Роль и значение поэзии в языке

Андрей Локиев
Локиев А. А. Роль и значение поэзии в языке. // Психология и педагогика чтения : Сборник материалов – Вып. 2. - СПб. : Intermedika, 2012. – С. 75 - 80.




           Язык включает в себя всё, что окружает общество; в языке появляются новые обозначения для всех природных и общественных явлений и процессов. Язык отражает это так, чтобы информация относительно этих явлений и процессов могла быть передана всем, кто не сталкивался с ними прямо и создаёт возможность обсуждать их, анализировать, выводить суждения.
          Конечно, существует также и обратная связь: выводимые через речь суждения способствуют появлению новых явлений и процессов.
          Какую роль в этом круговороте играет искусство поэзии?
          Изучение формальных признаков стихотворных текстов: ритмики и созвучий, во многом ограничило исследование поэзии. Такие исследования не распространялись на особенности влияния стихотворений на читателя, по сравнению с прозаическими текстами, особенно не имеющими отношения к художественной литературе. Не выводились коммуникационные критерии информационности, отличающие стихотворение от обычного сообщения.
          Важно также отметить, что семиотические попытки по новому взглянуть на значение ритма, созвучий (например рифмы) и поэтических образов не нашли отклика в преподавании и раскрытии поэзии для учащихся средних, а во многом и (кроме узко специализированных) высших учебных заведений.
          Так семиотическая роль рифмы, сформулированная Ю.М. Лотманом: «Рифма возвращает читателя к предшествующему тексту… происходит нечто, глубоко отличное от обычного языкового процесса передачи значений: вместо последовательной во времени цепочки сигналов… – сложно построенный сигнал, имеющий пространственную природу – возвращение к уже воспринятому. При этом оказывается, что уже раз воспринятые по общим законам языковых значений ряды словесных сигналов и отдельные слова… при втором (не линейно-языковом, а структурно-художественном) восприятии получают новый смысл» [1, с. 128], – не нашла широкого применения и отражения в образовательных и исследовательских работах.
          Также у Ю.М. Лотмана есть попытка подхода к качеству стихотворного произведения, того, что принято называть уровнем его талантливости, через информационный критерий: «…выполнять функцию «хороших стихов» в той или иной системе культуры могут лишь тексты высоко для неё информативные. А это подразумевает конфликт с читательским ожиданием, напряжение, борьбу и в конечном итоге навязывание читателю какой-то более значимой, чем привычная ему, художественной системы» [2, с. 130]. К сожалению, неподготовленная к такой форме литературная критика, поняла данный тезис неверно. Автору этой статьи приходилось слышать от одного литературоведа высказывание, что Лотман в этом ошибается, т.к. главное в поэзии эмоции, а не информация. В этом видна ущербность литературоведческого подхода, которому противостоит психология, для которой эмоции являются наипервейшей информацией.
          В своей книге [3], автор этих строк, опираясь на семиотику и психологию, выводит критерий качества поэзии как особой информации, способной проникать через предсмысловой барьер апперцептивных стереотипов,  не искажаясь. При этом собственно качеством произведения является именно способность в неискажённом виде донести до читателя авторское прочувствование темы стихотворения, авторское мировоззрение и ценностную систему. Всё это при обычной подаче информации будет искажено апперцептивными стереотипами воспринимающего информацию с расстановкою знаков плюс и минус на тот или иной предмет послания.
          Об этом же с опорою на В. Гумбольдта пишет российский филолог А.А. Потебня: «…посредством индивидуального образа удовлетворить требованиям идеи, с одной точки зрения открыть целый мир явлений» [4, с. 169].
          Итак, качеством поэтического произведения является способность стихотворения передать другому человеку авторское миропонимание.
          Однако, говоря о не искажённости поэтического посыла, следует более тщательно рассмотреть механизм его резонанса с восприятием читателя. Для чего следует сформулировать виды данных резонансов.
          Первый вид такого резонанса – это достаточно полное совпадение поэтического посыла с мировоззрением читателя, его ценностной системой. Внутреннего оспаривания тезиса не происходит, читатель испытывает известную радость от получения доказательства правильности своего мировоззрения и достаточности своего эстетического уровня. Напомним, что речь идёт о поэзии, которая художественными способами стремиться обойти логические и апперцептивные фильтры восприятия, поэтому такой вид резонанса может существовать лишь теоретически, ибо авторская индивидуальность, переданная в стихах, всегда будет стремиться к расширению читательского мировоззрения, чем уже вызовет некоторый конфликт. Полное совпадение возможно только в случае клишированной поэзии, когда все применяемые автором образы уже известны читателю, или назывной поэзии, когда вместо передачи оттенков авторского прочувствования сюжета стихотворения происходит называние своих чувств общими словами. Однако восприятие такой поэзии ограничивается на уровне апперцептивных фильтров, поэтому данный вид резонанса можно обозначить как нулевой, ибо контакта с бессознательным не происходит.
          Вторым видом резонанса является тот, когда посыл не входит в прямой контраст с ценностной системой, но стремиться расширить её. В этом случае, если читатель не готов к дальнейшему эстетическому развитию инсайт может быть достаточно конфликтным по отношению к устоявшимся стереотипам.
          Третий тип резонанса проще всего описать, используя структуру психического К.Г. Юнга. Кроме конформистской системы (Персоны) в личности присутствует Тень – вытесняемые и не признаваемые индивидуальные качества. Поэтический посыл, пройдя через фильтры восприятия, может найти позитивный резонанс с Тенью читателя, доказывая и поддерживая её составляющие. (В виде резонанса, который мы обозначили как нулевой – посыл усиливает читательскую Персону, во втором виде, посыл резонирует с не вытесняемой, но и не активной Самостью). Читатель от этого испытывает острый внутренний конфликт, что выражается в раздражении и может вылиться в крайне негативное отношение к стихам и их автору.
Поэтому, конечно, прав Ю.М. Лотман, говоря о конфликте с тем, что несёт стихотворный текст для читателя: переоценка своих взглядов тяжёлая работа, особенно тогда, когда новая информация прорывается как озарение – инсайт. Часто неподготовленный к этому индивид может впасть в агрессивное состояние или наоборот – депрессию. Переоценка или даже небольшое изменение, расширение миропонимания – тяжелейший труд для психики личности, но необходимый для создания возможности взаимопонимания и принятия на чувственном уровне.
          Но не в этом ли заключается задача поэтических текстов для общественной коммуникации?
          Поскольку, обычная информация искажается апперцептивными фильтрами, которые, в большей степени, формируются к концу пубертатного периода, то возникает необходимость в формировании специальной информационной формы, способной обойти эти фильтры, преодолеть конформную ограниченность индивидуума.
          Если такой информации нет, или она не пользуется спросом, то в обществе, как огромной социальной группе, может произойти расхождение ценностных систем, что чревато внутреобщественными конфликтами. Сегодня, в эпоху информационного бума, индивид может воспитываться под влиянием культур многократно отдалённых от него территориально, вследствие чего внутри малой социальной группы, существующей на одной территории, могут быть аналогичные конфликты непонимания. При этом, непонимание будет не в знаковой сфере (словарный запас может быть схожим), а в сфере возможности сопереживания ближнему, возможности эмоционального принятия.
          Возможно, что именно на данный пункт общественного взаимодействия направлена работа поэзии. В этом также может скрываться секрет исторического отбора авторов. Когда остаются наиболее значимые для общества поэты, чьи произведения передают читателям сенситивные оттенки авторского мировоззрения и эмоционально-прочувствованные ценности, которые для общества оказываются наиболее востребованными. Далеко не всегда авторы передают позитивное прочувствование, чаще наоборот – в этом случае знакомство с подобной поэзией можно сравнить с вакцинацией, когда читателю удаётся пережить нечто в сопереживании лирическому герою, не испытывая подобного эмоционального напряжения от окружающей реальности. Сопереживание лирическим героям позволяет читателю обогащать свой внутренний мир, пусть даже от обратного. При чтении художественной прозы происходит нечто аналогичное, но прозаическое произведение постепенно и длительно погружает читателя в свой мир, сопереживание происходит более отстранённо, хотя также может быть очень сильным.
          Поэзия по сравнению с прозой является сжатой, ёмкой структурой, воздействующей на восприятие не долго, но очень сильно – в случае высокого качества произведения; посредственное произведение инсайтного воздействия оказать не способно. Из этого можно вывести определение графоманского стихотворения – в котором отсутствует механизм передачи тончайших авторских переживаний и нюансов миропонимания или отсутствуют сами тонкости переживаний, когда автор включает в свой текст устоявшиеся, известные образные структуры.
          Насыщение общества определённым потоком наиболее востребованных социумом эмоционально-чувственных переживаний посредством художественной литературы и поэзии в особенности, позволяет сохранять понимание людьми друг друга на чувственном уровне, уровне сопереживания. Без этого происходит известный феномен, когда, говоря на одном языке, люди не могут понять друг друга.

Литература
1. Лотман Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман // Об искусстве. – СПб. : Искусство – СПб, 2005. – С. 14-281.
2 Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии / Ю.М. Лотман // Анализ поэтического текста. Статьи и исследования. Заметки. Рецензии. Выступления. – СПб. : Искусство – СПб, 1996. – 848 с.
3. Локиев А.А. Психолингвистика поэтики / А.А. Локиев. – СПб. : Речь, 2011. – 94 с.
4. Потебня А.А. Мысль и язык / А.А. Потебня. – М. : Лабиринт, 2007. – 256 с.