«Смерть
стоит того,
чтобы жить,
а любовь
стоит того,
чтобы ждать» (В. Цой)
Надежда никогда не умирает
«То, что нас не убивает, нас делает сильнее» (Е. Летов)
Я быстро бежала по безлюдной улице. Было раннее утро, рассвет только брезжил на горизонте, плюс ко всему было сыро и очень холодно. Ночью прошёл дождь, и по асфальту растекались ленивые лужи, но я, не обращая на них никакого внимания, разбрызгивая холодную воду во все стороны, стремительно приближалась к своей цели – внушительных размеров белому зданию городского госпиталя.
Забежав в больничный парк, я резко остановилась, чтобы перевести дух, и с жалостью посмотрела на аккуратный свёрток у меня в руках, который я всю дорогу бережно прижимала к груди. Свёрток легонько пошевелился, и я осторожно развернула белую простыню. На свет показалась кукольная головка спящего ребёнка. Моё сердце в очередной раз сжалось от боли, когда я увидела свежие рубцы по всему телу и несколько наливающихся синяков. Еле сдерживая себя от злости, я бережно укутала маленькую девочку, что-то пробормотавшую во сне, и поднялась по ступенькам госпиталя.
Входная дверь была наглухо закрыта. Я чуть не взвыла от нетерпения. А ещё больничное заведение, обещают скорую неотложную помощь! Я в отчаянии ударила кулаком по запертой двери. За стеклянной внутренней дверью показалась заспанная голова охранника. Его удивлённое и немного злое лицо красноречиво свидетельствовало о том, что только что я оторвала его от приятного сна. Да чёрт возьми, как можно спать, когда тут происходит такое! Я ещё раз со злостью ударила по двери, и после щелчка, открывшего дверь, передо мной возникла недовольная и сильно небритая физиономия.
- Так, и чего мы тут хулиганим? – хрипло осведомился он.
- Мне срочно нужен врач, - прошипела я, - желательно самый лучший! Дело серьёзное!
- Девушка, - охранник смерил меня усталым взглядом, - вас таких за день приходит миллион и всем нужен лучший специалист. У нас тут только лучшие! Но больница сейчас не работает. Приходите попозже, - он высунул верхнюю половину тела на улицу и закурил.
- Да что это за медицина! – возмутилась я. – Неужели же болезнь будет ждать, пока ваша чёртова больница откроется! Может быть, счёт идёт на секунды, и за это время может случиться непоправимое! Может умереть живое существо!
Словно в подтверждение моих слов, свёрток у меня в руках зашевелился и тихонько заскулил. Охранник с любопытством посмотрел на мои руки.
- Что это? – поинтересовался он, вытягивая голову, словно желая заглянуть сквозь пелёнку.
Я прижала свёрток у груди и ещё раз повторила:
- Мне срочно нужен врач, срочно!
Охранник тяжело вздохнул.
- Сейчас слишком рано, у нас работает только дежурный врач. Что ж, - он ещё раз осмотрел покряхтывающий свёрток, - если дело действительно неотложное, проходите, - он выкинул тлеющую сигарету и посторонился, пропуская меня внутрь.
Я бесшумно вошла в сверкающий и начищенный до блеска холл больницы. Здесь сильно пахло хлоркой и лекарствами, но в целом было очень уютно и чисто. Чувствовалось, что в этом заведении работают люди, которые не понаслышке знают, что такое помощь людям.
За спиной у меня охранник щёлкнул замком и подошёл ко мне.
- Присядьте в кресло, сейчас я позову врача, - и шаркающей старческой походкой он направился по длинному белому коридору.
Я село в мягкое кресло и бережно отвернула краешек пелёнки. Ребёнок спал безмятежно, и если бы не ужасающего вида рубцы по всему маленькому личику, словно у военного, прошедшего все тяготы войны, можно было бы подумать, что у этого ребёнка есть всё, что нужно для счастья. Боже мой, а ведь ещё несколько дней назад это действительно была самая счастливая девочка на свете, она радовалась и смеялась вместе со мной, она пела со мной песни, её глаза сверкали и переливались от счастья, как капельки росы на заре. И один удар наградил её такими жуткими несмываемыми шрамами, такой тяжёлой болезнью. На лбу у неё выступили капельки пота, словно от лихорадки. Я с тяжёлым сердцем смотрела на неё, как вдруг услышала шаги, гулким эхом отдающиеся по пустому коридору.
Ко мне подошёл молодой человек в белом халате с очень уставшим, осунувшимся лицом. Похоже, он не спал всю ночь, а впереди его ещё ждал целый рабочий день.
- Здравствуйте, - несмотря на усталость, он дружелюбно улыбнулся мне и кинул взгляд на свёрток. – Пройдёмте в мой кабинет.
Я благодарно кивнула и пошла следом. Мы шли по широкому коридору с большими окнами, в которые уже начинало пробиваться просыпающееся солнце. Больница была пуста, только около одной двери я увидела сидящего мужчину в тёмно-зелёном твидовом костюме, явно поджидающего кого-то. На мой любопытный вопросительный взгляд молодой врач ответил:
- Это палаты тяжелобольных. Ну знаете, у кого серьёзные проблемы после аварий, нервные заболевания или… смертельно больные люди, - он почему-то покраснел и отвёл глаза.
Я промолчала, потому что на меня напало гнетущее ощущение безнадёжности, которое витало в воздухе этого коридора. Мне же, напротив, хотелось верить, что надежда умирает последней. Точнее, надежда не умирает никогда.
Наконец, после бесчисленного количества лестниц и поворотов, мы очутились около раскрытой двери. Доктор посторонился, пропуская меня, и я тенью шмыгнула в кабинет. Это было подобие операционной: длинный белый стол с яркой лампой над ним, какие стоят во всех обычных операционных, какие-то инструменты в ящичках около стены, шкафы с медикаментами и письменный стол в углу. Я присела на кушетку напротив письменного стола, доктор же сел на крутящийся стул и внимательно посмотрел на меня.
- Итак, полагаю, вы неспроста явились в больницу в такую рань. Что вас беспокоит?
Я нервно сжала свёрток, который немедленно отреагировал и жалобно запищал. Мы оба уставились на простыню.
- Собственно, это меня и беспокоит, - я развернула простынь.
Миру явился прелестный ребёнок, девочка, очень похожая на человеческого детёныша. Единственным отличием была какая-то безнадёжность в прелестных голубых глазах и болезненная тоска, а также бесчисленное количество мелких красных рубцов, уродующих её прекрасное тело.
- Что это? – дрогнувшим голосом спросил доктор, с ужасом осматривая девочку, но боясь прикоснуться к ней, чтоб не сделать больно.
- Душа, - я вздохнула, - это моя душа.
- А что с ней случилось? Что это за ужасные рубцы и синяки?
- А это… - я опять вздохнула, - а это любовь, доктор.
Молодой человек вздрогнул всем телом и как-то с сожалением и ужасом посмотрел на меня, словно не поверил.
- Боже мой, - одними губами пробормотал он.
Я следила, как он надевает эластичные медицинские перчатки, как осторожно переворачивает мою крошку с боку на боку, так осторожно, как ювелир обращается с хрупким хрусталём, я слышала её тонкое повизгивание от боли, и сердце моё обливалось кровью, но я заставляла себя сидеть на месте и ждать.
Наконец, он закутал девочку в простынь, снял перчатки и сел за стол, достав какой-то бланк. Записав что-то, он неуверенно посмотрел на меня:
- Знаете, к нам приходили с разными заболеваниями, были и редкие, но такое я вижу впервые.
Я дёрнулась.
- Доктор, неужели всё так плохо?
Он постучал карандашом по столу.
- Скажите, давно появились эти рубцы? Раны совсем свежие.
- Сегодня ночью. Я принесла её к вам сразу же, как заметила их.
- До этого девочка чувствовала себя прекрасно?
- Да, всё как обычно. Она всегда была очень дружелюбной и весёлой, такая хохотушка, - на глаза у меня навернулись слёзы.
- Странно, - он нахмурилась. – У неё лихорадка, внутренняя. Тело холодное, но у неё сильная испарина и нездоровый блеск в глазах.
- Доктор… - голос у меня сел.
- Сейчас мы вколем ей лекарство, - он что-то записал на листочке. – А так же я пропишу вам мазь, чтобы зажили эти рубцы, будете ухаживать за ней сутки напролёт…
- Конечно…
Доктор помолчал, смотря на завёрнутого в простыню ребёнка.
- Но стопроцентного излечения я вам не могу гарантировать. Шрамы от рубцов могут остаться на всю жизнь. Это не страшно, конечно, просто с эстетической точки зрения… Кроме того, у неё может развиться депрессивное состояние. Ну знаете, такой стресс всё-таки…
- Я… конечно, - я уже рыдала, не в силах сдержать слёз.
- Голубушка, - молодой доктор посмотрел мне в глаза и попытался улыбнуться, - ну я прошу вас… Дело, конечно, серьёзное, но не воспринимайте всё так! Это не смертельно! Она чудом осталась жива и… может, это будет больно для вас, не сильно покалечена. По крайней мере, это поддаётся медицинскому лечению.
Я молча кивнула, глотая солёные слёзы. Внутри у меня всё разрывалось на части. Вот он и подтвердил мои самые худшие опасения. Прежней она уже не будет. Никогда.
- Скажите… можно личный вопрос? – доктор немного помялся и после моего короткого кивка продолжил: - Я понимаю, что, может быть, вам больно об этом рассказывать, но… А как это?
- Я вас не понимаю…
- Ну… как это – любить? Что при этом чувствуешь? – доктор покраснел и потупился.
Я в упор посмотрела на него. К нему каждый день приходят люди со своими проблемами, болезнями, он лечит их, прекрасно делает свою работу… помогает им, спасает тысячи судеб… но не знает, что такое любовь. Мне стало жалко его. И я улыбнулась сквозь слёзы.
- Знаете… это очень странно. Любовь – это прекрасное чувство. Когда ты любишь, ты не думаешь о себе, ну прям ни капельки, ты хочешь сделать счастливым любимого человека, ты хочешь дарить ему каждый день солнце и луну – каждую ночь. Ты стремишься быть лучшей – только для него. Ты вдруг понимаешь, что есть два мира: он – целый мир, а весь остальной, обычный, другой мир – он вокруг и никак не касается вас двоих. Ты настолько сильно привязываешься к человеку, что иногда со страхом думаешь: а что будет, если нас разъединят? Мы же одно целое… Так и есть… одно целое, - я запнулась, словно вспомнив что-то. – И знаете ещё что? Любви не пожелаю никому. Это ужасно. Потому что если вас разъединят… вы потеряете всё… просто разорвут вам сердце пополам и убегут с одной половинкой, громко смеясь над вашими слезами.
Я замолчала, потому что слёзы сдавили горло. Он тоже молча смотрел на мои страдания. Потом так же молча встал, наполнил стерильный шприц какой-то зелёной жидкостью и вколол моей девочке, которая даже не пискнула. После этого он подошёл ко мне и шепнул на ухо:
- Знаете что? У меня есть очень хорошее средство, оно очень редкое и очень ценное. Но я вам отдам его бесплатно и без всякого сожаления. Оно в микстуре, будете давать малышке по одной ложке один раз в день и сами принимайте. Я уверен вам поможет. Я хранил его долгое время… как раз для такого случая.
Он встал и подошёл к маленькому шкафчику. Порылся на полке и достал большой пузырёк. Получив заветное лекарство, я внимательно рассмотрела его. Пузырёк был объёмный, но очень лёгкий, почти невесомый. Внутри, за прозрачным стеклом плавала белая, очень густая и тягучая на вид жидкость. Она тяжело и как-то неохотно переливалась, когда пузырёк наклоняли. На этикетке было написано: «Время. Лечебная микстура, только для приёма внутрь». Внизу мелкими буквами была приписка: «Не разбавлять водой. Принимать по одной ложке в день. Увеличение дозы может привести к побочным эффектам, таким, как тошнота, простудные симптомы, ухудшение памяти. Описание продукта: тягучая белая жидкость горькая на вкус. Эффективность лекарства доказана на 99%».
- Спасибо, доктор… - руки у меня дрожали, так что пузырёк с волшебной микстурой чуть не разбился, но я чудом привела себя в норму.
Молодой человек посмотрел на меня с жалостью, потом перевёл взгляд на спящего ребёнка, закутанного в белую простынь, и вдруг улыбнулся, почувствовав, что сделал что-то важное в своей жизни.
- Знаете, примите микстуру прямо сейчас, не бойтесь. Она неприятная на вкус, но очень действенная. Эффект не заставит себя ждать!
Я с некоторым подозрением посмотрела на пузырёк, но всё же открыла крышку, взяла белую ложку, которую подал мне врач, и набрала микстуры. Она переливалась каким-то загадочным блеском, и я не раздумывая влила целую ложку спящему ребёнку, а потом ещё одну – себе. Микстура действительно была ужасно горькой, такой, что сковала своей горечью все внутренности, и я думала только о том, сможет ли ребёнок проглотить это. Но она послушно сделала глоток и даже не поморщилась, в отличие от меня. Но когда горечь стала совсем невыносимой, я вдруг почувствовала, что волшебное лекарство действует. По организму, словно какая-то внутренняя волна, вдруг стало разливаться тепло. Я посмотрела на девочку – она улыбалась во сне, и бледность, которая не покидала её прекрасное личико всю сегодняшнюю ночь, вдруг стала исчезать, а щёки стали наливаться румянцем.
Я с благодарностью посмотрела на доктора и встала, подхватив малышку. Мы вышли во двор. Солнце уже согрело первыми лучами пустую улицу. А вдалеке показались первые прохожие – город просыпался, жизнь просыпалась, уныние покидало меня…
15.08. 2008 г.