(сказка)
Было начало мая месяца. Деревья и кусты примеряли новую листву. Сквозь оттаявшую землю пробилась и уже набирала силу и цвет молодая травка. Из-за горизонта вставало круглое ласковое солнце. От земли к небу поднимались потоки тёплого воздуха. Птицы выводили свои рулады, словно заскучавший от долгого перерыва разноголосый оркестр.
Ангел планировал, широко раскинув свои два крыла, и они легко несли его к земле. Когда он опустился ниже редких белых, словно отстиранных, облаков, то обнаружил, что немного отклонился от курса. В настоящий момент он завис над тем местом, где речка Черёха впадает в реку Великую. Выбрав песчаное местечко у воды, ангел плавно опустился, и, сложив крылья, присел. Всё радовало и изумляло его: и тёплая, почти летняя погода; и волна, набегающая на берег; и жужжание насекомых; и зелень травы немного выше по берегу. Лёгкий ветерок ласково шевелил пух перьев, овевал взволнованное лицо, успокаивая, заставляя дышать полной грудью.
Ещё бы не волноваться! Ведь это был молодой ангел, и он впервые сбежал с небес посмотреть землю. Даже ангелы страдают любопытством. Особенно молодые, которым ещё учиться и учиться. Тут он поёжился от мысли о том, что его будут искать, и какое наказание он получит от Учителя за то, что сбежал. И радостная улыбка, не сходившая с его лица с момента побега, померкла. Но через некоторое время окружающая красота немного успокоила его, и он махнул рукой на возможные неприятности.
Взмахнув крыльями, ангел взлетел и направил свой полёт в сторону города, купола храмов которого сверкали вдалеке под встающим над миром светилом. Вскоре он миновал железнодорожный мост через реку Великую, затем ещё один, уже автомобильный. И здесь ангел завис на границе Окольного города, ибо увидел городскую башню без кровли. Он подлетел ближе к ней и осторожно опустился на верхний край кладки. Внизу, под его ногами, река катила свои воды в вечность.
«Интересно, – подумал ангел. – Если мне помнится, то в этом граде какой-то молодой начальник. Не он ли обещал восстановить сгоревшую кровлю этой башни? Покровской, кажется? Вот только никак не вспомню, за сколько дней, месяцев или лет. Интересно, к какой заповеди отнести этот маленький казус? И вообще, почему люди, прорываясь к земной мимолётной власти, обещают народам то, что выполнить не могут? Что значит их власть пред властью Господа? Так, пыль, дым, унесённый первым ветерком. Или, возможно, это можно отнести к Блаженствам Евангельским? Сказано же: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». Жаль, конечно, этого молодого начальника. Ну, да он сам выбрал свой путь в жизни». И ангел оставил эти мысли, всецело положившись на Бога в решении данного вопроса.
Он уже смотрел с высоты на окрестности, и вся юная сущность его трепетала от восторга перед величием и красою природы, теплом седой старины. Но тут его взгляд наткнулся на странное сооружение на высокой горке на противоположном берегу реки. Скорее, на его останки. «Вот точно к заповеди «Не укради», – пришло в голову. – Это же для детей мечтали построить. Для своих детей. И кто же из этих самых детей после такого будет верен заповеди: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли»? Странные люди!».
Здесь надо сказать, что ангел был совсем молод, многого не знал, потому что ещё учился и никак не был определён в дальнейшей службе: то ли в ангелы-хранители к кому-нибудь из людей, то ли в дальнейшую учёбу на херувима или серафима, то ли ещё куда. Небеса велики, и работа всем найдётся. А он был, ещё раз повторюсь, совсем молод, потому и интересовался и удивлялся всему увиденному совершенно искренне. И не стеснялся задавать вопросы самому себе, и не стал бы стесняться задавать их любому, кто смог бы помочь ему в поисках ответов на них. Порой из-за этого ангел совсем забывал постулат «Не судите, да не судимы будете». Простим молодость! Она так быстро проходит.
Вдоволь насмотревшись, ангел взмахнул крыльями и, перелетев через реку, сделал круг над Мирожским монастырём. Высокие деревья внутри ограды покрылись первой весенней листвой, и Спасо-Преображенский собор утопал в яркой зелени. Ангел решил ненадолго здесь задержаться и, мягко опустившись и сложив крылья, уселся на коньке крыши Стефановской церкви, прямо над алтарной частью, лицом обратившись во внутренний двор монастыря.
«А ведь здесь Русь православная начиналась. Первые монахи строили своё уединение для молитвы. Удобно. С одной стороны река Великая, с другой стороны река Мирожка. Охраняют. И стены от стольких войн пострадали, но выстояли до сих пор». Так рассуждал ангел, разговаривая сам с собою, и, в нетерпении всё увидеть и всем насладиться, вертел головой так, что золотые кудри его совсем растрепались. А во внутреннем дворике было пустынно: монахи на службе. Да и кто из людей увидит ангела без его на то желания? Для человеческого глаза ангел невидим. Во всяком случае, если он не материализовался по своей воле или, тем паче, по воле начальников небесных.
Между Стефановской церковью с братским корпусом и Спасо-Преображенским собором у монастырской стены ангел узрел высокий деревянный крест. Рядом были вкопаны скамеечки. На одной из них, спиной к ангелу, сидел старец в белых одеждах, опираясь натруженными руками на посох. Длинные седые волосы его мягкой волной сбегали на спину, сливаясь с белизной одежд. Слетел ангел со своего места вниз к неведомому старцу. Тот медленно обернулся на нового посетителя, степенно встал и поклонился. Ангел в ответ тоже склонил голову и спросил удивлённо: – Простите меня, отче, но что Вы тут делаете?
– Да вот, юноша, – ответил старец, с достоинством опираясь на посох, – отпустили взглянуть на обитель сию. Много лет жизни земной провёл здесь в трудах и молитвах. Скучаю. Старческое дело, наверно. А Вы, юноша, не за мной случаем?
– Да нет, – замялся ангел, не зная, как объяснить причину своего появления. – Я просто мимо пролетал и это дивное место увидел. Вот и решил полюбоваться.
И, дабы «свернуть» с опасной темы, предложил: – А Вы, отче, не желаете пройтись со мной немного по обители?
– Почту за честь, юноша, – ответил старец.
И они вдвоём неспешно двинулись по направлению к Спасо-Преображенскому собору.
– Хорошо присматривают за обителью, – вежливо продолжил разговор старец.
– Да, отче, красиво здесь. И надёжно, что ли. Я имею в виду, что в вере крепкой пребывает братия. Это чувствуется, – поддержал ангел.
Они подошли к входу в храм и стали рассматривать старую фреску над входом. Двери же были заперты на висячий замок.
– Закрыто. Странно. А внутри, говорят, самые древние фрески. Жаль, жаль, что не посмотреть. Ну, да ладно. Вот у меня, отче, пара вопросов есть, а кого спросить не знаю, – продолжил ангел. – Может быть, Вы знаете ответы, раз здесь служение несли?
Старец степенно кивнул седой головой, лишь усы с бородой скрыли невольную улыбку. Ангел принял кивок за согласие ответить ему и продолжил: – Не пойму я, отче. Вот Русь всегда богата была, и сегодня богата. Неужели люди не могут собрать злата-серебра, созвать изо всех русских уголков лучших иконописцев-реставраторов, заплатить за необходимые исследования, мастерам за работу и восстановить фрески в храме этом? Они же, фрески эти, одни из самых древних на Руси православной. И Господу угодно было бы, думаю. А то взяли – и на замок! И ещё одного не пойму. Неужели братия монастырская, а среди неё лучшие иконописцы, не может сама сохранять эти шедевры? Зачем здесь, в Божьей обители, мирские музейщики расположились? Они-то что тут охраняют? Не правильнее ли, как я уже сказал, всё-таки восстановить храм во всей прежней красе? И Богу угодят, и людям самим красота приятна будет. Вот!
– Что Вам ответить, юноша? – помолчав и огладив белую бороду, отвечал старец. – Не всё так просто, как кажется. На земле, власть с деньгами всегда шла и идёт сама по себе, а народ с грошиками сам по себе. А до Бога дела нет, прости Господи! Вот Вы сами сказали – на замок, мол. Законсервировали, говорят. А так ведь проще! Проще для всех их мэров, губернаторов, президентов. В своё время святой Нифонт, Новгородский епископ, не пожалел казны своей, денег дал монастырю, богоугодное дело сделал – храм поставил. За это и многое другое сподобился святости пред Престолом Господним. А почему? Да не днём единым жил.
А эти все нынешние – они временщики на земле русской. И живут, словно захватчики на чужой земле. Спохватятся, ан поздно уже. Я ведь и себя до сих пор укоряю, что не добился полной реставрации. Видать, мало порогов оббил, мало кланялся, да недостаточно Богу молился.
Старец невольно прослезился.
– Ну, что Вы, отче. Не терзайте себя, – ангел приобнял старика за плечи. – Вы делали всё, что в силах человеческих, а в остальном – надежда на Господа нашего. Он не допустит. И храм, и обитель ещё воссияют.
– Спаси Бог, юноша. Утешили старика. Однако, пора мне, отведённое время к исходу идёт. Пойду я: ещё чуток посижу и в путь. Христос посреде нас!
С этими словами старец поклонился ангелу.
– И есть, и будет во веки веков. Спасибо Вам, отче, за то, что время своё на меня потратили. Спаси Бог! – ответил ангел, склонив в ответ голову перед старцем.
А тот ещё раз ему поклонился и степенно направился к кресту и скамеечкам. Там он присел и замер. А затем образ его стал истончаться, размываться, и, в конце концов, исчез вовсе.
Ангел же ещё немного постоял в раздумьях, а потом, словно спохватившись, взмыл вверх и направился в сторону Псковского Кремля. Миновав Средний Город с его церквями, затем Приказные Палаты и Довмонтов Город, он опустился на площадку колокольни Троицкого Кафедрального Собора. Отсюда открывался прекрасный вид: с одной стороны – на реку Великую, Ольгинскую часовню и церковь Успения с Парома, а с другой – на реку Пскову и на стройку вдоль её берегов. Внизу же, внутри кремлёвских стен, не спеша разгуливали туристы, то и дело щёлкали затворы их фотокамер. Нищих было мало, и сидели они обособленно друг от друга вдоль поднимающейся к собору булыжной мостовой. Они не улыбались, а, выставив вперёд коробочки для подаяния, словно о чём-то напряжённо думали.
К слову, ангел заметил, что у посетителей местных, которых легко было отличить от туристов, улыбки лишь изредка освещали лица. А вот эти самые туристы, наоборот, все, как один, улыбались, фотографируя друг друга и на фоне Троицкого собора и на фоне нищих и посреди площади перед собором.
Ангел вновь поднял свой взор вверх и вновь поразился красе окружающего его мира. Центральный купол Троицкого собора сверкал золотом в лучах солнца так, что было больно глазам. В спокойном течении реки отражались небо, проплывающие по нему белые облака. Да и вся река сверкала бликами света. А здесь, наверху, ветерок ласково трепал кудри его волос и что-то, почти неслышимое, играл в меди колоколов. И такое чувство безграничной любви вдруг наполнило сердце ангела, что он простёр свои руки к небесам и с жаром воскликнул: – Боже, какая красота! Благодарю Тебя за то, что Ты создал всё это! И люди видят это, и души их и сердца их должны просто переполняться любовью к Тебе, Господи!
И в этот момент его осенила мысль.
Нужно сказать людям этого прекрасного города о том, чтобы они любили друг друга, ибо этого требует краса созданного Богом мира. И что Бог любит людей, раз подарил им эту красу.
И ангел стал обдумывать, как ему это осуществить. Он взлетел и облетел Кремль, ещё раз любуясь красотою окружающего пейзажа. Затем, заметив площадь, частично заполненную людьми, что-то скандирующими и размахивающими флагами, рванулся к ней. Но когда завис в воздухе над памятником какому-то деятелю человеческой истории, он вдруг сообразил, что вот так, в белых одеждах, с двумя большими белыми крылами, пожалуй, он вызовет в этих людях, просто стоящих или снующих в толпе, скорее испуг, а не интерес. Он представил себе на мгновение такую картину: вот они что-то там говорят в микрофоны со ступеней пьедестала памятника, а тут вдруг, откуда ни возьмись, материализуется ангел среди толпы, да со словами любви. Нет, так не годится. Нужно что-то другое придумать.
Ангел огляделся вокруг и увидел невдалеке церковь, окружённую побеленной стеной. Он не поленился и прочитал надпись на металлической доске, прибитой к стене у входной арки. Церковь Михаила и Гавриила Архангелов с Городца. «Надеюсь, что Архангелы простят меня!» – подумал ангел и перелетел за ограду. Внутри уже зазеленились деревья, было тихо. Здесь ангел и материализовался в молодого человека лет двадцати, одетого в кроссовки, джинсы, клетчатую рубаху и лёгкую хлопчатобумажную куртку. Кудри на голове прижала потёртая бейсболка. Весь антураж довершали два одинаковых плаката на груди и спине. На них яркой краской было написано: «Люди! Любите друг друга, ибо Бог любит вас!».
Через арку в ограде ангел вышел на тротуар перед храмом и, свернув направо, направился к Торговой площади, к тому месту, где митинговали люди.
С высоты, на которой парил ещё недавно ангел над памятником, казалось, что толпа огромна. Однако когда он затесался в неё, уже на земле у подножия памятника, оказалось, что людей не так уж и много. Возможно, на его восприятие повлияло количество флагов и разных транспарантов в руках людей. И из-за этого, видимо, поначалу на ангела не обращали особого внимания.
Но вот перед ним остановилась пара молодых людей. Парень нежно обнимал юную особу за плечи, что, впрочем, ей было приятно, судя по улыбке. Девушка внимательно прочитала надпись на плакате, обратила взгляд наивно распахнутых в мир глаз на обнимающего её парня:
– Посмотри, Серёж, какой интересный плакатик у молодого человека. Я же тебе всегда говорю, что если мы друг друга любим, то и нас кто-нибудь там любит!
И она махнула свободной рукой небесам.
– А Вы сами верите в то, что написали? – теперь она обращалась уже к ангелу.
– Я не верю, я знаю, – просто ответил ангел, взглянул в глаза девушке и… утонул в них.
– И кто же Вам об этом сказал? – что-то в простоте ответа ангела, видимо, затронуло не-ведомые струны в душе этой девушки.
– Он.
– Кто?
– Бог.
Она рассмеялась, и смех её был подобен чистому звону серебряных колокольчиков:
– Как замечательно!
В её непосредственности ангел не видел ни тени фальши. Это была она сама, такая и внутри и снаружи. Ангел улыбнулся, а девушка снова заговорила:
– Значит, Бог любит нас за нашу любовь! Как хорошо! Спасибо Ему!
И она, сложив рупором ладошки, приложила их ко рту и, запрокинув голову, крикнула в небо:
– Спасибо тебе, Боже, за нас. И за всех! И за то, что я люблю!
Последние слова она почти прошептала, но молодой человек отозвался.
– А я разве не говорил тебе, что люблю тебя, солнце моё? – прошептал он, склонив свою голову к голове своей подружки.
Ангел притворился, что не слышит сказанного ими, но слышал-то он всё – ангел всё-таки.
– Я знаю, любимый, вот здесь, – и девушка прижала одну ладонь к своей груди, а другую – к груди парня.
– А как Вас зовут? – обратилась она к ангелу. – Меня зовут Надя, а моего друга – Серёжа.
И вновь влюблённый взгляд на юношу.
– Ангел, – ответил ангел, запоздало подумав о том, что необходимо было бы выдумать себе хоть какое-то человеческое имя. И, чтобы как-то отвлечь парочку от собственной оплошности, сотворил в своей руке под плакатом небольшой букетик подснежников и с улыбкой протянул девушке: – Это Вам, Надежда.
– Ой, подснежники! Сейчас? Вы просто волшебник какой-то!
Ангел вновь мысленно отругал себя за очередную оплошность. Да делать нечего: трудновато с людьми, когда впервые-то.
– Всё просто. Я в «Зеленхозе» работаю. Вот и цветы. Примите, пожалуйста, – нашёлся он.
– Спасибо огромное Вам, – ответила девушка, принимая букетик. – А ведь Вы правы. Если бы все люди любили друг друга, как мы (она бросила взгляд на своего парня и, увидев в его глазах лишь мужское одобрение ангелу за цветы, продолжила), то и войн не было бы. И все бы веселились вместо того, чтобы митинговать и ругать друг друга и власти. Правда, Серёж?
– Это точно! – вдруг с жаром в голосе ответил парень. – Собрались тут, кричат, зовут куда-то, флагами машут. Толку-то! Ещё подраться осталось. Хотя, за этим дело не станет!
– А зачем драться? – удивлённо спросил ангел, в душе успокоившись, что его оплошность с именем осталась, кажется, незамеченной.
– А то не знаешь, дружище?
– Не знаю, я здесь недавно, – искренне сокрушаясь, ответил ангел.
– Ну, смотри, я поясню, – молодой человек рукой стал указывать ангелу на группы людей. – Вот там коммунисты собрались. Это те, что с красными флагами, и где старушек много. С ними обманутые вкладчики. Смешные они. Надеются, что если к власти Зюганов придёт, то деньги им вернёт. Наивные люди! Они-то и кричат: «Отдайте наши деньги!». А там вот, те, что с флагами, на которых медведь нарисован, так те от «Единой России». Эти кричат: «Мы за Путина, мы за Медведева!». Может быть, они и правы, кто знает? Там вот, где казачки-герои мелькают, там, наверное, монархисты. Слышишь, поют «Боже, царя храни!». И флаги у них с чёрными и жёлтыми полосками. А ещё здесь, сам смотри, «яблочники». У них флаги с яблоком. А те, у которых на флагах написано «СПС», это «Союз правых сил». В чём они правы, я не знаю, да мне и «по барабану» – я свою Наденьку встретил и политику эту послал подальше. И, конечно, у всех триколор! Куда же без него! Он у всех: все за Русь! А те ребята, которые этим «концертом» дирижируют, те с микрофонами у памятника.
Но самое главное, парень, вон там, у ДКП, – Сергей показал ангелу на здание, замыкающее площадь слева от памятника. Рядом, за памятником, высилось другое здание. Увидев, что ангел смотрит на него, Сергей тут же пояснил: – Это наш институт, а мы – студенты. Извини, отвлёкся, дорогой. Так вот, ДКП. Это бывший дом профсоюзов, если не помнишь. Видишь, около него стоят милицейские газики-автобусы. Там ОМОН. Да ещё машины с будками без окошек. И «ментов» вокруг что-то много. В смысле, милиции. Может, конечно, и обойдётся, но лучше не рисковать. Если подтянутся «Другая Россия», нацболы, ещё скины или РНЕ, то драки не миновать. Так что, парень, ты тут со своей любовью вполне можешь схлопотать по носу. Конечно, здесь и наши есть – студенты. Но, сам видишь, я с дамой. А потому, мы сматываемся. И тебе советую. А за цветы для Нади, старичок, от всей моей души огромное спасибо! И за плакат твой тоже! Смелый ты. Удачи!
Парень пожал ангелу руку, так быстро подхватил свою девушку, что она успела только крикнуть на ходу одну фразу «Спасибо за цветы, Ангел!», и увлёк её через дорогу в сторону Ольгинского моста. Ангел, конечно, не ожидал такой подробной лекции и мысленно поблагодарил неожиданно разговорившегося Сергея. И улыбнулся, вызвав в памяти лицо Надежды, её восторг при виде подснежников. И её последние слова – с именем-то не прошло, запомнила!
– Ну, чего лыбишься? – услышал он за спиной голос. И повернулся, продолжая улыбаться. Перед ним стояла пожилая женщина, к пальто которой были пристёгнуты какие-то медали и значки, и ещё большой красный бант.
– Вот ты, милок, – продолжила женщина, – агитируешь любить друг друга и за это Бог, мол, нас полюбит.
Было это высказывание вопросом или утверждением, этого ангел не понял. Поэтому, сначала поздоровался, а только потом ответил: – Да нет, уважаемая, я не агитирую.
– Ишь ты, обходительный, – то ли с удивлением, то ли с издёвкой произнесла женщина.
– Просто Господь любит того, кто Его возлюбил, – попытался пояснить ангел. – И, главное, ближнего своего. Потому и хочу сказать о том, чтобы люди любили друг друга, ибо Господь любит их.
– Это что же выходит?! Мне, значит, нужно возлюбить этих нынешних олигархов, что нас обобрали?
– Значит. Каждый достоин того, что имеет. Кому – любовь, кому – глупость, кому – деньги. В общем, свобода выбора. Но за выбор этот отвечать придётся перед Богом.
– Выходит, – начала повышать голос женщина, – эти засранцы жируют сегодня, я копейки с пенсии считаю, а отвечать когда-то потом перед каким-то твоим богом? Так, что ли?
– Отвечать всем придётся. Без исключений.
– Да не верю я ни в какого бога! Кто тебе, молодому такому, ересь такую сказал?
– Как кто? Он. Бог.
– Да ты никак шутник, не от мира сего, – подозрительно прищурила глаза женщина.
– Вот это точно. Ангел я, бабушка, – после разговора с молодой парой и этой женщиной ангел вдруг почувствовал, словно он попал в какое-то нелепое, но захватывающее приключение. И немного правды, принимаемой за шутку, совсем не повредит: даже веселее.
– Обманщик ты, как и все они, а не ангел! – в сердцах прокричала женщина и ударила своей сумкой по его плакату.
От неожиданной атаки женщины и её непонятной злобы ангел опешил.
– Извините, уважаемая гражданка, если чем обидел, – обратился он к ней, понимая, что шутки не получилось. – У меня на плакате лишь написано о том, чтобы люди любили друг друга, ибо Бог их любит. Посмотрите вокруг. Какой прекрасный мир Он создал для людей! Разве можно не любить и этот мир, и людей, и их Создателя?
– Ну, точно, псих! Провокатор! – прокричала женщина.
Вокруг неё уже начали собираться такие же женщины, и она им что-то говорила, горячась и размахивая сумкой, и временами указывала на ангела. Понимая, что если остаться, то конфликта не избежать, ангел бочком-бочком скрылся от женских глаз за многочисленными транспарантами и флагами.
И тут его подхватила волна людских тел, и ангел оказался в гуще скандирующей группы людей. Они согласованно выкрикивали одни и те же фразы: «Мы за Путина!», «Мы за «Единую Россию»!», «Мы за Медведева и Путина!».
Какой-то молодой активист оглянулся на ангела, прочитал то, что было написано на его плакатах, и строго, с назиданием и убеждённостью в голосе, произнёс: – Наш бог – Путин. Затем, немного помолчав, добавил: – И ещё Медведев.
– А кто это? – с интересом задал вопрос ангел.
– Это наши президенты. Один – действующий, второй – избранный, – вновь строго изрёк активист. – Ты откуда свалился, парень?
– С неба, – ошарашенно, уже не думая, произнёс ангел.
– Вот то-то и есть, что с неба! В курсе нужно быть!
– В курсе чего?
– В курсе линии партии «Единая Россия». Мы всегда правы, – терпеливо гнул своё активист.
– Почему, всегда? Неужели не ошибаетесь?
– Путин и Медведев не могут ошибаться! – уже с ноткой раздражения в голосе отрезал активист и, отвернувшись от ангела, включился вновь в общее скандирование.
Ничего не понимая, ангел потихоньку пробирался вдоль рядов людей и незаметно оказался рядом с группой в казачьей форме. Один из казаков обратил своё внимание на ангела и его плакат.
– О, цеж дило, хлопчик, – воскликнул казак и хлопнул ангела по плечу широкой ладонью. Потом, поправив портупею и шашку, продолжил, почему-то мешая русские и украинские слова: – Бог усех нас любит. Потому мы и за царя. За Бога, за Царя и Отечество!
И, сняв папаху, истово перекрестился куда-то в сторону здания института.
Так бы, наверное, и продолжалось путешествие ангела сквозь народ русский, если бы он каким-то непостижимым образом вновь не оказался около того места на площади, откуда и началось его политическое образование, и где он встретил молодых людей – Надежду и Сергея. Только теперь на этом месте собралась разношёрстная толпа, галдящая на все лады:
– Да здравствует Коммунистическая партия!
– Отдайте наши деньги!
– Мы за Путина! Мы за Медведева!
– За Бога, Царя и Отечество!
– Слава России!
– Россия без Путина!
– За «Справедливую Россию»!
– Повысьте пенсии!
– Только «Яблоко» знает выход из кризиса!
– Мы за бедных, мы за русских!..
И ещё бог знает что.
У ангела уже кружилась голова от этой сумятицы. И так бы и продолжалось, возможно, если бы толпа вдруг не раздвинулась перед человеком в милицейской форме, бронежилете поверх кителя, с закинутым на плечо короткоствольным автоматом, и резиновой дубинкой в левой руке. Правой рукой он сграбастал за плечо ангела, вытащил из толпы, и, неожиданно участливо, обратился к нему: – Ну, что, дружок, пойдём?
– Куда, – испуганно пролепетал ангел.
– Как куда? – Удивился милиционер. – Да вон, к машине.
И он махнул дубинкой в сторону автобуса с надписью «Милиция». Милиционер был совершенно спокоен, и ангел, тоже успокоившись, решил ему довериться. Когда они подошли к автомобилю, милиционер, наконец, словно ожил, улыбнулся ангелу и подвёл его к открытым дверцам. На ступеньках входа в салон сидел ещё один милиционер.
– Ну, вот и добрались, – словно с облегчением вздохнул милиционер и приказал сидящему коллеге: – Сержант, оформи протокол.
– Да, капитан, – вяло отозвался сидящий милиционер, достал планшетку, а из неё – бланк и шариковую ручку, и окинул сонным взглядом ангела.
– Ну, что тут у нас? – словно про себя, но вслух, проговорил сержант. – Так, плакат имеется. Что на нём? Люди, любите друг друга, ибо Бог любит вас, – прочитал он написанное на плакате вслух. – Интересно. Ты, парень, сдуру, не пьян?
– Я вообще не пью, – отозвался ангел.
– Ну и ладненько, – легко согласился сержант и повернул своё лицо к офицеру, стоявшему рядом. – Товарищ капитан, ну почему всегда так: как всяких психов оформлять, так я, а как на разгон, так другие?
– А ты не жалуйся, а лучше оформляй, – лениво ответил капитан. – Почерк у тебя хороший, сержант.
– Эх, всегда так. Ну и ладно, – обречённо, но без обиды в голосе, видимо уже привыкнув, ответил сержант и вновь обратился к ангелу: – Ну, что, будем сознаваться?
– В чём? – удивился ангел.
– Как в чём? – беззлобно продолжал сержант. – В несанкционированной агитации, создании опасной для здоровья людей ситуации, нарушении правопорядка. Ну, и,… – тут сержант задумался, подняв глаза к небу и пожёвывая конец ручки, – ну и сопротивление, конечно, при задержании.
В конце своей длинной фразы сержант преобразился. На месте с виду сонного милиционера сидел собранный человек и «сверлил» взглядом нарушителя.
– Да я не сопротивлялся, – попытался оправдаться ангел. – Ещё поблагодарить хотел вас, что вытащили меня из этого содома и гоморры!
– Спасибы оставь при себе! – оборвал его сержант. – Если не хочешь по хорошему, то сделаем по протоколу. Получишь свои пятнадцать суток, а мог бы штраф заплатить, и гуляй. Итак, ФИО!
– Что?
– Зовут как тебя, парень! ФИО – фамилия, имя, отчество.
– Ангел.
– И всё?
– Да, пока всё. Я же ещё учусь, – развёл руки ангел, искренне сокрушаясь, что ничем более не может помочь сержанту.
– Ну, ты и фрукт! Товарищ капитан, он говорит, что его Ангелом зовут. А мне что писать? Одни психи попадаются.
– Да Вы не волнуйтесь, пожалуйста, – неуверенно попытался успокоить милиционера ангел.
– А мне-то что? Ангел, так ангел. Документы давай, – отозвался тот.
– Не брал я у Вас никаких документов,— удивился ангел.
– Да мне не мои документы нужны. Они у меня при себе. Мне твои документы нужны. Понял? Так что, давай, не трать моё время.
– Но у меня, серьёзно, нет никаких документов – ни Ваших, ни моих. Какие документы у ангелов могут быть? – попытался обратиться к разуму милиционеров ангел.
– Действительно, – уже с издёвкой в голосе продолжал сержант, – какие документы у ангела. И живёшь ты, конечно, на небесах.
– А как Вы догадались? – с надеждой, что его, наконец, поняли, спросил ангел, всем телом подавшись вперёд.
– Ну, хватит, парень, выпендриваться. Ещё сейчас крылья расправишь? Заканчивай балаган! – прикрикнул сержант.
– Как скажете, – немного раздражаясь на непонятливость стражей порядка, ответил ангел. – В конце концов, вы сами этого захотели.
И принял свой настоящий облик.
Белизна одежд слепила глаза и за спиной медленно расправлялись два больших крыла.
А затем ангел исчез. Растворился в пространстве.
У сержанта милиции отвисла челюсть, упали под ноги планшетка с протоколом и ручка. Капитан уронил автомат. Они долго молча смотрели: то друг на друга, то на, сиротливо лежащий на асфальте, плакат с надписью «Люди! Любите друг друга, ибо Бог любит вас!».
Первым очнулся капитан – он поднял свой автомат. Перекрестившись, он забросил плакат в салон автобуса. Затем хлопнул по плечу сержанта. Тот закрыл рот, собрал из-под ног свою планшетку, протокол и ручку. Капитан твёрдо произнёс: – Короче, сержант, мы никого не видели и не задерживали. Ты понял? Никого! С ума сойти можно!
В знак согласия сержант лишь кивнул головой – к нему ещё не вернулся дар речи.
А ангел, невидимый для людей, летел над городом. В голове его был сумбур от всего произошедшего. Он ничего не понимал и от этого страдал. В таком состоянии да при такой скорости он, пожалуй, облетел бы всю землю и даже не заметил.
Внезапно его остановили какие-то невнятные обрывки чужих, но узнаваемых по интонациям, мыслей или фраз. Ангел завис в воздухе и огляделся. Внизу располагался недавно отстроенный жилой массив. Ангел напряг своё внутреннее видение и быстро определил координаты голосов, остановивших его. Через несколько минут, продолжая оставаться «невидимкой», он стоял в комнате одного из домов. Перед ним располагалась кровать. Рядом, на прикроватной тумбочке, в стакане с водой стояли подснежники. А на кровати лежали два «переплетённых» тела. Они спали. И они были прекрасны.
Своим сознанием ангел легко прикоснулся к сознанию спящих людей. В хаосе проносящихся мыслей он выделил у молодого человека – «…любимая моя, единственная моя, я всегда буду с тобой, я тебя никому не отдам…», а у девушки – «…любимый, жить не могу без тебя… я тебе ребёночка рожу…».
Ангел протянул свою руку и ощутил, как там, внутри, ещё у девочки, но уже женщины, зарождается новая жизнь. Он улыбнулся, немного подумал, и произнёс: – У вас будет дочка. Юлия. Красавица!
Ангел взял из стакана подснежники, которые сам же и подарил на площади этой девушке, и, стараясь не разбудить, осыпал пару лепестками. Будущие отец и мать не проснулись, хотя лепестки подснежников прикасались к их коже. Они не проснулись и тогда, когда луч заходящего солнца, наконец, пробился между штор на окне и упал на умиротворённые, дивные лица, легко и мягко чему-то улыбающиеся во сне в то время, когда там, снаружи, их страну сотрясали политические катаклизмы.
И тут ангела осенила мысль, которая быстро превратилась в уверенность. И он поднял лицо и руки к небу и горячо прошептал:
– Благодарю Тебя, Господи! Теперь я знаю, кто я и каково предназначение моё. Ты всё видишь, всё знаешь. И даже мой глупый побег – прости меня! – не был для Тебя секретом. Благодарю Тебя, Господи, за науку! И пусть Любовь Твоя прорастает в этих земных счастливцах, спящих, как дети, и не ведающих о свершающемся таинстве!
Больше ангелу-хранителю нечего было здесь делать. Пока нечего!
Он скользнул сквозь стены и рванулся к небесам: «Нужно торопиться. Скоро она заметит и мне надо быть на месте».
Ангел улыбался, повторяя и повторяя на пути своём фразу: «Неисповедимы пути Твои, Господи! Теперь я это точно знаю!»...
Псков, май 2008, 2013 (под ред. А. А. Бологова)
© Горшков Сергей Игоревич