9
Еще не рассвело, а Дремов уже трепал меня за нос, пытаясь разбудить. Я всеми силами сопротивлялся, но проиграл и мне пришлось открыть глаза и недовольно сказать:
- Кому не спится в ночь глухую? Офонарел совсем, Володька, дай поспать!
- Ну, и друг называется! Я, значит, не сплю, а он дрыхнет без задних ног. Просыпайся, утро уже.
Да, этот Дремов если пристанет, то все – вешайся! И мне пришлось проснуться окончательно:
- Дремов, у тебя совести ни капли! Как у Геббельса!
- Ну, ты и загнул, Витек! Да этот Геббельс в этом смысле против меня просто пацан. Даже не пацан, а детенок!
- Да, Володь, от скромности ты не помрешь.
- А я, вообще, не помру никогда, а от скромности какой-то тем более. Кстати, а что это такое?
Я решил наставить его на путь истинный:
- Ты лучше не дуйся от своей важности, как индюк, а пойди и приведи себя в порядок. Умойся, побрейся, в общем, не будь тем, чем щи наливают. Скоро командир придет, а ты, как махновец махровый!
- Эй, Витек! Ты сам-то понял, чего сказал?
Мне, все-таки, пришлось улыбнуться:
- Да, что-то меня не туда понесло. Иди выполняй, старший лейтенант.
- А ты мне кто такой, чтобы приказывать?
Пришлось ему ответить, причем довольно язвительно:
- Сейчас поясню, если у тебя с памятью плохо. Я еще являюсь командиром нашей группы. Мы же так договаривались? И этого еще никто не отменял. Или я не прав?
Дремов мирно согласился:
- Конечно прав, товарищ командир. Только нас двое осталось, потому что Ванька взял самоотвод. В общем, я подчиняюсь грубой силе!
Твердым шагом, и с гордо поднятой головой, старший лейтенант покинул палату. В это время начали просыпаться и остальные раненые. Давыдов даже высказал недовольство:
- Ну нельзя же так, ребята. Если у вас радость, то это очень хорошо. Но это не должно беспокоить других людей.
- Извините, товарищ подполковник.
- Извинения приняты, лейтенант. Но это вам предупреждение на будущее.
- Хорошо, Илья Ильич, все ясно!
Вскоре вернулся помолодевший Дремов, и я вполголоса пересказал ему претензии Давыдова. Он кивнул, поднялся и обратился к народу:
- Дорогие товарищи. я прошу прощения за то, что сегодня утром мы устроили небольшой шум вот с этим товарищем! Да что там, я больше скажу!
Все, как по команде, посмотрели на Дремова. А тот заметил. что привлек внимание всей палаты и продолжил свою речь:
- Так вот! Дорогие товарищи, среди нас есть такие товарищи, дорогие товарищи! которые нам совсем не товарищи, дорогие товарищи! У меня все! Если есть вопросы, то прошу задавать в порядке живой очереди.
И замолк. Наступила звенящая тишина, все недоуменно молчали. Первым не выдержал подполковник Давыдов и захохотал со всей мочи. А за ним грохнула смехом и вся палата.
Да, Дремов оказался на высоте. Я, конечно, ожидал чего-то подобного, но все же был потрясен. А Дремов раскланялся на все стороны и уселся на койку. Палата продолжала громко хохотать. Вообще-то, смех очень полезен людям, а раненым и больным особенно, вот Дремов и оказался в роли врача. Наконец, все успокоились, но настроение осталось приподнятым. Летчик Чхеидзе оживленно беседовал с капитаном Николаенко, показывая ладонями пируэты воздушного боя. Остальные весело переговаривались.
Сразу после завтрака и обхода появился полковник Морозов. Он только на минуту заглянул в палату и сообщил, что идет к начальнику госпиталя. В ожидании полковника Дремов принялся бродить по палате, пока его не остановил капитан Николаенко:
- Ты, Володя, успокойся! Что ты, как теща по квартире. Туда-сюда, туда-сюда! В глазах уже рябит от твоего мельканья.
Против своего обыкновения, Дремов ему ничего не ответил, но успокоился и уселся на койку. Причем, спину держал удивительно прямо, как-будто лом проглотил и, что самое главное, он все время молчал. Было заметно, что он очень и очень переживает, его выдавали немного дрожащие руки. Зато лицо у него было неподвижным и угрюмым, как у языческого идола.
Наконец, пришел полковник. Дремов просто поедал его глазами, но по лицу Морозова ничего определить было нельзя. Он подошел к нам и присел на дремовскую койку. Со скорбным лицом сообщил:
- Ну что, старший лейтенант, ничем обрадовать тебя не могу.
- Не томите, товарищ полковник!
- Не отпускают тебя, Дремов. Нужно решение комиссии.
- И что?
- Не будет сегодня комиссии, Володя.
На Дремова жалко было смотреть, он сразу осунулся и посерел лицом. Полковник вдруг улыбнулся и произнес громко, на всю палату:
- Комиссии не будет днем, а вечером она будет! Вот так-то, пляши, Дремов!
Лицо моего друга сразу преобразилось, глаза заблестели, а рот растянулся до ушей:
- Спасибо, Сергей Иванович! Большое спасибо!
Но полковник не был настроен так оптимистично:
- Подожди благодарить, старший лейтенант. Еще неизвестно, что решат врачи.
- Но вы же там будете?
- Да, начальник госпиталя разрешил мне поприсутствовать.
- Это же хорошо, товарищ полковник. Вы будете давить на врачей своим авторитетом, и они примут правильное решение.
- Не факт, Дремов! Но начальник госпиталя после долгих…
Он поднял вверх указательный палец и улыбнулся:
- Я повторяю, после долгих уговоров согласился повлиять на решение врачей. Так что имей ввиду, Дремов!
Володька вдруг растерялся и забормотал что-то невразумительное:
- Да как же. Да я завсегда. Да я как-нибудь…
Полковник перебил его:
- Хочешь сказать, что будешь моим должником?
Дремов кивнул головой:
- Ага!
Потом исправился:
- Так точно, товарищ полковник.
На что Морозов сердито ответил:
- Чтобы я подобного больше никогда не слышал! Вам это понятно, товарищ старший лейтенант?
Дремов удрученно вздохнул:
- Да, Сергей Иванович,
Потом встрепенулся:
- Так точно, товарищ полковник!
- Вот это другое дело! Слушай, Володя. У меня к тебе дело имеется, очень мне все это интересно.
- Спрашивайте, Сергей Иванович. Что знаю, то расскажу, до вечера времени много. Вы ведь здесь останетесь?
Полковник успокоил его:
- Останусь, останусь! Не волнуйся. Так вот – эти твои товарищи, Герасимов и Борисенко, так кажется, они-то где сейчас находятся? Ты, случайно, не в курсе? Очень бы хотелось их увидеть. Ну, так как?
Дремов с хитринкой в глазах посмотрел на Морозова:
- Как всегда вы правы, Сергей Иванович! Я знаю, где находятся эти достойные граждане Страны Советов.
Полковник с нетерпением стал потирать ладони:
- Ну, и где же они?
Тут-то Володька сдерживаться не стал и кивнул головой на меня:
- Вот один, а второй за стенкой, в другой палате.
У полковника от изумления брови залезли куда-то под козырек фуражки. А Дремов продолжил:
- Знакомьтесь, а я пока схожу гляну, как там Ванька.
Я хотел было встать, но полковник жестом остановил меня, и я отчетливо представился:
- Лейтенант Герасимов, Виктор Владимирович. Заместитель начальника Н-ской пограничной заставы. Здесь нахожусь на излечении.
- Полковник Морозов Сергей Иванович, начальник армейской разведки
Потом, очень неожиданно для меня, полковник предложил:
- Скажите, товарищ лейтенант, может быть лучше я буду вас называть просто Виктор? Все-таки обстановка здесь неофициальная. А вы можете называть меня – Сергей Иванович. Договорились, Виктор?
- Так точно, Сергей Иванович!
- Ну, и хорошо! а теперь расскажите мне о том. Что случилось после того, как эвакуировался госпиталь.
Пока я рассказывал, вернулся Дремов и, глядя на меня, покачал головой. Это означало, что Ванька лежит без сознания. Я закончил говорить, и Дремов доложил полковнику о состоянии капитана. Морозов сокрушенно покачал головой, переживая, что ему не удалось познакомиться с капитаном Борисенко. Но Дремов обнадежил его:
- До вечера далеко еще, товарищ полковник! Может, еще и очухается Ванька-то.
Но Морозов все спросил:
- Он что, сильно поранен, капитан ваш?
Дремов ответил:
- Да, здорово его продырявили, товарищ командир. Я же сначала подумал, что Витька мертвого его приволок. А он ничего, оклемался!
А потом тоскливо добавил:
- Вот, что дальше будет, неясно. В общем. Как судьба повернется.
Полковник вздохнул и повернулся ко мне:
- Ну, а как ваше здоровье, лейтенант? А то у меня к вам есть одно предложение.
Пришлось сказать ему всю правду. Полковник призадумался, а потом ответил:
- Да, не повезло мне. Я же хотел вас к себе перевести, в армейскую разведку. Но пока ничего не получится, видимо.
Затем, уже гораздо веселее, продолжил:
- Но вы поправитесь, лейтенант! Я знаю это точно. Потом мы еще раз поговорим об этом.
Эго энтузиазм передался и мне:
- Так точно, товарищ полковник, поговорим. И думаю, что мы договоримся.
- А вот за это – молодец, Виктор! Не теряешь уверенности. Это тебе поможет!
- Спасибо, Сергей Иванович!
Потом полковник расспросил нас о некоторых деталях из нашего рассказа. Затем, глянув на часы, сходил к начальнику госпиталя и сообщил нам, что врачебная комиссия назначена на пять часов вечера. Время еще оставалось. И полковник пошел прогуляться, перед этим строго-настрого предупредив Дремова:
- Чтобы ровно в семнадцать ноль-ноль был в кабинете начальника госпиталя. Как штык! Ясно!
- Так точно, товарищ полковник!
- Ладно. Я пошел, до скорого!
Морозов ушел, а Володька решил, что и нам необходимо прогуляться по улице. Я особо не сопротивлялся, и мы отправились к выходу. За углом нашего корпуса мы увидели легковую «эмку», и Володька узнал машину полковника. Дернув меня за рукав, он предложил:
- Давай к машине подойдем, Витек! Там шофер должен быть знакомый. Петькой зовут. Сержант, фамилию не помню.
Мы подошли к легковушке, но водитель оказался Дремову не знаком. Володька все же поинтересовался:
- Здорово, земляк! Ты не знаешь, где Петька? Он раньше рулил на этой машине.
- А ты чего, знал его?
- Конечно!
- Убило его осколком через лобовое стекло. Прямо в сердце, сразу наповал.
Дремов опешил:
- Как случилось-то?
- Да под бомбежку попали. А вот у полконика ни царапинки. Повезло!
- Послушай, земляк, а сам полковник где?
Водитель сразу насторожился:
- А тебе зачем? Ты кто такой, а?
- Да свой я, свой!
Но шофер уже ощетинился, как ерш:
- Свой он! Да мы таких своих, знаешь, где видали?
Дремов насмешливо спросил:
- Ну, и где же?
- В гробу! Ты чего здесь крутишься, чего вынюхиваешь , а? Отваливай, а то сейчас кликну, кого надо!
Дремов, пока еще миролюбиво, ответил:
- Молодец, боец! Бдительность не теряешь. Благодарю за службу!
Но солдата было не так-то просто успокоить, и он продолжал вести себя очень недружелюбно:
- А ты чего это здесь раскомандовался, а? А ну, мотай отседова, и кореша своего прихвати!
Не спуская с нас глаз, он пошарил в салоне и направил на Дремова автомат. Такое поведение шофера привело Володьку в полное бешенство:
- Ну ты, шкура! Опусти ствол! Ты на кого ренку порешь, шланг бензиновый!
И двинулся на солдата мягкой пружинистой походкой. На полусогнутых ногах и с широко расставленными руками. Водитель явно не ожидал такого поворота событий и начал пятиться назад. А Дремов, сощуря глаза, продолжал двигаться на него. Это было занятное зрелище – раненый безоружный человек решительно наступал на вооруженного автоматом солдата. Сразу было заметно, что человек в больничной пижаме куда более опасен. На это уже обратили внимание немногочисленные зрители из числа выздоравливающих. Но вмешиваться никто пока не собирался.
А шофер уже не на шутку запаниковал. На нетвердых ногах он отступал назад, беспомощно озираясь. И беспрерывно повторял:
- Эй, ты чего? Ты чего7
Лицо Дремова исказил хищный оскал, и он стал похож на идущего в атаку дикого зверя, который уверен в своей победе. Солдат находился в полной прострации, и казалось, что он вот-вот расплачется. Но Дремов вдруг остановился, улыбнулся и громко хлопнул в ладоши. А водитель зацепился каблуком за какой-то корень, упал и выпустил автомат из ослабевших рук. Дремову понадобился только один кошачий прыжок, и автомат оказался у него. И Володька довольно спокойно обратился к поверженному противнику:
- Ну что, вояка, доигрался? Это тебе не с обозниками шутки шутить. Давай, поднимайся, защитник Родины!
Но тот и думал этого делать, настороженно глядя на автомат в руках моего друга. Дремов уже начинал терять терпение и направил автомат на солдата:
- А ну-ка, встать! С офицером разговариваешь!
До того дошло, что это не шутка. Неизвестно, что у этого сумасшедшего на уме, поэтому надо подчиниться. И водитель с неохотой начал подниматься с земли. Кое-кто из зрителей принял все это за чистую монету и захотел обезоружить Дремова, но в это время раздался знакомый голос:
- Отставить!
Из-за толстой липы показался полковник Морозов. Строго оглядел присутствующих и приказал:
- Разойдись!
Потом подошел к Дремову и забрал автомат из его рук. А Дремов стоял и заразительно улыбался:
- Здравия желаю, товарищ полковник!
А сам, тем временем, протянул руку и помог подняться водителю. Когда народ разошелся, полковник неожиданно похвалил Дремова:
- Молодец, старший лейтенант! Не растерял боевых навыков.
Потом набросился на шофера:
- А ты чего нюни распустил, красноармеец? Видел, как действуют настоящие разведчики? И вообще, ты против него ничего бы не смог сделать. Это же сам Дремов!
Солдат стоял и растерянно моргал глазами. Похоже, что он плохо соображал, но потом выдавил из себя через силу:
- Откуда же я знал-то, товарищ полковник? Он же в больничном. Они все тут такие. Где же их разберешь-то?
- А сдрейфил почему, солдат?
- Что же, я в него стрелять буду? Это же свой, товарищ полковник!
Тут не выдержал Дремов:
- Теперь, значит, своим стал? А, солдат?
Тот в ответ только буркнул:
- Извините, не узнал, товарищ старший лейтенант.
Дремов смягчился:
- Не бери в голову, моя вина в этом тоже есть. Так что, извини и меня, боец!
Полковник посмотрел на часы:
- Что же, время подходит, скоро комиссия. А тебе, Дремов, скажу! Ты больше со своими бойцами такие эксперименты не проводи. А то, не дай Бог, у кого-нибудь нервишки не выдержат.
Володька, все же, решил перевести все это в шутку:
- И над столами в морге свет включили! Так, товарищ полковник?
- А ты не шути, старший лейтенант. Жалко потерять такого разведчика, да еще от своих.
Мы немного прошагали молча, а потом полковник спросил:
- А ты чего пристал к моему водителю?
- Вас хотел найти. А вообще-то, бдительный он у вас. Так и сказал, куда вы подевались, товарищ полковник. Вы его похвалите за это, а то он совсем запорх.
- Если он такой хороший, Дремов, то зачем ты на него полез?
- Он хоть и бдительный, но тупой какой-то. Разозлил он меня, товарищ полковник. Смотрит, как баран, и долбит одно и то же. Дятел, прости Господи!
Я решился прервать разговор на эту тему. Признаться, надоели уже порядком. Тоже, как дятлы. Или, как петух с кукушкой, поэтому я их и перебил:
- Извините, товарищ полковник! Вопросик имеется.
- Валяй, лейтенант!
- Я узнать хотел насчет «языка» нашего. Ну, того кабана, которого на танке притащили.
- Да я точно и не знаю. Мне с ним общаться не пришлось. Вообще, «язык» ценный, начальник штаба танковой дивизии. Вот так, ни больше, ни меньше!
Дремов толкнул меня в бок:
- Видал, Витек, шишка какая! Значит, не промахнулись мы. Бац, бац, и в точку!
Полковник внимательно посмотрел на меня:
- Признавайся, лейтенант, твоя идея?
Я вопросительно взглянул на Дремова, тот развел руки в стороны и протянул:
- Конечно, товарищ полковник! Это же- голова! Нам с Ванькой Борисенкой до такого никогда не додуматься.
Полковник задумчиво сказал:
- Я так и прикинул. Очень жаль, что у тебя со здоровьем нелады, Витя. Мне такие люди нужны, очень даже нужны.
Дремов снова стал просить за меня:
- Товарищ полковник, а может в Москву его? Витьку-то! Там же профессоров всяких, как грязи. Может, и помогут чем Витьке?
- Вот это правильная мысль, Дремов. Только я думаю, что в Москве сейчас мало кто остался. Но я, все-таки, попытаюсь, а для начала нужно справки навести, кто куда подевался.
- Неужели так плохо, Сергей Иванович?
Дремов даже лицом посерел, но полковник ответил довольно спокойно:
- Нет, ребята. Просто так, на всякий случай. В Москву, я думаю, немцев не пустим. Они здесь кровью умоются, сволочи!
Полковник скрипнул зубами от злости, а я решил разрядить обстановку:
- Все верно, товарищ полковник! Они же в Москве никого не знают, где они там разворачиваться будут, а? И спросить не у кого.
Полковник хохотнул и легонько хлопнул меня по плечу:
- Спасибо, лейтенант! Отвлек старика от ненужных мыслей.
Со вчерашнего дня у меня в голове поселилась навязчивая идейка, и я попытался объяснить ее полковнику:
- Можно просьбу, Сергей Иванович?
- Конечно, лейтенант, выкладывай!
- В общем, так. Мое лечение может затянуться и, возможно, меня из армии попрут. Ехать мне некуда, мои сейчас под немцем. Может добьетесь, товарищ полковник, чтобы оставили меня на какой-нибудь тыловой должности, пока в норму не приду.
После недолгого раздумья полковник ответил:
- Да, это вариант, лейтенант. Я надеюсь, что этот вопрос мне по плечу. А пока что тебя в госпитале подержат, я договорюсь. И одновременно попробую решить что-нибудь со столичными светилами науки.
- Большое спасибо, товарищ полковник!
- Спасибо – это много, лейтенант! А вот трех бы рублей хватило.
Он произнес это на полном «серьезе», и я недоуменно уставился на него. Полковник улыбнулся:
- Шутка! Не думай, что только вы с Дремовым зубоскалить умеете.
Как раз в это время мы подошли к главному входу в корпус. Полковник глянул на часы:
- Без пяти пять. Потопали, Дремов, к эскулапам!
Я крепко пожал руку своему другу и благословил его. Они ушли вовнутрь, а я решил еще по улице поболтаться. Среди вековых лип и думалось по другому. Все плохие и ненужные мысли вылетели из моей непутевой головы. Полковник Морозов, похоже, человек настоящий, и слово свое постарается сдержать. Такие люди просто так не разбрасываются пустыми обещаниями. Хотя и есть выражение, что я хозяин своему слову – хочу даю, хочу беру обратно. Но это не про него.
Но, хотя и легко гулялось мне по парку, через полчаса я устал и решил вернуться в палату. Дремова долго мучить не будут, может, он уже и там. А надо еще и Ваньку навестить.
В палате я улегся на койку и прикрыл глаза, нужно немного отдохнуть. Прошло еще полчаса и, наконец-то, заявился Дремов. По выражению его лица ничего понятно не было, и поэтому я коротко спросил его:
- Ну, что?
В ответ он пожал плечами:
- Не знаю, Витек! Сейчас решать будут, даже полковника выгнали.
- А что с тобой-то делали, Володь?
- Да ничего особенного. Крутили, вертели, слух проверяли, зрение тоже. Присесть, нагнуться – в общем, как всегда.
- Понятно. А они тебе ничего плохого не сделали, костоломы?
Дремов вытаращил на меня глаза:
- В каком смысле?
Я продолжал спокойно, как ни в чем не бывало:
- Ну, яйца в тиски не зажимали? Или иголки под ногти?
Володька расслабился:
- Ага, все так и было. А один даже в ж… заглянул.
- И что он там увидел?
- Не знаю. Я только спросил, не видать ли там конца войны?
Я коротко хохотнул:
- А он что?
- Сказал, что пока ничего не видно, нужно через годик заглянуть, может посветлеет!
Раненые, слушавшие наш разговор, громко засмеялись, и в это время зашел полковник:
- О, я вижу плакать у вас тут никто не собирается. Что же, это похвально!
А Дремову сказал:
- Ну что, герой. Собирайся давай! Хватит прохлаждаться, на войну поедешь.
Дремов обрадовался, как ребенок. Но все спросил:
- Как там все прошло, товарищ полковник?
- Я хоть и за дверью стоял, но слышал почти все. Они спорили довольно громко. А знаешь, что повлияло на их решение?
- Конечно, хочется знать, товарищ полковник.
Морозов засмеялся:
- Все решил твой вопрос про конец войны. Вот так-то, Дремов!
Дремов тоже улыбнулся, а я посмотрел на него ошалелыми глазами:
- Так это правда, Володь? Так и было на самом деле?
- Не понял! Ты про что это, Витек?
Я судорожно сглотнул:
- Ну, про это. Про конец войны, в общем.
- Конечно, правда. Как было, так и рассказал.
Он подозрительно посмотрел на меня и хлопнул ладонями по своим коленям:
- Да как ты мог только подумать такое, несчастный! Как я могу врать лучшему другу! Причем, глядя ему прямо в глаза! Да ты за кого меня принимаешь? Кем ты себя мнишь, в конце концов?
Все-таки, Дремов не выдержал серьезного тона и засмеялся. Но я тоже был не только лыком шит:
- Так я тебе и сказал, кем я себя мну. Вообще-то, я подумал, что ты все это на ходу придумал.
- Мне очень жаль, что не оправдал твоих ожиданий, но все так и было.
Полковнику пришлось нас перебить:
- Все, ребята. Давайте прощаться. Нам нужно до темноты в Москву успеть. Ты, Дремов, давай дуй за вещами, а мы с лейтенантом зайдем к вашему капитану, хочется глянуть на него.
Дремов испарился, а мы с Морозовым заглянули к Ваньке. Он был без сознания, а его сосед сказал нам, что сегодня он только один раз приходил в себя, и то ненадолго. Полковник посмотрел на капитана, горестно покачал головой и вышел в коридор, а я последовал за ним. Морозов молчал, видимо переживал. Я тоже помалкивал и не лез к нему в душу.
Все так же, не разговаривая, мы подошли к «эмке» полковника, а минут через десять появился и Дремов, уже переодетый. Выглядел он очень даже ничего, комбинезон был выстиран, но на нем, все же, угадывались масляные пятна. Дремов не очень сокрушался по этому поводу, но недовольно сказал:
- Вот гадство какое, а! И масло ихнее, немецко-фашистское, поганое какое-то, не отстирывается никак!
На что я ему ответил:
- А ты что хотел? Какие сами, такое и масло.
Дремов хохотнул:
- Вот это точно!
Полковник поторопил нас:
- Все, ребята, время!
Дремов посерьезнел, посмотрел мне в глаза и порывисто обнял. Я не удержался и сделал то же самое. Молча постояли, потом Дремов отстранился:
- Ну, давай, Витек! До скорого!
- Давай, Вовка! Ты смотри, не подставляйся там без надобности. Я приеду – проверю, ослушаешься – накажу!
Дремов ничего не ответил и молча полез в машину, я попрощался с полковником, и они уехали. А я еще долго провожал их взглядом. Внутри все опустело, и лишь через десять минут я прошел в палату и ничком упал на кровать. На душе было погано. Да – это хуже всего, ждать и провожать. А еще догонять, по себе знаю. Но жизнь на этом не закончилась, мы повоюем еще, Дремов!