Эта история случилась в семье моих знакомых накануне Нового, 1982-го, года. Итак...
Сережа, наконец, решил разводиться. Во-первых, ему продолжали нравиться другие женщины, что категорически не нравилось его жене. Во-вторых, она продолжала рассчитывать на ребенка, на что он решительно не рассчитывал. Не то, чтобы он совсем не любил малышей, просто ему пока не хотелось любить их на своей собственной территории. В-третьих, как-то незаметно Светочка (его жена) из милой и очаровательной «малышки» начала превращаться в домашнего диктатора. И, наконец, в-четвертых, на пятом году семейной жизни она, похоже, уверовала, что ее любимый уже никуда не денется, а потому свела волнительные минуты флирта к эпизодическим вспышкам игривости, домашний макияж сменился «естественной красотой», а миленькие платьица – халатами, регулярно даримыми тещей на Новый год.
Такие метаморфозы задевали мужское самолюбие Сережи. Нет, он, конечно, не считал, что жена должна заниматься домашними делами в костюме от Версачи и с макияжем уровня make up. Но, с другой стороны, ему было непонятно, почему в таком случае, когда к ним в гости приходит его начальник Владлен Константинович с супругой, Светочка, до этого полтора часа наводившая перед зеркалом красоту на своем лице и щеголяющая с утра в роскошном платье, вдруг смущенно-лукаво произносит неизменно одно и то же: «Ой, извините, я тут совсем по-домашнему. Вы пока пообщайтесь с Сережей, а я слегка приведу себя в порядок».
Разумеется, Сергей всякий раз достойно выдерживал восхищенно-завистливый взгляд начальника, откровенно недоумевающего, за что же такое счастье привалило его заму в лице очаровательной барышни, даже «по-домашнему» выглядящей элегантнее, чем супруга шефа в самом лучшем своем наряде. Иногда Сереже очень хотелось сообщить Владлену, сколько времени было затрачено на этот «домашний вид». Сообщить и посмотреть, как будет выкручиваться из такой ситуации Светлана. Но эти порывы эмоций рассудительный Сергей моментально гасил, представляя все последствия пяти минут сомнительного торжества правды над ложью.
Одним словом, Сергей Юрьевич Манякин, 30 лет от роду, решил кардинально изменить свою судьбу. Супруга его, конечно же, даже не догадывалась, какие коварные планы вызревают в его голове, да и сам он старался, до поры до времени, не выдать своих эмигрантских настроений. Дело было даже не в обычном чувстве самосохранения, а в том непередаваемом удовольствии, которое он испытывал, смакуя наедине с собой свои предвкушения от минуты, когда он огорошит Светочку решительным заявлением об уходе. Изо дня в день он рисовал себе самые разные сценарии этого момента. Чаще всего, конечно, он представлял, как ревущая в голос супруга вцепится ему в ноги, стараясь удержать в коридоре. Конкретно ее образ и эмоции Сережа особо не прорисовывал в своих мечтаниях, а вот себе он уделял значительное внимание: то он примерял маску решительной непоколебимости; то снисходил до покровительственной улыбки с обязательными словами утешения типа: «Ты еще молодая, найдешь свое женское счастье!»; то вдруг украшал себя налетом благородства: «Светик, милая! Я тебя недостоин – ты заслуживаешь лучшего мужа»... Короче говоря, процесс проработки деталей – от выражения лица до перечня вещей, которые обязательно надо будет прихватить с собой при расставании, основательно занимал мысли Сережи, отодвигая на неопределенный срок сам процесс развода.
Трудно сказать, как долго длился бы этот «подготовительный этап», но, считая себя уже почти «холостым», Сереженька довольно смело и недвусмысленно стал общаться с представительницами противоположного пола. И очень скоро, незаметно для себя, очутился в цепких лапках своей коллеги по работе – Иришки. Иришка была женщиной решительной и деловой, не тратящей свое драгоценное время на пустяки. А потому, уловив невербальные сигналы Сергея Юрьевича, которые тот бессистемно разбрасывал направо и налево в адрес всех барышень отдела, Ирина умело перенаправила весь этот поток заинтересованности в свой адрес. Не прошло и месяца, как все размышления Сереженьки о разводе стали дополняться образом Иришки.
Поэтому очень скоро Сергей назначил дату решительного объяснения с супругой – 25 декабря. Во-первых, была надежда, что грядущие Новогодние праздники смягчат страдания Светланы. Во-вторых, по традиции 30 декабря к ним в дом приезжала родня жены, которая могла бы оказать помощь горюющей Светочке в восстановлении душевного равновесия. И, наконец, в-третьих, было что-то символичное в том, что новую жизнь с чистого листа Сергей Юрьевич начнет именно с Нового года.
…Накануне 25 декабря Сереженька был на удивление спокоен. Он даже перестал продумывать варианты расставания, решив, что сообщит все Светлане с утра, перед работой, безо всяких долгих вступлений и топтаний вокруг да около. Объявит, так сказать, «в лоб» - и будь что будет. С этой мыслью Сергей Юрьевич крепко заснул и едва не проспал, т.к. забыл завести будильник. Если бы не Светочка, то он бы так и оставался в постели до самого обеда.
Наскоро почистив зубы и умывшись, Сергей вошел на кухню, где супруга что-то готовила. Слегка кашлянув, чтобы привлечь ее внимание, Сереженька решительно произнес:
- Светик, дорогая. Мы – взрослые люди и прекрасно понимаем, что в жизни может случиться всякое. В том числе, и исчезнуть чувства… Одним словом, Светик, я ухожу. Не надо меня уговаривать и останавливать. Это – решение не спонтанное, я давно все продумал.
Выплеснув эти слова, Сереженька весь напрягся, ожидая естественных слез обиды и возмущения от супруги. А может, даже криков и битья посуды.
Жена развернулась и заинтересованно спросила:
- Слушай! А можно тебя попросить уйти до обеда? Тогда я не буду с готовкой тут возиться…