ЧАСТЬ II
ПРЕДПОСЛЕДНИЕ ИСПЫТАНИЯ
Как ни хотелось автору написать «последние испытания», как ни хотелось сразу же окунуться в фантастический мир современейшего спорта, увы. Как бы не пришлось написать «предпредпредпоследние». К счастью, такого слова нет. К несчастью, предпосылки к появлению такого слова имеются. И многочисленные «но» просто лезут из под пера компьютера.
Многокилометровая очередь кипела. Некоторые уже сутки не могли продвинуться хоть на метр к переходу. Катя-Петя пытались проникнуть без очереди как олимпийцы, однако для этого нужно было предъявить удостоверение на переходе, а именно к нему и стояла вся очередь. «Стояла» - это сказано образно. Очередь в 2414 году могла не только стоять, но и висеть. Висеть в воздухе. Но переход сделали при царе-косыре, это была первая стройка после провозглашения Зелёной Лужайки столицей Олимпиады, тогда ещё и эхолёты не в каждой семье были. Прогресс не был заложен в программу строительства. Ситуация усугублялась и тем, что огромное количество болельщиков прибывали виртуально, прямо на своих диванах, некоторые особо организованные вообще на своих трибунах. Но те, кто прибывали на срок более трёх дней, должны были получить временную регистрацию. Их отправляли в общую очередь. Конечно же, переход в ООЗ был не один. Вообще-то это была полоса километров в сто, транспортные средства стояли в пробке не только в длину, но и в ширину. Никто из проектантов даже в мыслях не допускал, что на Олимпиаду приедет столько народу, и, конечно же, никто из них не предполагал, что допуск будет таким долгим. Это я про тех проектантов, которые строили подъезды к ООЗ. Проектанты в самой ООЗ в свою очередь, тоже даже в мыслях не допускали, что переход будет таким огромным по ширине, поэтому дороги и воздушные тоннели проектировали немного уже, так, километров на 90 поуже. Организаторы Олимпиады страшно любили сюрпризы и готовили их без разбора каждому встречному.
Разумеется, ничего личного. Поэтому слова «приятный» или «неприятный» не были в ходу. Просто «сюрприз». Последним таким сюрпризом были летающие, вернее, подлетающие туалеты. Никто же не предполагал, что будет такое. Туалеты были, их было много, по правде сказать, их было экстремально много (не путать со словом "экскремально"), но все они были на линии перехода. Подлетающие туалеты были бесплатными, да практически все услуги в ООЗ были бесплатными. Вот и туалет был бесплатным. А вызов его, этого туалета… Это в мире 21 века услуги были платными, а вызов мастера бесплатным. С подобными явлениями уже давно было покончено. Кто в той очереди стоял, убедились на собственной шкуре. Кстати, о шкуре. Туалеты вызывались только людям, домашним животным и пчёлам. Наш караван…
Не буду писать, как за один час можно обгадить километры современной дороги к переходу через чего-либо. Через час соседи в очереди стали заказывать противогазы, ещё через час Катя с Петей и караваном очутились на переходе. Очередной сюрприз с нетерпением ждал их. Каравану по обычной дороге идти было нельзя. А по коммерческому пути – запрета не было. Коммерческий путь – сплав по речке до города-дублёра Олимпиады по только что созданной заповедной зоне. Катя-Петя с радостью выбрали сплав. Речка была не очень глубокой, поэтому животные могли всю дорогу идти вброд. В обмен на пару мешком с монетами Кате-Пете были выданы 2 (два) биотуалета с ГЛОНАСС, животным в определённые природой места при помощи лазерного степлера были пришиты биомешки-экскрементосборники и – сплав начался. Сплав начался с огромного плаката: «Мы в ответе за тех, кого проучили!»
Живописные каньоны, пороги, водопады, нетронутые, якобы, никем, рощи и чащи, стоянки с древними кострищами, развалины древних крепостей, пещеры и гроты – это ли не счастье, это ли не прекрасная психологическая разгрузка перед ответственным стартом? Катя-Петя целовались, караван сначала завидовал, потом тоже стал. Да нет, не целоваться! У животных всё попрактичнее. Только вот экскрементосборники поначалу мешали. Потом животные привыкли, даже находили в этом особый кайф – не забеременеешь. Только сексуально озабоченный ослик вёл холостяцкий образ жизни. Он ещё не оклемался после той ночи с ослицей памятника Ходже Насреддину. И ему никого не надо было. Правда, вспоминая ту ночь, он первой же ночью в заповеднике прорвал резиновый мешочек. Но с кем не бывает?
Катя-Петя наслаждались идиллией. По берегам попадались сотни, если не тысячи людей, с мотыгами, граблями, вёдрами и другими приспособлениями для обработки леса и почвы. Они в поте лица вкалывали на этих берегах блаженства. Кто-то окрашивал стволы деревьев на уровне пояса и чуть выше, кто-то окучивал деревья, кто-то черпал воду из водопада и уносил её в неведомые чащи. Кроме этих тружеников трасса была абсолютно пуста. Через несколько дней Катя-Петя с развесёлым караваном прибыли на конечный пункт. Вот тут-то их и подстерёг очередной сюрприз организаторов водного экстрима.
Представитель организаторов водного экстрима в дерьмоотталкивающем костюме и в «дерьмоненаступательных» сапогах изъял оба туалета и мешочки. Он быстро взвесил всё электронным безменом, провёл анализ и весело провозгласил: «Не хватает-с! А за мешочек заплатите и отработаете!» В соседнем складе с рабочим инструментом Кате-Пете было популярно объяснено, что ГЛОНАСС биотуалетов зафиксировал несколько несанкционированных хождений в туалет, что сейчас они должны заплатить за прокат инструмента и отправиться вверх по течению для обработки тех участков, опоганенных ими и их ослом. Угроза нависла над дальнейшей спортивной судьбой молодых людей. Они поняли, кем были те несчастные с мотыгами и граблями. Кате-Пете не было жалко себя. Они проделали тяжелейший путь и были готовы ко всем передрягам. Но помахать граблями вместо Олимпиады – это было слишком. У Кати на глаза навернулись слёзы, ей было бесконечно жалко тех людей в этом диком лесу на этой вонючей речке. Маленькое примечание автора: биотуалеты штрафникам не выдавались. Целью было поймать, уличить, содрать, а чистота речки местных не беспокоила никогда. Да и не было раньше её. И другие речки, к слову сказать, их не беспокоили. Городская казна… Автор хотел бы и дальше продолжить обличительную речь, но Катя прервала её скромным, тихим вопросиком Пете: «Петь, а дуст на козлов действует?»
…
…
Слов у автора нет. Лучше прочитать главные новости за тот день.
- Тысячи нелегальных рабов освобождены спортсменами-олимпийцами. Агентство РыБаКи.
- Караван доставил средства сплава в труднодоступные места заповедника. Агентство Караван-в-Сараево.
- Олимпийцы провели генеральную «прикидку». Болельщиков прибавилось. Агентство Спор-Экспрессия.
- ДДТ не является допингом. Антидопинговый Комитет.
- В финал с первой попытки. Юридическая консультация онлайн.
ПН заметил, что дуст ещё остался.
ГОРОД-ДУБЛЁР
Автор не будет делать рекламы городу-дублёру Олимпиады. Назовём этот город Г. Нет, это не совсем корректно. Читатель может подумать, что город Г. плохой. Нет! Это не так. Это будет видно из дальнейших злоключений Кати-Пети. Тогда назовём его, скажем Г_ _ _ _ _ _ _ К. Хотя и это не совсем верно. Потому что это не один город. Стоп! Читатель без предыстории совсем запутается.
Город Г_ _ _ _ _ _ _ К находился в живописной бухте. Сотни тысяч отдыхающих поправляли своё здоровье, купались, ели, а главное - пили как лошади ежегодно и ежевечно. Пока очередной краеед не раскопал в древних анналах историю о двух братьях-близнецах Геле и Жике. Отец-путешественник, умирая, завещал сыновьям живописную лазурную бухту на тогда ещё Чёрном море. Он там, собственно говоря, сам не был, но предполагал, что такая бухта есть. Отправились сыновья после похорон в путь. Нашли. Надо город основывать. Разработали встречный план. Гел с одного конца, Жик с другого. Начали строить. Построили. Встретились посередине. Давай называть. А чего копья ломать? Жители правой стороны звали город Гелем. Соответственно жители левой стороны звали его Жиком. Вышел небольшой спор с применением орудий производства и булыжника. Через несколько лет очухались и решили прибегнуть к помощи посредника. Нашли его за океаном. Тот пять лет изучал проблему в особняке с видом на море в Геле, потом ещё пять с таким же видом в Жике. Говорят, что решение пришло во сне. Гел-энд-Жик! Жители помирились и в знак благодарности построили в самом центре Гел-энд-Жика (на месте нынешней администрации) особняк посреднику. А тот за десять лет столько заработал, что выкупил оба особняка и в Геле и в Жике. Ну, зачем ему так много? Это теперешние меценаты и другие простые граждане не мучаются вопросом, зачем им 1200 кв.м. Это по умолчанию ясно: для проживания семьи из трёх человек. А раньше вопрос задавался. Так были открыты первые санатории. Со временем жёсткое «э» трансформировалось в мягкую, домашнюю «е». А санатории были снова переданы в руки народа, в лице тех, у кого было достаточно средств дать «в лапу».
Город поражал своей чистотой и необычностью. Необычность заключалась в том, что над уровнем моря находились ещё несколько уровней водяных пластов, в которых барахтались тысячи отдыхающих. Огромное солнце, расчленённое на радугу и на отдельные части одновременно, освещало нижний, обычный уровень. На других уровнях солнце и радуга чем-то отличались, но только на высшем уровне солнце светило без радуги. Спасслужбы были оборудованы современными средствами обнаружения утопающих. Чувствительные датчики улавливали импульсы от тех организмов, которые не вздыхали более двух минут. Автоматически включалась антиводная защита, утопающий проваливался на более низкий уровень. Считалось, что времени полёта ему хватит для вздоха, если нет – то тело пролетало ещё один пролёт. Тяжёлыми случаями считались пролёты утопленниками всех уровней, тогда тело быстрёхонько вытаскивалось лазерными гарпунами. К телу применялась процедура принудительного искусственного дыхания. Если и после такой процедуры тело не вздыхало, то автоматически включалась система оповещения «компетентных органов». На кладбище роботизированные экскаваторы в считанные секунды рыли могилу, в крематории повышалась температура горения, вызывались художники-реаниматоры, на сверхзвуко-видео-эхолётах доставлялись таджикские медики. Абсолютное большинство утопших тел никак не реагировали ни на кладбище, ни на крематорий, даже на художников, однако, уловив запах лучших медиков мира, тела вздрагивали, вскакивали, убегали с невиданной скоростью к морю и там снова скрывались.
В городе отдыхало такое количество гостей, что мэр Геля объявил пешеходными зонами 150 близлежащих улиц, а мэр Жика установил на них одностороннее пешеходное движение. Владельцам многочисленных гостиниц, гостевых домов, санаториев и пансионатов было предписано поддерживать на прилегающих к ним улицам температуру моря. + 26. Летом. + 25 зимой. + 24 – осенью. + 23 – весной. Особо неблагоприятным периодом для здоровья граждан медики считали переход от весны (31 мая) к лету (1 июня). Скачок в 3 (три!) градуса чрезвычайно плохо переносился изнеженными горожанами, многие из них в эти дни перемещались в более благоприятные для жизни города и страны: Воркуту, Нарьян-Мар, Норильск и на Чукотку.
Мэры готовились к вынужденному приёму Кати-Пети как освободителям от незаконных туроператоров-рабовладельцев, чьи разрешительные документы были завизированы хоть и их подписями, но поддельными. Для Кати-Пети была запланирована необычайная экскурсия на поле «Пяти колец», в простонародье – в район дачи пяти руководителей высочайших уровней. Простым смертным посещение района было не рекомендовано, Катя и Петя должны были стать в преддверии Олимпиады первыми простыми смертными. Они предпочли бы, конечно, быть первыми простыми живыми, но это была прерогатива владельцев дач.
Но пока Катя-Петя гуляли по городу.
ЭКСКУРСИЯ ПО ГОРОДУ – ДУБЛЁРУ
На набережной доминировали негры с белыми медведями. Негры не были афро-американцами, поэтому на «негров» реагировали адекватно, т.е. никак, улыбка до ушей с уст не сходила никогда. Ложная расовая толерантность требовала, чтобы негров называли как-нибудь по-другому, но эвфемизм подобрать веками толком не смог никто. «Чернокожими» негров тоже нельзя было назвать, они были явно из разных мест и цвет их колебался от фиолетово-коричневого до черноватого. Но у кого повернётся язык обратиться к человеку «Эй, ты, фиолетово-коричневый!»? Или «Сэр черноватый»? Были попытки называть негров «белозубыми». Однако воспротивились другие расы, у которых искусственные зубы приближались по белизне к негритянским. Были «умники», желавшие называть негров «афроевропейцами», так как в определённый период времени негров на территории бывшей Европы стало куда больше, чем белых. Условно белых, так как китайцев никто не отменял. И вообще, большинство негров происходили с земель бывшего Китая. «Афроазиаты» не прижились тоже. Ситуация обострялась также из-за государств бывшей России, где «негр», во-первых, не был оскорблением (чернокожий житель Африки – словарь Ожегова), во-вторых, «чёрный» по отношению к человеку означало скорее оскорбление, чем толерантность или комплимент. «Чёрный ход», «чёрный список», «чёрный рынок», «чёрная работа», «чёрный день»… да, мы тут о белых медведях начали рассказывать.
Они, эти белые медведи, бродили по синеморской жаре и мечтали о Северном Полюсе. Плыть на корабле – неизвестно, доплывут ли… без паспорта. Своим ходом – сомневались, что смогут. А как приятно было бы достичь СП и отметиться там. Обычно отмечались флагом. Но когда медведь оглядывался, он задавался вопросом «куда воткнуть». Нет, с СП всё понятно, достиг и воткнул. А вот пока плывёшь куда? Надо было отмечаться другим способом.
Надо сказать, что далеко не все спрашивали о цене фотографии с белым медведем, а когда узнавали – офигивали. Иногда оставались без штанов (в прямом смысле). Женщины чаще всего расплачивались лифчиками. Так что, лифчик на СП что ли вешать? На что? С одной стороны – полнейшая глупость, с другой (о чём наш белый медведь ещё не знал) – весь СП уже давно был завален лифчиками. Во-первых, мода такая пошла, во-вторых, многие отмораживали себе конечности, в том числе и грудь. Ну и зачем тогда лифчик, лишний груз да и только. В-третьих, не пора ли напомнить, что у современных мужчин груди были ничуть не меньше, чем у их жён.
Белый медведь сидел цветовым контрастом на плече у … ну, блин, как же его назвать в свете многочисленных решений последних веков…, ну пусть будет у негра. Сидел и не знал, что он карликовый, поэтому он и сомневался, что доплывёт до СП. Не знал он также, что в еду его с детства добавляли антиростовые БАДы. Но когда прекращали добавлять, медведи сразу же шли в рост, они росли как на дрожжах и часто по инерции не останавливались на нормальном размере, а немного перерастали, так, на тонну, одну- другую. И эти бугаи плыли под водой к СП. Каждые полчаса они должны были всплывать на поверхность за глотком свежего воздуха, так как на глубине из-за скученности, воздух был каким-то спёртым, ну, как будто его кто-то без разрешения взял – и нет его! А вот как белые медведи могли нормально всплывать, если они плыли под многометровым пластом льда?
На помощь пришла природа совместно с инженерами-зоологами. На голове белого медведя вырастили прочнейший рог, напоминавший по составу сплав титана и кормена-2-биожелезяки-3-остроколенвана. При недостатке кислорода рог нагревался до 101 градуса по Цельсию. Надо ли говорить, что он не просто вскрывал лёд, но и плавил его?
Сложно разрешимой проблемой являлось то, что белые медведи всплывали где хотели, прямо на дорогах, по которым к СП шли миллионы туристов. Они при неожиданном всплытии медведя теряли не только дар речи, но и пару килограммов вещества «цвета детской неожиданности». Представить страшно, что чувствует турист, когда земля, то бишь лёд, под ним разверзается и из кипящей воды показывается раскалённый рог… Бррр!
Приучить белого медведя всплывать не на дорогах, а в нужных местах не представилось возможным. Поэтому учёные пошли другим путём и проложили пути для туристов в других местах. В рог каждого медведя вживлялись ещё в утробе матери передатчики типа САНОЛГГ-БМ, а туристам выдавались приёмники. Несчастные случаи были сведены к нулю, в ОК была подана заявка АО проведении Олимпиады по «Прохождению льда с неожиданным всплытием рогатого белого медведя - БМ».
Мы рассказываем о Гел-энд-Жике. Город бурлил. Отдыхал, ел-пил и снова бурлил. Аквапарков было настроено такое множество, что они стали бесплатными, а вот проход по нормальной набережной стал 180 лет назад платным. Также все парковки были абсолютно бесплатными. Но проезд к ним стоил приличных денег.
В ресторанах и кафе гремела музыка, она сливалась с шумом искусственного шторма в 9 баллов и в нормальном диапазоне была едва различима. А так как все без исключения отдыхающие по рекомендациям медиков затыкали уши специальными затычками, музыка не слышалась вообще. Музыканты-виртуозы играли на каждом квадратном метре, чтобы не мешать коллегам, они тоже затыкали уши.
А вечером добавлялся ослепляющий свет, доносящийся из каждого кафе, ресторана или бара. По рекомендациям тех же медиков те же отдыхающие по вечерам носили специальные чёрные очки, не пропускавшие ни лучика света в утомлённые глаза. Порою отдыхающие только по запаху могли отличить место общественного питания от места общественного пользования. В последних посетителей было в разы больше. Но уже появились на прилавках бесчисленных лавчонок специальные защитно-лечебные очки с затычками для ушей и зажимами для носа. Очки были рекомендованы Минздравом для здорового отдыха.
Единственным бичом в городе оставались мухи. Они заедали всех. Нет, если кто-то прочитал это слово по смыслу, то это неправильно. Т.е. по смыслу именно то, но написано всё же «заеДали». Так вот, эти мухи мутировали, кусались даже в воде. В первую же ночь Катя-Петя употребили остатки дуста по назначению. Мухи в непосредственной близи их отеля исчезли. Рано утром Катю-Петю разбудило дружное скандирование под окнами из небольшого уютного отеля. Петя выглянул из окна сто десятого этажа и услышал песню со страшно знакомой мелодией и правильными словами: «Дуста, дуста, дуста, дуста дай! Дай-дай-дай дай». Катя-Петя ничем не могли помочь людям, они сгорали со стыда, заперлись в своем номере. В скромном номере эконом-класса был небольшой бассейн, Катя заморозила воду и тренировалась до умопомрачения. Потом тренировала Петю. В их головах что-то зрело, но дозреть должно было в 21 час 59 минут. На балконе номера пробежала плывущая строка: «В 22-00 просим минуту молчания по всему городу».
22-00
Это заголовок. В 22-00 того же дня усталые Катя-Петя вышли на балкон. Тысячи людей, отмахиваясь от миллиона мух, замерли. Перестали болтать отдыхающие, прекратилась музыка по всему городу, отменили шторм на море, пароходы гудели инфразвуком, неслышным простым ухом. Перестало шипеть масло на сковородках, стих ветер. Гудки на телефонах перевелись в виброрежим. Листья с деревьев старались падать на что-то мягкое. Унитазы временно перестали смывать. Мухи перестали жужжать – они почуяли что-то неладное. Но было уже поздно. Петя заговорил тихо, но его слышали. «Передайте всем, всем, всем! В 22-10 пусть заиграет вся музыка на всю громкость. Пойте, нет, орите любимые песни, шумите кастрюлями, хлопайте дверями. По нашим подсчётам, мухи шума не выдержат! Они также не любят яркий свет, включайте все фонари, все лампы!»
В 22-10 город превратился в шум и свет. Мухи мужественно сопротивлялись. Они жужжали, стрекотали крыльями, закрывали от света глаза лапками. Казалось, что им затея Кати-Пети нипочём. Но вдруг сквозь шум и гам послышались новые громыхающие нотки: это заорал караван. Глава окончена.
П.С. Немногие оставшиеся в живых мухи собрались в стаи и пытались улететь на вечернем ветре. Что с ними стало – неизвестно. Город был освобождён. Катя-Петя стали национальными героями в квадрате. Отель переименовали в «Мухенвальдский набат»
ТАЙНА ПОЛЯ ПЯТИ КОЛЕЦ