Капитан Таран

Ольга Голубь
КАПИТАН ТАРАН

(Украинская речь набрана курсивом. В украинском языке русское «и» произносится, как «ы», русское «и»  пишется буквой «і».)
 * * *
В своей книге «Россия, которой не было» А.Бушков пишет: «Сталин был  жесток и ужасен. Но он, в сущности, сделал так, что Россия пробежала за пару десятков лет путь, который  благополучные западные демократии преодолели за пару столетий». Что получил Сталин, придя к власти? Пустую казну, разоренную страну с неграмотным, и деклассированным  населением.   Разрушенную промышленность,  хаос в финансовой системе, парализованный транспорт. Для примера: Ленинская Аллгемба (железная дорога в Казахстане, на которую правительство выделило  миллиард рублей так и не была построена. А куда деньги делись? Ну, теперь уж, конечно, неизвестно. Делись!) Частью уничтоженная, а частью рассеяная по всему миру интеллигенция.
«Прошло 10 лет- микросекунда в масштабе истории- и ошеломленный мир  стал свидетелем чуда…заводы, выплавляющие больше всех на душу населения стали и чугуна,  бесчисленные конструкторские бюро, научно исследовательские институты…» учебные заведения.


Откуда все это началось? Откуда появились сотни тысяч инженеров, исследователей, конструкторов, летчиков,  штурманов, командиров кораблей, инженеров –механиков надводного и подводного флота, специалистов по металлургии сверхпрочных сплавов, плазме, радиотехнике и радиолокации? Они же не выросли на деревьях. И на 1913 год ни одного из подобной категории военных и гражданских специалистов не было и в помине…. И вот всего за 10 лет они появились, и в таком количестве, что составили мощную инфрастурктуру  военно-индустриальной империи. …Речь не идет о том, какой ценой это создавалось, а  речь о том, как  это возможно было создать за столь короткий срок? Сталин мог с явным удовлетворением поверить в свою способность творить чудеса.»
Но не Сталин ведь все это создавал, и не марсиане, миллионы людей, верили идеям рабоче-крестьянского государства, лозунгам: свободы, равенства и братства и работали не щадя живота своего.
А неверующих заставляли работать под угрозой мучительной смерти. Эти противоречия до сих пор вызывают  недоумение- как можно было людям все это выдержать, и вопрос- почему такой высокой ценой пришлось платить за  идею коммунистического строительства.
Мы как-то стали уже и подзабывать этих людей. Дошли до того, что некоторые журналисты Солженицына объявили графоманом! Все интереснее нам чужое грязное белье и глупые откровения  незначительных артистов и  представителей  шоубизнеса, которые не сходят с экранов и  издают свои книжонки. Теперь вот еще экстрасенсы  мелькают с утра до ночи. Какое-то сумасшедствие.
Ленивы  мы, нелюбопытны, еще и беспамятны.
А ведь были люди, которые свято верили своей стране, патриоты и  труженики: праведники. И  много их было. У таких людей  были надличностные ценности: Родина, созидание,
творчество,  труд на благо страны, в искусстве, в спорте: защита чести . Ирина Роднина в интервью так и сказала: « Мы получали копейки, но пахали ради Победы не только своей, личной. Мы добивались большой цели, гораздо большей, чем деньги- слушать гимн своей страны, стоя на пьедестале»,  и все отлично помнят, снятую крупным планом , слезу на ее щеке. Союз нерушимый республик свободных…«Надличностные ценности- знак качества на человеке. Марка высокого дома».
Таким вот и был Андрей Филиппович Таран. В письме своей дочери Нелли он так и сказал: «..Когда человек занят большим делом, он уже не принадлежит себе, а только делу, людям, стране.
*   *   *   

-Ой, лопнув обруч, коло діжечки,
Дівчатка мои сироіжечки…
Тук-тук-тук  топором, ш-ш-ш- рубанком,  потом греть дубовые планки, потом гнуть, а потом обручи набивать. Это Филипп Таран, лучший бондарь, в самую жару мастерит очередную дубовую бочку. Он еще на заказ  делает брички для чумаков- соль возить. Так его брички, тут их называли- мажи,  выдерживают вес  в  100 пудов.  Самодеятельные художники украшали эти мажи  расписным   лубом, а  оглобли и хомуты покрывали узорами. Дело мастера боится- брендовые.

-Хвиліпп, а шо твій Андрій юнгою піде?  Він же вчиться гарно?
-Опа-па, опа-па, нема грошей у попа, у попихі трохі е,  та попові не дае, - напевает Таран в такт ударам, потом оборачивает  широкое лицо, усеянное каплями пота, смотрит  хитроватым взглядом.
  -Чуешь пісню? Ото и  розумій.  Піде к Хведору  Танасію  юнгою-поваренком на  «Накат».
-Та жалко хлопця, башковітий.
А як істи нема чого, то шо? А чоботы треба? А  якусь світку? Жінка хворіе, малих  ще треба поднять. То и думай. А він хлопец, правду кажешь, розумний.
-Точно. Сам бачів, як він с соседом  Пашкой по ліману на довбанке мережки (круглые сетки для ловли рыбы) ставів. Ловко.
-Так,  приніс  таранки аж півмешка, таранки- канафеточки, а ввечері   якись  книжкі читав.
-Гарний хлопец.

* * *
Кто в море не был, тот Богу не маливался.

А вот тут надо сказать: здесь в дельте Днепра, где он готовится отдать свои воды Черному морю, в  селе не только  землепашцы, чабаны и ремесленники, но и моряки. В каждой хате  можно увидеть рамку с фотографиями бравых усатых матросов, боцманов  и капитанов. Целые династии. Придите на баштан, там возле шалаша-куреня  седой дед с берданкой , а на голове не традиционный  южный соломенный брыль, а мичманка. И за разговором под вкуснющий арбуз или дыньку выяснится- а дед этот на паруснике обошел почти все океаны и моря, отлично помнит забегаловки и  кабаки где-нибудь  в Кейптауне или Алжире,  шалаш свой называет  кают-компанией, а  навигацию знает исключительно по звездам и одному ему известным приметам.

 Потому он у себя на однопарусной шхуне был и  навигатором, и лоцманом, и капитаном.  Один за всех, и все за одного.

Сейчас такой Леонид Архипыч, живописный старикан, с красным лицом и обязательно в
тельняшке и мичманке, знакомый мой,  на собственной яхте катает туристов по дельте Днепра. На корме у него обязательно сидит жена и строго следит за тем, чтобы  пассажиры НЕ  ПРЕДЛАГАЛИ, но,  если ему все-таки удается пропустить рюмочку, он ударяется в воспоминания и рассказывает ну, просто чудеса.  Был в Средиземке, в Атлантическом,  в ситуации, так и говорит- попал в ситуац-ц-цию, попадал  такие, что жизнь висела на едином волоске.  А поди ж ты, справился. А больше всего любит ходить на своей «Тендре» под  парусом:  душа его тогда поет.

Особенное это было племя: мореманы из Збурьевки, Гопри, Геройского, Покровки.
Из поколения в поколение хлопцы из этих мест подавались в моряки- смекалистые, трудолюбивые, бесстрашные, горячие. Не зря адмирал Инсаров в своих замечательных морских рассказах написал -    лучшие боцмана из Херсонских плавней.
Начиналась их моряцкая жизнь в ранней юности  или в отрочестве- с плавания юнгами или матросами на дубках или байдах- небольших парусных суденышках. И занимались они преимущественно извозом: из Херсона в Одессу- полосатые арбузы, из Одессы в Поти мешки с мукой или жмыхами,  из Поти в Новоросийск- руду, из Новоросийска в Севастополь цемент и т.д.

Дальше- больше: с дубков, шаланд и байд- пассажирские пароходы, транспорты, военные  суда, танкеры. С арбузной линии на линии большого каботажа; из юнг и матросов  в боцманы, штурманы, капитаны.  Они, эти моряки ходили в боевые походы с Нахимовым и Ушаковым,  знали линьки и  каторжную службу на русских кораблях,  потом защищали Севастополь и в первую войну,  описанную в Севастопольских рассказах Толстого, и в великую Отечественную,  участвовали в ледовых рейсах «Сибирякова» и «Красина»,  потом осваивали Антарктиду, да мало ли….
Да-а, какой-нибудь дедок начнет рассказывать, и верится и не верится, было ли с ним все это в самом деле.
 Думаешь- заливает, дедуля,  ну быть не может, чтобы  ходил по  Черному морю на дубке аж до Трапезунда. А было. Еще казаки на байдах ходили в Турцию,   балаклавские греки на фелюгах в Царьград за товаром.
Кстати, у  Старозбурьевцев была своя гордость- моряцкая,  терпеть они не могли хлопцев из Новой Збурьевки. Понятное дело: там моряков-то почти не было.
Та то ж кваки,- презрительно называли  соседей.
-Ха, а вы жабокрюки, сидите там возле лимана, жаб гоняете!
И на праздники народное развлечение: кваки на жабокрюков стенкой, или наоборот. Уговор- руки чистые. Однако и морякам жабокрюкам доставалось и кваки с расквашенными носами домой приходили. Сейчас на дискотеках молодежь по полной  отрывается; ну еще экстази  для кайфа, у кого деньги есть- ЛСД, Герыч. А тогда проще было: понабивали друг другу портреты от чистого сердца и по домам.


*  * *

15-летний капитан    (совсем не  по Жюль-Верну)

 Плещут холодные волны, бьются о берег морской…В 1922 году, 15 летним мальчишкой нанялся Андрей Таран на парусник «Накат» юнгой-поваренком.   В 20 годах еще много было частных судовладельцев. Парусников грузоподъемностью 30-40- тонн. На своем паруснике дядько-капитан был и царь и Бог .  Барыши имел немалые.  Похож был такой дядько на рыбу- мурену: вроде сонный, малоподвижный, но, если что, мгновенно взьярится, выскочит, ощерится и..и пойдут клочки по закоулочкам. Короче, на расправу  скорый.
-Ото, Андрійко, як ты у мене став  юнгою, то  слухайся, та вчись. А я тебе не якійсь   чабан, якого вси Хведором звуть,  а Хведір Миколаевіч, значиттца твій хазяин и капітан. Зрозумив?
-Так.
-О то ж бо.
Шхуна небольшая, дубовая,  наверху две мачты- грот и  бизань, на палубе  будочка- там камбуз (кухня) и  кровать капитана, того самого Хведира Мыколаевича,  « якій цени себе не сложіть, а  гроші  лопаткою огребае»,  на носу   штурвал и брашпиль. Ну кто не знает, что такое брашпиль- ворот такой, как на деревенском колодце, вытаскивать якорь; вниз по узкой лесенке в  кубрик- там    вдоль ребристых, просмоленных бортов   деревянные кровати, похожие на коробки , а  в середине маленький столик; в бимсах-балках гвозди забиты- одежу вешать,  керосиновый фонарь на стене-   вот и все убранство.   За жилым кубриком-    грузовой трюм,  к нему отдельный вход.  То для  товара, то -гроши.
 
 Отчалит такая  шхуна,  поднимет паруса; а  если хороший ветер,  приляжет на бок и побежала.
 Как там в сказочке:  ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет. Ну,  а про  юнгу на такой шхуне и говорить нечего- мальчик за все. Козачок. С утра поднимут еще не проснувшегося, теплого, вытащат из деревянной его  коробочки. Спится хорошо- зыбь (волны) в борта мерно бьет, усыпляет.
-Вставай, малий, работать  треба. Досі спать.
А на палубе мокро, зябко, туман прохватывает, з-з-з-з.  Качает.
-Давай, Андрій, борщь вари.

Где варить, как варить, на чем, из чего?  Пошел Тараненок, так в Збурьевке дразнили, в будочку- там плитка небольшая,  труба гнутая выведена за стенку, в углу дрова. Нашел спички в промасленной тряпочке. Начал огонь разводить.  Не разгорается, зараза. В лесу , в хащах в один прием костер разгорался, а тут дрова сырые,  не горят. Чад.

Чого це дим такий? Андрій? Чі тебе повылазило, ото там  сухая кора за дровами.
Раздул огонь. Потянуло.
Пришел матрос,   Микола,  большой такой, сутулый, хотел огоньку -прикурить, видит, что поваренок не знает с чего начать. Картошку хорошо почистил- тоненько, а дальше, вроде, не знает  что  делать.
-Не бойся, Андрій, все хорошо выйдет и борщ буде  вкусний, нарубі бурячка ( свеклы), пусть хорошо проваріться, потом картопельку, а потом уж и красненькіе и сіненькіе  (баклажаны) .   
А лучком зажарішь, зовсім буде  гарно.
Шхуна вперед пишет, ходко бежит, а палубу и стол все-равно качает, и руку порезал бедолага Андрий, и ронял со стола по сто раз то картошку, то цибулю (лук), а все-таки сварил свой первый борщ .

Ужинали в кубрике- хорошо, над головой  палуба- дуб приятно пахнет , балки- бимсы- толстые,  не страшно, закопчены от керосиновой лампы, а все-равно- уютно.
-Андрій, а палубу драіть кто буде? А!?...
-Андрій, а посуд повимивать?
 Микола, посмотрел: капитан пошел к себе  на «мостик», и говорит
-Наморілся, Андрійка, іди, лягай. 
Хорошо, когда хоть одна добрая душа рядом есть, не так тоскливо и одиноко.  Семья: отец, мама, братья, сестры- все где-то далеко. А тут вода в борта плещет чуть не в самое ухо, иногда сильно плеснет, с шумом, с раскатом.   Бах-баба-бах!  Страшновато. Потом мерно бьет.  Укачивает.

Вот подумать только: каково было мальцу 15 лет на шхуне юнгой работать, наверное- не сахар. Мы привыкли проклинать Советскую власть и прежние  времена: ах, тотализаризм, ах, уравниловка, ах, моему таланту хода нет. Не  думаем о том, что сейчас многие дети в 15 лет инфантильны: работать, да вы что:  пусть  лошадь работает,  а я  почти на Парнасе родился. Насмотрятся ТВ и начинается- дай новый телефон, дай компьютер, дай наряды, дай на пиво. И дают. Дошло до того, что  один такой любитель красиво пожить, у своей собственной бабушки вывернул ванную и сдал на металл. А бабка? – А обойдется.

А тех людей,  кто при Советской власти работал не за страх, а за совесть и вспоминать перестали. Правильно написал М.Веллер: «Вы над дедушкой Лениным особенно-то не  смейтесь,   учиться, учиться и учиться, неплохой был лозунг».  И  малый Таран учился всему, и в 15 лет, и уже будучи взрослым.

 А  тогда, у Андрея   началась  суровая  жизнь- отвечать за себя, и, самое главное, есть свой  хлеб.  О, Господи, горек этот хлебушек был: дядько капитан на своей шхуне показывал своим матросикам какой он есть хозяин,  впору морского  волка   Ларсена вспомнить : чуть что не по нему, сразу снижал оплату
На вопрос:  Федір Миколаевіч? Чому? Договарівались по 15?
Ответ один
-А щоб не був ледащій!  (ленивый) А як  такой розумний, получи  дулю!
 И совал в нос  здоровенную  фигу.
Как возражать? А никак. Идти и делать, что сказано.

 -А ти ,  малий,   кажісь , без діла,  іди,  подиви: 
хлопці огонь задули?  Ну-ну. Жгуть дурно карасин, не в думках, что в  по селах люди с каганцамі сідять.
 Андрий уже отлично знал- по бортам огня должны быть выставлены отличительные огни: по правому – зеленый, по левому- красный. По этим огням суда ночью узнают друг друга и избегают столкновений. Да, это так положено, но наши капитаны- большие артисты в своем деле, а лучше сказать экономисты (керосин денег стоит) очень часто экономили и не зажигали  отличительных огней. После, если столкнутся, такую ругань начинали- ховайся.  Уступать не хотят.
-Та повылазіло б тебе! Куда дивився!
- Та то ти! Бісова душа! Отетерів! Хай тобі грець!
-Я!? Хіба це я?! Це ти! Чорти  тобі в печінку. Отворачівай.

Он вышел на палубу, было холодно, за воротник бушлата попадали  холодные капли, качало. Подошел к рулевому.
-Там хазяин каже не  треба отлічітельних.
-Пішов  хазяин под трі чорты.  Чув про «Марію»   Афанасія Нечепуренкі?
-Ні.
-Ото ж бо. Слухай. Вийшла   шхунка «Марія» с жмихамі до Болгаріі. Було  це ночью, вітер був свежій, так ловко біжала,  осень- вітра:  два-три  дні -  от-от  и  в порту,    а хазяин- жмот,  зажав карасіну, без отлічітельних шла.  Вслепую.
- И шо?
-Так навстречу английский пароход шел с  хлебом.  Тоже «Мэри».
-И шо?
-Та, шо, шо? Переіхав шхуну, навпіл. Спасся мальчонка, оце такій, як ты- малец. За мачту вцепився, шхуна  частью на дно, а часть в воді с мачтою.  А  капитан Паркер  потом   в англійску тюрьму  попав.  Казав в суді- наші ходят без отлічітельных. Та и ходят же.

Не было линьков у  капитана-«благодетеля»,  зато рука тяжелая.
-Ти як рибу зжарів, а?! Треба було  ж на шкаре (куске черепицы)!
И лясь по плечу тяжеленной ладонью
-Вчісь!

Как-то –то зимним вечером пришла шхуна из рейса, дядько капитан говорит
-Отвезі, малий,  меня на шлюпке  к берегу, хочу до кума зайті. Десь на часок-другой. 

Отвез.  Выпрыгнул  дядько  и коротко
-Жди!
Ушел. Час – нет его, второй, третий. У воды холодно, в брезентовой курточке-голландке  пробирает сыростью от воды. Андрей и бегал и прыгал, и руками себя  обжимал. Зубы стучат, а дядьки нет и нет.  Звезды на небе зажглись, тихо, только рыба иногда плещет. И уйти нельзя. Надо ждать.
Под утро является
-,Ш о, заждался, малий. А я тут у Явдохі  був. Прігрела меня чертова баба. Пуховіки та вареникі. От як отказать. Понімаешь!
 На лице довольство, как у кота, сьевшего глечик сметаны, жмурится, сам себе улыбается. Ха-р-рашо! А то, что малый мог свалиться с воспалением легких его не заботило.  Он то в тепле был.

Да, особое это было племя- хазяева парусных судов. После раскулачили их, Парус- флот реквизировал  суда, и не стало дядек- капитанов. Подались кто куда. Многие на Колыму по лагам.

Обошел   Андрей на парусниках всю акваторию Черного и Азовского моря,  узнал все ветра:  леванти, греба-леванти, трамонтан, бора (норд-ост самый страшный ветер на Черном море), низовой, верхний береговой.  А навигацию по  звездам, по приметам. Доходило до смешного
-Держи, малий, курс на тремонтан (север), - распоряжался дядько,  и шел спать.
Через время будит малый  капитана
-Дядько, тремонтан кончился.
Выскакивает  дядько на палубу, а байда на мели сидит, носом в берег уперлась.
-Ах, ты , бісова душа, щоб ты подох! Тремонтан кончился! Це ж берег!! Спускай шлюпку, заводі якорь, будемо байду с берега стаскивать.
Стащили.
-Держи, малий, курс на  леванті (восток) Дядьки капитаны никаких карт и прокладок курса не признавали. Какие там навигаторы, побойтесь бога. Распоряжения матросу-рулевому были краткие
- Бачішь Полярную звезду?
-Так.
-Ото держі ее  по правой ноздре. Зрозумив?
-Зрозумив.
- Глаз не смикай! Як откроется Форосский маяк, покличешь.. .

И пошел дядько опять спать.
С  малым Тараном, разумеется, таких казусов не случалось.
Один из  его хозяев, капитан шхуны «Гвидон», как увидит- Андрей в свободную минуту  с книгой, так и резюмирует
-Ой, бить, тобі, Андрій, капітаном  дальнего плавания. Точно кажу. Не було в мене ще таких матросов, щоб после вахты не дрих   в кубріке, а все читав.
Как в воду смотрел.



Андрей Таран  успешно    сдал экзамены в Херсонский мореходный техникум
 и в 1931 году успешно закончил. Ему было всего 24 года.
Получил диплом штурмана дальнего плавания и сразу в Мурманск. Почему в Мурманск. Да Бог его знает.  Скорей всего распределили.


* * *
 
Мурманск встретил его холодным пронизывающим ветром, низкими облаками, тускло поблескивающей гладью залива. Тогда он еще не был закрыт от  глаз портовыми сооружениями  казался совсем близким. Отчетливо были видны наваленные внизу  горы леса  досок,  громадные рубленые кряжи, похожие на бревенчатые избы без крыш. Оттуда ветер приносил  смолистый запах сосновых досок и сырости. По заливу полз маленький буксир, тащил огромную баржу. Буксир, такие буксиры моряки обидно зовут утюгами, был не по размерам голосист: гудел, как большой- басовито и мощно.
Таран перевел взгляд на заснеженные сопки, по ним черными жуками расползлись домики, совсем не похожие на белые, нарядные хатки на его родине,
запахнул поплотнее летнюю шинель и шагнул навстречу  заполярному городу и своей судьбе.

Не думалось и не гадалось ему тогда, что этот город отпущен ему на всю жизнь- здесь он создаст семью, здесь получит высокое признание и оценку своего труда и станет государственным человеком.
 Здесь в этом городе ему придется многое испытать-  от бессонья первой любви до огромной боли, вошедшей в него в смертный час.
И не мог он, разумеется, тогда знать, что во-он по той дальней сопочке проляжет улица, носящая его имя. Вс е это было впереди.

А сейчас  он отправился, как водится в отдел кадров, предоставил свои документы, направление, и назначили его на  траловый флот штурманом.
С небольшой суммой подъемных в нагрудном кармане и ордером на поселение он отправился в гостиницу тралового флота.
Споро шагая по незнакомым улицам Андрей с удивлением рассматиривал черные, закопченные избы,   красные теплушки, район города, где их было особенно много называли «Красная деревня», вагоны, приспособленные под жилье, дома крытые гофрированным железом, построенные союзниками по Антанте. Да сказать – город, это значит сильно преувеличить. В конце 29 года в нем насчитывалось всего 15000 жителей. Была, правда , отстроенная еще царскими специалистами удобная гавань, завод по переработке рыбы  с новой холодильной установкой, ихтиологическая лаборатория, строился  порт и подъездные пути к нему. А вообще- весь Мурманск представлял собою довольно жалкое зрелище: грязь, деревянные тротуары, дым из порта и  из труб завода медицинского рыбьего жира. Хороша  гавань, но кораблей    там было немного. Это потом  суда будут швартоваться в 5 рядов, а пока-  17 старых траулеров на все про все.  Да-а, совсем не похоже на нарядный, солнечный центр Херсона, на белые, утопающие в зелени хатки родной Збурьевки.

Но это понятно-  Романов на Мурмане  начал  создаваться только в 1916 году.   Российский военный флот был заперт в Черном и Балтийском море, Лавренев в повести «Синее и белое» с горечью об этом пишет- мечтал гардемарин Алябьев покорять  моря и океаны, а приходилось болтаться  в бухтах Севастополя,  потому что на выходе из Черного моря немецкий крейсер Гебен с сопровождающей эскадрой и мысли не допускал о выходе в Средиземное. Сидите господа адмиралы в   Северной бухте и спесиво рассуждайте о мощи российского флота, ибо более вам делать нечего. Полощите военными крейсерами Эвксинский понт.
А России нужно было доставлять военные грузы от союзников.
 Вот тогда было решено в  Кольской бухте незамерзающего Баренца построить  новый порт и город. Так вот и возник Мурманск. А раньше жили там себе и поживали мурманы (норманны), поморы, монахи по скитам на Коле. Ловили рыбу, промышляли зверя и ведать не ведали, что скоро за Полярным кругом начнет строиться один из крупнейших портов России, а потом  и Советского Союза.
Андрей оглядывался- где же среди этих невзрачных домов гостиница.
Скоро нашел серое  2 –этажное здание с  обшарпанной дверью. Вошел. В холле за столиком, накрытым грязной клеенкой сидел мужичок  в подшитых валенках и  засаленной фуфайке,  скучал
-Здравствуйте!
-Чаво тебе?
-Вот ордер на жилье.
Мужичок взял ордер долго рассматривал, вздохнул, коротко сказал
-Ну, пошли.
Они пошли по длинному  , плохо освещенному коридору: стены были выкрашены когда-то в голубой цвет, теперь превратившийся в грязно-серый, на выщербленом полу мусор. В одной из комнат дверь была открыта настежь, в проем  были  видны кругом поставленные кровати вокруг стола заваленного рыбой, грязными тарелками, бутылками и  консервными банками,  традиционно выполнявшими роль пепельниц- шум, дым, пьяный базар.
Когда Андрей  с дежурным проходили мимо этой двери в коридор почти выпал здоровый парняга в тельняшке и трусах, остановился, глядя осовелыми глазами на Андрея
-Здравствуйте, -сказал Андрей.
-Привет, -он обернулся
-Ребя, смотри какого жоржика аккуратного к нам занесло.
-Ты кто?- обратился к  Андрею
-Штурман Андрей Таран.
-О как! Штурман. Новенький?
Андрей кивнул.
-Ну, давай,  салабон, кати в гастроном за  бутылкой, отпразднуем прибытие.
-Не пью, - коротко ответил Андрей.
-Че? –пьяно изумился визави. -Не пьешь?  Так мы научим. Поворачивай оглобли.
Андрей  повернулся, собираясь идти дальше.
-Ты че, гад! Брезгуешь?- он схватил Андрея сзади за шинель и собрался ударить свободной рукой по голове. Но неуловимым движением молодой штурман вывернулся, схватил  нападавшего и  в свою очередь вывернул ему руку. Самое удивительное, что свой чемоданчик он продолжал держать в руке. Дежурный, предчувствую события, тихо ретировался,  только издалека крикнул
-Эй, новенькой, комната твоя в конце  коридора.
-О-о, пусти, больно! -Андрей держал руку и твердым взглядом смотрел в начинавшее проясняться лицо обидчика.
Тогда пьяный заорал
-Полундра! Наших бьют! Сева, валенок, ко мне!
Из комнаты гулявших выскочил здоровый мужик в морской робе и уже занес кулаки
-Тронешь, сломаю ему руку,- внятно сказал Таран, и добавил
-Потом тебе голову сверну, понял.
-Ой-ой, пусти, пусти руку, гад.
Здоровяк остановился. Почесал бок.
-Да ладно, че там, пусти Мишку,-Андрей ослабил хватку.
-Запомните, хлопцы, я не пью.
-Хрен с тобой, не пьешь- нам больше будет.- Здоровяк повернулся и  пошел  к дверям, нападавший поглаживая руку заковылял за ним.
-Етицкая сила, принесло штурмана! Жоржик гребаный!! Чуть руку не сломал…

Это был первый шаг к самоутверждению, к тому, что всегда последнее и решающее слово будет за ним, молодым штурманом тралового флота заполярного г.Мурманска.
Он открыл комнату: кровать, стол, тумбочка. Стал распологаться. А из комнаты гулявших доносилось
-Все говорят, что рыбаки лишь только пьяницы,
Все говорят они запоем водку пьют.
Всю ночь проклятые по Мурманску шатаются,
В дымину пьяные чуть ноги волокут.
Ах сколько гибнет, сколько гибнет в море тральщиков,
А сколько терпит команда их невзгод.
В ту ночь осеннюю, штормягу несусветную,
Погибли наши «Союзрыба» и «Осетр».
Навстречу вышла им «Макрель» из порта Мурманска,
Она прошла сквозь ураган и ветра вой.
Но не дойдя еще до места аварийного,
Была накрыта океанскою волной.
Но дань морская осталась неоплаченной,
И жертвы требовал суровый океан,
Спеша на помощь потерпевшим там аварию,
Наш ледокол девятка без вести пропал.

Надрывался солист, звенела плохо настроенная гитара, кто-то уже рыдал пьяными слезами.Андрей не знал, что слова этой песни- правда.


Да,  и с жильем он определился, и с работой, а вот как зашло солнышко в декабре, реально,  на всю полярную ночь, то сказать- непривычно, ничего не сказать. Южному человеку, привыкшему к палящим лучам, солнце в Херсоне  лупит будь здоров,  сначала странно. Утро, а солнца нет. А по вечерам  тоскливо становится. Ученые говорят- биоритмы сбиваются.
 Для самого себя и ужин не хотелось готовить, это у дядьки Панаса стараешься,  чтобы  потом матросики нахваливали. А тут?
Как там у Чехова: мерехлюндия? Так кажется  писатель тоску и сплин обозначал. Но не  до тоски  старпому было. Характер не тот.
Андрей    еще в мореходке отличался от других курсантов- немногословный, сосредоточенный, с внутренней силой. Такого лучше не трогать, рассуждать долго не будет, а вломит обидчику по первое число.  А  морское дело  вообще знал лучше всех. За несколько секунд навязать разные морские узлы, конец накинуть на кнехт, шкоты перетянуть, паруса поставить,  вывернуть севшую на мель байду-да как два пальца об асфальт. Погоду определял по своей метерологии и никогда не ошибался. Сопливые,  зеленые салаги все были рядом с ним. Как в мореходке курсанты аттестовали-
-Правильный пацан!
И теперь он тоже должен доказать всем и прежде всего себе, чего он стоит.

У него  была цель, и такие люди  очень отличаются от прочих. В них стержень.



* * *

        1931 г. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

 От природы сметливый, настойчивый, он вникал во все тонкости тралового дела. Выпытывал у старых промысловиков все, что они знали, записывал, запоминал.
Соорудил себе блокнотик, привязал к нему карандаш, обстоятельный парнишка, и все новое, незнаемое вносил туда где значками, а где просто писал.
В скором времени стал неплохо разбираться в тралах, в промысловом сопровождении, в повадках рыбы, научился понимать язык маячных огней в ревущей темноте полярной ночи.
Но этого было мало.
Труднее всего постичь человека, а у него под началом тоже были люди. Разные, непохожие друг на друга. К каждому нужен подход, с каждым нужно уметь поговорить, понять, заставить, потребовать.

По началу было, ой, как трудно. Северные люди  сдержанны,  молчаливы. Не сразу поймешь, что на уме у человека. Суровы, под стать при роде Заполярья.
Не подличай, не ври, не можешь правду сказать- лучше молчи; не предавай,  не болтай лишнего, что-то вроде известного лозунга: не верь, не бойся, не проси-  простой и понятный   моральный кодекс.
А время было очень непростое.
 Да, и народ разный: кто за длинным северным рублем, кто после отсидки по статьям (много было статей в  конституции, чтобы  и невинного человека упечь), БИЧи,  так иронично называли бродяг (бывший интеллигентный человек), кто подальше от столиц  и вездесущего ГПУ, да мало ли-  пестрая публика.

Не вышла еще книга Макаренко «Педагогическая поэма», да и не стал бы ее Андрей читать: время для него было дорого, но  он знал наверняка то, что Макаренко написал о своих питомцах
-Уважением среди детей, по крайней мере тех, что были в колонии, пользуются люди,  знающие свое дело, искусные, немногословные,   о которых говорят- золотые руки,  а совсем не те, которые их бесконечно ласкают.
Вот то самое- его подопечным лучезарные улыбки и пустозвонство  ни к чему, а важно: что ты умеешь, знаешь, как из передряги  выпутаешься или…или вляпаешься в маргарин при первом случае.
Назначили молодого выпускника мореходки штурманом на траулер «Форель». Сейчас глянуть на такой траулер, то только сплюнуть. Корыто.
Рано утром он пришел в порт, нашел судно. Подошел по причалу поближе, увидел на палубе морячков. Они курили и неторопливо обсуждали новости с бака
 -Слышь, ребя, нового штурмана назначили. Говорят, салага, только после мореходки.
-Опа, звездец!
-Не скажи. Он вчера в гостинке одному морячку чуть руку не сломал.
-Да ты че?
-Ну,  ей-бо.
-А еще говорили-  бывалый, исходил все Черное море на шхунах, сначала юнгой, потом матросом. Паруса знает. А бухло не признает.
- Баренц  тебе не Сочи. А тралец не яхта. Посмотрим  чего он  нам тут запоет. А руки мы ему и сами переломаем, если че.
-Ха, да вон он идет.
Не переломали,  поняли-  не салага, не блатной и за чужой спиной не прячется. Надо- ответит.
  И Андрей понял с первых рейсов- не противопоствляй себя коллективу. Хоть ты и штурман, а под началом у тебя люди. Каждый со своей судьбой. А судьбы у многих были страшные.

В начале 30-годов не хватало на флоте судоводителей. Понятное дело- не пришел во время из рейса:  вредишь пролетарскому делу! На Соловки. Не выполнил план- туда же. Пересажали капитанов и бывалых моряков, особенно из поморов хренову гору.  Тралы якоря мочат в бухте, а капитанов нет.   ГПУ старалось отрабатывать доверие и  пайку. Находили саботаж, где его и близко не было. Опять же « я планов советских люблю громадье»  Маяковский вещал, сам-то он с тачкой Днепрогэс и Беломор канал не строил, разъезжал в модном костюме на авто вместе с Лиличкой по Москве и призывал  к строительству коммунизма чужими руками, обедая в дорогих ресторанах. Знал бы, что  спустили  такое громадье планов  в Мурманск  по добыче рыбы, что ни одному самому изощренному фантасту не приснится. И как этот план выполнить, чтобы не загреметь под фанфары? А? Однако, начали- лиха беда начало.
Закупили новые траулеры,  заграничные, на дизелях. Машину мало кто знал. Ну, не было механиков по эксплуатации дизельных двигателей. А план давай.  План этот, вообще отдельный разговор. Волюнтаризм чистейшей воды- в обозримом будущем построить  500  траулеров и добывать  полтора миллиона тонн рыбы в год. Ни больше ни меньше!  В Москве большевики правильно посчитали: рыбу  растить, как зерно не надо, сама вырастет. А вот  добыть надо, добыть любой ценой. Ну в 30-40-е  все было любой ценой. В основном ценой жизни человеческой. Так что не удивительно. Начали с закупки, а покупал опять же партийный функционер, который в траулерах, как  балерина в  животноводстве, ну и  купил, выполнил партийное поручение,  а дедов- стармехов  нетути.
Вот так  погибли «Союзрыба» и «Осетр»- машина застопорилась, а чево делать никто не знает. И мать-перемать и на авось, и методом тыка- не заводится;  а море , как назло разгулялось, начало  волной крутить- валять и пошли оба траулера  прямехонько на дно.
 Тогда  и  прислали из  Ленинграда  группу капитанов дальнего плавания- их было в избытке в Балтийском пароходстве. В большинстве своем это были грамотные, опытные судоводители. В  сравнительно короткое время они преодолели трудности  тралфлотовской специфики, освоили промысловое дело и заняли достойное место на флоте. Ага, жить захочешь - освоишь. Но вот   Андрею  не повезло- достался ему капитан с особым характером. Мнил из себя специалиста «ллойдовского класса» и считал унизительным для себя работать в рыбкином тресте.

Держал себя с  подчиненными сухо, натянуто, искренне полагая, что это повышает его авторитет. Из каюты своей почти не вылезал. Выйдет на мостик, брезгливо посмотрит на палубу и  опять уйдет в свои апартаменты. Случится что-нибудь с тралом, вызовет помощника- пойдите, разберитесь. На собрания команды не являлся, в салон-столовую не спускался, еду ему отдельно в каюту приносили.  Принц крови.
Доброго слова от него никто не слыхал. Все неудачи- а траулер систематически не выполнял план- объяснял нерадивостью экипажа, неопытностью штурманов, низкой квалификацией тралмейстера и т.д.
Между капитаном и экипажем выросла глухая стена отчуждения.
Все капитаны, как люди, а наш- хрен на блюде, - так аттестовали его матросы.
 Упала дисциплинна, ропот пошел
-На хрен такой капитан.
 Плана нет- нет зарплаты, а дома  у некоторых семеро по лавкам. Спрашивается, зачем живот надрывать.  Да что там живот- жизнь каждый раз в море на волоске висит. Траулеры старые,  неостойчивые. В шторм того и гляди или самого с палубы смоет или обледеневшее судно на дно пойдет. Все  знали сколько народу на дно Баренца ушло.   Кому надо?  И люди начали бежать с корабля. А капитан  развалил полностью работу на корабле и уехал из Мурманска, сошло ему.
Много лет спустя, уже незадолго до своей кончины, опишет Таран этот случай в своей статьле «В человека надо верить». Значит помнил всю жизнь об этом. Помнил, как наглядный урок того, каким не должен не должен быть капитан.

Вскоре  получил он и второй предметный урок по стилю руководства. Вот как он сам рассказывает об этом:  «…Меня назначили старпомом на «Ерш» и  поручили готовить траулер на промысел. Комплектовать команду (капитана еще не было). Вот заходят ко мне в каюту два паренька. Спросили разрешения осмотреть судно. Познакомились. Смотрю вид ребята имеют морской: брюки клеш проутюженные, ботиночки начищенные, береты  чуть набекрень, а на беретах вымпелочки пришпилены сбоку «Совторгфлот».
-Откуда прибыли?-спрашиваю.
-Из Ленинграда.- говорят- человек 15 нас прибыло. Ребята наши  в отделе кадров ждут , а мы решили тралбазу и тральщики посмотреть. Я говорю:
-Вот новый тральщик пришел, команду комплектуем.
Смотрю нравится тральщик ребятам.
-Мы бы с удовольствием пошли на такой тралец работать.
Пошли мы вместе в отдел кадров, познакомили они меня со своими товарищами, ну прямо не придерешься к виду- настоящие моряки, большинство комсомольцы. Зашел я к начальнику отдела, поговорил и пригласил всех ребят к себе на «Ерш». Прибыли на корабль, разместились, сделали расписание береговых вахт. Прошло 3 дня. Присматриваюсь: вахту несут аккуратно, склянки отбивают красивым тройным ударом, в кубриках мокрая уборочка, медяшки надраены, палуба чистая.
Приехал из окружкома товарищ, тогда ни обкома, ни  горкома еще не было, провели собрание, избрали секретаря, сформировали комсомольскую организацию. Ребята мои еще и спортсменами оказались- футбол, шахматы, шашки. А как-то в выходной играли с хлопцами из военной части товарищеский матч, так еще несколько мячей в ворота забили. Появилась заметка в газете о том, что на корабле «Ерш» хорошо поставлена спортивная работа. Водки на корабле в помине нет. В свободной время газеты, шахматы , домино. Вот, думаю, повезло, подобрал хорошую команду- орлы ребята.

Скоро на траулер был назначен капитан- высокий, седой, пожилой мужчина Петр Иванович- опытнейший моряк и человек душевный. У этого, думаю, много хорошего почерпнуть, поучиться, как кораблем командовать.
Докладываю, что сделано по подготовке к промыслу. Капитан выслушал, сказал, отход в море назначен на завтра.
Вечером в назначенный срок вышли в море. Нет человека на тараулере, которому более приятен, чем старпому этот момент, когда беготня, портовая суета, подготовка корабля наконец-то закончилась. Теперь уже войдет вся судовая  жизнь в определенный ритм, и старпом свободно вздохнет.

На второй день подошли к району промысла- Варгаевской банке. Пришел первый трал, у всех возбуждение- подняли тонны три окуня. Много людей собралось смотреть первый  улов. Всегда так бывает. Капитан поплевал через левое плечо-ну, начало, говорит хорошее, давайте ребята, действуйте. Рыбка есть. Стали к раборазделочному столу  боцман, штурман, тралмейстер- показать молодым матросам, как нужно потрошить рыбу.
Наладили второй рыборазделочный стол, приготовили третий, сборный, как его называют, для подвахтенных, кочегаров, механиков. С палубы послышалась тихая, но ядовитая реплика: « И это каждую рыбку потрошить? Кому это нада?!» За ней последовала вторая:  «Это еще будет тот компот!» Ушам своим не верю, неужели это мои бравые матросы говорят? Встали новички к рыборазделосчным столам учиться. У некоторых начинает  уже получаться. Научатся, привыкнут, думаю. Тренировка нужна.

Но проходит день, два, три. Очень  плохо идет разделка рыбы. Получаем промысловую радиосводку. На других траулерах ежесуточно укладывают в трюмы 12-16 тонн окуня, а у нас
больше 5-7 тонн не получается. Поймать можно было и  30 тонн окуня в сутки, но… обработка задерживала. Как сговорились мои бравые матросы- не хотят работать. Опять слышатся реплики:»По две вахты работаем, да еще подвахта. Где это видано?!» А ведь на промысле как на жатве- пришла страда- рук не жалей.
«Эх, списать бы всех за такой саботаж», -мелькнула у меня мысль. Но на собрании партгруппы решили иначе. На корабле было два члена партии: боцман и машинист , один кандидат в члены партии- это я, старпом. Боцман Жан Давыдович Мекш- старый коммунист, сражался в Гражданскую войну с полчищами Врангеля под Перекопом. Служил тогда Мекш в Латышской Краснознаменной дивизии. Он и был тогда  у нас секретарем партийной организации.

-Присмотрелся я-, говорит,- к нашим матросикам, ребята работать будут, если с ними повозиться, но двух заводил нужно  убрать, в порт отправить. Идем к капитану, докладываем наше мнение. Капитан поддержал. Отправили в порт Красовского и Пузовского. Затем собрали комсомольское собрание. Выступил боцман Мекш, рассказал, как молодежь, комсомольцы шли на бой за Советскую власть, шли не жалея жизней своих, терпели лишения и разгромили  полчища  белогвардейцев.
 
Неужели мы теперь потерпим такой позор- будем отставать от своих товарищей, которые на других тральщиках набрали полные грузы рыбы и досрочно, с честью возвращаются в порт?- обратился он к молодежи.
После этого собрания дело пошло совсем иначе. Траулер «Ерш» набрал полные  груз рыбы и полчил назначение следовать под выгрузку в порт.»
Сам Таран на том собрании тоже несколько слов сказал
-Вот что, хлопцы, смотрю на вас и удивляюсь- молодые, энергичные,  девушки у вас наверное на берегу есть. А придем с пустыми карманами- ни матери денег, ни девушку в кино, ни самому погулять. Злыднями хотите быть?... помолчал.
-  У кого батько  с матерью в  селе?
Многие подняли руки.
-Сами знаете, в селе на трудодни не разживешься. Бедно люди живут. Так имейте ж совесть перед батьками, заработайте копейку  родичам помочь. И сами себя будете уважать и  другие к вам с уважением будут относиться.   А  будете волынить первый пойду к капитану просить, чтобы списал вас на берег к чертовой матери.
 
Жизнь преподносила урок за уроком, многое прояснялось, накапливался опыт, и к середине 30 Таран уже в числе лучших тралфлотовских капитанов, а в 1936 году рыболовецкий траулер РТ-14 «Сталин» выловил 41 тысячу центнеров рыбы при плане 21 тысяча  центнеров. Почти два плана за год! И это в то время, когда большинство траулеров только приближалось к уровню 25 тысяч центнеров . Как это ему удавалось, Бог весть.


* * *
Плещут холодные волны, бьются о берег морской.
Да,  любил Андрей Филиппович море. Но бывал и на берегу. Зашел как-то в гастроном, купить то да се, а на кассе  такая милая девушка сидит, а самое главное- улыбчивая, глаз не оторвать. Сама сияет, белые зубки  поблескивают. Обслуживает каждого покупателя так, как будто это ее  лучший родственник.
Таран  загляделся, обомлел- солнце было за стеклянной перегородочкой. Забыл сдачу забрать, девушка ему
-Возьмите сдачу.
А он молча  смотрит,   ноги к полу прикипели. В ступоре. Опомнился, когда девушка рассмеялась. Так она и смеялась  ведь, как колокольчик. Как когда-то выспренно  выразился Л.Толстой: «Вино ее прелести ударило ему в голову». Да, ударило. Андрей забрал деньги , отошел от кассы и еще раз оглянулся. Девушка обслуживала   другого покупателя, военного моряка с золотыми шевронами на шинели.  И опять улыбалась.  У Андрея упало сердце, ренивое чувство иголочкой кольнуло сердце.

Она мне должна улыбаться, и больше никому,- он  стоял и  смотрел, и не мог наглядеться на пушистые завитки тонких каштановых волос, на большие карие глаза. Девушка взмахивала ресницами и ему казалось- от этого взмаха по залу  ветерок веет. Она опять глянула на него и уже улыбнулась кокетливо и хитро, как знакомому.
-Видишь какая я! То-то!- говорил ее взгляд.
Забрать ее из-за этой кассы и унести на руках  домой ,- сумбурно мелькало  в мыслях- да,  и не пускать никуда.

Вот, наверное судьба- скоро он встретил эту девушку, запавшую в сердце, у знакомых. Там уж узнал поближе, познакомился
-Маша Верещагина,- и протянула свою маленькую, нежную ручку. У Тарана сердце оборвалось, когда он эту теплую ручку пожал, и охрипшим голосом представился.
-Андрей.
-Проходите.
Он прошел в большую комнату, где уже сидели гости, моряки  в расстегнутых кителях, жены в нарядных платьях. На столе угощение, напитки, для дам шампанское. Зина,  хозяйка, усадила Андрея как раз напротив Маши. Поставила  чистую тарелку, рюмку. Андрей стеснялся, робел, поглядывал на Машу, на всю компанию,   прятал большие обветренные руки.
-Да не жмись ты! Давай по рюмке хлопнем,- обратился к нему хозяин.
-Да я, это… не пью.
-Ну, моряк с печки бряк. Не пьет он. Мы тут все не пьем, а , если праздник? С путины пришли, удачно сходили, так что же не выпить за наше здоровье.
Андрей через силу  выпил рюмку. Немного попустило. Но все-равно сидел как на иголках, стеснялся. Отвык от  дома, от уюта, о присутствия красивых женщин.
На работе, в порту было много грузчиц- вульгарных, краснолицых теток в грубой робе, которых и женщинами-то трудно было назвать. Они курили «Беломор», матерились, сплевывали и работали мужскую работу. Часто пошучивали над молодым штурманом
-Эй,  морячок, давай к нам перекусить, Мы и водочкой угостим и , тля, любить научим. Поди еще не знаешь, как оно? Ха-ха.
Орали частушки:
И дашь, помрешь,
И не дашь помрешь,
А , если буду я давать,
Легче будет помирать!

Иди к нам, штурманок, сладенького дадим, а то потонешь,  тьфу, тьфу, не к добру сказано,  нечего вспомнить будет.
Андрея передергивало от таких шуток. Он в таких случаях впоминал свою мать. Она всегда ходила в белой вышитой ришелье косыночке, белой сорочке. Работала  от зари и да зари, но  всегда была ласковая и улыбчивая. По воскресеньм убирала свою белую, нарядную хатку, пекла и варила, потом ходила в церковь, грубо слова , тем более,  мата от нее никто не слышал.
А тут? Разве это женщины,- думал молодой штурман. 
Гулянка входила в кульминационную фазу, смеялись, шутили, завели патефон, танцевали. Андрей сидел в сторонке и все поглядывал на Машу.
-А что, Андрей,  твоей матери невестка не нужна? Вот у нас Маша сидит- на выданье невеста.- спросила одна гостья, белокурая,  роскошно одетая и острая на язык женщина
-Моя мать давно умерла, да и батько тоже.
-А-а, ну, извини, голубчик. Все мы смертны.
Андрей опустил глаза, но Маша увидела, как погрустнели его глаза.
У нее кольнуло сердце, стало жалко такого сильного, мужественного и  скромного парня.Она пересела к нему поближе.
-Знаете, у меня тоже, кроме Зины  здесь никого нет. Мама умерла, когда я была совсем маленькая, не помню ее почти, а потом и папа, он, кстати, тоже был моряком, умер. Я Зину иногда мамой зову.
- Мне  пора домой. Общежитие закрывают, да мне еще  одну книгу надо прочитать. Пойду я.
-Я вас провожу, дверь открою.
 Прощаясь он пожал ее маленькую, теплую ладонь.
-Вы заходите к нам запросто. Отдохнете от общежития. Там, наверное, шумно, пьяные.
-Да, пьяных и забияк хватает. Спасибо, зайду. Мы, правда скоро в море уходим.
-Первый раз?
-Нет.
-А страшно в море, когда шторм?
-Да как сказать. Я же  уже все Черное море исходил на парусниках. Но все-равно волнуюсь. Не знаю здесь толком еще ничего: ни Баренца, ни тралов. Ни команды. Капитан, говорят из Питера занозистый.
-Ничего,  освоитесь.
-До свидания.
Андрей вышел на морозный воздух. Шел, земли под ногами не чуял, все Маша стояла перед глазами. Не помнил, как дошел до общежития. Открыл дверь, вошел в свою чисто прибранную комнату, включил радио. Надо же – передавали концерт Лемешева.
Средь шумного бала, случайно в тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты…
Боже ж мой, как раз про него выводил своим небесным голосом прославленный тенор.
-Мне стан твой понравился тонкий и весь  твой задумчивый вид,…
Да, именно. Понравился Андрею Машин мир. Та  не было похабщины, грубого хохота,  мата. Красивые женщины говорили о  цветах и  музыке, никто не ругался,  было тепло, уютно, немного напоминало  дом и  маму.  А Маша была лучше всех.

Ага, жил отважный капитан, он объездил много стран… а влюбился как простой мальчуган.
Чтобы не говорила старшая Зина: медведь,  сельский хлопец, вообще бурбон и уши у него соленые, а Маша вышла замуж за Андрея. Она сразу поняла силу его чувства и надежности. В народе не зря говорят- с ним как за каменной стеной. Именно. Так наша графинечка и стала  женой капитана Андрея Тарана.
Они получили квартиру.  Маша со свойственным ей врожденным вкусом обставила комнаты, нашила портьер,  вышила красивые салфетки, расставила цветы в вазонах.  Чистота, порядок, уют. Дом стал настоящим домом любящих людей. В него всегда хотелось вернуться. Родились дети: первенец Олег, потом Нелличка, и Гена.
В тусклом свете фонарей, кругами рассеивавших свет возле столбов, в отблесках этого света на хрустящем снегу широкими шагами возвращался капитан домой, и знал: дома Машенька, дети. Дома тепло и  вкусно пахнет. Сменный  китель и брюки наглажены, чистые рубашки висят в шкафу, убрано. И ничего нет дороже этого родного маленького мира.
Ах, как угадал  капитан с женой.

* * *
В начале 37 года лучшие капитаны Мурманска и Архангельска были приглашены в Москву для получения правительственных наград. В числе приглашенных был капитан Андрей Филиппович Таран.
Орден «Знак Почета» вручал ему всесоюзный староста М.И.Калинин.
На следующий день был банкет, где за обильным застольем хозяином был Анастас Иванович Микоян. У наркома было усталое лицо, но был он весел, шутил, а под конец отплясал кавказскую лезгинку. Еще днем позже Анастас Иванович принял рыбаков у себя в наркомате пищевой промышленности.
Было около 11 часов вечера. Капитаны собрались в приемной наркома. Были тут три Копытова, Степан, Петр и Вениамин, два Новожилова –Андрей и Михаил. Георгий Тисленко, Николай Скорняков, Михаил Артамонов и  другие. Среди них был и Андрей Таран.  Фотограф
 наводил объектив, долго подбирал и менял кассеты…Процедура явно затянулась, и Анастас Иванович не выдержал.
-Слушай, фотограф, сжалься над нами, не мучай нас! Дай нам хоть немножко поговорить.
Когда фотограф удалился, нарком с казал
-У нас сегодня не совещание… Никаких не надо рапортов, никаких громких слов и красивых обещаний…Давайте запросто так поговорим о делах, о жизни.
И эта улыбка, осветившая его  в общем-то строгое лицо и утомленное лицо, как-то сразу расковала людей, сняла напряженность, создала атмосферу теплой встречи и потекла спокойная неторопливая беседа.
Анастаса Ивановича интересовало все- как ловится рыба, достаточно ли получают северные рабыки сетевых материалов, навигационных приборов, спецодежды, какие заработки у них, как с жильем, бывают ли в театре, что читают…

Нарком  внимательно выслушивал ответы. Одни ответы вызывали у него улыбку, веселые реплики, другие- явно огорчали или озадачивали. Он задумывался, что-то диктовал своим помощникам, а те записывали сказанное в блокноты.
Незаметно пролетело 5 часов. Когда выходили из наркомата, дворники уже вышли на улицы наводить на улицах Москвы утренний порядок.- расщищали снег, скалывали лед.
Прошло совсем немного времени всего-то несколько месяцев- и все те, кто был на ночной беседе у наркома, убедились, что это была не простая беседа. Встреча с наркомом дала осязаемые, материально-ощутимые результаты. В Мурманск и Архангельск поступила большая партия эхолотов и  радиопеленгаторов, значительно улучшилось снабжение спецодеждой,цементом, пиломатериалами, были выделены фонды на остро необходимое оборудование, улучшилось медицинское обслуживание.
 Подробности этой знаменательной встречи Вайнбир -автор очерка «Капитан Таран»  узнал от С.Д.Копытова. В конце мая 1972 года сидели они в сквере у дома междурейсового отдыха моряков торгового флота. Стоял пасмурный  день.
Каменные олени с отбитыми рогами зябко жались друг к другу и удивленно смотрели в  сторону сидящих: в такую погоду обычно в сквере пусто, а этим двоим погода видимо нипочем…Степан Дмитриевич с радостным удивлением разглядывал принесенную корреспондентом  фотографию, основательно потрепанную, пожелтевшую от времени- ту самую, которую сделал безвестный фотограф в кабинете Микояна.
-Да, много лет утекло,- сказал он задумчиво.-Кого уж и нет в живых, а кто вроде меня валидолом пробавляется. И, разглаживая правый угол правый  угол фотоснимака, где из-за плеча выглядывал Андрей Таран, тихо произнес
-Эх, Андрюша, рано ты ушел, а думал я тебе износа не будет…

* * *
В 1938 году,  когда по указанию Микояна  в Мурманске была создана  первая в стране промразведка,  и начальником ее был назначен А. Ф.Таран.

-Молод еще, не потянет,- говорил кое-кто. Но потянул Таран. И еще как потянул.
Упорства, энергии ему было не занимать. Не хватало опыта, ощущалась слабина в теоретических знаниях, но оказалось у него крепчайшая, надежнейшая опора в лице двух своих помощников -
профессора Михаила Павловича Сомова и капитана Степана Дмитриевича Копытова.
Промысловики сразу почувствовали, что на Мурмане создана очень нужная организация и что у руководства ею поставлены толковые люди.
Тройственный союз молодости, мудрости, опыта составленный Тараном, Сомовы и Копытовым был исключительно счастливым и плодотворным.
 На огромных пространствах Баренцева моря были развернуты широкие, поставленные на научную работу поисковые работы.
Семь траулеров и 8 дрифтерботов денно и нощно искали рыбу. Но этого промразведке было мало. Они обзавелись 3 гидросамолетами и организовали поиск сельди с воздуха.
 Корабли разведчики остали совершать поисковые рейды в самые дальний и нехоженные районы Баренцева моря. Была обнаружена новыя промысловая банка в районе Мурманского языка. Были найдены огромные концентрации сельди у островов Медвежий и Надежды. Г.С.Попов на РТ «Севгосрыбтрест» забрался далеко на восток- в Карское море, до Байдарацкой губы. Есть здесь рыба- докладывали по радио капитаны разведчики из самых неожиданных мест- с Новозенмельной банки, из Печоро-Вайгачевского района.
Море стало просторней.
 А с воздуха море прощупывали глазастые летнабы. Сельд надо было найти во что бы то ни стало.



               
* * *
Ведь с  1935 года Мурманчане забыли как сельдь выглядит. Не шла в трубы и заливы- хоть ты лопни. Томились на берегу рыбаки, лежмя лежали  на складах многотонные запорные стенки, а она упорно обходила те места, куда  заходила в таком изобилии в 1934 году.
«Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе»,- и Наркомпищепром ставит перед рыбаками Мурмана задачу: »Найти сельдь и освоить ее промысел вдалеке от берега, в открытом море!»
Первое слово должна была сказать Промразведка. И она ее сказала весомо и внятно.
В струях течений Мурманской банки, Финмаркенского плато, Мурманского мелководья, Демидовской банки,  Мурманского                языка поисковые дрифтер-боты наконец-то обнаружили сельдь.
Кудесник из Кум-Посада, Геннадий Павлович Корольков радировал с комбайна «Скат»: «На Демидовской банке обнаружена сельдь. За прошедшие сутки имел 32 тонны на 100 сетей».
Поисковые  гидросамолеты, кружа над темно-фиолетовыми пятнами сельди, сбрасывали поисковым судам вымпелы, обеспечивая ювелирную наводку.
В дело включился промысловый флот, и впервые в истории Мурмана развернулся, зашумел, закипел дрифтерный лов сельди в открытом море. Горячие были дни. Промразведка в те годы была, как на военном положении. Работы хватало всем- и экипажам поисковых судов, и аппарату Промразведки,  и ее молодому руководителю. Умела партия вышибать кровь из носу у строителей социализма.
Телефоны на столе разрывались, обрушивались как снег на голову неожиданные проблемы- и решать их нужно было немедленно
-Андрей Филипович, горючее не поступило.
-Как так, вы что хлопцы, с ума посходили? А? Почему?
-Так в  депо цистерны стоят неразгруженные.
-Давай сюда начальника ППЖТ!
-Так у нас еще не выгорает с запорными.  Не все готовы.
-Вашу ж  мать! Предупреждал. Сейчас сам разберусь.
Таран вскакивал из-за стола и несся, как царь Петр  Первый на картине Ге, широкими шагами разбираться, улаживать, организовывать, добиваться и согласовывать.
Вваливался в кабинет кряжистый голубоглазый помор
-Начальник, слушай- седни утречком с гляденя зырю- че тако? На карге кабыть  твоя шняга моторна сидит. Вода-то утлая. От луды недалечко. Как вода балго прибежит, давай буксир, а то ребяты  день белый там-то прокукуют.
Таран отлично понимал- один из дрифтерботов сел на мель возле небольшого островка. А как он там оказался, это еще разобраться нужно.
-Уф! Света принеси чайку, я  через 2 часа ухожу в море. Поторопись!

И так каждый день. А море манило, хотелось на капитанский мостик, скомандовать
-Отдать швартовы!- и окунуться в свою родную стихию. Но, но- промразведка, это Таран отлично понимал, имела огромное значение. Не будет рыба  ждать у берега Кольского полуострова, когда за ней придут с сетями и вытащат на свет божий.  Искать надо.
Энтузиазм…
* * *
А потом была  Отечественная война. Всю работу нужно было перестраивать в соответствии с требованиями военного времени.
Тарана можно было увидеть в эти годы везде, где были рыбные промыслы- в Архангельске, в Нарьян-Маре, на Колгуеве, на рыболовецких судах. Он участвовал в проведении промысловыми судами операций по специальному заданию Северного военно-морского флота.
Он возвращался из экспедиций и не узнавал города- немцы бомбили Мурманск непрерывно. Не было на начало войны зениток, нечем было  оборонить  город от бесконечных налетов. В 1942 году в мае город практически весь сгорел. Фашисты бросали фугасы и зажигательные бомбы- деревянные строения занимались пламенем мгновенно. В жилых кварталах, где были в основном деревянные бараки, выгорело все! Страшным зрелищем, иррельным выглядели обгоревшие, черные печи среди пепла и сажи. Лес в аду. А порт и  железная дорога тем не менее работали.
 Оборона удерживала немцев на подступах к городу.
-Боже ж мой, если здесь так, то что же в оккупированном Херсоне? Как же там Маша, дети?
 Лучше не думать.
Да и думать особенно некогда было, едва 3-4 часа удавалось поспать в этой страшной круговерти.


 


* * *
Небольшой ледокол лавировал между льдами. Капитану приходилось сутками не уходить с мостика и капитанской рубки, т.к. постоянно  была опасность   оказаться зажатыми огромными глыбами  дрейфующего льда. Стояло арктическое лето, 43 года. Андрей, теперь уже Андрей Филиппович был командирован  к дальним берегам Белого моря для добычи  тюленей, моржей, белых медведей.
Вода при ярком свете летнего солнца казалась темно-синей с блестками, днем лед сиял белым и слепил глаза, а вечером, когда солнце  шло вдоль горизонта и лед и вода освещались пламенеющим красным светом. Рокуэлл Кент и  Святослав Рерих- снег, лед,   скалы, горы льда и свежесть воздуха, которой нет больше нигде.
Величавая, торжественная  природа Севера. Белое безмолвие.
На ледоколе была большая команда охотников-поморов из Архангельска. Они без конца чистили свои короткие ружья- моржовки, травили анекдоты, самые молодые  мерялись силами на кулачки,   играли в подкидного.
Наверху, на мачте была сооружена бочка, в ней  сидел один  из охотников, его назначал старший  - коржик,  и этот, который в бочке все время осматривал в подзорную трубу горизонт. Искал тюленя и нерпу.
А капитану не было ни отдыху, ни сроку. Уже выходя из Баренца приходилось держать ухо востро- море было напичкано минами, как  борщ хорошей хозяйки фасолью.  Ледокол -корабль неостойчивый, рубка высокая   и яйцеобразное днище- потому мотает. Не дай Бог напороться и получить дырку в скуле. Да засмеют, кроме всех прочих неприятностей. Давно уже Таран знал- не судно ходит, а капитан. Никогда портовские и гаванские не скажут
-«Ерш» с моря пришел, а только: Андрей вернулся, полные трюма рыбы, Или : Копытов снялся, Федор идет. Знал, знал Андрей Филиппович, что весь ледокол от мачты до киля, до последней заклепки, это все он - Андрей Таран, и отвечать  за все ему, и только ему. Потому говорил вахтенному
-Смотри в оба. Мало нам горя, что льды,… тут, хлопцы, мины. Не дай Бог…головой ответишь.
Мало того,  кораблям было строго настрого запрещено выходить в эфир- могли  засечь немецкие радары, потому сигнал «СОС», даже, если уже идешь ко дну посылать нельзя. Такая вот конспирация за счет человеческой жизни.  И   крестились истово морячки, даже те, кто в Бога не верил, приговаривая: Ох, в Бога душу мать, остаться бы живым. Молились Николаю-Чудотворцу и не знали, не ведали вернутся домой или…лучше и не думать, про это –или.
Смешной рассказик есть у Зощенко «Рогулька»- тонущий человек вцепился в рогульку, не подозревая, что  это мина. Как и большинство рассказов Зощенко, он вызывает улыбку, но на самом деле идти по морю, зная, что в воде надводные и глубинные взрывные устройства, совсем не смешно.
Тем не менее, пришли.  И вот уже который день - нет зверя. Охотники начали нервничать, капитан тоже, но коржик  успокоил
-Не все сразу, в этой голомени   (открытое море )  че-нибудь да найдем. Куда зверю деться. У него сейчас самая пора. У  лысунов, так поморы называют гренландского тюленя,  сейчас  вовсю  кормежка. Найдем на льдах.
Нашли. Охотник, сидевший в бочке, вечером увидел на одной из дальних льдин черные точки. Они были похожи на мушек в сиропе, так отливал красным лед, и так много было тюленей.
Подошли, благо было много свободной воды.
Спустили шлюпки, охотники взяли давно приготовленные ружья, и скорей, скорей .
Ну, как сейчас молодежь выражается- пошла жесть. Люди как осатанели от удачи и крови. Били  тюленей одного за другим, одного за другим. Тюлень, не видевший человека, очень доверчив: смотрит своими круглыми глазами-пуговицами и посвистывает, не подозревает никаким нюхом, бедолашный, что человек- это смерть,  а как начнут их бить, так они без вскрика валятся и замирают на льду. Тут, главное, бить точно в сердце или голову, а промажешь, раздробишь ласту или в хвост попадешь, тюлень закричит, а все остальные наконец-то всполошатся и попрыгают в воду, как лягушки. Ищи их тогда свищи.
Поморы свое дело знали. Андрей выходил на палубу, смотрел, как подходили шлюпки, грузили туши зверей, морщился и уходил в рубку. Что сделаешь- задание. Страна борется с фашистами, нужен тюлений жир, шкуры, все нужно. Лишним не будет. Потому и согласился на эту опасную экспедицию избиения младенцев.
Одно только было у него предупреждение охотникам
-Бельков не бить.
-Да вы че, Андрей Филиппович, они уж все повырастали. Они рождаются-то в марте. За 4 недели уже шкура цвет меняет.  Мамки так их кормят, они по 2 килограмма в день прибавляют. Это сначала только родится- зеленец, а неделя прошла, уже белек, а 3 недели- серок, а месяц, считай на свои харчи зверушка идет. Тут на севере быстро надо, это вам не черепахи. Не будет там никаких бельков. Да я и сам не люблю их бить, такие они баскенькие, (хорошенькие) прямо, как игрушки. Рука стрельнуть не поднимается. Да ведь че сделаешь-  шапки с малицами из них больно хороши. Легкие, теплые. Бают- шубы с их только артисткам шьют, да женам правительства. Ага.
-Ну, смотри , Михаил, за добычу ты отвечаешь.
-Нам, главное не спешить, зверя много. Я еще знаю место, ближе к осту. Ох, балго (много) там зверя было.
Охотники стреляли без устали, потом грузили туши  на ледокол. На палубе кровь, убитые животные грудами, у охотников- азарт. Больше, больше.
Страшен человек в своем стремлении истреблять.
Но – задание. Солдатам тушенка.  Жир,  для разных хозяйственных нужд, все для страны, измотанной войной. А у тюленя жира, как у хорошего кабана до 10 сантиметров.
2 недели  искали, находили и били зверя, рыскали без отдыха и срока. Поморам-промышленникам горя мало. Погрузили добычу, набили полные трюмы. Повалили в кубарь. Малицы  с засохшей на них кровью поснимали.  В кубрике тепло, динамка внизу ворчит, свет качает, кок ужин сытный сварганил.  Сделал дело, гуляй смело: выпили охотнички припасенного спирта, поговорили, вспоминая, и  спать.
А капитану не спится. Пошел ледокол как бы по реке. С одной стороны лед и с другой. Обе стороны дрейфуют понемногу, потому ширина  водного прохода не меняется. Но Таран знал: здесь недалеко «кошки Литке», горы такие подводные, высокие и острые. Дойдет до них правый лед и станет, а левый, продолжая дрейфовать,  ледокол сдавит. И что?
Выходил капитан на  палубу, смотрел, смотрел, пока глаза не заболели. Не дай Бог, впереди затор. В узком канале  не развернешься.
Сердце билось в удвоенном режиме. Как врачи говорят - тахикардия.
Приказал вахтенному, передай в машинное - полный, самый полный.
Ходкий ледокол побежал быстрее. А лед с левой стороны стал.
-Ах, проклятые кошки, да в Бога-душу морскую мать. Не выскочим, затрут льды.
Но не говорил никому, ничего. Охотники спали, а вахтенный и сам без слов все понимал.
-Да не переживайте так,  товарищ капитан. Пройдем.
-Молчи. Сплюнь три раза, чтобы не сглазить.
Стоял  капитан, волновался,   бессознательно давил на планшир, помогая ледоколу быстрее выскочить из западни. Сердце кольнуло несколько раз. Не  до сердца тут.
А, вот и свободная вода,  выскочили на большое водное пространство. Правда, кое-где стыли в холодной воде глыбы льда- айсберги, но Андрей Филиппович умел лавировать, уклоняться, проскакивать мимо опасности, еще в Збурьевке, под парусами научился виртуозно рулевать  шхунами. Так что айсбергов он не опасался, хотя историю  с Титаником хорошо знал.
-Проскочили, товарищ капитан.
-Разговорчивый ты , хлопец, как я вижу. Придем в порт, тогда будешь разговоры разговаривать.
-Да я что, я ничего. Я за вас переживал, вон вы какой бледный стояли на мостике.
-Побледнеешь тут. Еще, как назло, магнитные бури- компас пляшет. Ладно, держи курс, а я лишний раз определюсь, и пошел в свою каюту за секстантом.
Уже перед самым приходом в порт радист отправил телеграмму:
Анастасу  Ивановичу Микояну: «Экспедиция архангельских зверобоев в Белом море досрочно выполнила план добычи тюленя. Коллектив экспедиции, горя желанием помочь фронту внести вклад в разгром гитлеровских  банд увеличением заготовки пищевого и технического жира, борется за двойной (!) план добычи гренландского тюленя.
Ледокольный пароход «Дежнев». Начальник экспедиции Таран А.Ф.»
А по ночам, когда  в каюте , несмотря на зашторенные иллюминаторы, было светло Андрей думал о семье, о детях. Каково им там, в оккупации? Гнал тяжелые мысли, ненадолго засыпал, просыпался
-Маша, как ты там, родная?- скребло и скребло на душе.

* * *
1948 г. Сельдяная путина в Печенге.
Много сельди тогда зашло в эту губу. Уловы в 30-50 тонн на замет кошелькового невода считались обычными. Сбежалось  в Печенгу великое множество судов- более 200 вымпелов. Были здесь комбайны, дрифтер-боты Морзверрыбпрома, удлиненные и композитные касатки Запорного хозяйства и Мурманского рыбколхозсоюза, промысловые суда архангельских и карельских промысловых организаций. Под бортом у  плавбаз, лихтеров и других приемно-транспортных судов постоянно толкались разнокалиберные рыбацкие суда, груженные по планшир еще живой трепыхающейся сельдью.  Толчея, муравейник на море. Проблемой стало не поймать сельдь, а  сдать ее на плавбазу.
Всей этой огромной и пестрой флотилией руководил Таран, штаб-квартира которого находилась на разъездном судне «Бриз». Капитаном на «Бризе» был земляк  Тарана А.А.Кравченко. высокий, сухощавый, горбоносый, здорово смахивал на янычара с фелюги, или на железного пирата Френсиса Дрейка.  А на самом деле это был человек добрый, приветливый и смешливый. Был он непревзойденный мастер ювелирной швартовки. С ходу припечатывал своего «Бриза» к любому судну и делал это  со снайперской точностью- изящно и без толчка.
-Ну, шо? Андрей Филипыч, тютелька в тютельку привязался?
- Ювелир.
-А то! Я  мастер во всем. У меня ж две дочки, тоже, мля,  ювелирная работа. Я еще помню,  пацаном хряпну хозяйскую байду о причал, а он мне по затылку хряпнет. Да так хряпнет, что голова мотнется. Быстро научился.
А «Бриз» можно было увидеть везде- в губе Амберной, на Песках, у Трифонова ручья, под бортом плавбазы «Тамбов»:  в самых горячих точках промысла, там , где шел горячий бой за рыбу. Где с шипением и грохотом сбегали в воду извивающиеся сетные жгуты, лязгали лебедки,  с треском  рвались канаты, скрипели грузовые  стрелы, где двигались по палубе мокрые облепленные чешуей люди и хрипло, надсадно кричали:
-Потрави пятной урез!
-Майна!
-Вира!
-Подтягивай нижницу!  Шевелись, растудыт твою…!
-Стропи кольца! Спишь там, че ли!?
-Быстрей, раззява! Ждать, мля, некогда.
Когда Таран спал, оставалось для всех тайной. Его голос круглые сутки звучал в судовых репродукторах, а «Бриз» с утра до вечера носился по заливу, оглашая его пронзительным воем сирены.
Хлопот и Тарана было много. Надо было  решать самые разнообразные вопросы организации промысла, приемки рыбы, безопасности плавания, снабжения  флота топливом, продовольствием, промснаряжением.
Надо было улаживать конфликты между промысловыми судами и плавбазами (почему у колхозников меньше приняли рыбы, чем у гословцев? ) Почему плавбаза «Тамбов» применяет нестандартные стампы? Почему на плавбазе «Онега» занижают сортность рыбы и т.д.
-Не, ну во суки, занизили сортность. Окаянные! Плакали наши денежки.  На хрен мне такая  работа? А!? Скажи! Сутками маешься: вода да рыба-  жисть собачья.
-А ты к  Тарану рули. Он разберется.
-Да че мне, мля , твой Таран? Я эту плавбазу гребаную видеть не могу.
-Я тебе дело-от  баю. К Тарану надо. Он мужик справедливый. Порешает.
-Да я сам  ково хошь порешу под горячу-то  руку. Где Таран-от?
-На «Бризе»

Надо было разбираться  в конфликтах между судами ловцами -доходило до того, что на один косяк выметывали  свои кошельковые невода несколько судов- попробуй разберись в это малой куче кто прав, а кто виноват.
Надо было пресекать проявления недисциплинированности. Народ на «москитном флоте» (так шутя называли все это скопище мелких рыболовных судов) был разный, немало было среди этого люда забубенных головушек. Крики, разборки, жалобы, недовольства.
Одним словом, как сейчас говорят- дурдом.
Все это- нервы, бессонье,  забота.



* * *

1953 г.  Амнистия. Хороший фильм есть «Холодное лето 53-го», припомнишь и сразу понятно -кто вышел из тюрем и заполонил Мурман. А кто? А- урки. Началось- гоп-стопы,  « и по камушкам по кирпичикам возвращайтесь спокойно домой» без часов, колец, пальто, шубы, кошелька; квартирные кражи,  взломы, грабежи, убийства. Милиция с ног сбивалась. Тать в нощи- а ночь, между прочим, полярная.  Ширмачи, жулики, марвихеры, жиганы, домущники, мокрушники, щипачи- классификация обширная. Все при деле.
Не обошла эта мутная волна и Тарана А.Ф.
В 1953 году подошло время гарантийного ремонта траулера. Более половины экипажа было переведено на другие суда, часть людей была призвана в армию, а часть ушла в отпуск. К окончанию ремонта остался на судне основной костяк командного состава и несколько лучших моряков. А отдел кадров направил на «Победу»  значительное число людей из числа бывших заключенных- воров, хулиганов, правонарушителей. Были среди них и рецидивисты.
Вот как рассказывает сам Таран об этом рейсе с бывшими преступниками.
«…Откровенно говоря, пришлось крепко призадуматься, какой же подход нужен с нашей стороны к этим видавшим виды парням. Среди наших кадров стали поговаривать: «Вот это командочку подобрали, обворуют, да еще  нож в спину воткнут, и виноватого не найдешь». Но нравилось это или не нравилось а именно с таким составом вышли в море… Технически наш корабль был подготовлен очень хорошо, в рейс собирались без спешки и снабдились всем в достатке. Одним словом в отношении материальной части корабль находился в отличном состоянии. Но кадры… кадры. С чего же начать? Может быть начать с общего собрания? Может быть по одному вызывать новичков для беседы? Может быть… может быть.. Нужно было найти самый правильный, самый  умный подход к этим людям. Где решение этой задачи?
Поначалу пришли к общему мнению, что наш обычный распорядок или, если так можно выразиться трафарет, которым пользовались до сих пор, теперь не пойдет. Договорились, что в первые дни никаких собраний не нужно. Следует присмотреться, как воспримут море новые люди, как море их примет. Кстати и ветер крепчал и волна загуляла…
Полезно бывает капитану пройтись по кораблю, переброситься парой слов то с одним, то с другим моряком, и в особенности тогда, когда ищешь хорошее решение и найти его не можешь.
Покачивало корабль изрядно. Вот кок на камбузе наводит чистоту
-Как дела , шеф? Много порций осталось? Качает, а люди новые?
-Нет, товарищ капитан, кушали хорошо, многие добавку просили, не обижаются, все подчистили.
Утешительное сообщение повара. Иду дальше. Толкнулся в одну каюту- закрыта, во вторую -закрыта. Постучал- открыли
-Почему закрылись?
-Товарищ капитан, с вахты сменились, пообедали, решили отдохнуть, а закрылись- так вы же сами знаете, как бы не обокрали.
Так вот оно где решение- само пришло простое и ясное: ни в коем случае нельзя закрываться, нельзя разделяться на «чистых» и «нечистых». Новички должны почувствовать себя в новом коллективе  как равные с равными - отношения с ними нужно строить на полном доверии.
А вот и первый помощник идет по кораблю - Владимир Антонович Грабек
-Думаю, -говорит он,- нужно так расселить людей, чтобы в каждой каюте были новички и старые наши моряки.
-Совершенно верно, -отвечаю- и пресечь всякие разговоры о том, что кто-то кого-то обворует. Комсостав тоже не должен закрывать каюты.

С этого и начали- собрали»старичков», побеседовали и  условились ни в коем случае не «зажимать» новичков.
Артельщику приказали открыть продуктовую и промтоварную лавки. На корабле, как известно, лавка работает по безналичному расчету. Продавец по списку отмечает, кто сколько взял, а при выходе в порт это учитывается при выдаче зарплаты. Артельщик спрашивает
-Как с новичками? На какую сумму им можно выдавать из лавки товаров? Люди в первый раз идут.

-Выдайте всем в пределах тысячи рублей, независимо от того старый или новый работник.
На бывших преступников это произвело неизгладимое впечатление.
Один из них набрал в лавке продовольствия на 700 рублей.
Спрашиваю
-Зачем же так много продовольствия набрали, вам разве повар добавки не дает?
-Товарищ капитан, теперь мы уже полтора месяца в море, и я в курсе морской жизни. А в первый день, как вышли в рейс, я как будто в сказку попал- такое доверие ворам. С 15 лет в колонии, затем вышел и вновь туда же, за воровство. А  к вам на корабль сразу из заключения пришел. Вышел в море, прохожу мимо каюты штурмана, дверь открыта, а сам штурман на вахте. На столе в каюте портсигар серебряный лежит, будто и хозяина ему нет, часики с браслеткой на стене висят. Вот, думаю, раззява- штурман. А может это ловушка, только возьми, а тут звонки или кто в щелочку смотрит по соседству. Не может быть такой забывчивости в самом деле. Уйти на вахту, а такие малогабаритные вещички лежат себе одни и скучают. Прихожу потом в  судовую лавку, ребята там получают, что кому надо. Спрашиваю:
-Всем ли выдают?
- Всем,- говорит артельщик.
-А что можно получить?
- А все, что здесь есть,- отвечает. На радостях и набрал  конфет и шоколаду, и апельсинов.
-А колбасы пуд дал бы?-говорю.
-Куда тебе пуд?
-Кушать буду и ребят угощать.
-Могу записать тебе  пуд колбасы, но в каюте держать не разрешу, приходи каждый день и бери из своего пуда сколько съешь и для угощения.
 Теперь-то я понял, товарищ капитан, что никакой ловушки нам здесь не делали. Так жизнь морская построена- на доверии, на честности и на дружбе.
-А скажите , вот так- положа руку на сердце, не тянет вас больше на малогабаритные, что у раззявы штурмана видели?- спросил.
Парень нахмурился
-Хорошо вспоминать хорошее прошлое, а у меня его нет. Мне 25 и хорошо, что я к морякам попал. Считайте меня новорожденным, моряки мне новую жизнь дали, и  показали как нужно шагать по жизненному пути. Будь оно проклято, мое прошлое. Как отцу родному говорю, стану настоящим человеком.
Ежику понятно- не мог  написать Андрей Филииппович всей правды про этот рейс. Знал только- окрестили его кепом-паханом. Остерегались. Чувствовали силу характера и решительность.
Смотрящий, вор – рецидивист собрал своих на баке и сказал
-Ну что, братва, кенты моряцкие, преретрем: крысятничать на посудине этой гребаной не моги. Пахан суровый. Узнает- уроет, нюхом чую.
-Так че?  В натуре, пахать?
-Пахать пока что. Так масть легла.
- А мне, как честному вору, лучше на зоне чалиться. Там у нас – по субботам не работам, а суббота каждый день. А рыбку чистить, пусть фраеров других поищут.
-Ты, сам, гляжу, фраер  с ушами. Порожняк-то не гони, а вылупи больной мозгой- куда   выламываться: кругом вода? Пахан сказал- заработаем. Выйдешь на сухое, там ищи володю со шмелем в кармане.  А сейчас, братки, придется париться. Если че, сам рога посшибаю. Для вашей пользы.  Матросы не  халамидники на базаре,  скрутят сетью и в море, в царство Нептуна- рыб кормить. Слово даю.
Нехотя включались урки в работу,  перекуривали, тихо базарили о своем, но, но незаметно втянулись. Вытащит трал рыбу и они радуются улову, становятся к рыборазделочным столам, потрошат с  матюгами вместе,  а  деться некуда.
Один был из этой компании совсем гнилой- лицо, как изжеванное и глазки злые, тусклые- подлец из подлецов, да еще псих.
Истерить как-то начал на палубе
-Я,  что нанялся, загибаться, …да пошли вы все с вашей рыбой. Гады ползучие, суки, не буду-у-у,  Руки, там-тара-рам, и так обморожены, а пахану план давай! 14 часов  запахивать! По пояс в воде в штормягу- яйца морозить. Вахта, подвахта, опять вахта, как рабы на галере, мля!
Ну и так далее.
Старпом доложил Тарану
-Андрей Филиппович, там один  матрос- уркаган из уркаганов бузит.
-Вызвать ко мне в каюту.
Приволокли. Таран встал из-за стола, сурово, холодно смотрел, потом спросил
-Фамилия?
-Фикса… э-э-э -Стрельцов Василий.
-На судно сам нанимался?
-Ну
-Не нукай, и стой прямо, когда с капитаном разговариваешь. Я тебя не нанимал и не звал, сам пришел, потому- будешь работать как все
-Не буду я спину гнуть. Тебе  план и медаль, дырки небось уже  накрутил. Где такой закон- вахтить по 14 часов?
-Ты мне не тычь! Закон один для всех- план.
-Да пошел ты..
Таран встал, подошел ближе. Лицо налилось кровью, гневно  смотрел. Дно Баренца было в этих глазах и вялое тело урки медленно колыхалось в ледяной воде, идя к этому дну.
-Слушай сюда внимательно, повторять не буду. Байдыки бить не позволю никому…Баренц- море капризное. В шторм палубу заливает. Может смыть. Кормовой слип скользкий. Корабль на полном ходу не остановить, а человек в ледяной воде живет 10 минут, потом теряет сознание и на корм рыбам.
-Ой-ой, напугали. Пуганый я.
-Составим акт,  отвечу, но и тебя здесь не будет.  Иди, работай, и помни, что я тебе сказал. У рыбака в путину сутки 25 часов, а неделя -8 дней, заруби себе на носу. А будет план, будут  деньги. Премия. Все. Иди.
Матрос вышел, а капитан еще несколько минут  стоял посреди каюты, успокаиваясь, и слушая, как бухает сердце в груди.
-Ох,  твою ж мать, вражина, тварь. Действительно: набрали командочку…
Вздохнул, расправляя плечи.
 -Ну, ничего, обломаем.
И пошел на капитанский мостик.
Затаился урка- кому помирать  охота, работал кое-как, а потом списался- море не для таких.
Атмосфера теплоты и доверия  сделала свое дело, бывшие  зека не подвели. Корабль возвратился в порт досрочно и с полным грузом. Потом не раз встречал  Таран этих когда-то непутевых парней на улицах Мурманска. Многие из них стали тралмейстерами, рыбмастерами, консервщиками, обзавелись семьями получили квартиры в так называемых новостройках-кварталАх, и , встречая капитана, почтительно здоровались и благодарно смотрели ему вслед. Ну, а некоторые, попробовали моря, нелегкого рыбацкого труда, и вернулись к прежнему ремеслу. Не о них речь.

*  *   *
Рапорт
Капитану РС-49 «Харлов» тов.Варгузину Ф.Г.
Довожу до вашего сведения, что матросом Кошечкиным С.П. сделано следующее: сьедено у моториста Дегтярева Н.К. полторы буханки хлеба и 200 граммов сахару, у повара на камбузе поджаренную кашу на сливочном масле и в кубрике тоже приступил есть кашу, которая не положена ему. Прошу вас, тов.капитан принять меры. Так что дальше это дело нетерпимо.
14.02.47г. стар.мех. подпись неразборчива.
Любопытна история этого документа.
Вот как сам Таран рассказывает об этом.
«Дело было в 1947 году. Заглянул я как-то на «Харлов» к капитану Варгузину… Был такой расчудесный старикан, поисковик отменный. В тесной каюте у него всегда было жарко натоплено и стоял густой, спертый запах порченой рыбы. Это выдерживал он в рундуке, поближе к отоплению, отваренную треску до состояния зрелости. А зрелость определялась силой испускаемого ей специфического запаха.
-Ежели треска без душка- это не треска,- говорил он.
-Мы тресочку едим только с душком…Чтобы в нос шибало, да… только так. Запашистость всегда должна быть, вкус тогда у нее наипервейший.
Посидел я тогда у Варгузина, поговорили о том о сем, и уже уходить собрался, гляжу- на столе лежит вот эта бумажка. (рапорт)
Прочитал я ее и спрашиваю
-Что думаешь делать с этим  Кошечкиным?
-На ноги буду его ставить.
-А он что- с ног валится?- спрашиваю.
-С ног не валится, а квелый он…
-Что значит квелый, почему квелый?
-Ленинградскую блокаду он перенес, - сказал, насупившись старик.
-Потерял там отца, мать, сестер. Сам-то выжил, а все еще квелый, хоть уж времени от блокады прошло порядочно. Ему всего-то сейчас 18 лет, а тогда он совсем ребенком был. Сам знаешь, молодо деревцо ежели листочки распустит, а тут ранние заморозки ударят…. Каково ему?
-Ну, и что же ты предпринял?- спросил  Таран.
-Известно что: перво-наперво вызвал его. Он мне и рассказал все…Наголодался я очень, -говорит.
-Не могу на еду спокойно смотреть. Знаю, что нельзя, а руки тянутся.
Худой он , в чем душа держится. Опосля я с людьми поговорил, и все мы решили откормить  парня.»
Таран попросил у Варгузина этот клочок бумажки, как он  говорил «для истории», и проносил его в кармане 8 лет. Каждый раз при встрече с Варгузиным спрашивал
-Ну как там ваш Кошечкин?
А Кошечкин довольно быстро отъелся, окреп, раздался в плечах, несколько лет плавал матросом, потом стал мастером лова. Хвалили его.
А потом Таран как-то потерял его из виду.
-История вроде , и незамысловатая, а наводит на размышления… Другой капитан мог за эту поджаренную кашу матросу разнос устроить…Могли его засмеять, затюкать, обозлить.
Сам Андрей Филиппович тоже был заботливым капитаном- до всего ему было дело:  каковы рокона (роба, которую моряки одевают в шторм), не жмет ли обувь, как  на камбузе- моряк должен быть сыт, что у артельщика в лавке, достаточный ассортимент или только чай лежалый да монпасье засохшее, т.е.  «вникал до тонкостев»; и, естественно, был заботливым отцом.
-Машенька, а не купить ли Неллечке  цигейковую шубу, теплая, аккуратненькая, видел недавно в промторге.
-Будем в Москве купим детям костюмы китайские с начесом, и шапки новые надо.
-Машенька, ты давала сегодня детям рыбий жир? Не хотят? Давай хлеб с солью, у меня захотят.
Сам наливал этот противный жир в столовую ложку, подносил к ротику ребенка вместе с уже готовой  присоленной корочкой хлеба.
-А ну, давай Гена, открывай рот. Не будешь пить рыбий жир, не вырастешь. А не вырастешь- капитаном не стать. Ага! Ковтнул? Ну вот, молодец!
 Когда он, уже после войны приезжал в Херсон вместе с семьей, то каждое утро поднимался по внешней лесенке в квартиру внутреннего двора на второй этаж и сносил на руках безногого инвалида войны дядю Колю.
-Да, Андрей, тоби ж тяжко.
-Ничего дядя Коля, давай на воздух,  загорать будешь.
Вечером выходил посидеть на закате возле своей квартиры, курил,  посматривал на улицу, думал. Из кухни неслись ароматные запахи. Маша варила варенье, а ребятишки ждали пенок.
Выбегал на улицу поиграть с его детьми  соседский мальчишка Игорь. Капитан сурово, но с искорками в глазах, смотрел на него.
-А ну иди сюда.
Игорек, робея, подходил.
-Уши мыл сегодня?
-Да.
-Так.  А зубы чистил?
-Да.
-Ну, что сказать, молодец, - доставал с  подоконника яблоки, груши, абрикосы.
-Натягивай майку с пуза, -вываливал фрукты.
-Иди, ешь. Вырастешь, будешь капитаном.
-Ага- счастливым голосом и с набитым  ртом, соглашался пацан.

Уезжая в Мурманск, Маша еще оставалась с детьми, давал ей, как дети говорили- во-о-о такую пачку денег, и  наказывал.
-Машенька, денег не жалей. Деньги- навоз, сегодня нет, завтра- воз. Корми детей, ну, и этим архаровцам, что во дворе носятся, тоже отделяй.
* * *
План. Слово фатальное, а впоследствии, перед развалом Союза совсем уж фантасмагорическое.
Плановая экономика социализма. Дали сороконожке на каждую лапку отдельный план, так ведь издохла , зараза. План экономику социализма вязал мертво. Ну, а план-то люди должны были выполнять, вот и получалось: выполняешь план- тебе почет, уважение, статьи в  газете, соответственно зарплата. И  жизнь кажется правильной, справедливой и самой лучшей на планете. В самом деле: бесплатное образование и медицина, копеечные обеды в школах, дешевые пионерские лагеря и санатории, да мало ли.
А вот, если не выполняешь- инфаркт, инсульт, нервные расстройства. Вызывают  на бюро райкома, обкома, крайкома, мылят шею, учат жизни какие-нибудь далекие от профессии люди, поднаторевшие произносить лозунги. Травят тебя, как гончие зайца, лишают партбилета, а без партбилета далеко в совке в смысле карьеры не уедешь. И начинает человек понемногу понимать, что такое махина тоталитарного государства, и как она может проехать по косточкам и не оставить мокрого места. Начинает задумываться.
План для Тарана- закон. В его трудовой биографии  не найти нареканий на невыполнение плана. Но был у него, как в кино, и второй план, пожалуй такой же важный, как и производственный- семья. Впрочем, один из капитанов в интервью как-то сказал: мы работали  тяжело, с риском для жизни, в условиях морозной  полярной ночи не только для отчета и галочки, а для семьи, для достатка и семейного очага
  Суровый и  властный  капитан  дома совершенно преображался. Нежный, заботливый муж и отец, гостеприимный хозяин. Дивно, но очень любил куховарить. С шутками и прибаутками приготовлял замысловатые и вкусные блюда. Особенно рыбные.
-Поварскую школу прошел я на черноморских парусниках,  а это, доложу я вам, великая школа.- говорил он, широко улыбаясь.
-Вызывает бывало меня, поваренка, капитан и говорит
-Вот что малый, вчера ты попотчевал меня не борщом, а помоями. Однако я тебя пальцем не тронул. Потому дух у меня вчера был веселый. А сегодня я желаю де -воляй по - одесски из бычков. Но, ежели ты камбузная твоя душа, сегодня напортачишь, я из тебя сделаю де воляй по- голопристански! Понял! Шагом марш! О, нет, постой, не забудь в де- воляй побольше перцу и чесноку положить…
И куда денешься, попробуй, не сделай.
За столом не рассказывал о трудностях плавания, это вообще у моряков не принято. Ну, путина в шторм и полярную ночь, ну качало-валяло, ну обмерзли руки и т.д., да мало ли. Зачем любимых людей волновать- вернулись и слава Богу.
Пей моряк, горе свое залей,
Все ништяк, не в напряг,
Вот оно как-то так…

  Рассказывали близким приколы, разные заморочки, анекдоты.
-Вышел я  на мостик своего «Бриза», смотрю, что такое? Недалеко от меня  «Вайда» вымачивает якоря, почти под берегом, а на отвесной скале, замечаю, что-то болтается. Вот прямо как паук на паутине висит. Подошли ближе. Мама дорогая,   веревкой, закрепленной наверху,  парнишка принайтовлен и что-то кистью на скале малюет.
-Это что за цирк?- спрашиваю у капитана «Вайды».
-Какой цирк?- недоуменно отвечает капитан
-А вон тот,- и показываю пальцем на отвесную громаду скалы, которая наверху аж с небом сливается. И на высоте 10-этажного дома выводит этот скалолаз  слова: «Нина я тебя люблю!», вырисовывает , зараза, белой красочкой и тонкой кисточкой. Уму непостижимо, как он умудряется еще и ведерко с краской удерживать.
-Это Колька Золотухин в любви объясняется.
Замучился я с ним. Втрюхался он в какую-то Нинку из Запорожья. Пишет ей письма, а она ему не отвечает. Так он от переживаний на скалы лезет. Все скалы, окаянный на побережье испоганил. Уж я его вразумлял по -всякому. Не помогает.
-А если он оттуда сверзится?!-спрашиваю.
- Чувствуешь, что из этого получится? Списать этого циркача и завтра же мне об этом доложить.
 А потом подумал, подумал, жалко парня стало. Любовь штука сложная. Взял бинокль, посмотрел, как этот эквилибрист упражняется. Да и протрубил в мегафон Федотову
-Ладно, говорю, за любовь не наказывают, а ты сам этой Нинке письмо напиши, да раздрай ее хорошенько.  Видишь, до чего хорошего парня довела.

* * *
1956 г. Мурманский порт стремительно развивался. Пришли большие траулеры БМРТ , в просторечии матросы стали называть их Бармалеями, с новейшим по тем временам оборудованием, с холодильными установками.  А мощностью в 2 тысячи лошадок.
-Ну и махина!- восхищенно говорили моряки.
-Мечта, а не корабль.
Все поражало в этом траулере- и внушительные размеры,  и огромная мощность, и просторная штурманская рубка, оснащенная современными навигационными приборами, и кормовой слип (что-то типа пандуса на корме для спуска и подъема трала.) Вслед за «Пушкиным» пришли в порт другие суда, из этой как говорили писательской серии: «Некрасов», «Добролюбов» , «Новиков-Прибой», «Серафимович».
Андрей вожделенно смотрел на эти суда, говорил
-Эх, походить бы на таком лайнере, - и Таран упросил назначить его капитаном на траулер «Серафимович». Уж больно надоело ему кабинетная работа- хотелось, как в юности- в море. Да будучи начальником ГлавМуррыбпрома он уже наладил всю работу, дело шло , как хорошие часы.
 Вняли, наконец-то он в родной стихии- на мостике.
В первой половине года промышлял «Серафимович» у берегов Северной Норвегии и в Баренцевом  море, а потом как-то наступило в Баренце удручающее безрыбье и повел Таран свой траулер на ту сторону- у берегам Ньюфаунленда. Там незадолго до этого немногословный капитан Павел Корехов побывал и обнаружил хорошую рыбную баночку.
* * *
Рыбак- дважды моряк.

Белые бивни бьют в ют,
В шумную пену бушприт врыт,
Вы говорите- шторм вздор?
Некогда длить спор.
Видите в пальцы нам врос трос,
Так что и этот вопрос прост,
Мало ли видел матрос гроз,
Не покидал  пост.
-Ну, что, завтра выходим. Команда надраена, все в ажуре. Уже и наводка готова. Качает, правда, но не привыкать.
-А что, товарищ капитан, думаете, найдем рыбу.
-Найдем, если будем искать.
Да матросы говорят, что вы удачливый.
-Э-э, кто ж такое говорит перед выходом, сплюнь, чтоб не сглазить, да не думай свистеть на палубе. Накажу.
Пошел в рубку, а матросы продолжали разговор
-Не, мужики, я вам точно говорю- кэп удачливый. Всегда полные трюма.
-Слышишь, а ветер-то крепчает. Как бы в штормягу не перешло.
-Ну и что, мы и в шторм 7 баллов трал выбирали. Наверху больше качает, а тут следи только, чтобы не смыло.
Море разыгралось. Волны, как осатанели, били и в нос и в кормовой слип. Тонны воды  обрушивалась на палубу, летели почти до рубки, вспениваясь, откатывали вниз по палубе к корме. Громады серой, тяжелой воды яростно набрасывались на траулер, казавшийся теперь совсем беззащитным и уязвимым перед грозной стихией.  Вверх, ух! А потом со всей дури, как в пропасть- вниз. И не один и два раза, а с ужасающим постоянством. Килевая, самая муторная  качка. Корабль дыбился на волну, а потом падал, зарываясь форштевнем в воду. С трудом выбирался на следующий вал. В воздухе кружилась мелкая острая снежная крошка, резала лицо. Мгла закрывала горизонт. На палубе- ад!   А выбирать надо. Перекрестились рыбаки, помолились  Николаю Мир ЛикийскихЧудотворцу и на палубу.
Старший тралмейстер, попросту- «трал», скомандовал
-Ну, с Богом, айда, мужики. Ты к лебедкам, ты следи за ваерами, а ты потом на куток пойдешь. Не забудь  концом закрепиться, штормяга, етицкая сила, того гляди смоет.
-Да, ладно. Первый раз че ли. Мы поморы ухватистые, едрит его мать.
Трал медленно, как огромная сытая анаконда, влезал на палубу. Мужики, несмотря на рокона, промокли насквозь- волна била за волной, уберечься от воды, увернуться невозможно…
-Ох, бля, яйца отморозим в чертям.
-Че, боисся -милка не полюбит?
-Пошел ты со своей милкой, живу быть и то слава Николая Угоднику, трам-тара-рам!
-Куда, бля, на куток пошел без страховки!!!-заорал  старшой на молодого парня, который полез на трал закреплять  конец для кормовой лебедки. Трал таким образом приподнимают и рыба начинает вываливаться на палубу , как из сетки авоськи. Парнишка, несмотря на тяжелую мокрую робу, качку, бьющие в лицо брызги, ловко, как обезьяна  выкарабкался на  трал и  единым духом зацепил крюк. Пробежал по тралу, балансируя  руками,  многотонная волна ахнула в борт и корабль резко наклонился.  Парнишка  ловко соскочил на палубу, утер ладонью мокрое лицо, глянул на старшого
-А не учите бабку пукать, мля.

Таран видел в окно рубки, что вытворял молодой рыбак. Зрелище , если не привычный, жуткое. Просто страшно. Не зря говорят-  рыбаки-народ безбашенный. Сердце екнуло, когда морячок спрыгивал с трала на палубу весь облитый набежавшей волной
-Ах, ты сукин сын, лобуряка, шибеник малохольный, я тебе устрою прыжки с кульбитом по промпалубе.
Точно- безбашенные труженики морей. Веком раньше таких героев блестяще описал Куприн в повести «Листригоны». Вот и Мурманские листригоны тоже такие:
Повторяю: никто вам  дома не расскажет, как валяло корабль из стороны в сторону, как леденели борта, и нужно было на ветру в шторм  обрубать лед, едва держась на ногах, как стыли ноги и руки в промокшей робе, какими матами расцвечивали рыбаки  подъем 50-тонного трала, не чуя рук и ног. Возвращаясь домой, эти отважные мореманы на взволнованные вопросы родни и друзей что там и как?  односложно роняли: нормалек, все путем,  ништяк, улыбались и перво-наперво шли хряпнуть рюмку. Снять, вытереть всю ту жуть, которую пережили за рейс. И разве можно их за это осудить.
Разумеется, Андрей Филиппович вызвал старшего смены и отчитал по первое число за нарушение техники безопасности. Проще говоря – жестоко отматерил. И это правильно- ведь за все-про все, а более всего за жизнь моряков отвечает капитан. Потом досталось и парнишке, лазившему на куток.


* * *
1958 г. Был для БМРТ «Серафимович» годом встречи с  африканским континентом, годом необычного рейса из Заполярья в экваториальные воды.
Необычного?...разве не пересекали многократно экватор русские моряки? Разве не читали мы об этом у Станюковича, Новикова –Прибоя?
Необычность рейса заключалась не в
дальности перехода, а в том, что людям северных широт предстояло не просто пройти экваториальную зону, а находиться в ней продолжительное время и не только находиться, а вести в условиях жаркого климата лов рыбы (что само по себе   даже в северных широтах дело нелегкое).
Команда «Серафимовича» уже освоила разноглубинный траловый лов, раскусила, как говорили моряки, этот «крепкий орешек».
Хоть и побывал в этой районе калининградский траулер «Казань», но неясного было много….Где, в каких местах держится сардинелла? Какими тралами лучше ее брать и как эти тралы вооружать?
Председатель совнархоза (были и такие организации в 60 годы) после продолжительной беседы с капитаном сказал
-Нелегкая у вас миссия, Андрей Филиппович, но мы верим, крепко верим в вас.
Пожал руку. Блеснул глазами из-за очков
-Ни пуха вам, ни пера.
Странное пожелание для моряка, лучше бы семь футов под килем, но это понятно: часто и густо секретари, председатели, инструктора и прочие были людьми непрофессиональными, т.н. партийные функционеры, направляющие организаторы. Ну что делать? Так государство было устроено.
Сейчас на сентенции: мы в вас верим, мы надеемся, мы ждем от вас,
 и т.д. профессионал ответит
-Кто вы такой, чтобы в  меня «верить», главное, чтобы я сам в себя верил, а похлопывать меня, как лошадку, которой непомерный воз тащить,  не надо.
Верил Таран государству, партии, верил искренно и преданно. И было бы удивительно, если бы не верил. Выходцу из бедной, малограмотной семьи ему удалось поступить в мореходку и жить и учиться на полном государственном обеспечении. Государство обеспечило его работой и жильем. Впоследствии государство предоставило квартиру за копеечную плату. Государство, ценя его трудовые заслуги, выделило ему квартиру в Херсоне, государство достойно оплачивало его старания.  Самоотвеженный труд Андрея Филипповича был достойно отмечен двумя  орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны, орденом  Знак Почета. Коммунисты Мурманской области избрали его делегатом ХХ! Сьезда КПСС. Труженики Кольского полуострова избрали его в 1950 году депутатом Верховного Совета РСФСР, и свои депутатские обязанности он выполнял с величайшей добросовестностью.Так чего ему было не верить государству. На раннем развитии государства, утверждают философы интересы личности и государства совпадают, это потом ножницы между ними разъезжаются все больше. А сначала и личность и государство идут в одной упряжке. Вот Таран и шел к победе коммунизма, и ничего зазорного в этом нет. У него были идеалы, принципы и  правила морали. Ребята, да слыхом такие, как Таран не слыхивали о коррупции, о взятках, о рэкете, о заказухе и киллерах,в страшном сне не могло им присниться, что можно обобрать собственный народ и спрятать деньги в иностранных банках, что  можно нагло  обещать и  беззастенчиво врать в экран, тут же забывая свои обещания, отмывать грязные деньги, крышевать и т.д.  Сейчас у нас, несмотря на обилие конфессий,  одна вера и один божок- золотой телец. Стань успешным любой ценой и тебя будут уважать. А потом можешь  над менее успешными  и покуражиться. Знай -мол меня,  был вор, а теперь  крутелик-бизнесмен, и куплю все: и суд, и любовь, и уважение.

Ну что же стали собираться в рейс  в южные широты. При  всех знаниях  опыте, который «сын ошибок трудных»,  волновался Андрей Филиппович, ворочался ночью, думал.  Надумал. Еще перед выходом  он с дедом (старший механик) обсудил, как уберечь машину в условиях жары и высокой влажности. Решили они тогда вместе с электриками надеть на провода, а их на судне многие метры, специальные полихлорвиниловые трубки, избежать коротких замыканий- и не ошиблись.
На палубе, предварительно в порту запаслись дополнительным брезентом, соорудили бассейн- матросикам время от времени охлаждаться. В море не прыгнешь- акулы,  огромные медузы, оставляющие серьезные ожоги на теле. А тут- почувствовал, что уже голова кружится от духоты, прыгай в воду, приходи помалу в себя, ну и дальше к работе.
-Братки, жара, мля, аж голова кружится.
-Это тебе не Баренцуха.
-А по мне  у нас лучше- прохладно.
-Да ладно травить,  окатит на палубе ледяной водой, дыхалка  останавливается. А здесь,   искупался, и  все чин чинарем!
-Э-э, каждый кулик свое болото хвалит.
-Это ж какое неграм житье- лафа! Света не надо, тепла не надо, залез на пальму бананов нагреб и менжуйся на пляжике.
-То-то они и живут до сих пор в хижинах.
-Короче травить, закрыли ботало- пошли работать.
Через 60 суток БМРТ «Серафимович» возвратился в порт. В окне его рубки улыбалось скуластое лицо капитана. И все основания для этой улыбки были: пробита трасса в новый сектор океана, отработаны элементы технической добычи и всех основных производственных процессов, в трюмах аккуратно уложены коробки с замороженной африканской сардинеллой, ни больше ни меньше-  600 тонн- полный груз.
Остались позади тропические воды с нестерпимой жарой и  одуряющей ночной влажностью, с неведомыми рыбами в которых капитану чудилась страшная ядовитость, и чтобы оградить команду от массового отравления капитан самолично проверял каждую рыбку, идущую на камбуз, строго настрого запретив использовать незнакомую … Остались позади отработки  траловой системы, поиски лучших методов сохранения рыбы, бессонные ночи при следовании оживленными морскими путями.
Стоит капитан на мостике, улыбается. Пусть,   никто из встречающих не догадывается, как нелегко ему было в этом первопроходном для северян рейсе…. Пусть кажется им, что капитанская работа- дело веселое и необременительное… Важно лишь одно: не подвел людей, которые верили в него. И еще: тем, кто пойдет вслед за ним будет уже легче. Потому что вместе с грузом рыбы в порт доставлен еще один не менее ценный груз: первый опыт.
Осенью 1958 года БМРТ «Серафимович» отправился во второе свое плавание к берегам Африки, но, к сожалению, этот рейс не был таким удачным. Ну, не все гладкая дорога, бывают, как в народе говорят, и перебоинки.
А вообще любил Таран   после многомесячного плавания возвращаться в порт. Приходил в состояние праздничной  приподнятости, когда открывалась неожиданно из-за мыса  ночная панорама родного города со сверкающей россыпью электрических огней.
Да и Мурманск похорошел.
Чисто выбритый, в застегнутом на все пуговицы кителе, в капитанской фуражке, стоял он у окна рубки и отдавал четкие, короткие команды.
Так было и тогда, в конце мая 1960 года… и неведомо было ему, что возвращается он из последнего в жизни  рейса, что огни Мурманска горят ему в последний  раз, что не переступить ему уже порога родного дома.
Он скончался на трудовом посту, на своем корабле, не успев сойти на берег. Инфаркт.

«Будет так: суда и караваны проревут про траурную весть,
И запьют от горя капитаны, и суровей станет Север весь.
И матросы крепко сжав штурвалы, и судьбу жестоко  матеря,
Перестанут уповать на тралы, разве тут до сельди- нет меня.
И тогда все поймут кого потеряли…»

Больно, когда уходит хороший человек, еще больнее, когда уходит без времени.
Машина жизнь разделилась- на до и после. Только теперь она начала понимать слово «замужем».  Она именно была за мужем. Андрей заботился не только о своей семье, на его плечах были заботы о Машиных сестрах и  племянниках. Он помогал всем.


* * *
 А вот строки из газет того времени. Может многим показаться смешным или надоедным статьи в тогдашней прессе о трудовых буднях, об успехах,  о достижениях, перевыполнениях планов  трудящимися. Правильно. Нудно, неинтересно. Гораздо интереснее узнать кто с кем спит, кто купил  Лексус и бриллианты, которые лучшие друзья девушек, (о девичьей добродетели речи , разумеется, нет ), а кто весь из себя гламурный. Опять же интересно про голубых, или футбол. Но все эти людишки, как правило отличаются хорошим аппетитом, потому еще актуально читать и смотреть  передачки о коррекции фигуры.  А ведь  кто-то добывает для них мясо, рыбу, хлеб. Но  добытчики никому неинтересны.
Раньше мы включали программу  «Время» и Анна Шилова рассказывала о трудовых достижениях страны- хлеборобы, шахтеры, сталевары, рыбаки и т.д. были героями первых минут передачи. Теперь нам показывают Аллу Пугачеву с Максимом Галкиным-бабушку  с молодым  «мужем» или футбол. А люди, стараниями которых, мы едим, пьем, и пользуемся всеми благами цивилизации никому неинтересны. Увы.
А тогда на телевидение Мурманска в 1959 году сняли большой сюжет о  прославленному капитане, газеты и радио тоже посвятили ему немало добрых слов. Слагали стихи. Не очень совершенные по форме, но искренние:
…Он не бросал на ветер слов,
Но , давши слово, бился рьяно,
И рос из года в год улов,
В глубинах добытый  Тараном.
…Он первым уходил туда, в еще нехоженые дали,
Чтоб заполярные суда не только дома промышляли.
В тралфлоте лучший капитан, всю жизнь за новое в походе,
Андрей Филиппович Таран народа сын- слуга народа.
Когда он скончался, много опечаленных людей шло за его гробом.
Одной из улиц Мурманска присвоено имя капитана Тарана. В Краеведческом музее ему отведен стенд, где, как реликвия хранятся его ордена, депутатская и делегатская книжки, личные вещи.
Да, мурманчяне чтят память Андрея Филипповича  Тарана. Его именем был назван в 1961 году  траулер. Сейчас, к сожалению, этот траулер уже исключен из пароходства, т.к. в 1973 году столкнулся с другим  траулером . Думается, если бы на капитанском мостике был Андрей Филиппович такого казуса бы не произошло.
Зимой 1960 года Таран писал дочери своей Нелли, в то время студентке Одесского мединститута
«…Только в Мурманске чувствую себя дома, а здесь в Херсоне- времянка, все думаю о доме.»
Стоит вдуматься в эти строки. Херсон- город его детской мечты, овеваемый теми же ветрами и опаляемый тем же солнцем, что и родная Збурьевка. Херсон- город его юности, город, где находится его « Альма-матер»- и этот город потеснен в его сердце Мурманском.
 Чтобы лучше понять характер А.Ф.Тарана, его самоотверженную преданность делу , беспокойство о будущем своих детей, желание воспитать их настоящими гражданами своей страны, можно привести несколько строк из писем отца к дочери
«…И самым лучшим вознаграждением мне и маме будет  то, что дети твердо станут на собственные ноги и войдут в современную социалистическую действительность подготовленными и полноценными гражданами. Большего от детей мы и требовать не можем….»
А вот строки из другого письма
«…Помни дорогая Нелличка, в большом деле человек меньше всего принадлежит себе самому, он принадлежит делу, обществу, государству…»
Дети не подвели отца- Нелли Андреевна  и Олег Андреевич успешно закончили медицинский институт. Нелли Андреевна много лет проработала в  управлении Мурманского здравоохранения, Олег Андреевич  ходил в море судовым врачом, Геннадий Андреевич штурманом, как отец. У Нелли Андреевны родился сын, которого она назвала в честь отца Андреем. Сын стал юристом, у него растут свои дети- дочка Маша, названная в честь прабабушки, сынишка Максим. Жизнь продолжается. И потомки дворян Верещагиных  и простых Збурьевских крестьян, не подводят память своих достойных предков.
                15.06.12.Ольга Голубь.

Использованная литература:
Вайнбир  Очерк "Капитан Таран";
Житков Б. Морские истории;
Стихи В.Высоцкого, Н.Заболоцкого, песня Мурманских моряков;
устные рассказы Л.А.Мордюка - капитана яхты "Тендра";
письма А.Ф.Тарана детям;
устные рассказы дочери Н.А.Таран, ее личный архив.