Двойняшки

Владимир Бахмутов
 
  Работали вдвоем. Напарник, прыщавый, от длинноты своей слегка сгорбившийся парнишка, оказался жидковат для изысканий. Топор в его по-девичьи тонких и белых руках выглядел чем-то инородным, и Петр боялся, что обрубится его помощник. Обрубаться же тому никак нельзя, потому что поручился он за парня перед своими соседями, которые не знали, куда приткнуть сына-переростка, провалившегося на вступительных экзаменах в институт.
  Конечно, можно было и не брать мальчишку, да только сложно стало в последнее время найти рабочего на изыскания — старые, кадровые трудяги отчего-то перевелись, а молодежь нынче не очень-то рвется из благоустроенных квартир, романтикой не страдает.

  Звали рабочего Вадей. Еще в дороге, в теплом купе поезда, он подробно расспрашивал Петра о заработках, готов был свернуть горы, много болтал, вынося по всем вопросам свои безапелляционные приговоры. Но в первый же рабочий день пыл Вади поутих. На второй, когда им пришлось ходить под мокрым снегом, засобирался домой.
  — Мне нельзя простывать…
  — Мне тоже. Ходи побыстрей, согреешься, — посоветовал Петр.
  — Я не могу быстрей, у меня одежда мокрая.
  — А я что, под зонтиком стою? Вечером обсушимся, — не принял всерьез слов напарника Петр.
 
  — Я поеду домой, вам другого рабочего пришлют, — не унимался Вадя. Голос его звучал жалобно и гнусаво.
  — Прекращай балаган, работать надо, — начал злиться Петр. Он бы сейчас охотно поменялся с рабочим местами: стоять у теодолита на холодном ветру, в промокшей одежде, с озябшими руками да еще делать записи в журнале — занятие не из приятных.
  — Я поеду домой, я завтра заболею… У меня хроническая пневмония, мне нельзя простывать, — упавшим голосом монотонно канючил Вадя.
  Петр начинал терять терпение. Всякие рабочие были, но такой хлюпик попался первый раз. И, сам того не сознавая, он подошел к Ваде, резко поднял его за воротник телогрейки и слегка тряхнул, отчего мальчишка испуганно захлопал глазами.
  — Бери рейку и бегом…
  — А если не побегу?
  — На пинках гонять буду, — пообещал Петр.

  И, удивительно, Вадя взял рейку и пошел по трассе, устанавливая ее там, где нужно. Петр, правда, боялся, что отойдет парень от него подальше и даст деру. Не дал. И не заболел, чего Петр тоже опасался.
  Так началась их работа на объекте. Тяжело началась. А несколько следующих дней не работали вообще. Был такой снегопад, что в теодолит дальше двух шагов ничего не видно — пришлось отсиживаться в грязной и холодной комнатенке совхозной гостиницы, усиленно кочегарить сырыми дровами полуразвалившуюся печь и с тоской смотреть на непогоду в окно. Да и сам Петр захандрил что-то, усталость навалилась, не физическая — моральная. Не хотелось выходить в поле и все тут — хоть волком вой. Теперь, настроившись на работу, он всеми силами старался «добить» дорогу.

  Намечая положение трассы, закрепляя ее колышками, они медленно продвигались вдоль залесенного оврага, по старой полевой дороге.
  — Петр Иванович, — услышал он голос рабочего, — а ведь по склону трасса короче будет.
  «Вот сопляк, соображать начал», — удивился Петр. Он и сам видел, что дорогу можно проложить по склону — короче получится, уклоны меньше, не будут шоферы рвать машины на крутом подъеме да вспоминать крепким словом изыскателя. Но склон густо порос деревьями, пройти по нему с мерной лентой и теодолитом сложно, поэтому решил Петр сделать вначале, как вариант, подъем по логу, а уж потом пройти с трассой по склону. Раньше он всегда так делал, надеясь, что дополнительный материал проектировщикам никогда не помешает. Да и понятно — не чистое ведь поле, попробуй-ка определи на глазок, где удобнее строить дорогу. Не жалел Петр времени на проработку вариантов.

  — Завтра там пойдем, — успокоил он Вадю.
  К обеду выбрались на большое ровное поле, окруженное со всех сторон крутыми горами, — здесь и заканчивалась их трасса. То ли животноводческий комплекс, то ли новую деревню собрался строить совхоз в этом укромном месте, Петр не знал, да и не к чему было знать, его задача — выбрать дорогу. Снега на поле почти не было,  холодный ноябрьский ветер разметал его по перелескам и оврагам. Из земли торчали ровные рядки жнивья. До противоположного конца поля было несколько километров, и Петру казалось, что не деревню на нем можно построить, а красивый город. В центре поля раскинулся небольшой островок леса, десятка два подъеденных стогов примостились вокруг голых деревьев, вся остальная площадь пестрела ровными рядками копен неубранной соломы. По полю бродили коровы и маленькие телята. Петр удивился. Он по наивности думал, что коров на выпаса выгоняют только летом, а зимой они стоят в теплых загонах. Впрочем, на размышления времени не было — торопились закончить трассу, да и мороз к вечеру прижал основательно. Руки слушались плохо — в последние годы пальцы стали мерзнуть, и Петр дивился, как ему удавалось в начале своей работы всю зиму крутить теодолит голыми руками. Сейчас приходится надевать теплые перчатки, да еще варежки на шнурках, как у ребятишек в детсаде, привязывать к полушубку— только в их меховом нутре и отогревал пальцы.

  На последней точке Петр установил теодолит уже в сумерках. Успел отщелкать поперечники, и осталось измерить расстояние на примычный пункт, который находился в центре лесного островка. Послал туда Вадю с рейкой.
  — Давай побыстрее, темнеет, — попросил он парня.
  Но просьба не подействовала: как ходил Вадя неторопливым шагом, так и в лес направился вразвалку, часто запинаясь о комки смерзшейся земли. Пританцовывая у теодолита, Петр проклинал тот момент, когда согласился на уговоры соседей — лучше уж было найти «бича» на вокзале, в перерыве между пьянками они честно пашут. Вадя зашел в лес, и Петр невольно вспомнил, как несколько дней назад вот так же отправился он по просеке и… потерялся! Больше часа пришлось разыскивать — ориентироваться в лесу парень не мог совершенно. И на этот раз Вадя пропал вновь. Сколько ни ждал Петр, он так и не появился в чернеющем просвете между деревьями. Темнело быстро. Не выдержав, Петр направился к просеке, удивляясь про себя, что и блудить-то негде. Зайдя в лес, принялся кричать. Голос у Петра твердый, звонкий — сам раньше удивлялся, отчего в любом застолье ему удавалось петь громче всех, пока не догадался, что голосок его развился от постоянных тренировок в командировках с такими вот нерадивыми помощниками — за день-то другой раз до хрипоты натренируешься.

  Показался Вадя неожиданно. Вывалившись из густых зарослей молоденьких березок, он принялся торопливо размахивать руками, Призывая Петра к себе. Его взволнованный вид, сбившаяся на затылок шапка, расстегнутая телогрейка настораживали.
  — Ты что? Опять блудил?
  — Там телята…
  — Здесь везде телята.
  — Там мокрые.
  — Родились только? — догадался Петр.
  — Не знаю.
  — Я тебя куда отправил? Давай бегом на пункт, — разозлился Петр, так и не поняв, о каких телятах идет речь.

  Вадя обиженно направился на пункт сначала быстрым шагом, а вскоре перешел на бег. «Такого еще не было», — удивился Петр, возвращаясь к теодолиту.
Закончить измерения не удалось — темное расплывчатое пятно просеки слилось с сеткой нитей. В который раз, покрывая Вадю «добрым» изыскательским словом, Петр направился посмотреть на загадочных телят. Было удивительно, что этот меланхоличный парень вдруг чему-то удивился.
  Голый осенний лес отдавал безмолвием и холодом, пугая вечерним полумраком. Вадя, встретив его на просеке, торопливо пошел вперед, и Петр едва поспевал за ним. Вдруг в небольшой ложбинке, засыпанной листьями, припорошенными снегом, он действительно увидел двух маленьких, мокрых еще, телят. На шум шагов они повернули махонькие головки в сторону людей и пытались встать на розовые копытца, но тонкие ноги не слушались, и телята валились друг на друга.

  Холодная поземка забиралась и в ложбину, роняла колючие снежинки на мокрых двойняшек — на теплых телах снежинки таяли, стекая на землю тонкими струйками воды. Корова стояла рядом, заботливо облизывая телят длинным шершавым языком. На подошедших людей не взглянула, словно понимала, что ничем они помочь не смогут.
  Много чего видел Петр в жизни, но такого… Как могло случиться, что родились двойняшки на морозе, по чьему недосмотру? Он понимал, что нужно спасать телят, что нельзя оставлять их на холодной земле. Но что они могут сделать? До деревни больше часа ходу, не понесешь же их на руках. Единственное, что все же удалось сделать, так это сходить к стогу и принести по  охапке сена. Петр заботливо расстелил его толстым слоем на дно ложбинки, а когда нагнулся, чтобы переложить на него двойняшек, корова неожиданно поддала ему под зад острыми рогами. Хорошо хоть штаны были ватные — не так больно.

  — Понятно, — конфузливо проговорил Петр, потирая ушибленное место.
  — Должны же быть пастухи? — удивлялся Вадя.
  — Водку, наверное, жрут.
  Они накинули сено на мокрых телят и, решив разыскать пастухов, быстро спрятали инструмент и заторопились в деревню. Идти несколько километров пешком, конечно, не хотелось, но такова уж судьба изыскателей — ноги кормят. Утрамбованный снег скрипел под валенками, ветер пощипывал лицо, в черном небе мерцали холодные звезды. Ходьба постепенно успокоила, но забыть мокрых двойняшек, оставшихся на морозе, Петр не мог.
Зайти решили к директору совхоза — единственному человеку в деревне, которого Петр знал. Дом директора стоял в центре села. Ярко светясь в густой темноте осенней ночи большими окнами, он как-то выделялся среди остальных домов. На громкий лай цепного пса вышел хозяин в наспех накинутой дубленке. Большого роста, стройный. Петр почему-то вспомнил, что такими показывали в кино американских солдат, открывших второй фронт.

  — Изыскатели  в гости наведались? Проходите, — приветливо пригласил директор, и Петр вновь удивился такой приветливости — точно так же этот большой человек говорил, когда месяц назад они встретились первый раз. Машину обещал выделить — возить их на работу, жилье приличное, питание организовать. Но ничего так  и не сделал.
  — Да мы на минутку, — смешался непонятно от чего Петр.
  — Проходите, чего у ворот торчать, — настаивал директор.
  Петр отправил Вадю в гостиницу, а сам послушно пошел в дом, с опаской поглядывая на надрывающегося пса,
  — Там телята родились, — сказал он, когда директор усадил его на мягкий стул в прихожей.
  — Это хорошо.
  — Они замерзнут.
  — Не должны, — неуверенно ответил директор, сообразив, вероятно, о каких телятах может говорить изыскатель. А немного помолчав, добавил:
  — Сейчас найдем бригадира, он разберется, — спокойно как-то добавил и принялся накручивать телефон.

  Новость, похоже, директора не удивила. Петр почувствовал  себя неуютно — вечно он лезет не в свои дела. Но уж раз влез, надо доводить до конца.
  — Не отвечает телефон, — все так же  спокойно проговорил стройный директор. — Ушел куда-нибудь. Завтра разберемся.
  — Да замерзнут же телята, черт бы вас побрал!
  — Чего орешь-то?
  — Телят жалко…
  — А я что сделаю?
  — Ну, знаешь! — перешел Петр от удивления на «ты».
  — Что я, сам побегу к этим телятам? В совхозе полста рабочих не хватает, не идут люди в скотники — все на аренду ломятся, плевать они хотели на совхозные заботы!
  — Так уж прямо все плюют? — усомнился Петр. Ему, городскому человеку, было сложно понять, что происходит в деревне.

  — Не все, конечно, хорошие мужики, Слава Богу, держатся.
  — Но скот-то без присмотра нельзя бросать!
  — А мы не бросаем. Это у нас подсосное стадо, за него бригадир отвечает.
  — Какое стадо? — не понял Сыромятов.
  — Подсосное. Все естественно, как в природе. Отелится корова — теленок сразу к вымени: материнское молоко ничем не заменишь. Летом на свежей траве жируют, зимой к стогам ставим. Видел же на поле — им до весны хватит. А главное, пастухов не надо, доярок не надо, сено возить не надо — сплошная экономия.

  — Замерзнут же телята, — не унимался Петр. Он мало что понял из длинного рассказа.
  — Прохладно, — согласился директор, а взглянув на Петра, добавил. — Да не переживай ты, найду я сегодня бригадира.
  «Вот дела — оказывается, все так и должно быть? — удивился Петр по дороге в гостиницу. — Придумали же, подсосное стадо».

  На следующий день Петр проснулся рано, и сразу им овладело непонятное беспокойство: телят вспомнил, разговор с директором… Наскоро попив чаю, они вышли из гостиницы. Рассвет только занимался, густой дым из труб подпирал небо большими вертикальными столбами. Петухи, запертые по курятникам, голосили о начале нового дня, большой репродуктор на деревенском столбе вещал о ходе перестройки, которая, вероятно, еще не коснулась совхоза. «Как в лесу в ветреный день, — подумал Петр, — вверху шум, а внизу спокойно».
  До поля добрались, когда очертания окрестных гор ярко высветились на разгоревшемся небе. И, конечно же, первым делом пошли к маленькой ложбинке в лесу. Покрытые изморозью деревья ждали солнца, чтобы вдосталь налюбоваться серебристым нарядом, если, конечно, не успеет дунуть ветер и безжалостно смахнуть ночное серебро  или не выкатится туча и не закроет солнце.

  Корова стояла на том же месте, и только выгнутая от мороза спина напоминала о холодной ночи. Телята были рядом… Плотно прижавшись друг к другу, они вытянули головы в сторону матери. Снег на их так и не просохших телах больше не таял. Корова смотрела на своих двойняшек безразличным взглядом. На глазах ее, на длинных волосинках, замерзли маленькие капельки слез, выкатившиеся, наверное, от вечернего холодного ветра.
  «Вот такая получилась экономия! — раздраженно подумал Петр. — Сколько еще стоять здесь этой корове? Когда бригадир надумает посмотреть подсосное стадо?»

  Заканчивать работу было тяжело. Маленькие телята, вчера еще пытавшиеся подняться на розовых копытцах, не давали покоя. Распогодившийся день был по-зимнему морозным и ясным. С приближением солнцевсхода потянул ветерок, слабые подергивания напоминали вчерашний день, а от этого вновь стало прохладно и неуютно. Петру невыносимо захотелось домой, в городскую квартиру, где так привычно тепло и чисто. Он представил, как усядется в мягкое кресло перед любимой коллекцией старинных самоваров и будет долго смотреть на их желтые бока, вспоминая, где и когда достал каждый из них. Потом вспомнит последнюю командировку и, поеживаясь, отправится на кухню, пить чай. Но это будет потом, а сейчас ему нужно быстро закончить измерения. Ни о каких вариантах дороги говорить не приходится. Зачем? Свои деньги они получат и без вариантов…