Морду на лапы – и выть на Луну. Чувствовать, как изнутри рвется звук, рвется, но не разрывается, и горло остается целым, несмотря на…
Обычно Мой Человек пахнет медом и корицей, и кофе – очень теплый запах утра. Он остается легким, чуть заметным напоминанием даже поздним вечером. Таким уж есть Мой Человек - радостным и теплым, даже если на улице мокрый-мокрый и холодный-холодный дождь. Вы не знаете? У всех без исключения людей есть свой запах, который расскажет о них больше, чем все слова друзей и врагов вместе взятые.
Я знаю, как появляется запах Моего Человека: это несложная магия, несколько ритуалов, они повторяются изо дня в день, сколько я тут живу.
По утрам Мой Человек встает, умывается, бреется старой опасной бритвой, проверяет почту, а потом вдруг замечает меня - каждое утро – вдруг, - и говорит: "Доброе утро". Так начинается день, и я подхожу к нему – медленно, хотя хочется броситься со всех лап – и упираюсь лбом в руку. Он улыбается – я слышу это, хотя и не вижу – и махаю хвостом, и Мой Человек говорит:
-Ну что же ты, милая. Пойдем, кофе выпьем…
И мы вместе идем на кухню. Сижу рядом, прижавшись виском, хвост стучит по полу, пока он наслаждается напитком и просматривает газету, а в воздухе – тот самый неповторимый запах, теплый, густой, сладкий. Мой Человек шуршит бумагой, машинально гладит меня по голове.
Я счастлива в эти минуты утреннего чародейства, когда можно просто сидеть и никуда не спешить.
Он уходит, и день превращается в ожидание вечера. Прогулка с человеческим щенком, еда, сон – это все не важно. Важно – тягучее ожидание. Нет смысла смотреть на стрелки, как делают это люди, чтобы узнать, когда же оно закончится.
Это не просто ожидание, я боюсь: бывает так, что ночью Моему Человеку снится плохое, и он дергается всем телом, куда-то бежит, и стонет, и падает – там, внутри сна, я прижимаюсь крепче, и бужу его, вылизываю руки и лицо, он бормочет что-то неразборчиво, и засыпает потом – рука на загривке – а я остаюсь сторожить его сны. Рассвет подкрадывается к окнам, и я бы рычала на него – не подходи ближе – если бы не боялась разбудить Моего Человека.
Бывает и по-другому: тогда он спит с улыбкой, которую так редко можно увидеть, и, повернувшись на бок, пытается укрыть одеялом место рядом с собой - но рука встречает лишь пустоту, и всякий раз он просыпается, и встает, и ходит взад-вперед по комнате, пьет таблетки и считает до ста, ничего не замечает рядом с собой, он там, далеко, где-то в обрывках сна, а я ничего не могу сделать, совсем ничего, как я могу успокоить его больное сердце?
После таких ночей он разбитый и усталый – кошмары не проходят зря – но чашка кофе делает свою работу. Кофе и много сладостей. Говорят, сладость забивает горечь, но нет. Посмотрите в глаза Моему Человеку, и, хотя я не знаю, что ему снится, там густая кофейная горечь – до Луны дотянуться хватит.
Сегодня Мой Человек пахнет солью, дождем и печалью, у него трясутся руки, когда он достает старый кожанный фотоальбом, и медленно листает его, пока не останавливается на одном снимке. Он сидит и смотрит, а я лежу рядом. Сейчас у него соленое лицо, и соленые глаза, и он все сидит и сидит. Была бы я человеком, приготовила бы ему большую кружку чаю, и принесла бы теплый клетчатый плед, и вытерла бы эти вымытые дождем волосы, и сидела бы рядом, приобняв за плечи, долго-долго, пока не закончится соль и вода, пока не вытечет вся печаль и не растворится. А так я сижу, и вылизываю ему руки, а он ничего не замечает, кроме старого-старого снимка.
Потом он поднимается и уходит, и вот теперь я боюсь за него по-настоящему. Просто знаю, что сегодня он может не вернутся. Ни сегодня, ни завтра, ни в какой-либо другой день. Но это знание не мешает ждать даже вам, людям, ведь правда?
Морду на лапы - и выть на Луну. Которую впервые в жизни я встречаю в одиночестве.