-- Знаете что, девчонки, хватит нам скучать на Новый год с нашими мужиками, -- вдруг ни с того, ни с сего изрекла Алефтина. Ей, тридцатилетней сонной королевишне, не были свойственны такие выбросы энергии. Она всё больше ворковала потихонечку, да подрёмывала. А тут, глядите-ка, бунт на корабле.
-- Я хочу веселья! – продолжала она, позёвывая, -- пусть Наташка напишет сценарий, раздаст нашим мужикам роли, переоденет их и выпустит в нужное время нам на радость!
-- Ты, мать, сегодня чего, батарейки что ли перезарядила или проснулась наконец, -- засмеялась Наталья, -- девки, нет вы слышали?
-- Она дело предлагает! А то, как дураки, сядем, выпьем, поедим и всё. А тут, какое-то разнообразие будет.
-- Ой! Так ведь всё равно поедим, выпьем, и упадём!
-- Одно дело с мужьями падать и другое дело с артистами. Всё! Решено!
До Нового 1986 года оставалось четыре часа. Дети были благополучно сданы с рук на руки бабушкам, дедушкам и тётушкам. Свободные, как птицы, родители сбивались в кампанию. Глаза их блестели от счастья: когда ж ещё так повеселишься, как ни в новогоднюю ночь. Комплексы и смущение все оставили дома. К девяти часам приглашённые собрались в полном составе. Они понатащили кастрюлек, мисок и банок с сочными голубцами, пышными котлетами, салатами и паштетами, кульков с пирогами и пирожными и прочую всякую снедь. И, конечно же бутылки с шампанским, вином и водкой. Но центром всеобщего интереса была трёхлитровая банка с хвалёным ульяновским самогоном. «Повкуснее вашего шампусика будет», -- хвасталась летом в деревне Кирюхина бабка Ульяна, которая всёж-таки сдержала своё слово и расстаралась для любимого внучка.
Уходил 1985 год. Это был, как и прочие, год дефицита и людского неудовлетворения. В основном всё население страны рыскало целыми днями по магазинам в поисках хоть чего-нибудь. И те, кому везло, прятали добытое в заначку, чтобы потом, на праздник достать и, простите, сожрать! А уж с друзьями или в одиночку, это зависело от характера и жизненного статуса. Поэтому в кампании было больше шансов полакомиться вкусненьким.
Собравшиеся, перевозбуждённые и счастливые считали минуты. Столы кряхтели под тяжестью градусов и калорий. Можно было подумать, что здесь должно состояться соревнование по перееданию и завороту кишок. Нервное напряжение нарастало. Все украдкой поглядывали на часы, втягивали носом головокружительные запахи и судорожно сглатывали обильную слюну. Ведь только последние недотёпы обедают и ужинают дома перед походом в гости.
Мужчины убивали время, куря сигареты одну за другой. Женщины тщательно перемешивали в тазиках салаты и винегреты. Кто-то для прикола приготовил «минтаевую икру», отварив манку на бульоне из-под кильки пряного посола и поставил её на стол в красивых розетках.
«Как полопаешь, так и потопаешь», -- гласит народная мудрость. Нижним этажам сегодня придётся несладко. Но, что делать? Традиции на родине ещё никто не отменял.
Старый год, которому уже все порядком надоели, торопился к финалу. Гости и хозяева тоже спешили с ним попрощаться, поэтому в 23-00 дружно «взяли быка за рога».
После первой рюмки заговорили все сразу, перебивая друг друга. Радости не было предела, громко звенел фальшивый хрусталь, ножи и вилки метали искры. Дорвались… Но настоящее веселье было ещё впереди.
Бой курантов услышали немногие, но на выстрелившую пробку и "брызги шампанского" среагировали все. И пошло веселье на широкую, русскую ногу. В «зал» под музыку Чайковского впорхнули два «маленьких лебедя», а точнее два бородатых мужика, Лёва и Миша, упакованные в капрон и марлю. Первый «лебедь», худой и длинный, беспорядочно махал «крыльями» и топтался на месте, одеревенев от своей неуклюжести, а второй, маленький и кругленький, пытался соединиться с ним крест накрест руками, но у него это не получалось. Тогда он стал бегать вокруг товарища, словно колобок вокруг мельницы и громко курлыкать. Разгорячённые зрители визжали от восторга и кидали «лебедям» куски пирога. Но доморощенные лицедеи откланялись и попросили подать им водки в «гримёрную».
Премьера имела большой успех и вскоре перед гостями появился новый участник развлекательной программы – широкоплечий и пузатый Борюсик в роли цыганки. Он настолько быстро освоился, что через полчаса, когда все вывалились на площадку подъезда потанцевать, у него из лифчика уже торчали рублёвые купюры. Приподняв юбку, наглая цыганка вытащила из-под широкой резинки, опоясывавшей чулок, колоду карт и стала приставать ко всем подряд:
-- Гони деньги, да ручку позолоти, а то такого дерьма нагадаю! А впрочем, быть вам всем на рогах, с рогами и под столом.
Один из гостей, самый серьёзный и смелый, нацепил на голову милицейскую фуражку, прихватил жезл и стал наводить порядок, как ему и полагалось по сценарию. Но винные пары, гулявшие в его красивой голове, незаметно увели его налево и он стал хватать цыганку за голый живот, а та верещала, строила глазки и дергала милиционера за усы. Затем, визжа и лягаясь, и распоясавшись окончательно, цыганка пошла в пляс. Высоко поднимая ноги и почти теряя чулки, она сверкала толстыми коленками. И в этот момент из соседской двери, истерзанные любопытством, выглянули и остолбенели с открытыми ртами дед и бабка Крысины.
«Милиционер», наводя порядок, загнал в квартиру всех: гостей и хозяев. И Крысиным велел сидеть тихо и больше не высовываться. Те испуганно захлопнули дверь и было слышно, как они забаррикадировали её тяжёлым шкафом.
Когда все снова уселись за стол, погрустневший и окосевший хозяин взгромоздился на табурет и ядрёным голосом запел грустную японскую песню про самурая, которому тоже отказали в любви и он сделал себе харакири прямо в Японском море. Все достали из карманов и бюстгальтеров платки и вытерли сопли.
-- Может ещё поминки по самураю справим? -- сказал кто-то из гостей и сдёрнул хозяина с табурета.
А в это время «лебеди», сменившие перья на брюки, отбились от поклонников и бросились к столу. Надо было навёрстывать упущенное время. И вот, полтора десятка мощных челюстей снова крошили в порошок куриные кости, орехи и маринованные огурцы, жадные рты цедили самогон, называя его целебным бальзамом. Кто-то нюхал его и, дегустируя, смаковал. Трещали перегруженные животы, кипели мозги, сверкало остроумие. Было шумно и весело.
И тут вошла она – Красная Шапочка, высокая и костлявая, в парике и широченном красном платье. На синих волосатых ногах бедняжки красовались мужские сапоги сорок пятого размера. Не нашлось красных туфелек на такие большие лапы. Её невыразительные маленькие глазки жадно шныряли по столу, массивный блестящий нос отчаянно шмыгал.
-- Дайте ей салфетку уже.
-- Как ты, болезная, через лес-то пёрлась без колготок? -- посыпались реплики со всех сторон.
-- Надо её согреть!
-- Вот ты и согрей!
-- Налейте её стакан, сама согреется.
-- Ой, а страшненькая-то какая…
Красная Шапочка, брезгливо поморщившись и сохраняя достоинство, уселась на стул, перекинула ногу на ногу, пожевала мокрыми губами потухшую сигарету и попросили заменить ей посуду.
Это самый близкий друг хозяина Митяй так хорошо вошёл в роль, что не смог вернуться обратно.
-- За всех женщин, которых до хрена есть в русских селеньях, -- произнёс он тост и опрокинул в свой маленький рот гранёный стакан ульяновского самогона. А вот закусить уже не успел. Потянулся за салатом и отключился, рухнул между стульями.
-- Первый пошёл! -- начала отсчёт цыганка.
Может быть кто-то и хотел броситься на помощь эксклюзивной новогодней жертве, но именно в этот момент, открыв крепким лбом дверь, мыча и покачиваясь, вошёл Дед Мороз с мешком за плечами. В мешке многоголосо звучали пустые бутылки. Пламенея, как пролетарский флаг, Дед Мороз икал и глупо улыбался. Он уже поздравил весь подъезд, поэтому говорить не мог. Только кивал и показывал рукой заученное движение (давай, наливай).
Молчаливую просьбу уставшего Деда Мороза охотно выполнили. Он долго пытался взять рюмку в руки, но всё время промахивался. Тогда, зажмурив один глаз, находчивый дедушка стал осторожно шарить руками по столу. Наконец, нащупав соусник с хреновой закуской, он стремительно опрокинул содержимое соусника себе на бороду.
-- О… за… ра… вре… -- промычал Дед Мороз. Это означало: «Опять закусил раньше времени».
Все с интересом наблюдали за предприимчивым дедушкой. А он, ёрзая от нетерпения на стуле и ни на кого не обращая внимания, завернул бороду на шапку, понюхал воздух и сориентировавшись, схватил рюмку зубами. Спасительная влага ненадолго оживила его мозг, и он высказался цитатой из алфавита:
-- О, Я У Ё.
Затем, весело хохоча, он изловчился и сдёрнул брюки с хозяина дома, который проходил мимо с новогодней лотереей. Хозяин не остался в долгу и, вернув брюки в исходное положение, «угостил» Деда Мороза икрой из манной каши. С трудом понимая, что сделал что-то неправильно, бородатый гость соскользнул со стула и забрался под стол поближе к храпящей там Красной Шапочке. Весь в икре и хрене, он долго сидел в надёжном укрытии, перебирая и пересчитывая содержимое своего мешка.
-- А почему никто не поёт, -- очнувшись от дрёмы, воркующим голосом пролепетала Алефтина, -- какая опять скучища у нас.
-- А ты спи побольше. Сама давай, спой чего-нибудь.
-- Мы красные кавалеристы и про нас былинники речистые ведут рассказ, -- тонюсеньким визгливым голосом запела Алефтина.
Из-под стола раздался "музыкальный аккомпанемент": подвывание Деда Мороза и богатырский храп Красной Шапочки.
-- О том, как в ночи ясные, о том, как в дни ненастные мы смело, мы дружно бой вели! – громким хором закончили песню все вместе.
-- Друзья мои, – прослезился хозяин дома, -- поздравляю вас с НОВЫМ ГОДОМ! Ура, товарищи! Как же я вас всех люблю!
-- Ещё скажи, как ты нас уважаешь!
-- Так, хозяину больше не наливать, а то ключи потеряет, и будем мы тут пожизненно столоваться.
-- Так радуйся, хоть наешься на год вперёд, а то дома-то ни хрена ведь нету.
-- Не счесть алмазов в каменных пещерах. Не счесть жемчужин в море полудённом… -- раздался из прихожей приятный баритон. Все замерли в предвкушении нового зрелища. Даже Красная Шапочка, очнувшись, выглянула из-под стола и выдернула из рук зазевавшейся Натальи пирожок. В комнату величественно вплыл индийский гость, завёрнутый в пёстрое хозяйское покрывало. На голове у него была накручена чалма из полотенца. Он прошёлся перед зрителями, поклонился, сложив ладони перед грудью. Он хотел выдуть из бутылки огонь, но фокус не удался, потому что активизировался Дед Мороз и отнял у, как оказалось, факира и бутылку, и покрывало.
-- А король-то голый! – закричала, выбираясь из-под стола, Красная Шапочка. Парик съехал у нее набок, платье изрядно помялось, -- ух, как я проголодалась, дайте хоть косточку обглодать!
В это время в комнату вбежал Кирилл в женской юбке и в чернобурке, наброшенной на голые плечи. Сделав "сальто", он стал отплясывать трепака. Следом за ним с игрушечной сабелькой в руке и, будто бы на коне, ворвался Иван в шинели, с привязанной к попе табуреткой. Он садился на неё, «скакал» и снова бегал и подпрыгивал. Все смеялись.
-- Кто рылся в моём сценарии и всё перепутал? – гневно выкрикнула Наталья?
-- Кто ел из моей миски и всё тут сожрал? -- ехидным эхом отозвалась голодная Красная Шапочка.
-- Крысины небось на разведку ходили, пока мы тут то, да сё...
-- Да они спят уже давно!
-- Ага, уснёшь с вами, как же.
-- Кто захочет, тот уснёт, вон убогонькая-то поспала, да ещё с кавалером, да ещё и под столом.
-- То-то теперь дышать нечем.
-- Хорошо гуляем, -- рявкнула, похожая на кубышку, Тамарка, -- да вот только воздуху мне не хватает!
Она расстегнула верхние пуговицы на блузке, встряхнула дремлющего на груди у подруги собственного мужа и поволокла его на улицу. Надавав ему по щекам и натыкав головой в сугроб, чему он очень удивился, та, которая «…и в горящую избу, и коня на скаку», прогуляла мужа семь раз вокруг дома и привела в чувство, и так ему подсунула под нос кулак, что он ВСЁ сразу понял.
Когда где-то через час, они, изрядно замёрзнув, вернулись назад, то увидели заснувших вповалку друзей и чинно восседающих в центре стола в костюмах Принца и Дюймовочки деда и бабку Крысиных, которые наворачивали за обе щеки всё, что ещё можно было навернуть.
-- Особенно икорочка хороша! – прошамкал с набитым ртом Принц Крысин.
-- И вас с Новым годом, дедушка! – засмеялась Тамара и пошла на кухню мыть посуду, -- ну я же говорила: поели, выпили, упали! Но зато как красиво они это сделали! Одно слово – артисты!