Глава четвёртая
Первые годы после войны
47.
Поезд миновал станцию Раздельная. До Одессы осталось совсем немного. Оксана сидела у окна и глядела на поля вдоль дороги. Мысли девушки были совсем не об окружающем ландшафте. Она сомневалась, правильно ли она делает, отправляясь в Одессу. Возможно, нужно бы начать жизнь с белого листа, без груза прошлого? И куда она едет? Хотят ли её видеть там? Может быть, они хотят забыть кошмар войны и вычеркнуть из памяти эвакуационные страдания, станцию Пустяк и всех её обитателей? И кто она им? Подумаешь детская клятва. Лёня о клятве, наверное, уже забыл. Прошло целых два года с лишним. Не простые два года, а два года войны, за которые так много изменилось. Лёня получил тяжёлое ранение и навсегда остался инвалидом. Почему она ни одного письма не получила после его ранения? Может, он ни разу не писал потому, что встретил кого-то?
Все эти мысли мучили Оксану, заставляя её ещё раз проверить рациональность принятого в момент демобилизации решения ехать в Одессу к Лёне. Евгений Миронович с высоты своего опыта велел драться за своё счастье, добиваться того о ком она все эти годы думала. Но, любовь это взаимоотношения двух разных людей. Если один помнит, любит и мечтает о другом, это вовсе не означает, что и второй человек любит и помнит. Бывает же безответная любовь!
Оксана старалась думать о каждом дне, проведённом с Лёней, анализируя его отношение к другим девушкам. Нет, не интересовался Лёня никем, кроме неё. Если его характер не изменился, то надо ехать к нему. И всё же было очень тревожно.
За этими мыслями Оксана не заметила, как пробежали последние километры пути. Поезд остановился, а люди начали покидать вагон. Оксана надела на себя шинель, закинула за плечи вещевой мешок, взяла в руку трофейный чемодан, в котором лежало все её имущество, и вышла из вагона на платформу. Пошла вдоль платформы к забору, ограждавшему развалины Одесского вокзала. Обогнула забор и оказалась на привокзальной площади. Тут Оксана остановилась и решила спросить толстую женщину с приветливым лицом, как проехать к Медицинскому институту. Женщина посмотрела на неё удивлёнными глазами. Женщина не успела что-либо ответить, как к Оксане подошло сразу несколько человек желавших помочь, объяснить дорогу. Оксана повторила, что она хочет узнать, как пройти к Медицинскому институту. Прилично одетый пожилой человек предложил Оксане проводить её до трамвая, объясняя на какой остановке выйти и как пройти к институту после выхода из трамвая. Оксана, конечно, запомнила только остановку, на которой надо выйти. Выйдя из трамвая, Оксана опять обратилась к первому же попавшемуся прохожему за советом, как найти институт. Ей любезно разъяснили. Оксане понравились одесситы.
В институте Оксана нашла ректорат и обратилась к секретарше.
- Я только приехала после демобилизации. Хочу поступать в институт. Что для этого мне нужно делать?
- Девушка, вы опоздали, набор уже окончен. Вы можете поступать в декабре.
- Я не могла раньше приехать, я только позавчера демобилизовалась.
- Ничем вам помочь не могу. Приходите в декабре. Мы будем принимать заявления в декабре.
- Мне негде остановиться. Не можете ли вы мне дать направление в общежитие?
- Вы слышали что-то подобное? - секретарша спросила саму себя. - Вам не в институт надо, вам общежитие нужно. Ну и люди пошли! Авантюристы! Мы, что жилищный отдел? Примут в институт, тогда можно обращаться за местом в общежитии. А сейчас уходите, мне и без вас дел много.
Оксана вышла из приёмной, чувствуя себя как оплёванная. В коридоре она чуть не столкнулась с благообразным стариком с толстыми стёклами очков на носу, седой бородкой клинышком и большим чёрным портфелем в руках. Оксана извинилась.
- Что с вами? На вас лица нет, - спросил старик.
- Да нет, ничего, - ответила Оксана.
- Не говорите, я всё вижу. Мне можно сказать правду. Сердечная драма? Пройдёмте в пустую аудиторию. Я доктор Мирошнюк Соломон Давыдович. Меня не обманешь.
- Я Оксана Коваленко. Только демобилизовалась из армии и хотела бы поступить в институт. Я закончила военно-медицинское училище и два года проработала медсестрой в полевом госпитале. Приехала, а приём окончен. Я прямо с вокзала в институт, это все мои вещи - она указала на чемодан.
- Приём действительно окончен. К великому сожалению, мои взаимоотношения с ректоратом исключают возможность повлиять на приём. Но одно я могу для вас сделать - я могу дать вам записку в областную клиническую больницу. Они примут вас на работу. Поработаете пару месяцев, а там начнётся зимний набор.
- Спасибо, а там общежитие есть?
- В больнице нет общежития. Так писать записку?
- Да, я вам очень признательна за любезность.
Соломон Давыдович написал ей записку и спросил:
- А сегодня ночевать у вас есть где?
- У меня в городе есть знакомые, с которыми я не переписывалась уже полгода. Мне неудобно обращаться к ним, но придётся.
- Если не примут, вот мой адрес, - старик протянул Оксане ещё одну записку. - У нас, правда, только одна комната в коммунальной квартире. Потеснимся, пока вы найдёте жильё.
- Спасибо, я даже не знаю, как вас отблагодарить. Надеюсь, что мне не придётся воспользоваться вашей любезностью.
Доброта старика тронула душу Оксаны. Её настроение сразу поднялось и она, попрощавшись с Соломоном Давыдовичем, бодрым шагом покинула стены института.
48.
Найти дом Лёни оказалось лёгким делом. Лёня жил на улице Карла Маркса, бывшей Екатерининской. Оксана вошла во двор дома. Квартира шесть была в глубине двора. Шаткая деревянная лестница вела на галерею. Оксана прошла мимо занавешенных окон к двери с табличкой «6», и постучала. Дверь открыла Мария Ароновна.
- Оксаночка родная! Наконец то! Дай я обниму тебя, детка!
Мария Ароновна бросилась обнимать и целовать Оксану так, как будто она знала о приезде и ждала её с нетерпением. Потом Мария Ароновна ввела Оксану в квартиру, сняла с неё шинель и усадила за стол.
- Лёня сейчас придёт. Вот ему радость будет! Сейчас я подам на стол лёгкий ужин. Радость ты наша, нашла нас! - Мария Ароновна от души радовалась появлению Оксаны.
Оксана почувствовала себя как дома. Как будто её встретила родная мать.
Входная дверь открылась, и в квартиру вошёл Лёня. Вернее сначала костыль пересёк порог квартиры, потом уже Лёнино тело. Лёня прошёл в комнату и увидел Оксану, сидящую за столом. От неожиданности и волнения, Лёня выпустил из рук костыль и потерял равновесие. Пришлось ему ухватиться за стол, чтобы не упасть. Оксана вскочила в порыве помочь любимому, и тем самым ещё больше смутила Лёню.
- Я не хотел, чтобы ты меня видела таким. Ты здоровая и можешь найти другого парня, кто был бы тебе опорой, а не обузой.
- Ну и дурачок, - ласково сказала Оксана. - Я приехала к тебе, и никто другой мне не нужен. Ты мне поклялся и я тебе. Разве это не крепче расписки в загсе? Я приехала к тебе навсегда. А насчёт твоей ноги забудь. Это не отговорка, чтобы нарушать клятву. Может у тебя другая девушка есть, так ты прямо скажи. Я уйду, стоять на пути твоего счастья не буду.
- Ты что, Оксана? – Лёня удивился такой мысли. - У меня никого нет. Кому нужен инвалид?
- Мне. И никакой ты не инвалид. Закажем протез, и ты забудешь, что кто-то тебя в инвалиды записал. Я приехала к тебе навсегда. Если примешь, конечно.
- Я мечтаю о тебе по ночам. Я люблю тебя, - вырвалось у Лёни. Оксана с радостью почувствовала, что он говорит это искренне, от всей души.
В комнату с дымящей кастрюлей вошла Мария Ароновна.
- Мама, она меня любит. Она приехала навсегда.
- Очень хорошо. Я её тоже люблю, как родную дочь.
- Я буду называть вас мама Маша. Можно?
- Это звучит как музыка. Я всегда в тебя верила. Ругала Лёню, что он не отвечает на твои письма. Ты не обижайся на него. Он был в ужасном настроении. Считал, что его жизнь закончена.
- Как ты мог? Неужели ты сомневался, что я тебя люблю?
- То была детская клятва. А здесь жизнь. Я уже совсем не тот беззаботный школьник, каким ты знала меня. Я знаю, что и ты изменилась. Ты молодая, здоровая, красивая, а там, вокруг тебя было столько мужчин!
- Что мне до них? Я думала только о тебе.
- Вот и хорошо, дети. Кушайте, остывает же.
Сидели долго, рассказывая друг другу о похождениях на войне. Было совсем темно, когда Мария Ароновна встала и сказала:
- Дети, я забыла, что мне надо к моей сестре Анне. Я там сегодня заночую, так что вы не волнуйтесь.
Она действительно ушла, оставив смущённых молодых вдвоём. Лёня хотел обнять Оксану, но не решался. Они сидели некоторое время за столом, держась за руки, как дети. Потом Оксана решительно встала, отправилась на кухню мыть посуду. Лёня пошёл за ней, указывая, где, что лежит. Он обхватил Оксану за талию и начал целовать. Они долго не могли оторваться друг от друга.
Оксана вернулась в комнату, которая являлась столовой и спальней одновременно. Постелила Лёне постель и принялась расстилать себе на полу. Лёня решительно запротестовал.
- Мы ляжем вместе, если тебя не смущает моя нога.
- Я ещё никогда не лежала в одной постели с мужчиной, Лёничка.
- Нашла чем меня удивить. Я ещё никогда не лежал в одной постели с женщиной. Я подумал, что мы оба в вопросах любви ещё дети. Мне даже неудобно раздеваться.
- Мне тоже. Давай отвернёмся, друг от друга и разденемся. Я потушу свет.
- Давай.
Оксана по военной привычке быстро разделась и залезла под одеяло. Лёня ещё долго возился со своей одеждой. Молодые крепко обнялись, слившись в долгом поцелуе. Лёня нежно гладил спину Оксаны. Его ласковая рука опустилась и неожиданно нащупала глубокий шрам.
- Тебя тоже ранило? - с волнением спросил он Оксану.
- Забудь о войне. Мы с тобой уже навоевались.
Утром Мария Ароновна застала молодых спящими, обнявшись как два голубка. Она не стала их будить. Её сердце радовалось. Теперь Лёнина хандра пройдёт, у парня появится цель в жизни. Нельзя же в двадцать лет считать жизнь оконченной! "Молодец Оксаночка" - подумала она с нежностью. Мария Ароновна задумалась и на короткое мгновение испугалась тому, что её сын, такой ещё юный, скоро женится, станет взрослым. Радость возвращения Лёни к нормальной жизни, пересилила эту естественную материнскую тревогу. Жизнь продолжается. Жизнь должна продолжаться.