НОГИ

Николай Николаевич Николаев
               
                1.

     На  опустевшей четвертой платформе  Челябинского железнодорожного вокзала беспорядочно бегали трое пьяных загорелых южан. До отправления скорого поезда Свердловск-Оренбург оставалось пять минут, а у них не было билетов, зато имелось множество узлов, сумок, чемоданов.

     Осознав  в последние минуты, что на поезд им не попасть, они, как американские спецназовцы, стали методично, хотя и на заплетающихся ногах, перебегать от одного вагона к другому. Пока один, замерев как сурок в тревожном ожидании, охранял багаж, второй начинал его суматошно перетаскивать дальше, вдоль состава, а третий  уже подбегал к очередной проводнице и умолял взять их, безбилетников.

     Но  проводницы, сочувственно оглядывая растянувшуюся по перрону вереницу  чемоданов, только качали  отрицательно головой. Не теряя время на уговоры, южане бежали дальше, к следующему вагону. Пока не очутились у последнего вагона.

      Там, в форме проводников стояли студентки Уральского политехнического института – светловолосая Наташа  Соколова и рыженькая Света Рыбакова. Рядом с ними стоял бригадир поезда Котов Павел. Украдкой от Светы он пытался нежно погладить  Наташу по спине. И Наташа и Света хмурились. Наташа хмурилась, потому что ей надоел привязчивый бригадир, и она любила другого. А Света была недовольна, потому что ей бригадир нравился, но он, почему-то, не смотрел на неё.

   – Вах! – воскликнул южанин, уставившись на стройные белые ножки Наташи Соколовой. Он словно забыл, что ему, несчастному безбилетнику, надо умудриться за эти последние несколько минут попасть в вагон.

    – Какой красывый  блондынка! – сказал он подоспевшему земляку. – А ноги! Ноги! Говорю, нэт такой больше!

     Земляк хмуро смотрел на ножки Наташи Соколовой и качал головой, соглашаясь с товарищем:

     – Нэт, нэт. Правду говоришь! – Он уже понял, что в поезд им не попасть.

     – Ну, чего тут раскудахтались! – разозлилась рыженькая Света Рыбакова. – Если нет билетов – даже не проситесь! Не возьмем!

     – Дэвушка, почему так говоришь? Мы культур-мультур знаем. В вагоне сидэть тих-тихо будем. Арбуз-дынь кушить будэм, вас угощать будэм. Прощю, возьми нас!  Мой дедушка говорил – брось допро в воду, и оно к тебе придот.

     – Идите, идите! – совсем рассердилась Света, поглядывая на усмехающегося бригадира, погладившего всё-таки под шумок хорошенькую Наташу. – Ищите других жалостливых или ждите следующего поезда! Архаровцы!

     – Ну, зачем ты так с ними грубо! – сказала Наташа, движением плеча скидывая вездесущую руку бригадира.

     – Я действую по инструкции! – ответила рассерженная Света.

     Когда огорчённые южане отошли к своим узлам, она  глянула презрительно на ножки Наташи и сказала бригадиру:

     – Разве это ноги?

     И приподняв свою юбочку, показала молодому человеку свои ножки.

     – Вот это ноги так ноги!

     Громкоголосая дикторша объявила отправление, лязгнули вагоны, поезд тронулся, но тут же, вздрогнув, замер под истошные женские крики.

    Подбежавшие  на крики люди достали из-под вагона уже бесчувственную проводницу, Свету Рыбакову.  Бедняжка соскользнула с поручней вагона и попала под колёса. Теперь уже она была без своих красивых ножек.

     А Наташа, зажав в руке кочергу, которой машинист вытаскивал из-под вагона ноги проводницы, истерично рыдала в тамбуре вагона:

     –  Из-за меня! Это из-за меня всё!

                2.

     –  Наташа! Наташка! – Света безуспешно пыталась разбудить напарницу, но та, вцепившись в полку так, что побелели костяшки в пальцах, продолжала несвязно бормотать: "Из-за меня…Это из-за меня всё".

     –  Ну, поимей ты совесть, Наташка! К Челябинску уже подъезжаем! Ты дрыхнешь, а я едва на ногах стою!

     –  А?! Что?! – Наташа резко поднялась, ударившись головой о верхнюю, багажную полку. – К Челябинску? А который час? – И она невольно опустила взгляд на Светины ноги.

     –  "Который час!" "Который час". Двадцать уже по Москве! Бригадир заходил, всем хвосты  крутил и тебя всё искал. Ой, смотри, девка, доиграешься! Иди, готовь мусор, стоянка – всего ничего, а народу будет – чёртова туча!

     Наташа легко соскользнула с полки и быстрыми взмахами гребнем стала расчесывать перед зеркалом  свои длинные, белые волосы. Когда появился бригадир, Котов Паша, она уже собрала весь мусор и упаковала его в чёрные прочные мешки и теперь прибиралась в своём купе.

     –  Ну что, как? Готовы? А где Рыбакова?

     Наташа знала, что за его деловым видом кроется только одно – как бы усыпить её бдительность. Поэтому она тут же всё бросила и попыталась выскользнуть в двери. Но бригадир крепко обнял её и стал губами искать её губы.

     –  Пусти! Ну, пусти, слышишь! – Наташа уперлась руками в грудь Котову, безуспешно пытаясь оттолкнуть его от себя.

     –  Ну, что ты, Наташа. Ну, что ты…– стал уговаривать её Котов, спрятав свою руку ей под юбку и скользя по её стройным, тонким ножкам.

     –  А, вот ты где! – в купе заглянула Светлана. – Ну, ты, Наташка, совсем обнаглела! Павел Семенович, больше с ней в пару меня не ставьте! С каких это шишей мне одной горбатиться!

     –  Ну, всё, всё. Выходим. – Бригадир быстро принял деловой вид и направился к выходу из вагона. –  Поезд прибывает к четвёртой платформе.

     Уходя, он не удержался и оглянулся, чтобы в последний раз скользнуть взглядом  по Наташиным стройным ножкам. Женщин он про себя так только и называл – ноги. С какой бы он женщиной не общался –он начинал её ощупывать взглядом именно с ног, а потом уже переходил на всё остальное. А когда ложился спать – перед его глазами калейдоскопом мелькали женские  ножки, увиденные им за день. Длинные и тонкие молоденьких девочек, пухленькие и фигуристые уже в соку женщин...

   –  Эх! –сказал бригадир и щёлкнул в воздухе пальцами.

     Когда посадили пассажиров, и  до отправления поезда осталось пять минут, они втроём стояли у вагона, намереваясь уже подняться, как их внимание привлекла группа  гастарбайтеров.

     –  Смотри-ка, –  усмехнулась Светлана, поправляя свои крашенные в огненный цвет волосы, –  бегают от вагона к вагону. Видать без билета. И пьяные! – Она засмеялась.

     Лица у гастарбайтеров, у всех троих, были одинаково серьёзные и сосредоточенные. При этом ноги у них заплетались, словно они в спешке пристегнули себе чужие и не успели к ним привыкнуть . Казалось, они сами были удивлены этому обстоятельству. Действительно, судя по их слаженным действиям, один бегал от вагона к вагону, второй подтаскивал следом за ним мешки, третий сторожил оставшиеся узлы, трудно было поверить, что эти люди были пьяны.

     –  Дэвушки! Карасависы мои таракие! На родину ехать сильно надо! Домой! А билетов, слишишь, нет в кассах савсем! Возьмите, карасависы мои миленьки, ми заплатим!

     –  А чё пьяные такие, –   со смехом спросила Света.

     –  Ми не пьяные, слишь, мы усталые, тыретий день не спим-не оттыхам, слишь, уехать хотим-не можем!

     –  Павел Семенович, – Наташа посмотрела на бригадира. – Может, возьмём их? Как-нибудь разместим. Есть же у нас забронированное купе.

     –  Ты что? Сдурела?! – бригадир удивленно посмотрел на Наташу.

     –  Ну, почему бы не взять, а? – продолжала настаивать Наташа. – Говорят же, сделай добро, и оно к тебе вернётся.

     –  Не положено! – отрезал бригадир и уставился на здание вокзала. – Инструкция!
   Огорчённые гастарбайтеры потянулись обратно.

     –  Не положено...инструкция…  –  протянула с досадой Наташа и вдруг замолчала.

     –  Что? – спросила Света.

     –  Да ничего, – ответила Наташа. – Дежа вю.

   И повернувшись к бригадиру, Наташа добавила:

     –  А ты, Пашка, ещё вздумаешь своими грязными лапами мои ноги трогать – живо заявление в прокуратуру накатаю.

     –  Что?

     –  Да  ничего! Что слышал. Эй, вы!

     Гастарбайтеры как один повернули головы.

     –  Ну, чего замерли? – Наташа махнула им рукой. – Живее! Живее! Поезд через минуту отходит!