Эти воспоминания написаны под
впечатлением от замечательного рассказа
Деборы Вишневской: "Восставшие бруньки"
http://www.proza.ru/2013/10/29/764
1 часть.
Хоть я и проснулся (что само по себе приятно, ибо бывают случаи, когда этого с человеком не происходит) ранним утром я сразу понял, что безбожно проспал, пытаясь досмотреть до конца странный сон: ожившую картину Мадонны с младенцем. Мадонна, улыбаясь, смотрела на меня, и вдруг успокаивающе подмигнула мне обоими глазами. Младенец также, но фамильярно и неумело подмигнул мне, правда, только одним глазом. Он показался мне до жути знакомым. Невероятно чутко спящая жена тоже пробудилась в ту же секунду, видимо разбуженная хлопком моих открывшихся глаз (неужели от хлопка глаза младенца?).
– Ты же на работу опоздал! – испуганно констатировала она печальный факт.
– Це я і без тебе бачу! – на удивление спокойно ответил я.
– Одевайся быстрей! Может быть ещё успеешь! Тебя собрать?
– Звичайно (конечно; укр.), збери що-небудь поїсти.
Я вдруг опомнился и помчался одеваться, но жена, вместо того, чтобы пойти на кухню и собрать там мне еду, почему-то последовала за мной, как-то странно на меня поглядывая.
– Що ти на мэнэ так дивишся? – с недоумением спросил я.
– У тебя видимо уши заложило, если ты уже и сам не слышишь, как вдруг, впервые в жизни, бойко заговорил на украинском языке? Может быть хватит шутить, ты и так опоздал на работу, – осторожно напомнила она, как-то странно улыбаясь.
– Я зовсім не сміюся! А що, я розмовляю українською мовою? – искренне удивился я.
А удивиться, в принципе, было чему. Я коренной житель Алма-Аты, на Украине в жизни не бывал, друзей украинцев никогда не имел и за те двадцать три года, что я коптил небо до этого злосчастного дня, мой язык не выговорил ни единого слова по-украински по той простой причине, что языка этого я отродясь не знал. Особо потрясло то, что всю эту тираду я мысленно произнёс себе видимо всё на том же украинском языке.
– Может быть тебе приснилось, что ты незаконнорожденный сын Богдана Хмельницкого? – грустно пошутила жена, уже почти не улыбаясь. – Откуда это интересно у тебя взялось? – добавила она уже с раздражением.
– Я не пам'ятаю, що бачив уві сні. А що, я кажу не по-російськи?
Я сказал это на полном серьёзе и увидел, что моя жена уже явно чем-то напугана. Заглянув в её выпученные глаза, я понял, что просто обязан сказать ей по-русски что-нибудь ласковое, успокаивающее. Эти нежные слова на моём родном русском языке тут же нашлись, и я, как только мог нежно без задней мысли, улыбаясь, проговорил:
– Кохана моя! Я і сам нічого не розумію. Добре, чорт з ним. Я і так запізнився.
Моя молоденькая жена, опустив одну руку, а другой вытирая навернувшиеся слёзы с глаз, медленно поплелась на кухню, по-старушечьи шаркая ногами, и в таких расстроенных чувствах, будто словом «запізнився» – я её обматерил.
– Тебе что, сала с луком положить? – шмыгая носом, съехидничала она из кухни.
– Звідки (откуда; укр.) у нас може бути сало з цибулею. Я ж еврей! Поклади мени шматочок маци i фаршировану рибу в баночку.
– Слава богу, – проскулила жена, уже откровенно плача, – хоть в этом тебя не «повело».
Последние кусочки рыбы были уже обильно подсолены капающими с её подбородка слезами.
Я быстро оделся, схватил приготовленную авоську и вышел в дверь. За порогом я обернулся, так как меня остановил вопрос жены.
– Ты любишь меня? – она смотрела мне в глаза с последней надеждой.
Я понял всю ответственность момента и хотел убедительно кивнуть, но вдруг уверенно почувствовал, что на сей раз точно заговорю по-русски, поэтому спокойно и смело сказал:
– Я дуже кохаю тебе, рiдна моя! Я пiшов, до побачення!
«Слава богу, – успокоил я себя, – вроде получилось». И лишь выйдя на лестничную площадку, я явственно услышал за прикрытой дверью горькие, рвущие душу, ничем не сдерживаемые рыдания.
2 часть.
Я, опаздывая на службу, летел на всех парусах, и задавал себе лишь один вопрос, звучание которого я ещё помнил по-русски: «Що все це означає?»
С троллейбусом повезло – но повис я на его поручнях так, что когда он тронулся, я едва не касался асфальта нижними полушариями спинного мозга. На меня нагло устроил свой зад, даже не держась за ручки, престарелый и толстый восточный человек в кепке. Мало того, что он лежал на мне, как на гамаке, он ещё доставал кошелёк из заднего кармана и, вообще, елозил по мне своим седалищем.
– Можна не штовхати своею дупою, – возмутился я.
– Слушай, – тут же взбунтовался восточный человек, – панаехал сюда всякий хахол-махол – мнэ, русский человек, совсем с неё никакой покой нэт!
Учитывая то положение в пространстве, в котором я оказался, я решил на всякий случай не вступать в дискуссию во время движения с этим новоиспечённым русофилом. Зато, в качестве мести, в тот момент, когда троллейбус затормозил на моей остановке, я резко отпустил поручни и отпрыгнул в сторону. Вывалившееся первым на асфальт тело толстого представителя «тонкого» востока было употреблено доброй третью выпавших вслед за ним пассажиров троллейбуса в качестве гимнастического матраца.
– Дуже радий за тебе, – улыбаясь, проворковал я, с трудом обнаружив на дне толпы налившуюся кровью морду своего обидчика. – Дивись, у тебе аж кепка з верхньою жопи упала!
Окончание в 3-ей + 4-ой частях http://www.proza.ru/2012/07/26/574