Моряк пришел в себя на побережье, очнувшись от того, что яркий, неведомо откуда взявшийся свет бил в глаза и, казалось, проникал под плотно закрытые веки. Едва раскрыв глаза, мужчина тут же заслонил их рукой, на миг испугавшись, что ослепнет. Царившую вокруг тишину не нарушало ничто, кроме мерного шелеста морских волн и далекого стрекота ночных насекомых, да еще его собственного сердцебиения и мерного дыхания. Моряк полной грудью вдохнул свежий воздух побережья и сел на песке, все еще не остывшем после палящих лучей дневного солнца.
Когда свет смягчился и перестал казаться ярким до рези в глазах, Моряк осторожно отвел сухую, загрубевшую от канатов и весел ладонь от лица и огляделся вокруг. Небо заслоняли тяжелые тучи, будто налитые свинцом, но не могли скрыть лунного света, лучи которого упрямо пробивались сквозь них. Морская вода переливалась сотней оттенков - у побережья она казалась почти белой за счет отражавшихся в ней известняковых скал, чуть дальше становилась бирюзовой, а вдалеке - чернела, как чернел на горизонте величественный силуэт корабля "Роза ветров".
Скалы тоже поражали контрастом - вдалеке они казались антрацитовыми, а здесь, на побережье, казались сотканными из белого лунного света. Над водой местами поднимался рассеянный туман, и свет, ослепительно-яркий, пронизывал его своими лучами и придавал всему вокруг дымчато-призрачный вид.
Моряк, счастливо рассмеявшись, встал на колени и с наслаждением запустил мозолистые руки в теплый песок, загребая его пятерней, сжимая в горсти, встречая лицом соленый ветер побережья. Сколько он мечтал об этом! Сколько долгих ночей без сна, дежуря на "Розе ветров", он мечтал об этих фантастических пейзажах и призрачном свете, которые почти позабыл, но одного взгляда хватило ему, чтобы вспомнить - и сердцем ощутить болезненную сладость, какую может почувствовать лишь тот, кто заново приобрел свою родину. Сколько месяцев он, скитаясь по разным странам и континентам, сравнивал прибрежный песок и высокие скалы с этими, знакомыми с детства, и сердце его сжималось от горечи и тоски по дому. Сколько лет... Сколько лет он старался вернуться сюда.
Поднявшись на ноги, Моряк запрокинул голову, подставляя обветренное лицо лунному свету и соленому ветру. и засмеялся - счастливо, восторженно, как ребенок. Дыхание его перехватывало от чистой и всеобъемлющей радости, и суровое лицо, казалось, просветлело - разгладилась хмурая складка между бровями, растянулись в улыбке сурово сжатые губы, и весь его вид выражал спокойствие и умиротворение.
Он побежал, раскинув в стороны руки; затем споткнулся и со смехом повалился на прибрежный песок, подгребая его к себе руками, и песчинки путались в светлых длинных волосах, а Моряк лишь смеялся - негромко, блаженно, счастливо. Песок пах морем, солью и рыбой; в нем попадались мелкие ракушки и обточенные волнами камешки; а сами песчинки были крупными и легко скользили в руке, когда Моряк пропускал горсть песка сквозь пальцы.
"Роза ветров" скрылась за горизонтом, и уже невозможно было различить этот сильный и гордый корабль, с которым Моряк был так связан и на котором провел много лет. Но сейчас ему не нужен был ни корабль, ни команда, ни даже само море - земля, родная и любимая суша с ее теплым песком и меловыми скалами наконец-то приняла его. Моряку казалось, будто природа обнимает его и ласкает, подобно возлюбленной - мягким светом скользя по его коже, морским ветром дыша в его лицо, согревая его огрубелые руки песком и морем.
Он улегся на спину, раскинув руки в стороны и ощущая, как теплая прибрежная вода подступает к его ногам, легко лижет пятки - и отступает обратно, в соленое лазурное море. лунный свет продолжал бороться с тяжелыми тучами, где-то вдалеке стрекотали сверчки. Моряк лежал на берегу моря и блаженно улыбался, перебирая пальцами прибрежный песок.
Наконец-то он вернулся домой.