Дорожный этюдник. Утонуть легко

Лариса Бесчастная
            Что наше Слово? Пустяк? Вылетит и забыто? Не скажите! Оно ведь летит в небеса и оттуда обязательно выпадет событием. Вот недавний случай в доказательство тому.
            Уезжая на море, я в сердцах бросила подруге: «Утопиться что ли? Так тяжко и нелепо всё, сил нет больше! Устала…». И желание моё было услышано…
            
            Севастополь, 30 июня, мой последний день пребывания в гостях у Кати.
            После изнурительной прогулки по развалинам Херсонеса и «фотосессии», несмотря на усталость, решительно и в одиночестве отправляюсь на пляж «Солнечный» – попрощаться с морем – благо, пляж этот рядом, у исторического холма.
            Спускаюсь, бросаю сумку у берега и через несколько минут иду к взволнованному ветром морю. Штормит, балла три, наверное, но меня это только заводит. Ребятня возбуждённо катается на прибрежной волне, взбивая белую пену, взрослые лениво нежатся под солнцем. Впрочем, и в море торчат чьи-то головы – смельчаков немало.
            
            Пляж «Солнечный» хорош всем, кроме собственно самого побережья.
            Крупный серый песок густо начинён камнями разного калибра, вход в море на несколько метров по мелководью усыпан острой галькой и разномастными валунами, покрытыми водорослями. Песок начинается там, где дно доступно только высокорослому человеку. Но у меня безвыходное положение – так я себе заявляю, отправляясь в прощальный заплыв. В Крыму, в отличие от Одессы, куда я собираюсь отчалить этим вечером, совсем другое море, у него даже цвет иной, не говоря уже об особом Духе места.
            Вот с этим «другим» морем я и иду прощаться, не подозревая, что через несколько минут мне предстоит бороться с ним за свою жизнь.
            Морщась от дискомфорта встречи босых стоп с горячей и твёрдой галькой, я, наконец-то, отдаюсь снисходительному шлёпанью волн по икрам и неотвратимо двигаюсь к предстоящему шоку. При этом меня охватывает неоправданное веселье: то ли от радости, то ли от куража, который всегда будит во мне шторм. Иду бочком рядом с волнорезом и пошучиваю: «Ну, чем тебе не волнорез моё крутое бедро, морюшко? И не бетонное оно, а тёплое и живое. Давай гони сюда свою хулиганку, я её приручу…». Заигравшись с морем, ступаю на большой плоский камень – но не успеваю порадоваться тому, что он мне по размеру стопы и не колется…
            Расслабившись на секунду, я тут же получаю «подсечку» от высокой разухабистой волны и с выкриком: «Какого чёрта?!» опрокидываюсь на спину.
            И вот я лежу под толщей воды, и начинается нечто, чему я не могу дать ни разумного объяснения, ни определения во времени…
            Говорят, что в последний миг человек вспоминает всю свою жизнь – не знаю, не знаю! О «последнем миге» я не успеваю подумать: захлёбываюсь возмущением и морем.
            И завертелась карусель!
            
            Никогда не думала, что столько разных мыслей и трепыханий в воде могут сосуществовать вместе, не сбиваясь в кучи, а чётко отпечатываясь в памяти по отдельности! И это при том, что я отчаянно ругаюсь, используя весь неслабый запас русского титла, усвоенный мной ещё в детстве в шахтёрском городке. Эту начинку, сдобрившую слойку из мыслей и ожесточённых и бесполезных телодвижений, я опущу. Скажу только, что почти молитвенно костерила одновременно Бога, чёрта, строптивое море и наиглупейшую себя…
            
            «Пипец?! А хрена тебе! Я щас… Горько-солёное всё… Так и напишу потом… Тьфу! Гадский народ всё море обосс…л… Надо встать… Где этот чёртов камень?»
            Пытаюсь подняться, но в положении лёжа на спине можно только отдаваться. Новая волна не просто прижимает меня ко дну, но и подтягивает к волнорезу…  «Ёёёёёёёё!!! Щас звезданёт башкой о бетон и точно пипец! Господи, Боже мой! Ты что творишь? У меня ещё столько дел и полно недописанного…»
            Руки щупают дно, а ноги ищут опору. Наверное, такой мостик можно сделать только в воде – никогда в жизни в «мостик» не становилась…
            Ещё одна волна показывает мне, кто тут хозяин. Ударившись спиной о камень, я на какую-то долю секунды слабею: «А, может, пусть… Ведь хотела же… А Катька? Припёрлась в гости и такую свинью подложить? А пока она меня хватится – мой труп уже в Турции…». Ответственность за поведение в гостях и видение свежеутопленного трупа заставляют сгруппироваться и к следующей волне мне это удаётся – я переворачиваюсь на бок… и сквозь пронзительную бирюзу воды вижу бетон волнореза. «Какое море прозрачное… – вслед за рукой, цепляющейся за скользкие камни, выпадает мысль, – где же ты, сволочь? Аааааааа! Вот!»
            Какое счастье! Я обхватываю обеими руками самый большой остроконечный камень и, успев заметить, что он густо-чёрный, заякоряюсь, подтягиваю к животу колени и пытаюсь подняться… И снова волна! И ещё… «Это же надо, глубины всего по грудь… утонуть в лягушатнике – такое позорище!».   Мысли мыслями, а тело помирать не намерено и, на автомате перебирая руками камни, ползёт в сторону берега…
            И вот, о, чудо! мои глаза видят людей, которым, кстати, нет до меня абсолютно никакого дела... А я, тем временем, думаю новую мысль: негоже мне ползти на карачках и маячить перед морем в такой неприличной позе…
            О, в экстремальных случаях и гордыня годится в помощь! Я рывком поднимаюсь и, прижавшись спиной к волнорезу, несколько минут плююсь и дышу. И становлюсь тихой и покладистой? Нет, нет! Я смотрю в море и в перебивку кашлем снова мысленно ругаюсь – теперь, наверное, от радости…
            
            Интересно, сколько времени прошло?
            Этого мне никогда не узнать, а ведь наверняка я побила свой личный рекорд пребывания с перекрытым дыханием – 50 секунд. Ну да, пару раз я перехватила носом и открытым ртом воздуха вкупе с водой, но весь акт борьбы с морем длился никак не более 2 минут – впрочем, вполне достаточно, чтобы захлебнуться, задохнуться, потерять сознание и убиться об камни или бетон волнореза.
            Стоп! Эту мысль я подумаю после того, как выйду из морской пены.
            Медленно, с побитым, но не угасшим достоинством топаю в сухое место, не чуя тела и тяжело, как робокоп, впечатывая шаг в песок, набитый камнями. Женщины, уютно расположившиеся на подстилке в ярких маках, рядом с которой я бросила свою розовую пляжную сумку, приветливо улыбаются мне:
            – Как вода?
            – Класс! – бодро заявляю я и достаю сигареты.
            Они делают то же самое, и через минуту завязывается беседа, в результате чего я узнаю, что они родня, что мать приехала из Полтавы, а дочь местная, и что обе они родились в Улан-Удэ… Я чуть не задыхаюсь от неожиданного совпадения:
            – Я тоже родилась в Улан-Удэ!
            Мать честная! Это надо же так случиться! Где Улан-Удеэ и где мы все трое, как по заказу, встретились! Мы смеёмся этому случайному совпадению и оживлённо обсуждаем свою общую Родину, а в голове моей снова толпятся несогласованные с действиями мысли: «Совпадение? Случайность? Или Божий промысел? Получается, что я будто родилась заново? И нас трое. Троица… – во мне просыпаются физик и философ, сиамские близнецы. – Вряд ли это случайное совпадение. Всякая случайность – закономерность. Это мне в подарок и в назидание: а не сори словами!». И я снова впадаю в лёгкий шок, который изгоняет предыдущий и возвращает меня в реальность. И сразу просыпается моё тело и начинает болеть, как побитое…
            А почему «как»? Оно и побито, и помято… и, как выяснится позже, изранено: свои окровавленные пятки и фаланги пальцев, я увижу позже, когда, переодеваясь, стряхну с них песок. А сейчас я смотрю на поднимающуюся в гору дорогу домой и, осознавая, что пока не в силах одолеть её, продолжаю беседу с землячками, меняя тему за темой – ещё полчасика передышки… ещё полчасика!
            В эти полчаса моё «Я» как бы раздваивается: одна моя ипостась поддерживает разговор, а другая созерцает всю панораму пляжа.
            Синее небо в кудрявом парике облаков, яркие, зазывные крыши павильонов, пляж в разноцветных латках ковриков, возлежащий на них народ, волнорез, люди в пляшущих волнах и гуляющие по берегу вечно голодные голуби и воробьи.
            А в небе кружит одинокая чайка, не желающая угомониться и примкнуть к своим сородичам в укромных уголках отвесной скалы Херсонеса, в которую упрямо бьётся лбом штормящее море…
            Солнце, ветер, море…
            Жизнь!