Петроглиф

Подопригора
-Все, приехали! Оставайтесь на месте, я помогу коня привязать!
Учурал, молодой алтайский егерь, намучался с этими ребятами. Так-то они верхом путешествовать не собирались, думал на джипах своих проехать, но не тут-то было – не положено, заповедник! Договорились без проблем, проблемы начались после.
 
Всего час пути, из них полчаса в гору, а столько приключений. Ну ладно, Влад, кровь татарская, с конем своим более-менее. Виталя, вырос в деревне, тоже худо-бедно доехал. А вот Юра, шило в одном месте, да еще конь под ним, Яблочко, тоже такой же – то в рысь сорвутся с места, то в лес ломанутся.

С Сашей все наоборот. Грузный, тяжелый, еле в седло поместился. Даже крупный вороной Авторитет, молодой сильный мерин, словно присел, аж колени задрожали. Все время в хвосте группы, только подгоняй, еле добрались.

-Озеро там, за рощей. А вот на этой скале - пять тысяч рисунков, петроглифов, больше, чем там, внизу, на Бичикту-Бом. Вон там, с южной стороны, где ступени прорублены. Обязательно сходите, посмотрите.

***
-…Ну и где здесь ступени?
Парни стояли перед осыпающимся крутым склоном, редкими зубьями - рыжие от лишайника камни.

-Я направо пойду, а вы с другой стороны гляньте, - проявил инициативу Виталий. Влад пошел налево, а Юра стал карабкаться напрямую, не столько ради петроглифов, сколько фото хорошие сделать. Массивный Саша остался внизу, незачем лишний раз по горам скакать, друзья в разведке, а он позже подтянется.

-Нашел! – Влад в густом кустарнике, как он только туда залезть догадался? За колючками на плоской каменной стене, крупно - знак, затейливое существо с рогами, даже три существа, слились в противоестественном хороводе.

-Мне одному кажется, что тут групповой секс изображен? – привычно пошутил Юрий. Почти неделя в пути, никаких женщин, наболевшая тема.

Запыхавшийся Саша, подоспел, собрался развить идею.  Откуда-то крик Витали:
-Нашел! Тут они, много! И ступени тут!
-Во как здорово! Влад, ты пять тысяч первый петроглиф открыл! – изумился Саша. Юра сделал пару фото, двинулись рассматривать те предыдущие пять тысяч.

***
Странно, но обратная дорога далась Юре намного легче. Действительно, зачем тянуть туда-сюда уздечку? Достаточно подумать, движение коленями,  Яблочко поворачивает, ускоряется, останавливается.  Слиться с конем, много раз слышал, но сейчас впервые почувствовал.

Яблочко перешел на рысь, Юра быстро приноровился, заработал ногами, оторвался от группы. Топот сзади, легко остановился, одним движением развернул лошадь. Саша? На лице детская радость, догнал друга, вот-вот перегонит!

-Юра, слушай, а это легче, чем я думал, кайф-то какой!
Саша проскакал мимо, Юра развернулся и помчался следом.
-Стойте! Тпрууу! – Перепуганный Учурал обогнал, встал на пути, - Куда вы так несетесь, шею сломаете, отвечать потом за вас!

***
В родной город вернулись поздно вечером. Молчаливые, разошлись по домам, устав и от впечатлений, и друг от друга. Две недели путешествия позади.
 
К поездке готовились основательно. Разработали логотип своей «экспедиции», отпечатали на майках и бейсболках. Когда получалось, фотографировались в них. Вели блог, куда выкладывали фото и забавные истории, что приключались по пути. Блог пользовался популярностью. Правда, не всегда удавалось размещать материал вовремя, со связью в горах тяжко.

Так что, практически сквозь сон, Юра все-таки выложил в интернет фото с последнего этапа пути. Подписи давались с трудом, устал, хотел назвать ту фотку со священного холма «Иваноглиф», но вовремя понял, что уже не острит, а тупит. Подписал «Петроглиф номер 5001» и спать завалился, даже до душа не дополз.

…Рокот, тревожный рокот чужого табуна. Всадники, потные от многодневной ярости. Сабли, пики, всюду сталь и смерть. Степь, родная степь, в чьи цвета она окрасилась?

…Юра подскочил среди ночи. Рокочет какой-то тяжелый трактор за окном, перегоняют, пока улицы пустые. Немудрено, что табун приснился, кочевые сны, пора к оседлости. Тревожиться незачем, крепкие стены, надежная, устоявшаяся жизнь. Спать до утра, и далее – по желанию.

***
Новое ощущение накатывало волнами. Сначала он тупо смотрел на зубную щетку, не в силах понять, как в руке оказался этот странный предмет. Отпустило, что за наваждение, еще поспать, что ли?

Потом завис над плитой, пытаясь вспомнить, как она включается… а для чего ее включать? Он стоял с туркой в руке и не мог узнать запаха кофе. Снова отпустило. Юра присел на диван и попытался взять себя в руки.

Вроде получилось. Открыл ежедневник, глянуть дела, что выписал еще до отъезда, шпаргалка вчерашнего отпускника. Буквы внезапно поползли муравьями, сложились в странный рисунок. Петроглиф!

…Он вызвал такси, осознав, что не в силах отыскать свою машину на парковке. Тем временем, приступы помутнения утихли. Юра зашел в кабинет, поздоровался с секретаршей (кстати, а как ее зовут?). Сашин офис был в соседнем крыле.

***
Один взгляд, и вопросов не надо.
-С тобой та же фигня?
-Точно. Может, подхватили что?
-Все возможно. Интересно, а как там парни?
-Витале можешь не звонить, он в Штаты утром улетел, разве не помнишь? Хотя… я и сам еле вспомнил.
-Набираю Влада.

Юра не смог подавить какой-то инстинктивной неприязни. Но с чего бы это?
-Влад, привет!
-Здорово!
-Ну что, как ты? В смысле… как самочувствие?

Нелепость вопроса была очевидна. Расстались лишь вчера вечером, по домам и спать.
-Да чего нам, татарам? В норме все, а что это тебя на заботу пробило с утра пораньше?
-Да… мы тут с Сашей… типа отравились чем-то, вот, на вчерашнюю забегаловку… ту, за Мариинском, грешным делом подумали.
-Не, со мной-то все отлично. Хотя, вы же там манты заказывали? А я-то солянку. Так что, езжайте в Мариинск, требуйте деньги вернуть.
-Шутка зачтена, кергуду. Ладно, хорошего дня!
-И тебе. Привет Сане.

***
За две недели – гора сообщений. Пока горизонт ясен, разобраться. Собраться. А там поглядим.
 
Незнакомый отправитель, нынешняя дата, обращение по имени-отчеству, вроде не спам.  Вместо текста – рогатый демон, трехглавое совокупление, проклятый петроглиф.
Переслал секретарше (Люба же!), попросил распечатать – нет, не иллюзия, он, родимый. Окей, прогуглим и разберемся.

С первого захода – ничего. Но зрительная память – штука полезная. Проезжали Улаган, вывеска – поединок сказителей, сцена, скамейки, при поддержке Фонда алтайской культуры. Пара кликов – вот и все, отправил письмо, мол, интересуюсь великой культурой старины, ищу сказание, где упоминался бы петроглиф, знак на скале, смысл его, суть. Будьте уж добры.
И повезло.

***
С незапамятных времен жил в долине Караколя род Синего Быка. Был он богат, и паслись стада по всей долине, и дымились костры, и слышны были песни шаманов. И был у них старейшиной Тенгин, когда беда случилась.

Когда пришла орда Джучи, сына Темуджинова, повелел тот встать Тенгину под его руку – платить ясак немалый и каждого третьего всадника отдавать в походы. Порешили старейшины согласиться с ясаком, платить его скотиной да шерстью, а сыновей своих на погибель не отдавать.
 
И послал с этой вестью Тенгин сына своего старшего к Джучи послом. А Джучи рассвирепел, велел посольству тому головы срубить и отправил Тенгину голову сына, завернутую в шкуру облезлого старого барана.

И вскричал тогда Тенгин горько, и созвал всадников Синего Быка, и пошел в неравный бой с ратниками улуса Джучиева. И полегли они каждый второй, а Тенгин пленен был, раненый, и велел ему Джучи в горло лить расплавленное олово, пока не умрет.
 
И вот, возвратились конники рода Тенгинова, израненные и усталые, а погоня за ними отстала. И заплакали горько матери, жены и дети тех, кто не вернулся. Зачем жить нам, когда мужья наши, сыны наши, отцы наши – все полегли в битве неравной, а те, кто жив остался, не избегнут мести Джучиевой?

И сказал тогда старый шаман Тэньге: «Многое я вижу, что для вас сокрыто. В полете ястреба и шуме ветра лесного есть истина, для обычных людей запретная. Знаю я, как нам уберечься, и как тех, кто пал, в крови захлебнувшись, вернуть к солнцу». И вскричали те, кто жив остался: «Согласны! Говори, все исполним, мудрый Тэньге!»

И пошли оставшиеся люди Синего Быка из Караколя в Долину Смерти, где древние своих героев хоронили. В первый день забили весь скот, отпустили на волю коней, пировали до утра и заснули пьяными. На второй день достал Тэньге тесак древний, из особого камня точеный, и порубили воины, слез не сдерживая, этим тесаком и женщин своих, и детей, и отцов с матерями. И хоронили их на закате, и насыпали курган им выше стародавних курганов.

На третий день принялись воины биться друг с другом, и никого в живых не осталось. Похоронили их пятеро шаманов, и не оплакивали, ибо не было больше слез у людей Синего Быка.

Настал четвертый день, и зарубил Тэньге старинным тесаком четырех шаманов, и похоронил их под древней скалою, и пошел обратно, в долину Караколя, на Священную гору, где все предки их свои обряды совершали.
 
Совершил Тэньге под той горою обряд старинный, одному ему известный, под запретом от отца к сыну передаваемый. Высек тесаком, кровью всего рода обагренным, знак Синего Быка на скале, в месте укромном, произнес заклятье и пал, навеки сил лишившись.

«Вместе мы ушли, вместе мы и вернемся. Придет час, когда глаз людской этого знака коснется. И как только число тех людей, что знака Синего Быка взглядом своим коснулись, сравняется с числом ушедших мужчин и женщин, воспрянем мы вновь, до единого,  и обретем былую силу, и славу, и богатство. Только не возродятся люди Синего Быка в тех, в ком течет проклятая кровь рода Джучиева. В чистых они возродятся, и придет час мести нашей и торжества нашего».

***
Ветер, пряный от трав и кислый от конского пота. Гул табунов и ручья журчанье. Солнце, жаркое солнце горных долин. Бессмертное небо, здравствуй! Я снова с тобою…