Советский израиль

Леонид Чебанюк
               Евреев выведя из рабства,
               Творец покончил с чудесами,
               И путь из прошлого похабства
               Искать мы вынуждены сами.
Игорь Губерман.

    Этот разговор случился в аэропорту Иерусалима при самом начале девяностых годов уже прошлого – двадцатого века. Прибыла туда, конечно же, на постоянное место жительства, очередная партия евреев из России. Чиновник спрашивает одного: «Вы откуда?».
«Из Биробиджана», - отвечает.
 «А это где?».
 «В Еврейской Автономной области…»
«Ну, а это где?!», - уже с раздражением продолжает допрос чиновник.
«Понимаете», - терпеливо поясняет иммигрант, - «Вот у вас, на Ближнем Востоке – Израиль. А у нас, на Дальнем Востоке, - Биробиджан…- тоже Израиль, но такой…советский…

   Еврейская Автономная область Российской Федерации – это исключительное ноу-хау молодой Советской власти. Только в то время, можно было скрещивать сливу с тыквой, устраивать коммунальные кухни, подразумевая, что никто никому не плюнет в кастрюлю и…создать второе в общечеловеческой истории государственное образование для самой таинственной, самой, по непроверенным источникам, во всем виноватой нации – евреев…И где – на Дальнем Востоке, куда не то что Макар, куда Моисей, даже в самом страшном сне, телят гонять не стал бы.

   Лидер Биробиджанской еврейской общины «Фрейд» Лев Тойтман, как раз и сравнивает образование Еврейской автономной области Сталиным с обретением евреями Земли обетованной под водительством Моисея: «Три тысячи лет назад Бог вывел евреев из Египта и поставил водителем над ними Моисея. 80 лет назад Сталин вывел нас сюда – нашёл место, куда нас выселить. Правда, никого не заставляли, все ехали по доброй воле, в том числе, и мои родители.»

    В 1924 году в списке многочисленных советских учреждений появилось новое название – КомЗЕТ, или Комитет по земельному устройству трудящихся евреев при Президиуме Совета национальностей ЦИК СССР. Спустя три года, экспедиция профессора-агронома Брука пришла к выводу, что «трудящимся евреям планеты» (именно так, потому что не за горами была мировая революция) уместнее всего дать землю в «приамурской полосе Дальневосточного Края, западнее города Хабаровска до устья реки Хинган, и по реке Хинган до железной дороги, далее на восток до рек Урми и Тунгуски». Был, правда, ещё один вариант, - образовать Советскую иудейскую республику в Крыму, но это даже для тех времен было слишком смелым шагом.

   Вот, например, история биробиджанского патриарха, заслуженного колхозника РСФСР Зямы Михайловича Геффена: «Мы жили в Казани, а у меня родители, они все время работали на земле. Так как, у них своей земли не было, (тогда при царе ведь нельзя было) они арендовывали. В 1928 году приехал вербовщик и завербовал сюда – на Дальний Восток. Ну, они это…записались – приехали.

   Тут, наверное, надо все-таки пояснить, в чем был цимес создания еврейской автономии именно для России. По царским законам, евреи, в особенности, соблюдающие собственную веру, не только ущемлялись на государственном уровне, как нация, но и не имели права собственности на землю.

     Как в первые годы Советской власти умели делать адресную рекламу, это сейчас трудно себе представить. «Мир – народам, земля – крестьянам!», - это для широкой славянской души. Евреев же агитировали переселяться на Дальний Восток по твердому прейскуранту: «предоставляется земельный надел в размере четырех гектар на душу, ссуда до шестисот рублей на семью и бесплатная тракторная вспашка двух с половиной га.» И все-таки не за гектарами и рублями ехали сюда представители еврейского народа со всего мира. Сам только факт «возрождения суверенной еврейской территории» привел к тому, что в 1928 году сюда прибыло сто шестнадцать человек из Аргентины, восемьдесят восемь из Франции, шестьдесят один из Бельгии…Даже из Палестины, с земли обетованной приехали семьдесят четыре еврея.

  Мы гуляем с Зямой Михайловичем по улицам его маленького посёлка под Биробиджаном. Показывая на заросшие пустыри, на скелетообразные остовы домов, он бормочет, словно и не для слушателя, а про себя: «Тут вот семья с Литвы была, а здесь с Польши Мойша с выводком, а эти…не помню…откуда-то с Южной Америки. Но их быстро посадили всех в 1932 году. Не вернулись. Наверное, постреляли всех…»

   Зачем было собирать евреев со всего света, чтобы сразу же отправить их на тот свет? – В Биробиджане вам скажут: а я знаю?... Для уцелевших четыре гектара собственной земли обернулись колхозами. Так что кибуцы тоже впервые появились у нас.
   Зяма Геффен говорит, что русские в здешних колхозах не работали: «Тут русских не было.  Все колхозы первые были чисто еврейские. Русские были, которые жили по Амуру, там эти ещё казаки, или как они – переселенцы, они в колхозы не шли…»
 
    Скорее всего именно в то время и родилась в Биробиджане такая песенка: «Когда еврейское казачество восстало, в Биробиджане был переворот гоп-гоп, а кто посмеет напасть на наш Бердичев, тому болячка ляжет на живот. Идут, идут еврейские танкисты…» и так далее.

   К началу второй мировой войны в Еврейской автономной области появился новый народ – советские евреи. То есть люди, которые совершенно не стеснялись своего пятого пункта в паспорте, но еврейского-то в них, по сути ничего и не было. На самом первом еврейском кладбище Биробиджана, на надгробиях ни одной шестиконечной звезды, ни одного семисвечника, то есть ни одного указания на то, что это именно еврейское кладбище. Те, кто успокоился здесь, отмечали советские государственные праздники, не ходили в синагогу, посещали всевозможные партийные и профсоюзные собрания. Придумывали, несмотря на лихое время, про себя анекдоты: «Рабинович, почему вы не были на последнем партийном собрании? –Ах, если б я знал, что оно последнее, я бы-таки пришел».

   В Биробиджане и сейчас много Рабиновичей. Один из самых известных, конечно же, журналист, отработавший долгое время пресс-секретарём Главы Еврейской автономной области (Глава, кстати, полуруссак, полуукраинец). Он объясняет природу еврейского юмора следующим образом: «Евреи, это одна из тех наций, которая очень любит иронизировать именно над собой – жизнь у них такая сложилась. Их мало кто любил, поэтому приходилось любить себя, смеяться над собой. Есть такая поговорка: Бог велел смеяться, господа. Ну, а мой любимый еврейский анекдот, это, конечно:
- Рабинович? Как ваше здоровье?
 -  Не дождетесь!»

    Кто теперь может сказать, сколько этих ироничных биробиджанских евреев сгинуло в тридцатых годах за еврейские анекдоты? А за еврейскую активность и стремление всегда лезть поперек батьки в пекло? Наиболее показательна здесь история, которая случилась в памятном тридцать седьмом году с семьей первого секретаря местного обкома ВКП(б) Матвея Хавкина. Приехал в Биробиджан с инспекцией нарком путей сообщения, всесоюзный еврей Лазарь Каганович. Партийная, но простодушная жена Хавкина Софья подала на стол дорогому гостю фаршированную рыбу – символ еврейского чревоугодия и гостеприимства. Лазарь Моисеевич в восторге сказал, что такой вкусной рыбы не умела сготовить даже его «идишен мама»…Чем  отплатил Каганович за «хлеб да соль» рассказала главный хранитель краеведческого музея Биробиджана Елена Траян: «Эта фаршированная рыба явилась причиной того, что Софья была репрессирована. И обвинена в том, что она решила отравить его. Именно рыбой.»

 И опять не обойтись без четверостишия Игоря Губермана:
               За все на еврея найдется хула,
                За ум, за очки, за сутулость.
                За то, что еврейка стреляла в вождя.
                За то, что она…промахнулась.

    После Отечественной войны, советское правительство, которое поднаторело в решении «национального вопроса» в течение двадцати четырех часов, очень озаботил вопрос: А что у нас не так в Биробиджане? То есть мало того, что они евреи, но они-таки являются носителями многовековой еврейской культуры – говорят на своем языке.

   А в Биробиджане говорили на идиш. Не на иврит, который является государственным языком государства Израиль, а на идиш, как здесь говорят, «маме всех языков». Историки дают ему семьсот тысяч лет.

   Говорили на идиш в десятках школ, где учились не всегда еврейские дети. В театре имени Шолом Алейхема, который посещали не всегда еврейские зрители. Чтоб я так жил! – на идиш выходила газета – официальный орган обкома партии, «Биробиджанен Штерн». И…как говорил один нарком внутренних дел, а заодно и безопасности: «Это разве нормально? И это, я вас спрашиваю нормально?!»

   Старейший сотрудник «Биробиджанен Штерн Нина Филипкина дала такую характеристику классической, то есть до 1949 года, газеты: «Она была чисто еврейской газетой. Там ни единой строчки на русском языке не было. И работали журналисты, которые прекрасно владели идиш. Евреи настоящие,-  потомственные, можно сказать, евреи.»

   Но даже если евреи разговаривали на русском, они все равно говорили по-еврейски…
   Классический местный пример – прочесть с еврейским акцентом знаменитое стихотворение Владимира Маяковского про «город сад»:
А я знаю…город будет?
А я знаю саду цвесть?
Когда такие люди в стране советской есть…

   В Биробиджане были не менее колоритные евреи, чем в Одессе – те, которые стали героями «Еврейских рассказов» Исаака Бабеля. В городе был специальный сквер, который имел неофициальное название «Еврейского». Там по вечерам собирались старейшие жители города и начинали общаться. На эти вечера ходили, как в театр. Да, что там! Ни один театр не мог доставить такого удовольствия – смеси иронии, мудрости, наблюдательности и сарказма еврейской сплетни.

   Нина Николаевна Филипкина – по всем статьям русская. И даже по пятому пункту. Наверное, именно поэтому только она сегодня является хранителем массы еврейских баек, которые, в общем, и показывают, что из себя представлял настоящий еврейский Биробиджан послевоенного периода истории еврейского народа.

    Вот одна из её замечательных историй: «Был у меня такой постоянный автор – Лазарь Дегтяр. Нос сначала появлялся, потом появлялся сам Лазарь и начинал выступать. Он говорил сначала тихо-тихо:
- Ниночка, я до вас. Вы знаете Бенчика (А Бенчик, это был у нас дворник, который подметал вот эту улицу)?
- А в чем дело?
- Вы понимаете, этот Бенчик, он не видит никаких беспорядков на улице, зато он видит, если кто-то обронит рубль, или три рубля… даже. И вот недавно он нашел три рубля и положил их себе в карман и даже не стал искать хозяина ( а, где бы, интересно, Бенчик стал искать хозяина этих трех рублей, это Лазаря не волновало?!)…Но не в этом дело, это все мелочи. Вот он прошел с уборкой, а я проверил за ним урны. Так вот, он ничего из урн не вытряхнул. Зато я там нашел дохлую кошку (а Лазарь всегда ходил с такой потрепанной сумкой – старой- престарой потрепанной сумкой)…
     И он покосился на эту сумку. Я говорю: что вы хотите сказать, Лазарь Моисеевич, что вы взяли эту дохлую кошку?
 – Да! Я её отнесу в сан. эпидем. станцию и Бенчик будет-таки знать, что такое настоящая работа…

    Товарищ Сталин дико любил еврейские анекдоты. По абсолютно непроверенным данным, последнее, что он сказал Троцкому, было: приходит  еврей в зоопарк. Стоит у клетки с орангутангами. У взрослых и детей, самцов и самок – были одинаково скорбные и грустные лица пожилых евреев. Даже двое только что родившихся, уже о чем-то тосковали. Полчаса смотрел еврей на это дело, а потом не выдержал и спросил: «Ицик…ты?». Не успел Троцкий засмеяться, как Сталин продолжил: « А орангутанг ему ответил – Тихо, я на работе!»

   В сорок девятом году дошла очередь и до идиш. Биробиджанский еврейский театр закрыли, газета «Биробиджанен Штерн» стала выходить на русском с тоненькой вкладкой на идиш, где перепечатывали Указы и Постановления…Упразднили школы, заколотили гвоздями дверь синагоги…Из краеведческого музея изъяли все предметы, связанные с еврейской культурой, а бесценные свитки Торы и редкие книги просто сожгли. В краеведческом музее хранится подлинный отчет музейного начальства, об изъятии предметов «иудаики» из экспозиции. И всех, почти всех мало-мальски заметных евреев Биробиджана расстреляли. Как в песне у Высоцкого, «Но гвозди ему в руки, чтобы чего не натворил, чтоб не писал и чтобы меньше думал», Все это идеологично называлось «борьба с безродным космополитизмом»…Но люди к Нине Николаевне продолжали приходить.

     Не могу не привести ещё хотя бы одну историю от Филипкиной: «Была у нас такая старушка, Доня Симпховна. Она ходила, обвязанная в такой платок, - только нос торчал из этого платка. И вечно у неё был насморк. Почему-то Дора Сипховна было очень похожа на героиню Фаины Раневской, когда она играла спекулянтку «шо вы ховорите?».  И она вдруг начинает писать воспоминания: Когда я была молодая, я жила в Одессе. И там было Бельгийское общество. И все, что было в Одессе, все принадлежало Бельгийскому обществу. Даже трамвайная линия принадлежала Бельгийскому обществу. (и вдруг безо всякого перехода) Особенно плохо жили евреи, - читайте Горького «На дне»…

   В Биробиджане не используют такого прилагательного как «еврейский». Все, что имеет отношение к национальной культуре, религии, традициям, - называется «еврейство».

   «Еврейство» в Еврейской Автономной области начало возрождаться одновременно с массовым отъездом евреев из СССР. Журналист Анатолий Рабинович не поехал, хотя почти все родственники и близкие друзья уже там:
«Я никогда не судил и не сужу этих людей. Просто всегда было жалко с ними расставаться. Но они выбрали то, что выбрали…Они сделали свой выбор, оставив здесь могилы своих предков.  Я считаю, что все всё равно не уедут.  Что произойдет, если из Биробиджана уедет последний еврей? – его на вокзал придут провожать десятки тысяч евреев.»

     В начале девяностых годов двадцатого века у Еврейской автономии появились свой герб и флаг. И уж, конечно, здесь не обошлось без всевозможных еврейских штучек. Ну, например, на гербе изображен уссурийский тигр с явно семитскими повадками, не сразу заметными для неискушенного в еврейском вопросе взгляда. Поэтому пришлось просить объяснений у Елены Траян: «Если посмотреть внимательно, то тигр идет в негеральдическом направлении. То есть область создавалась необычно ( как бы она не испокон веков здесь, а наносное явление) и вот этим подчеркивается негеральдическое направление.»

     В общем, тигр идет справа налево. Знающие люди говорят, что дело тут не в необычности истории создания автономии, а в еврейском правиле писать и читать справа налево. Но герб не вызвал столько шуточек, сколько было связано с флагом. Центр белого полотнища пересекает радуга. Казалось бы, все правильно – семь цветов, праздничное еврейское семисвечье – менора, которая зажигается по религиозным праздникам. Опять-таки радуга встретила Ноя, который выходил из Ковчега после Великого Потопа, и ознаменовала собой вечный мир между человечеством и Богом…Но народ в Биробиджане после падения железного занавеса стал, что называется, продвинутый, и подозревает смысл флага не столько в принадлежности к национальному, сколько  сексуальному меньшинству - их флаг тоже изображает радугу.

   Есть сегодня в Биробиджане и синагога, правда, маленькая. Зато вот- вот будет достроена вторая, стараниями самой крупной в области еврейской религиозной общины «Фрейд», которую неутомимо возглавляет Лев Тойтман. Лев Григорьевич – это ещё тот еврей! Кавалер двух орденов Славы – третей и второй степени, бывший крупный начальник, сегодня он на своих плечах тянет практически всю еврейскую жизнь. В его рабочем кабинете между двух менор (еврейское семисвечие) стоит бюст Владимира Путина, которого Лев Григорьевич уважает и ценит, как выдающегося политика.

          Тойтман решил добиться взаимопонимания и любви между всеми официальными религиозными конфессиями, представленными в ЕАО. Он строит не только синагогу, но и участвует в возведении православных храмов. Его община раздает материальную помощь старикам и сиротам всех национальностей… А особая гордость Льва Григорьевича, так это то, что Биробиджан, - единственная точка на земном шаре, где мусульманин дружелюбно пьет чай с иудеем. Тойтман рассказывает: «Приходят, у нас и мусульмане, и православные, и атеисты тоже приходят на шабат…Они пьют чай вместе, пьют вместе водку и закусывают…И все мирно, и всё нормально!»

    Шабат, или праздник «царицы субботы» – одно из самых главных, к тому же еженедельных еврейских торжеств. С каждым годом в Биробиджане его отмечает все больше русских, украинцев, армян…И только упорствующие в своем атеизме «советские евреи» предпочитают отмечать свои «советские» праздники. Огромная семья Зямы Михайловича Геффена с удовольствием отметит Первое мая…На худой конец День Парижской коммуны…На стол выставят борщ, узбекский плов, столичный салат. И скажут: «вот это наше традиционное еврейское застолье». Внучка Зямы Михайловича Оля так охарактеризовала семейные традиции Геффенов: «Вообще мы очень любим всегда собираться все вместе. Праздновать, отмечать. У нас минимум всегда в семье человек десять. Это каждый день. Целая шобла, можно сказать. Даже цыганское что-то есть в этом…в нашем поведении, хотя по крови мы чистые евреи…»

    Семью Геффенов в маленьком поселке под Биробиджаном уважают все. И прежде всего за то, что какие бы времена на дворе не стояли, у Зямы Михайловича всегда можно было одолжить денег. При Советах – трешку до зарплаты, при Перестройке сотню-другую, в Приватизацию десять тысяч без отдачи, а сегодня двадцать долларов, пока не вернется сын из Китая.

   Откуда деньги?! Все работают. У каждого своя работа и плюс ещё огород, хозяйство свое. Поэтому так и живут. Внучка Оля в этом году закончила факультет иностранных языков Хабаровского инъяза. Теперь работает по специальности – владеет лавкой скобяных товаров. Сама мотается в Китай с огромными сумками за товаром. И ничего не боится. Может потому, что муж Оли – милиционер с такой почти «анискинской» фамилией Жаров. Почему не еврей? – но Геффены ведь «советские» евреи. Поэтому сразу сказали внучке: Кого найдешь, тот твой и будет…

    Но были когда-то и Геффены классическими местечковыми евреями. Среди обилия компьютеров, телевизоров и прочих посудомоечных машин в их доме, теперь об этом напоминает лишь швейная машинка «Зингер», да антикварная пианола, тоже, кстати, немецкого происхождения. Все это, вместе с рецептом мацы и присказкой «азохем вей» (то есть, Боже мой) было привезено сюда в том самом двадцать восьмом году из местечка. Но, как иронизирует Зяма Михайлович: «Как сюда приехали, - все бросили. И свинину начали кушать.»

    В средней школе номер двадцать шесть города Архангельска, однажды было сочинение для учеников восьмого класса. Темой сочинения было – «семья братских народов СССР». Про каждую нацию надо было что-то написать такое характерное. И вот один мальчик написал какую-то чушь типа: узбеки кушают плов, грузины жарят шашлык…А евреи не едят свинины. Почему-то ему поставили двойку. И мальчик обижается до сих пор. И не стесняется в этом сейчас признаться.

   Главный, дипломированный (в том числе и в Париже, на «мишленовских» конкурсах) специалист Биробиджана по еврейской кухне, она же владелец крупнейшего традиционного ресторана Лариса Руль, «поросячью» проблему разъясняет так: «Свинина…Ну, она считается некошерная, потому что нечистая.  Все должно подлежать очищению. Вот, если рыбу можно почистить, она кошерная. Но ведь не каждую же рыбу можно почистить. То есть осетровые не являются кошерной рыбой.  Вообще кошрут – это положение религиозное. Это раввинат должен наблюдать – как питается скот, чтобы в корм не попало что-то запретное. Правильно зарезать надо скот, правильно спустить кровь.»

     Кого не спроси о традиционной еврейской кухне, тот обязательно скажет: «рыба фиш». А вот и неправильно! Потому что получается «рыба-рыба» - нет такого украшения еврейского стола. Во-первых, оно на самом деле называется «дефилте фиш», а во-вторых…А во-вторых есть ещё фаршмак, допустим…Это, когда нежную, рыдающую от избытка собственного жира селедочку да меленько порубать, да смешать со сливочным маслицем и луком…Да…от души всыпать туда хрусткого антоновского яблочка, измусоленного в манную кашу на мелкой тёрке…Впрочем, мы любим еврейскую кухню не только за это.

   Лариса Руль добавляет совсем чуть-чуть из огромного талмуда еврейских традиционных рецептов: «Есть гахакте лейбл – это паштет печеночный… есть цимес – это все национальности, все народы произносят очень часто: цимес, цимус, у каждого своя транскрипция. Но правильно говорить цимес – это смак, это вкуснятина!
 
    Если сказать вам, что каждый порядочный еврей серьезно относится к тому, что он ест, - это значит, просто морочить вам голову. Нет, мы скажем просто: «Дер моден из гройсе бааль сод!» И будем-таки правы. Потому что желудок, действительно большой хранитель тайн. А стол обязан быть красив. Ведь цель трапезы – получить удовольствие не только от вкусной еды, но и от радости общения с близкими, Богом, друзьями…Поэтому на стол кладут рыбу – символ плодородия, голову (баранью или рыбную), морковь кружочками, потому что по форме и по цвету она напоминает золотые монеты, то есть богатство. А ещё обязательна круглая хала (сдобная булка) с изюмом, иногда ещё и обсыпанная маком, чтобы год был полным и здоровым. Конечно же, овощи и фрукты в знак надежды на обильный урожай…Остались только яблоки и мед. Но, я вас умоляю, кусочек яблока обмакните в мед и съешьте в самом начале трапезы, сразу после халы. И тогда ваш год будет сладким и счастливым…

    Так, господа, евреи, что пить будем? Лариса Руль ненавязчиво советует:  «Под хороший еврейский стол вообще-то принято пить у евреев вино. Вино виноградное, и есть у нас вино кошерное. Сок кошерный у нас тоже есть. А вот водка, она вся кошерная, она вся проходит очистку. И в принципе, для первого блюда 100 грамм или 50 грамм водки, - всегда можно выпить. И обязательно сказать: «Лехайм и зайгезум! – будьте здоровы!»

    Дефилте фиш вам предложат в каждом биробиджанском доме. Из карпа, из сазана…даже из дальневосточного лосося. Но, если вы-таки хотите попробовать вещь, то надо идти к биробиджанскому раввину. Вот его жена Эстел делает такую рыбу, что даже Каганович не посмел бы обвинить её в отравлении.  Итак, все-таки щуку! Её надо почистить, выпотрошить… Как чулок с ноги, снять с неё кожу так, чтобы голова осталась неповрежденной. Мякоть отделить от костей и мелко порубать ножом. Фарш смешать с размоченной в воде (или молоке) булочкой, мелко нашинкованным луком, яйцами, сахаром, солью и перцем. Хорошенечко разомните фарш руками – чем больше ручного труда, тем вкуснее вы будете есть. Полученной кашицей надо наполнить оставшуюся кожу и этот муляж положить на дно кастрюльки, которое предварительно уже выстланно луковой шелухой, нарезанной кружочками морковкой и свеклой. Осталось залить это все водой и довести до кипения. Ещё два часа медленной варки, и вы можете садиться за стол, если, конечно, не сошли с ума от ожидания. В общем, если у вас есть свободные сутки и вам абсолютно нечего делать – сготовьте знаменитую еврейскую рыбу.

   Раввин Мордехай Шейнер считает, что на жене рэбе лежит не меньше ответственных обязанностей, чем на муже: «Жена раввина знает очень много еврейских традиций. И тоже имеет такой характер, что может легко коммуникативно соединиться с людьми, которые к нам приходят. Раз от раввина требуется больше, чем от обычного соблюдающего еврея, то, конечно, и от жены раввина, поскольку она помогает ему во всех делах, от неё тоже требуется больше, чем от обычной жены.

    Еврейская семья – это вообще «нечто особеннова», как говорят в Одессе. Но, если вы в Биробиджане «хочете» увидеть образцовую еврейскую семью, то вам опять-таки придется идти к рэбе. Пусть вас не смущает совершенно не биробиджанское устройство этой квартиры (поскольку рэбе приехал из Израиля, то его дом буквально напичкан достижениями техники и прочих высоких технологий). А если-таки смущает, то и уезжайте в свой Израиль!

     Но посмотрите на этих детей. Нет, вы должны знать их имена – старшая Мушка, старший сын Менахем Мендель, потом дочь Двора, потом сын Леви Ицхак и маленький Шалом Дойвер. И вы ещё сомневаетесь: Так надо иметь дети?! Ребе Мордехай считает, что это ещё далеко не предел: «Это не только принято или не принято…По еврейской вере количество детей в семье – от Бога, а не от того, что я хочу или мне приятно, или нет…»
    Вы будете смеяться, но евреем быть трудно. Это вне зависимости от времени, политического строя или возраста…Если опять воровать у Губермана, то:
                При недостатке козырей,
                В моем пред Господом ответе,
                Весом один – я был еврей.
                В такое время на планете!

   А уж быть правоверным евреем, это знаете ли…Про кошерное все понятно. А ещё перед каждой едой надо сделать омовение рук. Необходимо прочитать молитву на хлеб…А уж в субботу…Ну, вы знаете – шабат! Нельзя зажигать огонь, нельзя передвигаться по земле на транспорте…Нельзя…Нельзя…Нельзя… Но евреи, на то и евреи, чтобы придумать, как можно. Если нельзя огня, то греют электрической плиткой. Ах, нельзя передвигаться по земле – жена приносит тазик с водой и муж опускает туда ноги, потому что плыть – можно. Нельзя ничего переносить из дома в дом? – несколько домов опутывают ниткой и теперь это одно помещение – носи не хочу. Чем выше, глуше и прочней стена любого запрета, тем изящнее и многочисленнее просверленные в ней лазейки.

   Зато еврею, да что еврею, даже раввину можно курить. Наверное…Рэбе Мордехай поясняет этот запутанный никотиновый вопрос так: «Я могу курить. Хотя есть такое понятие в Торе, что каждый человек должен соблюдать своё здоровье. В том числе и не курить. Это тоже входит в этот критерий. Но не написано конкретно – не курите. В субботу нельзя курить, потому что нельзя зажигать огонь. Это другое дело. А в обычный день, официально, по заповеди Торы я могу курить. В общем, решать мне –может раввин курить или это никуда не годится (смеется).»

    Не мудрено, что у такого «продвинутого» рэбе в Биробиджане огромная масса почитателей. Каждый день в квартиру раввина приходит не один десяток молодых людей. Модно одетых, прилично зарабатывающих…Увидишь таких на улице – подумаешь – новые русские. Но переступив порог дома раввина, с лиц исчезает гордыня, глаза становятся наивными, как у маленького Шалома Дойвера. Они пришли помолиться. Даже как-то неудобно было смотреть на них за этим занятием. Хотя…таких юношей, наверное, показывают только по телевизору. Семнадцатилетний Александр Лисовский пять лет назад приехал в Биробиджан с родителями из Азербайджана. Считает себя…совершенно обычным еврейским парнем: «У меня есть девушка, и я хожу на дискотеки, и очень часто бывает, что я и дерусь (и это тоже бывает очень часто). Например, это было два дня назад. Спровоцировали меня, обозвали «жидовской мордой» … и я подрался. Теперь у него просто избитая морда, а у меня, хоть и жидовская, зато целая.»
     Принято считать, что все евреи пессимисты. Так вот, когда ты старый, нищий, некрасивый, бездарный оптимист, - ужасно хочется стать евреем-пессимистом. Оказывается, как пояснил нам рэбе Мордехай, это вполне возможно: « Единственный показатель, который решает, кто еврей, а кто нет – это, если его родители были евреями. Конкретно, более главное, чтобы мама была еврейка. Ну, не мешает, если и папа был еврей. Вот это единственный критерий, который решает, кто еврей, а кто нет. Есть такое понятие, что можно пройти гию, это, если не еврей решил принять еврейскую веру. Но это уже другое дело, - пока не прошел гию – не еврей.»

     Сегодня в Биробиджане процент еврейского населения составляет, как обычно, не более двадцати. Что такого сделала эта пятая часть населения области, чтобы самой популярной пословицей в Еврейской автономии было: евреем можешь ты не быть, но по-еврейски жить обязан?!

   За последние шесть лет в Еврейскую автономную область из самого, что ни на есть дальнего зарубежья, вернулись сто две семьи. В том числе больше тридцати тех, которые пытались пустить корни в Израиле. Те же евреи, которые документы на выезд никогда не оформляли из Еврейской Автономной области Российской Федерации, уезжать и не помышляют. - Пусть ближние родственники живут на Ближнем Востоке, а дальние на Дальнем… Да, в Биробиджане, конечно, не земля Обетованная. Зато такая родная…

    Вы будете смеяться, но это опять Игорь Губерман. Когда он сидел в советской тюрьме, где нравы, сами понимаете, крутые, в одном из разговоров он услышал: «жидовская морда». А в тюрьме за слова отвечают и спрашивают очень сурово. Губерман бросился в атаку. «Да ты чё выпендриваешься, Мироныч, сказали ему сокамерники, - какой из тебя жид? Вот Брежнев, Андропов – они и есть жиды. А ты наш, ты за народ, ты - русский…»