Лопахинский топор спит, прислонившись к стенке,
Жив в памяти Париж, и жив вишневый сад,
Что, кажется – вот-вот – сниму с варенья пенки,
Переверну листок, и все верну назад.
В тот миг, где лес, река, под Петроградом дача,
«Кшесинской фуэте!» - вздыхает старый граф.
Я выберу судьбу, где будет все иначе –
Я захвачу сама мосты и телеграф.
«Октябрь уж наступил» - вот точка невозврата:
Хоть вырывай, хоть нет – тот лист календаря:
«Авроры» залп. И кровь. И брат идет на брата.
И вечно красен день Седьмого ноября.