Вскоре меня позвали. Я поужинала вместе со всеми и переночевала в отдельном шалаше. А утром Эрвин кивком пригласил меня пройти на ту же поляну, видимо, для продолжения разговора. Поговорить нам, конечно, было необходимо, но только ничего приятного в свой адрес от этой дискуссии я не ждала и невольно втягивала голову в плечи, искоса бросая взгляды на Эрвина. Но он не выглядел обиженным и разгневанным, скорей был сосредоточен и серьезен.
- Знаешь, Лильда, у меня к тебе есть предложение. Мы вчера как-то плохо начали, и беседа наша повернула совсем не в то русло. Я предлагаю временно закрыть для обсуждения то, о чем мы говорили, как наши личные отношения, так и проблемы нежити в средней полосе. Эти темы только создают между нами напряженность и никуда не ведут. Ведь даже если твои невидимые друзья существуют на самом деле, все равно возможности их, как я понял, серьезно ограничены. Они не могут действовать нигде, кроме как на своих территориях и совсем небольшом удалении от них, правильно? – я утвердительно кивнула, - поэтому в случае осложнений на их помощь не стоит рассчитывать. Они не смогут ничего предпринять, даже если бы захотели, не говоря уже о том, что если бы в принципе существовали. Нам надо рассчитывать только на собственные силы, вот об этом давай и поговорим.
Я сочла разумным согласиться с ним.
- Итак, что у нас в активе: люди, особенно бедные и простые, недовольны правлением князя Эрика, многие уже серьезно пострадали из-за несправедливостей, чинимых князем и его людьми, и готовы к решительным действиям. Мы все эти годы проводили работу среди крестьян и городской бедноты, могу сказать, что большинство уже вполне готово к борьбе. Далее, переходим к пассиву: почти все они плохо подготовлены, еще хуже вооружены, - тут я попыталась вставить слово о запасах оружия, собранного в крепости нежити, но Эрвин прервал меня предупреждающим жестом, - кроме того, они не будут пускаться в длительные военные походы, максимум отобьют свои деревни и тут же вернутся к пашне. Крестьянское хозяйство требует постоянного, непрерывного труда, иначе все пойдет прахом, урожая не будет, а голодная скотина передохнет. Вот и попробуй, объясни им, что надо бросить все, обрекая свои семьи на голод, и уйти сражаться с несправедливостью. В то же время князь располагает целой армией, причем многочисленной, хорошо обученной и вооруженной. Все эти годы он не жалел средств из казны на укрепление своей мощи. К тому же, у него развернута обширная агентурная сеть и хорошо работает репрессивный аппарат. Любой недовольный, открыто выражающий свою позицию и подбивающий к действиям остальных, тут же обезвреживается, оперативно и жестоко. Нам всем приходится действовать крайне осторожно, с вечной оглядкой. Надо признать, что князь Эрик опасный противник и наши шансы справиться с ним, что уж тут скрывать, совсем невелики, - Эрвин вздохнул, немного помолчал и продолжил, - очень хорошо, что ты теперь с нами, ведь ты внучка – Хельрика и имеешь почти столько же прав на престол своего деда, сколько и твой дядя. И про то, как Эрик обошелся с твоим отцом, своим родным братом, все еще прекрасно помнят. Если ты возглавишь нас, пусть даже номинально, это придаст нашим действиям хоть какую-то формальную законность, что должно привлечь в наши ряды новых бойцов из числа тех, кто пока колеблется.
- Я, конечно, буду рада помочь всем, чем только смогу. Но, если речь идет о том, чтобы возглавить восстание, то я смогу быть только фиктивным вождем: у меня нет ни соответствующих знаний, ни опыта, ни таланта управлять людьми. Да и вообще, откровенно говоря, нет никакого желания занимать дедов престол в случае, если все-таки удастся скинуть оттуда дядюшку. Я, определенно, не подойду для того, чтобы править страной, как правильно охарактеризовал меня недавно один умный человек, я для этого слишком проста и наивна. К тому же, прекрасно помню ту людскую гниль, что собирается обычно вокруг власть имущих. Мне не хотелось бы всю жизнь провести в атмосфере, что царила при дворе Хельрика. И движет мной совершенно иное. Во-первых, я хочу помочь нежити защитить этот мир от небывалого кошмара, в который ввергнет его Эрик, заполучив секреты чужой реальности. Во-вторых, мечтаю отомстить за Вогана, а теперь и за твоего отца тоже, да и за всех остальных хороших людей, пострадавших от князя, ну а в-третьих, может быть, нам удастся сделать простой народ этой страны хоть немного счастливей.
Кстати, когда будем вести агитацию, может лучше сделать упор как раз на этом моменте? Не на том, что нужно свергнуть князя ради не совсем законной наследницы, никому не известной и непонятно откуда взявшейся, а потом уповать, что в ее душе окажется хотя бы капелька совести, и она наградит всех тех, кто ей помогал, да и вообще сделает жизнь хоть немного лучше. Мне кажется, по настоящему достойная цель – это установление справедливости для всех людей. К черту, вообще, князей, дворян и холопов! Люди рождаются одинаковыми по природе и должны иметь равные права на счастливую жизнь!
Я запнулась, услышав тихий смех, и покосилась на Эрвина. В его глазах плясали веселые чертики, и как это ни странно горело искреннее восхищение, хоть он и посмеивался надо мной.
- Надо же, ты оказалась именно такая, как я и думал – хорошая и светлая. И ведь мы с тобой одинаково смотрим на этот мир. Я много общался с простыми людьми и понял, что они достойны гораздо большего, чем трудиться всю жизнь в горе и нищете для того, чтобы несколько родовитых подонков могли проводить свое время в увеселении и праздности, походя унижая тех, чьим трудом куплено их незаслуженное счастье. И если вдруг произойдет чудо, и у нас с тобой получится свергнуть князя, мы обязательно постараемся исправить эту несправедливость, чего бы нам это ни стоило. Но мне кажется, что не стоит прямо сейчас всем рассказывать, что наши цели настолько глобальны. Это может привести к тому, что нам будут яростно противодействовать не только ставленники князя, но и в целом дворяне, богатые дельцы, да и вообще все кому есть что терять, причем будут делать это отчаянно и зло. А простые люди нас не поймут, нет еще у них в головах почвы, на которой могут вырасти идеи о равенстве, братстве и справедливости, они слишком темны и забиты. Глупо ставить это им в вину, их столько лет унижали и учили, что такое положение вещей единственно верное. Поэтому, поверь, не стоит сейчас рассказывать им о неправильном устройстве общества, которое нужно переделывать и лечить, для них намного проще будет принять идею о доброй княжне, которая прогонит злого, несправедливого князя, а потом даст счастье для всех даром, и никто не уйдет обиженным (*), - он невесело улыбнулся.
- Я как-то и не задумывалась над этим, но, похоже, что ты прав. Давай так и сделаем. А что мы вообще планируем, и какие именно действия потребуются от меня?
Мы говорили почти весь день. Эрвин в деталях рассказывал план восстания: на какие силы мы можем рассчитывать, кто нам будет противодействовать, и какие возможны примерные варианты развития событий; рисовал схемы на мокрой глине, которой было в избытке в русле ручья, пересекавшего нашу поляну. По всему выходило, что шансов на успех у нас практически нет, и, хотя мы прекрасно понимали, чем рискуем, но, тем не менее, были тверды в своей решимости попытать счастья. Время работало против нас, поскольку помощи ждать было неоткуда, и не предвиделось никаких других обстоятельств, которые могли бы как-то улучшить нашу ситуацию. При этом с каждым днем росла вероятность того, что о заговоре, а, возможно, и о моем участии в нем, станет известно князю, который тут же не замедлит принять контрмеры, сводящие все наши шансы в абсолютный ноль.
Я все-таки упросила Эрвина выделить пару доверенных людей с лошадьми и подводами для поездки в сторону Брошенных Земель. Его люди через Магду должны были передать защитникам Портала письмо, в котором я описывала, что мне удалось выйти на ядро заговорщиков, и просила выдать им со складов в крепости оружие, перечень которого мы составили вместе с Эрвином. Это письмо в целях безопасности я написала на родном языке своих друзей, ведь я была его единственным живым носителем.
Когда солнце начало клониться к закату, в лагерь приехал Дагейд. Эрвин еще прошлым вечером послал человека в его отряд с вестью о том, что я нашлась. До полуночи мы – уже втроем – обсуждали и корректировали наши планы.
Несколько последующих дней заняла непосредственная подготовка к выступлению. Вернулись подводы с оружием, посланным нам из крепости нежити, что, наконец, вынудило моего друга детства поверить рассказу о Портале и его защитниках. Пользуясь этим, я пыталась убедить его скоординировать с Кревом план восстания, поскольку нежить могла бы отвлечь на себя и связать боевыми действиями часть княжеских войск, но Эрвин отказался. Видимо, не хотел полагаться на силы, настолько чуждые для любого нормального живого человека, а может, просто опасался дальнейшего промедления, которое увеличивало риск того, что обо всем станет известно князю.
К разговору о наших отношениях он больше не возвращался, видимо, считал ниже своего достоинства уговаривать меня, полагая, что все, что можно было сказать, и так уже сказано. Держал себя со мной очень доброжелательно, сдержанно и слегка отстраненно, но несколько раз, когда он думал, что на него никто не смотрит, я нечаянно перехватывала его грустный и задумчивый взгляд. Для меня оставалось полнейшей загадкой, что этот молодой красавец смог найти в той свихнувшейся баньши, что злобно глядела на меня из зеркала. Видимо, причиной были воспоминания детства и раз и навсегда прицепленный на меня светлый, романтичный образ.
_______________
(*) – Стругацкие А. и Б. «Пикник на обочине»
Продолжение:
http://www.proza.ru/2012/07/24/939