Закат догорал золотым и багряным…
- Знаешь, а ведь ты в свои тридцать три ровным счетом ничего не знаешь, - еле слышно произнес старик, глядя в маслянистую, точно повторяющую рисунок «небесного костра», воду…
- Почему отец? Чего я не знаю? – так же тихо спросил сын, невольно околдованный красотой и значимостью момента.
- Главного, милый, главного…
- ?
- Ты не понимаешь… - покачал головой старик. - А ведь это так просто…
- Ты об этом? – кивая на закат, спросил сын. – Красота?
- И это… тоже…
- А что же еще?
- Все… Да-да… все настоящее…
- ?
- Ты пришел сюда … ко мне… в этот наш старый дом…и скоро уйдешь обратно…
- Да... И что? Ты знаешь, что так надо…
- Знаю… Надо… Только кому? Мне? Тебе? Вряд ли.
- Но это - моя жизнь…
- А для чего она тебе? Разве, считая чужие деньги, ты становишься счастлив?
- Нет. Но так я получаю свои. Это – банк. И я, хоть и маленькая, но все же его часть…
- Шестеренка. Да… Где-то я уже это слышал… Скажи, а ты никогда не завидуешь тем, кто приносит к вам свои деньги? Ну, тем, у кого их действительно много?
- Бывает, конечно… А как без этого?
- Вот и я о том. Без этого никак… А знаешь ли, что зависть убивает душу, капля за каплей высасывая отмеренное тебе счастье?
- Догадываюсь. Но…
- Нет… Я понимаю… Не продолжай… Вот это-то и есть главное…
- Что? Зависть?
- Да нет же… Счастье…
- Счастье? И ты в самом деле думаешь, что оно может быть чем-то иным, чем просто красивой сказкой? Как этот закат, например?
- Закат – не сказка. Он здесь и сейчас. Он живой и теплый. Он греет сердце. Как греет его настоящая музыка… живопись… истинная, а не кажущаяся близость человеческих душ…
- А зависть разрушает?
- Да… И не только она… Разрушает рождаемая ею иллюзия, что тот, кто обладает теми или иными благами, владеет секретом счастья… что ему принадлежит мир…
- А что? Не так?!
- Нет, конечно! Разве ты съешь или выпьешь больше того, что способен переварить твой желудок? Или получишь больше удовольствия, чем то, что можешь воспринять? Разве не достаточно тебе одной постели, чтобы выспаться?
- Да… Но деньги – это еще и власть…
- Ну, конечно… Она самая… Последняя плата Зла за проданную душу… А на что она… власть?
- Это же очевидно! Она – могущество… слава… защищенность, наконец!
- Ха-ха-ха… - смеется старик, и голос его разносится далеко окрест. – «Поклонись мне, и я дам тебе весь мир!»… И ты правда веришь обещаниям Змия?
- Ну, не знаю… К этому стремятся с начала времен…
- То-то и оно… Примерно как к запретному плоду…
- Ох, отец… Ты опять о своем, - отряхивая брюки, встает с песка щеголевато одетый молодой человек. Раздражение отрезвляет его. – Не в деньгах счастье… Слышали уже… Ладно… Пора мне - завтра баланс сдавать… так что… – нервно пожимая плечами, добавляет он, и, не закончив фразы, направляется к стоящему у дома «внедорожнику».
- Да-да, конечно, - глядя вслед сыну, тихо… почти что про себя… говорит старик.
Он зябко поводит плечами: от реки вдруг потянуло прохладой.
Старик переводит взгляд с удаляющейся по пыльной дороге машины туда, где час назад полыхал «небесный костер». Но его уже сменила серебристая лунная дорожка…
«И это было… И это пройдет… Ну да, конечно, пройдет… И конечно, как всегда, никого и ничему не научит»…
* * *
Закат догорал золотым и багряным. Старик сидел на берегу, глядя в маслянистую, точно повторяющую рисунок «небесного костра», воду. Он был один. И от того, первого, «костра» его отделяло ровно сорок лет. Не было рядом и отца. Некому потому было спросить: «Сынок, ну и чего ты добился»? Это вопрос сейчас задавал он себе сам. Правда, с ответами было «не густо».
«Ну, да бизнес процветал – своя посредническая контора… и опять же управляющий в крупном банке… друзья… квартира… машина… яхта… С семьей вот не "срослось"… - Он досадливо поморщился. - К другу жена-Нина ушла…и дочь с ней… И что с того»?
«Не лукавь! - обличало глубинное «я». – Ты же именно из-за этого считаешь, что жизнь не удалась!».
«Неправда!», - отвечал сам себе старик, в раздражении срывая листья подорожника.
Он задумался. А, может прав был тогда отец насчет счастья?
Раздавленные листья неприятно липли к ладони. Он выбросил их и вытер о траву руку. Машинально бросил взгляд на закат. А тот уже совсем перестал напоминать костер… Так… где-то далеко у горизонта… он лишь слегка золотил кроны вязов, обводя их бордово-оранжевым контуром… Ну, осталось еще несколько постепенно тускнеющих бликов на воде… и все…
От реки начинало тянуть прохладой. Старик поежился… и не только от того, что вдруг ощутил ее прикосновение к обнаженному торсу. Коснулось его что-то еще… гораздо более холодное и липкое…
«Неужели ты, Смерть?», - спросил он.
Ответом была тишина… Он прислушался. Нет… Тишина вокруг была совсем не такой уж и глухой. Ну. Да… Вот издали доносится еле слышное уханье совы… еще какие-то крики ночных птиц… шорохи… звуки… тихо в заводи плещется о берег вода…
Он с облегчением вздохнул. Холод отступил. Старик почувствовал, что мир рядом - живой и теплый… как маслянисто блестящая в реке вода… как только что догоревший закат… который продолжает греть его остывающее сердце, дарить ощущение присутствия чего-то настоящего…
Чего? Счастья? Жизни? Гармонии? Красота момента заворожила, вдруг озарив ПОНИМАНИЕМ: не счастье - главное… не деньги… и даже не семья. Главное – этот мир в душе… как прощение за все… как оправдание…
27.08.2012. Душанбе