Пока жива будет у «лицейских»
любовь к родному Лицею,
«к наставникам, хранившим юность нашу»,
не померкнет вековая его слава и
будущее его будет светло!
В.А. Шильдер
В утреннем свете хмурого дня на высоком здании у метро в Петербурге сияло слово Трест. Все, что происходило 19 октября 2011 года, в день 200-летия Императорского Александровского Царскосельского лицея было связано, так или иначе, с именем директора лицея генерал-лейтенанта Владимира Александровича Шильдера. Даже это слово «Трест» имело отношение к похожему названию, которое было дано одной из операций ОГПУ в 20-ые годы 20-века.
Я приехала в Петербург, чтобы почтить память последнего директора Лицея Владимира Александровича Шильдера. Директором Императорского Александровского Царскосельского лицея он был в период с 1908 года по 1917 год, который включал в себя благополучный период с 1908 года по 1914 год, и период первой мировой войны до 1917 года, и период двух революций, февраля и октября 1917 года. Ни одному из директоров лицея не пришлось быть в лицее в период перелома истории всей страны. Проводил Владимир Александрович Шильдер празднование столетнего юбилея Императорского Александровского Царскосельского лицея. Сейчас о Владимире Александровиче мало помнят, да и потому о нём мало говорят. А ведь жизнь этого человека была посвящена воспитанию тех, кто потом руководил нашим огромным российским государством.
Прежде чем выехать из Москвы позвонила в Пушкинский музей в Петербурге и узнала о программе праздника, который будет проходить в городе Пушкине, или по-старому в Царском Селе.
19 октября поезд прибыл в Петербург в 4 часа 40 минут. И перед тем как поехать в город Пушкин направилась к человеку, к которому стремилась уже несколько лет. Я ехала к Наталье Константиновне Телетовой, которая первой написала о Деле лицеистов. По этому сфабрикованному делу проходил 81 человек, среди которых была вся семья директора Царскосельского лицея Владимира Александровича Шильдера.
Вышла из метро на темную утреннюю морозную улицу. Ветер. Спрашивать не ясно кого. Искать дом в темноте тоже не лучшее решение. Вернулась в метро. Жду светлого времени. Сижу на станции метро. Людей пока еще мало. Это не московское метро, там даже в самый ранний час обычно толпы. Стены перрона украшены видами кораблей, решаю сформатировать несколько барельефов, если получится написать книгу о полярнике Евгении Константиновиче Федорове, то вид ледокола будет кстати.
Выхожу в пронзительный холод и ветер. Эта встреча память всем тем, кто пострадал за то, что был лицеистом или был их родственником или знакомым.