Две женские фигуры не спеша брели по дорожке осеннего парка. С первого же взгляда можно было понять, что идут мать с дочерью.
-Наташа, перестань шаркать ногами, - строго и раздраженно бросила реплику одна.
Дочь, не внимая голосу родительницы, продолжала шумно протаптывать себе путь, пиная выжелтевшуюся и выкрасневшуюся листву, коей в обилии в середине осени.
-Повторяю, прекрати эту детскую привычку… Впрочем, конечно, ты уже не ребёнок, - ехидно заметила мать.
-Не остроумно, - нарушив обет молчания, сказала Наташа. - И это в твоём-то положении… - Девушка глубоко и грустно вздохнула; казалось, ещё немного – и она заплачет.
-Что?! - удивлённо подняла брови мамаша. - В моём положении? Нет, голубушка, у меня всё нормально, а вот твоё положение должно дать повод для размышлений. Правда, думать уже поздно… Подумала ты раньше времени, да не тем местом.
-Мама, не надо, - умоляюще промолвила Наташа.
-Мама, не надо? - повторила та. - Как же! Стыдно! А мне не стыдно было договариваться с врачом?
Женщина посмотрела на часы и резко остановилась. Оглядевшись по сторонам, она указала на неприлично убогую по своему внешнему виду скамейку и предложила:
-Давай присядем. У нас целый час в запасе. Не ходить же кругами столько времени возле… - Мать запнулась, в отчаянии махнув рукой.
-Зачем ходить возле, если можно, как все, у кабинета врача.
-Нет, явно у тебя мозги куриные. Как что, так ты быстро сообразила, а когда нужно - тебя клинет, - сокрушалась женщина. - А если знакомые увидят тебя со мной? Не к детскому стоматологу всё же на приём записались.
Присев на скамейку, Наташа обратила внимание на кленовый разноцветный лист, лежавший подле тронутой льдом лужицы. Она торопливо подняла его и взялась вертеть своими хрупкими пальчиками.
«Жёлтый, красный, зелёный… Жёлтый, красный, зелёный, - отмечала она про себя. - Красивая вещица… А если присмотреться хорошо, то видны пятнышки гнильцы».
-Вот-вот. Сущий ребёнок, - заметила мать, искоса наблюдая забаву дочери. - О, Боже!.. Нет, это же надо! Шестнадцать лет! Юность, красота, танцы, развлечения… А тут - пелёнки…
-Мама! - резко прервала стенания матери Наташа, брезгливо отбросив кленовый лист.
-Что, душечка? Натворила дел, а теперь - мама? Мы ведь с твоим отцом карьеру тебе хотим сделать. Думали, пусть погуляет, насладится молодостью; потом окончит институт. От тебя для начала ничего не надо. Получишь диплом - и ты при хорошей должности на престижной работе… Почему ты не подумала, что жизнь только начинается, что Паша - не предел мечтаний, не цель на твоём пути? Да он вообще тебе не пара! Отвратительный, коротко стриженый коротышка.
-Не надо, мама, так говорить. Ты его совсем не знаешь, - возразила Наташа.
-Лучше бы только я его знала, а не ты. Подумай, милая, - заметно помягчел голос матери. - Ты ещё в школе учишься. Зачем… зачем тебе этот Паша нужен? Обещай, что не будешь с ним встречаться после операции.
-Знаешь, мама, я всё-таки сомневаюсь в надобности операции, - потупив взор, тихо промолвила дочь.
-Ну-у-у! Опять заново играет пластинка. Мы же договорились с тобой, я с врачом побеседовала, деньги уже заплатила, - мягко внушала мать. - Поверь, ничего страшного не будет.
-Ты знаешь?
-Я? - осеклась женщина, но отступать не собиралась. - Это к делу не относится. Нужно думать, как тебя спасать. Кстати, деньги за операцию нужно потребовать от родителей Паши. Извини, но он тоже руки приложил… Впрочем, если бы только руки… Змей!
-От чего, мама? От чего спасать?
-От позора, Наташенька. Ох, ты ещё не знаешь, что такое народная молва, ты не знаешь женских сплетен и соседских пересудов… Страшная, подлая, вонючая вещь - позор. Будешь ходить брюхатая, а тебе в глазки сочувствующе поглядят, а как только ты к ним спиной - посмеются. А иные лишнего наболтают… и не только про тебя… Ох, горе-то…
-Не ной, мама. Нет никакого горя.
В другой раз женщина обязательно дала бы нагоняй дочери за любую небольшую дерзость, но в этот раз решила проглотить некоторую вольность со стороны родной кровинушки.
-Ладно, нечего попусту лясы точить. И так всё обговорили, уяснили; ты молодец - поняла слова мамы, правильно делаешь, что соглашаешься на аборт. Подумай. Я тебе плохого не желаю. Только хорошее: и окончить институт, и найти достойного человека, а не этого Пашу…
-Ты мне не собираешься находить мужа? - Наташа посмотрела в сторону матери и кисло улыбнулась.
-Не цепляйся к словам, дочь, - раздражалась женщина. - Нам, кажется, пора идти…
* * *
Выйдя из парка, они направились к роддому. Только женщина, познавшая многое, смогла бы догадаться и понять Наташу, а также знать, что творится в душе юной особы. Шли молча. Мать старалась не спугнуть дочь словами.
Проходя возле скульптуры матери-женщины, установленной перед входом в роддом, Наташа приостановилась.
-Что такое, Наташенька? Пойдём, не бойся, - мягко зашептала мама. - Не торчать же нам здесь, на виду у всех.
-Всё, - сказала девушка; голос её казался заметно окрепнувшим.
-Что всё, Наташенька?
-Всё! Я не иду на операцию, - неожиданно легко и пренебрежительно сказала Наташа.
-Как? Дочь, что ты надумала? Опомнись. Я понимаю, что душевно тебе нелегко. Но это большое внутреннее противоречие и боязнь. Ты же со мной, Наташа, перебори себя, сделайся сильной, решайся…
-Уже решилась, - твёрдо заявила та, но по-прежнему не глядя матери в глаза. - Я сейчас иду к Паше.
-Что?! Зачем? Наташа, ты думаешь, что говоришь?
-Я так решила. Он не принуждает меня делать аборт. Не думаю, что он меня выставит за порог.
-Дочь! - теряла самообладание женщина. - А если прогонит? Что тогда?
-Не знаю, мама. Но больше менять решения я не намерена.
-Наташа! Ты с ума сошла. Кому ты нужна? Паше? Юнцу безусому? Да он тебя не толкает на операцию, потому что сам в жизни зелен и неопытен. Думаешь, что ушла из дому, и твоим бедам конец?
-Я не вижу никаких бед, - упорно стояла дочь. - Я верю, что он меня примет… Мы любим, в конце концов, друг друга!
-Идиотка! - не выдержала мать. - Кто такой Паша? Паша сам ещё ребёнок. У него тоже свои мама и папа. Как они отнесутся к новоявленной снохе? Ты напряги мозги. Что они сделают? Ах, невесточка пришла! Ах, беременная! Ах, несчастная! Так, что ли? Не-ет! Смотри, чтобы об тебя ноги вначале вытрут, смешают с грязью позора, а затем вышвырнут за ненадобностью. Квартира, куда ты собираешься идти, не Пашина, а его родителей…
-Довольно, - прервала Наташа и почти бегом направилась от родильного дома, оставив изумлённую маму.
-Глупая, ой, глупая, глупая девочка… Но ничего, - шептала себе женщина, провожая глазами удаляющуюся фигуру дочери. - Я ещё не сломлена. Борьба ещё предстоит… Пусть побегает.