Зулкар Хасанов
Ваня Гуськов
Жаркий июль месяц. Ярко светит солнце. Ветра ни гу-гу, тишина. В деревне «Барсуки», ныне рабочем поселке нефтяников, оживление. Люди ждут вертолет на посадочной площадке на окраине поселка.
Здесь так принято, как выходной день, все спешат в районный центр «Тамтары» – в небольшой городок, где можно приобрести мойку на кухню, стеганое красивым ситцем ватное одеяло, какой-нибудь модный шкаф, даже мотоцикл вполне современный и много чего другого.
Дед Афанасий, старик хоть и преклонных лет, но старается жить в ногу со временем и с односельчанами. Он довольно бодр, носит густую бороду, а глаза у него зеленые и всегда ласковые, в разговоре сдержан. В беседе с людьми он смотрит на собеседника пронзительно, стараясь угадать, что же от него хочет человек. Ваньку Гуськова он знает давно. Он вырос у него на глазах. Гуськов учился хорошо, мальчишкой бегал со всеми ребятами смотреть на самолет санитарной авиации, который частенько садился на краю деревни, недалеко от ржаного поля. Там местность ровная, только ковыль растет. Часто смотрел, как собирается взлететь самолет - кукурузник. Один летчик сидел в кабине, а другой - взявшись за винт обеими руками, его вращал. Во время этого процесса летчик кричал: «От винта!».
Ване Гуськову, казалось, что он кричит «От мента!» Ваня недоумевал, от какого мента? Но в один из прилетов решил спросить: «Дяденька, что означают слова «от мента?». «Эх, ты, курносый, - улыбаясь, - говорил летчик мальчишке, - я говорю не «от мента, а «от винта», чтобы рядом стоящие ребята не подходили близко к вращающемуся винту».
Ваня окончил училище летчиков, а теперь выполняет разные работы своего хозяина – предпринимателя, друга депутата. Предприниматель, нефтяных дел мастер, миллионер, богатый человек, работает на нефтедобыче, имеет свой вертолет. Пилотирует его вертолет как раз Ваня Гуськов. Ваня не простой парень, ловко умеет пользоваться доверием своего хозяина. По выходным дням прилетает на вертолете к своей девочке Аннушке в поселок Барсуки.
Он бывает не только на свидании с девушкой, но и успевает сделать несколько рейсов из деревни Барсуки в Тамтары. Как-то так здешний народ привык каждый раз летать на вертолете по выходным. И теперь жители стали, какие-то ненормальные, хотят непременно прилететь в районный центр на вертолете. А что? Недорого! Что на автобусе, что на вертолете. Зато, каково зрелище, сверху посмотришь и разглядишь все достоинства и изъяны нашей жизни. Вот свекла рассупонила свою листву во всю мощь, видно, что сахар будет, а какая красота - цветет гречиха белым цветом, а рожь выросла в человеческий рост, вот-вот уже отцветет. Но сверху видны и недостатки: земля местами заросла чертополохом, есть и не паханые и незасеянные участки. Вопрос: куда смотрели агроном и бригадиры? Незасеянные участки полей смотрятся грустными проплешинами. Пастухи тоже бывают разные. Одно стадо пасётся на пастбище, скотина сыта, а другой табун давно стоит на стойбище у пруда, хотя ещё до обеда далеко. Глава поселковой администрации сердится, говорит: «Одни убытки от этого вертолета, потому что все летают, автобус приносит мало выручки». Но ничего он поделать не может – такова воля народа, теперь все хотят летать.
Как говорится: «Нам разум дал стальные руки-крылья»!
Расстояние не в счет, его здесь каких-то 5 километров, можно дойти пешком или доехать на автобусе, который регулярно ходит, а людям неймется, непременно им надо, чтобы на вертолете. Люди стоят, ждут, ребятишки бегают, толкаются, орут. И дед, эдак, лет в 70, бодрится. Люди, стоящие в стороне, показывают пальцем на деда: «Куда дед-то собрался, у него ведь уже всё есть, даже гроб».
А дед любит шутить, заигрывает с молодой вдовой и шепчет ей ласковые слова: «Где же ты была, когда я был ещё ничего». Старается вспомнить свою молодость и удержать в своих объятиях Нюру, богатую на шалости. Она ему скороговоркой выговаривает: «Дед, ты мне нужен, как зеркало слепому, как дождь во время наводнения. Что дед у тебя совсем крыша поехала, ведь упадешь и кости не соберешь». «Не упаду, - говорит дед, - мне нельзя праздники пропускать, мне надо непременно полететь, ведь в жизни никогда никуда не летал, а девочек подавно позабыл, когда обнимал».
Вертолет уже давно стоит на площадке, а пилот, человек наш поселковый, Ванька Гуськов, подходит к деду Афанасию и говорит: «Дед, куда же ты-то собрался?» Дед отвечает: «Я с народом, куда народ, туда и я. А что тебе жалко?».
«Да, дед мне сегодня тебя жалко будет, - с хитринкой и, улыбаясь, - говорит Ванька. «Ваня, а тебе не жалко тратить керосин, сколько же лошадей ты гоняешь по деревням, уму непостижимо, ведь мы живём не в горах, - с некоторым назиданием говорит дед?».
Сегодня, как обычно, Ваня наблюдает за происходящим на посадочной площадке, а потом заявляет: «Сегодня особый случай с нашим вылетом, небольшая заминка по моей вине, - говорит он, - а поэтому позволяю себе всех пассажиров угостить колбасой». Вообще по традиции перед полетом обязательно надо перекусить. Ванька отдал целую связку колбасы молодому мужчине с бородой, заявив: «Завтракайте за мой счет, Бог с Вами».
Бородатый на скамейке режет колбасу и раздает ее публике. Колбаса ужасно жирная и толстая, но народ пошел смелый, грызут колбасу вовсю. «Ешьте, ешьте, - говорит Ваня, - а то в атмосфере мало ли что может случиться. Народ шумит, рвется в кабину вертолета, а Гуськов говорит: «Не торопитесь, сначала вы должны посадить самого старшего – дедушку Афанасия». Афанасий, услышав, что говорят про него, направил свое правое ухо в сторону источника звука. «Я колбасу не ем, - сморщившись, брызжет дед слюной и продолжает, - на кой ляд она мне нужна, у меня и зубов то нет». «Дедушка Афанасий, не слушайте никого», - пойдемте со мной», -говорит Гуськов. Он пропустил деда в кабину, а потом сам вошел. Гуськов надел бахилы, перекрестился и сказал: «Сохрани нас, Господь!».
Потом дверь закрыл, никого не впустил больше в кабину. «Сиди, старина, не волнуйся, не будет тебя теснить молодежь, этих искателей приключений в атмосфере не возьмем, ничего - немного подождут, а кто спешит, доедут один раз и на автобусе или пешком дойдут, не заблудятся. В Тамтары мы полетим попозже, сейчас мы с тобой полетим через перевал к девочкам». Афанасий говорит: «Ты что обалдел, Ваня, мне 70, а я к девочкам?» «Старина, ты сиди, молчи, будешь себя хорошо вести - будут тебе девки», - продолжал скалить зубы негодяй Ванька Гуськов.
Народ спешил в вертолет, а когда слега закрутились лопасти, испугался, отпрянул назад. А вертолёт уже стартанул, народ понятное дело негодует. Чиновник из канцелярии главы администрации кричит, грозит и норовит остановить наш полёт, но не знает как. Вертолет вздрагивает, отрывается от земли, сильно трясет. Вот, кажется, будет выделывать круги на месте, ан, нет, взлетели. Дед с испуга весь трясется и говорит пилоту: «Сукин сын, что ты делаешь, насмерть можешь испугать». Гуськов-балда, веселый, ржёт, как конь, подтрунивает. «Колбасу- то мою покушали, ведь за так ни кого не вожу», - говорит Гуськов. «Какое, там покушали, хлеба нет, колбаса жирная и жесткая, подавился бы ты со своей колбасой», - с горькой обидой говорит ему Афанасий.
Афанасий с Гуськовым уже в небесах, летят над родными полями, любуются. Над перевалом густой туман. Гуськову не впервой преодолевать этот перевал. Дед расстроен, злится, куда везет его Гуськов, зачем, ему неведомо. Вот и имение сельскохозяйственного фермера. Дед хочет спросить Гуськова, куда они прилетели и зачем. Гуськов не отвечает, очень шумно, тряско, да надо место выбирать, куда садится.
Сели. «Дедушка, Афанасий, - говорит Гуськов, - вот и прилетели к девочкам! Сейчас я познакомлю тебя с девочками, - вон смотри уже идут». И, правда, две девочки идут. Дедушка вскочил с места и смотрит в окно, ну узнать девушек он не может – далеко. Дедушка насторожился, лицо у него покраснело. В груди деда гнев и теснение. «Ваня, я этого тебя не прощу, - говорит дед, - что ты надо мной надсмехаешься, Боженька тебя накажет за твой поступок, буду молиться за это!». Ваня Гуськов снисходительно улыбается и говорит: «Не волнуйся, дедушка Афанасий, я тебя просто прокатил… Видишь, провожает Аннушку её подруга Ираида, у которой она гостила. Сейчас заберем её и домой, а ты, правда, подумал к девочкам?» «Но ты, Гуськов, и шутник», - промолвил дедушка и перекрестился!