(Пер.А.А.Фета)
А.Ф. Лосев
Гораций - теоретик римского классицизма.
Прежде всего сам собой возникает вопрос о сравнении теории поэзии в "Послании к Пизонам" Горация и в "Поэтике" Аристотеля. Это сравнение может быть сформулировано с достаточной ясностью и простотой. Несомненно, Гораций отличается от Аристотеля, во-первых, своим дидактизмом и, во-вторых, некоего рода субъективизмом. Аристотеля интересуют формы поэзии сами по себе. Гораций же, наоборот, входит в содержание творческого процесса. Кроме чистых форм его интересует состояние художественного сознания. При этом он не психолог, а дидактик-моралист, он наставляет и дает советы. В то время как у Аристотеля только намек на наставление пишущим трагедию, Гораций посвящает этому сотни стихов.
Необходимо также отдать себе полный отчет в классицизме Горация и в его античной специфике.
Среди основных эстетических принципов Горация, характерных для классицизма, следует отметить четкое единство, простоту и слияние с целым. Простота и единство - основная форма произведения искусства. Гораций всячески высмеивает разнобой в стиле. Он представляет его в виде чудовища с прекрасной женской головкой, с лошадиной шеей, с телом, разрукрашенным пестрыми перьями, и, наконец, с рыбьим хвостом (1-4). Это все равно что дельфин в лесу, или кабан в водах (30), или нос на сторону при красивых глазах и волосах (36-37), или важная матрона среди безобразных сатиров (231-232). Все должно быть на месте. Кто избрал предмет по силам, у того и речь польется сама собой, и строй ее будет ясен, а вся главная сила и прелесть этого строя в том, чтобы в известный момент сказать только то, что в этот момент и должно сказать (40-45). Длинно и убедительно Гораций советует не путаться в подробностях и прямо выходить к цели (138). "Ничего слишком", мог бы сказать Гораций, подражая одному из семи мудрецов. Музыка должна быть, но не очень страстная и виртуозная (211-219). Сатировское представление должно быть, но не очень распущенное (225-241). Свобода в языке должна быть, но - скромная (51) и т. д.
По содержанию поэзия основывается на приобретенных здравых знаниях и на правдивом отображении человеческих нравов (309- 321). Гораций - поклонник обычая. Не то, что он был обязательно за старину или обязательно за новшество. Но зато ему свойствен чисто эстетический консерватизм - придерживаться точности и здравости изображения, и эстетическая свобода - не мешать естественному развитию жизни. Быть может, один образ из тех весьма многочисленных, которые употреблены в "Поэтике", наиболее характерен для этой стороны мироощущения Горация. Он говорит о том, как леса меняют листву с течением годов, опадают прежние листья, как стареют и исчезают слова и как, подобно юношам, они цветут и крепнут (60-63). Дела смертных погибают, говорит Гораций, и тем более не вечно живут значения и приятность речей их. Много возродится из слов, какие уже отжили; много, если потребует обычай, погибнет из тех, какие нынче в почете. Этот образ прекрасно рисует античный стиль общего мироощущения и внутреннее спокойствие, как бы безразличие античного эстетического и внутреннее спокойствие. Гораций нисколько не против нового. Однако он требует, чтобы новое было выдержано до конца "таким, каким появляется вначале,- верным себе" (125-127). Согласованность во всем - прежде всего. Согласованными должны быть слова героев с их личностью и характерами, с их возрастом и социальным положением. Согласованность должна тем более наблюдаться при изображении традиционных типов (119-124).
Движимый тем же настроением, Гораций требует во всем приличия. Нельзя давать на сцене безобразные и отвратительные действия. Это пусть лучше будет рассказано вестником (183 и след.). Краткость не должна переходить в туманность, возвышенное - в напыщенное, осторожность - в трусость (25-27).
Все эти черты горациевой "Поэтики" - учение о единстве, простоте и цельности, о здравой верности себе и изображаемому предмету, о приличии, об отсутствии излишества и крайностей - рисуют пока только еще самое поэтическое произведение. Но Гораций много уделяет места и самому поэту-художнику. Он требует от поэта большой тщательности в работе. "До ногтя" нужно исправлять свое стихотворение, меняя его "по десять раз" (294). Девять лет пусть лежит оно под спудом, прежде чем будет опубликовано (288-289). Лучше его уничтожить совсем, чем оставлять неисправленным (439-441). Всякое лишнее украшение, всякая неясность в стиле и двусмысленность выражения должны быть немедленно выправлены. Поэт - воплощение разумности. Темы он берет только посильные, свободу он допускает только "скромно" (51). Гораций жестоко высмеивает "свободного" поэта, предоставляя ему также свободу и умереть, когда он попадает в яму (466). Всякий поэт связан темой, связан с содержанием своей поэзии, связан правилами, и учеба его ничуть не меньше имеет значения, чем природное дарование. Горацию принадлежит знаменитый постулат о совмещении того и другого. Наконец, отсюда же вытекает и цель поэтического творчества - приносить пользу и услаждать, говорить сразу и приятное, и полезное для жизни (334-335). Поэт будет поучать недлинно, неутомительно, так, чтобы можно было легко воспринимать и запоминать его советы. Он будет говорить разумно и только о естественном, отбрасывая все необычное, невозможное, трудно воспринимаемое. Тогда он научит людей и усладит их.
Вдумываясь во все эти советы Горация, нетрудно сформулировать и их общую тенденцию. Ясно, что она заключается в учении о координированной раздельности и рациональной индивидуальности стиля, как в сравнении со всем прочим, что не есть стиль, так и внутри его самого. Все эти наставления о единстве, ясности, простоте, непротиворечивости, равно как и учение об усовершенствовании поэта сводятся именно к этому. Все должно быть просто, раздельно, закончено, рационально оформлено - ив поэтическом произведении, и в самом поэте, то есть все должно быть подчинено законам классицизма. Классицизм Горация, однако, не есть греческий классицизм, он ярко отличается от классицизма Аристотеля. Горация надо считать представителем именно римского, а не греческого классицизма. С последним у него родство (как и со всей античностью) - в бесстрастном любовании объективной данностью искусства. Но тут же и огромное расхождение: как представитель эллинистически-римской культуры он хочет не только осязать, но и усваивать внутреннюю ощутимость бытия. И этот общеантичный строй, упорядоченность, ясную самораздельность предмета он хочет видеть в самом сознании художника, во внутреннем содержании поэтического произведения.
Следует сказать также о внешней стороне послания Горация. Оно изящно и разнообразно, как и сам Гораций вообще. Что бы ни говорить о внутреннем содержании этого произведения, с внешне художественной точки зрения оно и сейчас доставляет особого рода тонкое наслаждение, чувство изящества и вместе с тем некоторой внутренней ограниченности. Искусство Горация - это классическое изящество, где всегда минимум выражения и максимум выразительности.
Общеизвестен прием Горация употреблять сентенции в начале и в конце отдельных частей своего произведения. В начале отдела они звучат как эффектные вступительные аккорды, в середине и конце - как изящные музыкальные заключительные фразы. Например, недостаточно, чтобы поэтические произведения были прекрасны, пусть они будут усладительны (99),- стих, помещенный у Горация на границе между рассуждением о введении трогательных эпизодов в трагедию и рассужеднием о соответствии дикции настроениям героя. Словами "Дела смертных погибнут" (68) он кончает отдел о неологизмах. Хорошо звучит сентенция "Начала и источник писательства - здравый ум" (309) в начале отдела о философском образовании поэта. Слова "Поэты хотят приносить пользу или услаждать" (333) великолепно открывают своей простотой и самоочевидностью целое рассуждение о нужных и ненужных качествах писателя.
Или обратим внимание на другой прием Горация - начинать новый отдел без всякого перехода и связи и только в его конце показывать, для какой цели взята эта новая тема и как она связана с предыдущим. Так заговорил Гораций, например, о сатировской драме (220-250), об истории греческой драмы после указания на недостаточное внимание римских поэтов к форме своих произведений (275-288). И только потом, когда он вновь возвращается к римским поэтам (285), уже для их похвалы за оригинальные римские сюжеты, становится ясным, зачем шла вся эта речь о греках.
Гораций любит оживлять свою речь вопросами. То он в виде вопроса говорит о нелепости противоестественных сочетаний в поэтическом образе (20-23); то он энергично вопрошает, поэт ли он, если он ничего не может и не знает (86-88); то он восклицает с тоном вопроса о невозможности требовать вкуса от грубых сельских жителей (212-213); то он обращается к самому себе с вопрошанием о поэтическом своеволии (265-267) и т. д.
В стихах же 326-330 Гораций дает целую сценку урока арифметики у сообразительного и расчетливого мальчишки. Дидактизм не помешал Горацию дать интересную и разнообразную смесь разных советов, наблюдений, обобщений и сентенций. Самый переход от первой части послания ко второй, то есть от поэзии к поэту, представляет собой живую ироническую картину поэта, который ради своей поэзии не стрижет ногтей, не ходит в баню. Поэтому в послании Горация соблюдены та римская живость, то поэтическое разнообразие, которое вполне аннулирует скуку риторического схематизма. Много разных наставлений дает Гораций, но это не мешает ему в конце нарисовать поэта, очутившегося под влиянием своего вдохновения в яме, и достаточно над ним поиздеваться. Если и действительно Гораций использовал схему учебников риторики (он мог к тому же использовать ее приблизительно, хотя бы только в качестве руководящей нити), то все же это не мешает "Поэтике" быть посланием, написанным свободно и изящно, непринужденно, и вместе с тем служить выразительным образцом римского классицизма.
о поэтическом искусстве
К Пизонам
Предисловие
К Пизонам
Если бы вдруг живописец связал с головой
человечьей
Конский затылок и в пестрые вырядил перья
отвсюду
Сборные члены; не то заключил бы уродливо-черной
Рыбой сверху прекрасное женское тело, - при
этом
5 Виде могли ли бы вы, друзья! удержаться от
смеху?
Верьте, Пизоны, такой картине очень подобна
Книга, в которой нескладны грезы, как сны у
больного,
Смешаны так, что нога с головой сочетаться
не может
В произведенье одном. Живописцам равно и
поэтам
10 Все дерзать искони давалось полное право.
Знаем! и эту свободу просить и давать мы
согласны,
Но не с тем, чтобы дикое с кротким вязалось,
не с тем, чтоб
Сочетались со птицами змеи, с тиграми - агнцы.
Вслед за важным и много сулящим началом
нередко
15 Тот пурпурный лоскут, другой ли для большего
блеска
Приставляется, рощу ли то, алтарь ли Дианы
И по красивым полям протекающей речки извивы,
Или Рейн, или радугу нам описывать станут.
Но не у места здесь это. Да ты кипарисы, быть
может,
20 Мастер писать? Но к чему, коль тут потерпевший
крушенье
Выплыл бедняк, по заказу написанный? Делать
амфору
Стал - и пустил колесо, - зачем же вышел
горшочек?
Словом, что делать замыслил, да будет едино
и цельно.
Большую часть певцов - (отец и достойные
дети!)
25 Губит призрак нас совершенства: стараюсь
быть кратким.
Делаюсь темным; иной, желая быть легким, теряет
Силу и душу; а этот, быть важным пытаясь,
напыщен;
В прахе ползет, - вполне безопасен, - боящийся
бури.
Кто не сложную вещь разукрасить желает
чудесным,
30 Тот напишет дельфина в лесу, кабана среди мори.
Страх ошибок ведет к недостаткам, коль нету
искусства.
Около школы Эмилия жалкий литейщик сумеет
Выделать ногти и мягкие волосы вылить из меди,
В главной задаче труда несчастный, затем что не
сладит
35 С целым. Явиться таким же, задумав любое
творенье,
Я не больше хотел бы, как нос иметь покривленный,
Черным цветом глаз и волос вызывая вниманье.
Пишущие! Выбирайте предмет, соответственный
вашим
Силам, и тщательно взвесьте, чего не подымут,
что смогут
40 Плечи поднять. У того, кто выбрал посильное дело,
Хватит всегда выражений и будет порядок и
ясность.
Сила порядка в том и краса (или ошибаюсь),
Чтобы вот здесь и сказать, что здесь сказать
было нужно.
Многое, разобрав, в настоящее время отложит,
45 Там предпочтет, здесь отвергнет творец
обещанной песни.
Тонко и точно связуя слова, ты понравиться
можешь,
Если сумеешь придать новизну известному слову
Ловким сопоставлением. Но если для новых
понятий
Необходимость укажет найти небывалое слово:
50 Да позволено будет и то, что не слыхано было
У Цетег препоясанных, скромно ввести в обращенье.
К новым, недавно введенным словам, окажут
доверье,
Если в них греческий строй слегка изменен.
Почему же
Римлянин Плавту с Цецилием то позволял,
в чем откажет
55 Варию или Вергилию? Чем заслужу я немилость
Вмале трудясь, коль язык Катона и Энния многим
Обогащал отцовскую речь, находя для предметов
Новые имена? Дозволено было и будет
Слово вводить, зачеканив его современной печатью.
60 Как меняются листья в лесу с отживающим
годом,
Старые падают: так и слова отжившие гибнут,
А порожденные вновь зацветают, как юноши
силой.
Смерти подвластны и мы, и все наше: Нептун ли
проникнул
В землю, чтобы укрыть корабли от крыл
Аквилона, -
65 Царственный труд; пришлось ли болоту, доступному
веслам
И бесплодному, - вдруг питать города и пахаться;
Или река с вредоносным для нив направленьем
сыскала
Лучший прежнего путь, - созданья смертных
погибнут.
Где же тут в вечной чести одним речам
красоваться?
70 Много отживших слов возрождаются снопа, а те,
что
Ныне в почете, погибнут, если захочет обычай,
Этот полнейший судья законов и правил речений.
Тот размер, которым описывать мрачные войны
Или деянья царей и героев, - указан Гомером.
75 Жалоба прежде всего выражалась неравным
двустишьем.
Вверилась после ему и молитвы услышанной
радость.
Кто же был первым создателем первых элегий,
об этом
Между собою грамматики спорят - и спор не
окончен
Яростный гнев снабдил Архилоха оружием ямба,
80 Те же стопы годились для сокков и важных
котурнов,
Нить вести разговоров удобны - и в шуме
народном
Слышными быть, сродны вполне для сценических
действий.
Муза судила струнам воспевать богов и героев,
И кулачных бойцов, к ней на ристалище первых,
85 Да зазнобу влюбленных, и откровенные вина.
Если ни правил я, ни оттенков в известном
творенье
Не удержу и не знаю, за что же и слыть мне
поэтом?
Должен ли ложный мой стыд предпочесть
незнанье - ученью?
Стих трагедий нейдет к изложенью комической
вещи,
90 Оскорбительно так же, коль станут будничным
строем,
Только сокков достойным, вещать про трапезу
Тиеста;
Все должно сохранять урочное место пристойно.
Но иногда и комедия голос свой возвышает,
И прогневанный Хрем бранится напыщенным
слогом,
95 Да и в трагедии часто будничной сетуют речью.
Телеф или Пелей, являясь изгнанником бедным,
Не допускает слов двухаршинных пышного строю,
Если желает сердца у зрителей жалобой тронуть.
Мало стихам быть красивыми, быть им сладкими
должно
100 И у слушателей по прихоти править сердцами.
Как отвечают улыбкой на смех, так с плачущим
плачут
Лица людей: если хочешь, чтоб я заплакал, то
прежде
Сам загорюй; тогда и я разделю твое горе,
Телеф или Пелей! а дурно роль ты исполнишь,
105 Или засну или буду смеяться! Речи печали
С грустным совместны лицом, с раздраженным
речи угрозы
Шутки приличны веселому, строгому - важное
слово.
Ибо природа сперва готовит нас внутренне к
каждой
Перемене судеб: веселит иль на гнев вызывает
110 Или великою скорбью томит, к земле преклоняя;
Вслед за тем состоянье души языком выражает.
Если в разрез с положеньем речь поведет
говорящий.
Римские всадники и пехотинцы хохот подымут.
Разница выйдет большая, бог говорит ли,
герой ли,
115 Старец преклонный, иль юноша, полный цветущего
пылу,
Гордая в доме матрона, иль скромно прилежная
няня,
Всюду бывалый купец, земледел зеленеющей
нивы,
Ассириец или колхиец, сын Фив иль Аргоса.
Или следуй преданью иль выдумай сам, только
складно.
120 Если желаешь, писатель! ты славного вызвать
Ахилла, -
Безусталый и пылкий, неумолимый и резкий,
Пусть отвергая законы, он все присвояет оружью.
Пусть Медея жестока, строптива, Ино печальна,
Ио беспомощна, грустен Орест, Иксион вероломен.
125 Ежели ты небывалое ставишь на сцену, решаясь
Новое вывесть лицо, пускай до конца оно будет
Тем, чем явилось сначала, и верным себе остается.
Трудно по-своему выразить общее, с большим
успехом
Можешь ты песнь "Илиады" разбить на акты,
чем вывесть
130 То впервые, о чем никто не слыхал и не знает.
Общеизвестный предмет твоим достоянием станет,
Если в пошлом и низком кругу не будешь
вращаться;
Ежели, как переводчик, не станешь ты слово за
словом
Передавать и не влезешь в такую трущобу, откуда
135 Вытащить ног или стыд не позволит, иль смысл
сочиненья.
Не начинай ты так, как поэт циклический начал:
"Участь Приама пою и жребий войны благородной".
Чем хвастун оправдает такой притязательный
возглас?
Горы томятся родами, и мышь смешная родится.
140 Сколь безупречнее тот, что без всякой неловкости
начал:
"Мужа мне, Муза, воспой, который, по взятии
Троя
Многих народов видал города и нравы изведал".
Не из пламени дым, а из дыма свет он замыслил
Вызвать, чтобы затем выводить знаменитые дива:
145 Антифата и Сциллу и рядом с Циклопом Харибду.
Не начинает он петь возврат Диомеда со смерти
Мелеагра, иль с пары яиц - троянские битвы.
Вечно к развязке спеша, он слушателя увлекает
В середину событии, как бы уже знакомого с
делом.
150 То же, в чем не надеется блеску добиться,
обходит;
И сочиняет так, мешая с правдой неправду,
Чтоб середина с началом, конец с серединой
вязались
Слушай теперь, чего я и народ со мною желаем:
Если ты хочешь, чтоб зрители ждали спуска
завесы.
155 И сидели, пока им певец: "Похлопайте" - скажет,
То ты каждого возраста нравы должен отметить
И подвижных и зрелых лет сохранять выраженья.
Мальчик, который уж может слова повторять и
надежно
На ноги стал, - рад играть со сверстниками и
мгновение
160 То вспылить, то смириться готов, меняясь всечасно.
Безбородый юноша, вырвавшись из-под надзора,
Любит коней и собак и яркое Марсово поле;
Мягок, как воск, на худое, строптив ко всем
увещаньям,
Поздно полезное он предвидит; деньги бросает, -
165 Рьян и заносчив, легко покидает он то, что
полюбит.
Совершенно напротив и дух и возраст мужчины
Заставляет искать богатства, связей и почета,
Избегая всего, что трудно менять будет после.
Много вкруг старца забот собирается иль потому
что
170 Он все ищет богатств, а найдя, боится их трогать,
Иль потому, что всем боязливо и холодно правит,
Все отлагает, надеется, век припасая в грядущем.
Строгий, строптивый, он хвалит минувшие годы,
когда он
Мальчиком был, - и затем молодели, разбирает и
судит.
175 Много с собою удобств лета, прибывая, приносят,
Много уносят, начав убывать. Чтоб юноше роли
Старца порою не дать иль мальчику роли мужчины,
Будем держаться всегда сообразного с возрастом
каждым.
Сцена выводит события или о них повествует.
180 Трогает душу слабее, что приемлется слухом,
Чем все то, что, видя глазами верными, зритель
Сам себе сообщает. Но что прекрасно за сценой,
Там и оставь; скрыть должен от глаз ты много
такого,
Что очевидец событий расскажет с полною
силой.
185 Пусть Медея не губит детей пред глазами народа
И преступный Атрей не варит человеческих членов.
Не превращается Прокна в птицу и Кадм в дракона.
Хоть покажи ты мне все, - отвернусь - и тебе не
поверю.
Пусть сочиненье не меньше нити и не больше
содержит
190 Действий, ежели хочешь, чтоб вновь его видеть
желали,
Пусть не является бог, коль к тому не приводит
развязка,
И лицо четвертое пусть в разговор не встревает;
В действии место актера с достоинством пусть
заступает
Хор, - и чего-либо отнюдь не поет среди акта,
195 Что не ведет к предназначенной цели и чуждо
по смыслу
Пусть благосклонно и дружески добрым даст
он советы;
Гневных склоняет на мир и любит от злого
бегущих.
Пусть восхваляет умеренный стол, правосудье
благое,
Святость законов и общий покои при открытых
воротах,
200 Пусть он тайну хранит и пусть богов умоляет,
Чтобы счастье пришло к беднякам, отвернувшись
от гордых. -
Флейта еще не была изукрашена бронзой и
звуком
Сходна с трубой, на маленькой было и скважин
немного,
Как назначались она помогать и подыгрывать
хорам,
205 Звуки свои разнося до не слишком просторных
скамеек,
Где собирался народ, числом пока не великий,
Благочестивый народ, умеренный в пище и
скромный.
После, когда раздвинул поля победитель, - а
город
Охватили просторной стеной и Гению в праздник
210 Стали целый день вином угощать невозбранно, -
То и для строя стихов настала большая вольность;
Что же иначе и понял бы пахарь-невежда и
праздным,
Тут сливаясь в одно с гражданином, - низкий с
достойным?
Так-то искусству старинному придал движенье и
роскошь
215 Флейтщик, влача за собою по сцене длинное
платье.
Так, наконец, и суровые струны возвысили голос,
И вдохновенный полет прибегнул к речам
небывалым, -
Полным сочувствием к делу добра и силой
прозренья
В будущем - почти подходя к изреченьям
дельфийским,
220 Кто за дрянного козла состязался в писанье
трагедий,
Стал выводить обнаженных сельских сатиров
на сцену
И, сохраняя возвышенный строй, тяжелые шутки
Отпускать, чтоб такою приятной завлечь новизною
Зрителя, от возлияний пришедшего пьяным и
буйным.
225 Но болтливым сатирам с их насмешками должно
Так держаться и так примешивать к важному
шутки,
Чтоб какой-либо бог иль герой, что недавно
на сцену
В дарственно-золотой и пурпурной являлся
одежде,
Низкою речью вдруг не спустился до темных
подвалов,
230 Иль, возносясь над землей, не ловил облаков
попустому.
Легких стихов болтовня трагедии мало прилична.
Как в хоровод, по приказу, гражданке, на праздник
идущей,
Должно застенчиво ей выступать меж задорных
сатиров.
Будь писателем я сатиров, Пизоны! не стал бы
235 Я держаться одних только будничных слов и
названий.
И не настолько б старался трагический сбросить
оттенок,
Чтоб различия не было - Дав говорит ли и пройда
Пифия, что на целый талант надула Симона,
Или Силен - прислужник и страж, взлелеявший
бога.
240 Общий предмет бы воспел я, чтоб каждый считал
себя в силах
То же исполнить, но долго потел бы, трудясь
понапрасну,
То ж предприняв. Таково то значенье порядка и
строя,
Вот до какого почета доходит предмет ежедневный!
Фавнам, пришедшим из лесу, по-моему, должно
страшиться
245 Сходства с чернью, живущей на перекрестках и
рынках:
Не болтать, молодясь, стихов слишком приторно-
нежных,
Также не раздражаться словами грязных
ругательств;
Этим тот, у кого состоянье, и предки, и конь есть,
Оскорбится, и он за то, чем любитель гороху
250 Да каленых орехов пленен, - не венчает порта.
За коротким слогом долгий ямбом зовется, -
Быстрые стопы: поэтому был даже назван
триметром
Тот ямбический стих, в котором шесть слышно
ударов.
Прежде равен везде он шел до конца, но недавно,
255 Чтобы медлительней с большим достоинством слуха
касаться,
Дал снисходительно он и любезно стойким
спондеям
Отчий приют у себя; но был не настолько любезен,
Чтоб поступиться вторым иль четвертым местом.
И тут он
В благородных триметрах у Акция слышен, и Энний
260 В тяжеловесных стихах, на сцену к нам брошенных,
тем же
Недостатком успел заслужить обвиненье в
беспечной
Быстрой работе иль даже в незнании правил
искусства.
Неблагозвучность стихов разобрать в состоянье
не всякий,
И снисхожденье дается излишнее римским
поэтам.
265 Стану ль по этой причине писать я неряшливо? или
Буду, спокоен вполне, ожидать снисхожденья,
хотя бы
Все увидали ошибки мои? Избежав осужденья
Я не стяжал бы похвал. Старайтесь денно и
нощно,
Не выпуская из рук, изучать создания греков.
270 Прадеды наши однако ж в стихах у Плавта
хвалили
Соль и певучесть: действительно, то и другое
хвалили
По снисхожденью, чтобы не сказать по глупости,
если
Я, как и вы, различаем забавную шутку от грубой;
Также правильный стих и по пальцам сочтешь и
услышишь.
275 Изобретателем песен безвестной, трагической музы
Был, говорят, Феспис, возивший театр на телегах,
На котором играли, раскрасив лица дрожжами.
После него Эсхил епанчу и приличные маски
Выдумал, - и сцену устроив на средственных
брусьях,
280 Первый ввел и речей возвышенный строй и
котурны.
Вслед за тем комедия древняя с громким успехом
Вышла на свет; но свободу свою довела до
зазорной
Крайности, вызвавшей строгость закона. Закон
состоялся,
И, утратя возможность вредить, хор смолкнул
постыдно.
285 В каждом из этих родов пытались и наши поэты
И немало явили заслуг, осмелясь с тропинки
Греков сойти и воспеть домашние наши явленья
Кто под важной претекстой, а кто под гражданскою
тогой.
Верно Лациум был бы не более доблестью славен
290 И оружием мощен, чем словом, если б поэтов
Наших так не пугал долговременный труд и
подпилок.
Вы же, потомки Помпилия! песнь отвергайте,
которой
Не подвергали помаркам, усидчиво, долгое время
И с прилежаньем раз десять под ноготок не дошили.
295 Ради того, что искусство считал Демокрит
беспомощным
Пред вдохновеньем и гнал с Геликона трезвых
поэтов,
Много явилось таких, что ногтей не стригут и не
бреют
Бороды, в пустыню стремятся и в баню не ходят.
Он уверен добиться славы и званья поэта,
300 Если своей головы, которой и три Антикиры
Не исцелят, не вверял брадобрею Лицину. О горе
Мне! что я ежегодно весной очищаюсь от желчи.
Лучше меня никто бы стихов не писал. - Да не
стоит
Думать об этом. И так уподоблюсь бруску, что
пригоден
305 Только железо точить, а сам ничего не разрежет.
Всякому, сам ничего не писавши, указывать стану
Где содержанья искать, в чем пища и сила поэта,
Что прилично, что нет; где доблесть и где заблу-
жденье.
Правильно хочешь писать, - старайся правильно
мыслить;
310 Это дело тебе уяснит Сократова школа,
А за предметом обдуманным речи последуют сами.
Кто познал, чем отечеству он обязан, чем другу,
Как подобает любить отца, как брата и гостя,
В чем призванье сената, в чем дело судьи, в
чем задача.
315 Полководца, в поход идущего, - тот без сомненья
Каждой роли придать соответственный образ
сумеет.
Я подражателю умному дал бы совет обратиться,
К нравам и жизни и в них почерпать выраженья
живые.
Часто местами красивая, верная в очерках
нравом,
320 Но лишенная грации вещь, без искусства и силы,
Больше пленяет народ и лучше его привлекает,
Чем пустые стихи с громозвучною их болтовнею.
Грекам творческий дух, Грекам муза судила
Дать округленную речь за стремленье их вечное
к славе.
325 Римские мальчики учатся в длинных своих
вычисленьях
Асс раскладывать на сто частей. Сынишка Альбина
Пусть сочтет: "Коль одну двенадцатую мы отымем
От пяти двенадцатых, много ль в остатке?" -
"Треть". - "Славно!
Будешь богат". - "А прибавь одну двенадцатых,
330 Станет?" - "Поласса". - Когда подобная алчность
стяжанья
Въелась в души, возможно ли ждать песнопений,
достойных
В масле кедровом лежать, хранясь в кипарисной
шкатулке?
Доставлять наслажденье иль пользу желают поэты
Иль воспевать заодно отрадное в жизни с полезным.
335 Если чему наставляешь, будь краток, чтоб скорое
слово
В свежей душе принялось и в ней сохранялося
верно.
Все излишнее выльется из переполненной груди,
Вымысел, желающий нравиться, должен правде
быть близок,
И, не требуя веры всему,- не таскать из утробы
340 Ламии съеденных ею детей невредимо живыми.
Круг почтенных людей отвергает бесплодные сцены.
Юный всадник не слушает тех, где есть поученье,
Все голоса за того, кто слил наслаждение с
пользой,
Кто, занимая читателя, тут же его наставляет.
345 Книга такая даст Созиям денег, уйдет через море
И на долгие веки прославит имя поэта.
Есть однако ошибки, которым прощать мы готовы;
Ведь не всегда и струна послушна желанью и
пальцам:
Звука низкого ждешь, а она забирает повыше.
350 Да и лук не всегда попадает туда, куда метил.
Если большая часть творенья блестяща, к чему мне
Малых пятен искать, небрежностью только
разлитых
Иль неизбежных в природе людской? К чему же мы
сводим?
Как виноват переписчик, который не раз
исправляет,
355 В ту же впадает погрешность, как китаред
нам забавен,
Вечно на той же струне ту же берущий ошибку,
Так всегда неисправный, по-моему, сходен с
Херилом,
У которого две, три красы только смех возбуждают.
Мне досадно не меньше, когда и Гомер позадремлет.
360 Но сочиненье огромное вправе склонять и к
дремоте.
Стихотворенье подобно картине: чем ближе к
иной ты,
Тем она нравится больше; другая же издали
лучше.
Этой выгодна тень, а эта при свете показней,
И не боится она знатока испытающих взоров;
365 Та понравится раз, а эта понравится десять.
Даром, что голос отца тебя, о старший из
братьев!
К правде ведет, да и сам ты все видишь,
старайся припомнить,
Что я скажу: в иных вещах посредственно-
сносным
Быть допускается. - Ежели законовед или
стряпчий
370 Из посредственных даром слова не может
сравниться
С Мессалой, а богатством познания с Касцеллием
Авлом,
Все же он цену имеет: - посредственным быть
стихотворцу
Не позволяют ли люди, ни боги, ни даже колонны.
Как за приятной трапезой симфония в полном
разладе,
375 Мак на Сардинском меду и старый елей безуханный
Только бесят, затем, что без них бы мог ужин
продлиться.
Так и стихи, сочиненные с целью доставить
приятность,
Чуть не дошли до высокого, в низкое тотчас
впадают.
Кто не искусен на игры, не тронет на Марсовом
поле
380 Ни лапты, ни мяча, ни диска, чтобы густые
Зрителей стены не подняли вдруг справедливого
смеха.
Но стихи неумелый дерзает писать. Отчего же
И не писать? Он свободный, - хорошего дома
и всадник
Даже по цензу, а в частной жизни вполне
безупречен.
385 Ты ничего не свершишь и не скажешь без воли
Минервы,
В этом порукой твой разум и вкус. Но если
решишься
Что написать, то Меция слух избери ты судьею,
Да к отцу обратись и ко мне; лет на девять
спрячь ты,
Что написал: пока не издашь - переделывать
ловко.
390 А всенародно заявленных слов ничем не воротишь.
Вестник священный богов, - Орфей обитателям
дебрей
Отвращенье внушил к убийствам и мерзостной
пище.
Вот почему говорят, что львов укрощал он
и тигров.
И Амфион, говорят, фиванских стен основатель
395 Звуками лиры каменья сдвигал и сладостным
даром
Их размещал, как хотел. В том мудрость у них
состояла,
Чтоб разграничивши общее с частным, мирское с
священным,
Воспретить переметную похоть, права дать
супругам,
Созидать города и на дереве резать законы.
400 Так имена и почет божественных вещих и песен
Возникали. За ними великий Гомер появился,
И стихами Тиртей возбуждал на Ареевы битвы
Души мужей; в стихах вещал предсказанья
оракул,
Жизнь наставлялась на истинный путь. Пиериды
405 К милостям царским вели, и сцена открыта как
отдых
От долгодневных трудов. И так, не подумай
стыдиться
Музы владычицы лиры и с нею певца Аполлона.
Лучшую песнь создает ли природа или искусство?
Вот вопрос. Но не вижу я, что без талантливой
жилы
410 В силах наука создать или даже талант без
искусства?
Оба, взывая друг к другу, вступают в союз
полюбовный.
Кто готовится первым к мечте прибежать
вожделенной,
Тяжести с детства носил, потел, холодал и
работал,
Ни любострастья не знал, ни вина; кто флейте
пифийской
415 Предан, - сначала учился и был пред наставником
в страхе
Ныне довольно сказать: "Я дивные песни слагаю
Пусть на отсталых парша нападает, стыжусь быть
последним
Или сознаться в незнанье того, чему не учился".
Как хвалитель товаров толпу зазывает к покупке
420 Так привлекает к себе льстецов поэт тароватый,
Если богат он полями и отданным в рост
капиталом.
Впрочем, хоть будь он способен со вкусом
давать угощенья,
Быть порукой за бедного иль из судебного дела
Выручить, я б изумился, когда б подобный
счастливец
425 Был отличить в состоянье истых друзей от
притворных.
Если кому что даришь, иль что подарить
замышляешь,
То стихов ты ему своих не читай в эту пору;
С радости он закричит: "Отлично! Прекрасно!
Прелестно!"
Даже, вдруг побледневши, из дружеских глаз
он уронит
430 Слезы и вскочит в восторге и в землю затопчет
ногами.
Как нанятые рыдать над усопшим, едва ли не
больше
И говорят и мятутся - самих душевно скорбящих,
Так насмешник действительно больше хвалителя
тронут.
У богачей есть обычай множеством мучить
бокалов,
435 Как бы пытая вином человека, с желаньем
изведать
Дружбы достоин ли он. Уж если стихи сочиняешь,
То опасайся похвал, прикрытых лисьего шкурой.
Если читали стихи Квинтилию - "Друг, - говорил
он,
Это и это исправь", - а стал говорить, что не
можешь,
440 Хоть два, три раза пробовал, - "Так зачеркни, -
он сказал бы, -
Чтобы на наковальне не оглаженной стих
переделать".
Если же ты отстоять, а не справить ошибку
старался,
То уже более он не тратил речей по-пустому,
Представляя тебе в одиночку любить твое чадо.
445 Честный и умный судья неудачных стихов не
приемлет,
Жесткого не допускает, взъерошенный стих
отмечает
Мрачной чертой, урезает прикрасы, внушенные
чванством;
Ясности темным стихам заставит придать, не
допустит
Речи двусмысленной; что подлежит переделке,
отметит,
450 Словом он Аристарх - и не скажет: "За что я
обижу
Друга такою безделкой?" - А эти безделки доводят
До беды, если раз осмеяли и приняли плохо.
Как от страдающего чесоткой, или желтухой,
Иль бесноватого, или от жертвы гневной Дианы -
455 Всякий разумный бежит и страшится безумца-поэта,
А мальчишки, гоняясь за ним, его беспокоют.
Если ж, превыспренними стихами рыгая, сорвется
Он, как иной птицелов, на дрозда заглядевшийся, -
в яму
Или колодец - и станет протяжно вопить: -
"Помогите,
460 Добрые граждане!" - пусть никто не бежит на
подмогу.
Если же бросится кто помогать, опуская веревку,
То я скажу: "Как знать, быть может, спрыгнул он
нарочно
И не желает спастись?" - И кстати припомню
погибель
Сицилийца-певца. Когда за бессмертного бога
465 Признанным быть захотел Эмпедокл - спокойно
спрыгнул он,
В пламень Этны. Так пусть погибать будут вправе
поэты!
Кто спасает насильственно, - сходен поступком
с убийцей.
Не в последний он так поступил, хотя и
спасенный
Он человеком не станет и громкую смерть не
разлюбит.
470 Не довольно понятно, чего он стихи все кропает?
Не опоганил ли праха отца он иль места святого
Не осквернил ли нечестьем? Но явный безумец,
он словно
Разломавший решетку медведь, убежавший из
клетки,
Чтеньем ужасных стихов и невежд и ученых
пугает.
475 Если поймает кого, - до смерти его зачитает,
Не отстанет, как пьявка, пока не наполнится
кровью.
1 Общее правило единства изображений. Многие современные Горацию
стихотворцы (самонадеянные идиоты искусства) не только забывали это правило,
но даже кичились яркою пестротой своих несообразных произведений, считая
такой образ действий гениальною поэтическою вольностью. Гораций сравнивает
такое несообразное произведение с картиной, в которой живописец связал бы в
одно целое члены человека, зверей, птиц и рыб.
6 О Пизонах смотри вступление.
9 Гораций как бы подсказывает плохим художникам их обычное оправдание и
ссылку на поэтические вольности.
11 Он признает их, но до пределов, указуемых самою природою вещей.
18 Как бы ни были красивы сами по себе отдельные предметы, но
вставленные не у места они так же оскорбляют чувство гармонии, как яркий
лоскут, нашитый на платье другого цвета.
19 Потерпевшие кораблекрушение посвящали обыкновенно в храм Нептуна
дощечку, изображавшую их спасение; или же вешали ее себе через плечо как
знак, дозволявший им прибегать к общественной благотворительности. По
свидетельству древнего схоласта, один из таких бедняков пришел заказывать
подобную дощечку к греческому живописцу, набившему руку в писании кипарисов,
и живописец спросил: уж не написать ли тут же тебе и кипариса"
22 Колесо горшечника.
26 Пизоны.
31 Великое изречение, указывающее на противоположную бездну, избежать
которой, в свою очередь, может только талант. Мало не создать ничего
безобразного, надо создать нечто красивое, а главное - цельное.
34 Самый бездарный художник может добиться прилежанием известной
ловкости в воспроизведении подробностей, будучи не способен управиться с
целым. В пример такому положению Гораций приводит второстепенных скульпторов
и литейщиков, мастерские и лавки которых находились близ форума около
гладиаторской школы, носившей имя своего основателя М. Эмилия Лепида.
35 Казалось бы все хорошо; есть и прилежание и известная доля
искусства, да нет безделицы - таланта, и выходит так же безобразно, как в
остальных чертах красивое лицо, с покривившимся носом.
45 Так критически обращается поэт с новым своим песнопением, пока оно
окончательно не появилось в свет. _Обещанным_ называет его Гораций в том
смысле, что публика давно знает о новом, хотя еще не появившемся
произведении известного стихотворца, как это, например, было с "Энеидой". В
таком случае поэт как бы в долгу у публики и должен, сдержать обещание.
51 Под именем Цетегов, происходивших от славной древней фамилии
Корнелиев, поэт подразумевает древних писателей и ораторов, вообще древних
римлян, имевших обычай, особенно на войне, препоясывать грудь фартуком,
сходившим ниже колен.
53 Таких греческих и вообще иностранных слов с обрусевшими окончаниями
у нас набрался целый словарь, без особого разрешения Горация. Зато какую
ловкость и быстроту сообщил сам Гораций и другие римские поэты родному
языку, вводя в него греческие обороты!
54 Плавт и Цецилий Стаций, оба старинные творцы комедий, тогда как
Варий и Вергилий являются представителями современности. Если что
признавалось справедливым и законным в старину, то почему же не быть ему
таким же и в настоящее время?
56 М. Порций Катон, бывший цензор, один из величайших мужей древнего
Рима, даже в преклонных летах писал о различных предметах, например, о
земледелии, для чего принужден был создавать не существовавшие до того
выражения, обогащая таким образом речь отцов. Энний - древний эпический
поэт.
59 Сравнение, взятое с монеты, чекан которой всегда носит признаки
своего времени, равным образом и новое слово неминуемо отражает характер и
оттенки вновь сложившегося понятия.
63 Говоря о смертности и недолговечности всего человеческого, Гораций
словом "Нептун" наменяет на одну из блистательных работ Августа или, лучше
сказать, Агриппы, который в 717 году, соединив каналами Авернское озеро с
Лукринским и последнее с морем, образовал, таким образом, превосходную
гавань, славившуюся в Италии под именем Юлианской, - в честь Юлия Цезаря.
64 Говоря об этой гавани, Гораций прибавляет: "создания смертных
погибнут". Пророчество поэта сбылось в 1538 году. Землетрясение превратило
Лукринское озеро в болото, заросшее тростником.
74 Эпический гекзаметр.
75 Гораций относительно происхождения элегии придерживается мнения
Аттиков, согласно которому, элегия первоначально выражала только жалобу; и
только впоследствии стала выражать все нежные чувства, хотя бы и радостные,
самобытным и сладостным размером гекзаметра, перемежающегося с пентаметром.
Краткою названа элегия не столько сравнительно с большим объемом, сколько по
отношению к высокому строю эпоса.
78 Изобретателем ямбического размера и беспощадного рода сатиры,
получившей название ямбов, считается Архилох. Беспощадными названы его ямбы
вследствие предания, по которому фиванец Ликамб обещал Архилоху руку дочери
своей Необулы, но, не сдержав слова, подвергся жестоким сатирам поэта.
Предание продолжает, что Ликамб, преследуемый ямбами, повесился вместе со
своими дочерьми.
80 _Сокки_ и _котурны_ стоят вместо комедии и трагедии. Сокки - низкие
башмаки для комических актеров; котурны - высокие пурпурного цвета
полусапожки для трагических актеров. Их носили на очень высоких подошвах,
чтобы насколько возможно увеличить рост полубогов и героев.
83 _Струнам_, т. е. лирическому роду поэзии.
88 Стыдно пускаться в пляс неумелому, но учиться плясать не стыдно.
91 Трапеза Тиеста часто служила содержанием для трагических писателей,
равно как и все Танталиды. Тиест, сын Пелопса, прижил детей с женою брата
своего Атрея, который за пиршеством из мести накормил этими детьми своего
брата и их отца Тиеста.
94 В комедии Теренция Хрем осыпает ругательствами сына своего Клитифона
за расточительность в отношении к любовнице.
96 _Телеф_, сын Иракла, раненный копьем Ахиллеса, мог только от него и
получить исцеление и вынужден был с этой целью предпринять странствие из
Мизии в Элладу. _Пелей_, отец Ахиллеса, в юности в сообществе брата своего
Теламона убил сводного брата своего Фоку, за что оба изгнаны отцом из родины
(Эгины).
113 Гораций преднамеренно противополагает почетному выражению
"всадники" заимствованное комическое слово: реdites - пехотинцы, вместо:
"простонародие".
114 Хотя в тщательно пересмотренном по Бонду парижском издании 1855
года и стоит: "Davusne loquatur" "Дав говорит ли" - но мы в нашем переводе
решились последовать тексту Ореллия, предлагающего читать: "divusne
ioquatur" "бог говорит ли" по следующим соображениям: Гораций только что
говорил о трагедии, и как-то странно вдруг увидать имя комического слуги
Дава, тем более, что это же самое имя повторяется в ст. 237 нашего письма.
Несогласные с нашим чтением, могут по желанию заменить слово "бог" словом
"Дав", благо русский язык так же мало страдает от этого варианта.
118 Изнеженный ассириец в противоположность суровому колхийцу.
120 Выводя многоразличные сюжеты для трагедий, Гораций с обычною
быстротой и ловкостью наделяет известные имена типическими эпитетами. Нечего
говорить, как верно намечен характер Ахилла. Говоря о Медее, Гораций,
вероятно, имел в виду трагедию Зврипида, где она обрисована такою. Ино, дочь
Кадма, от преследований мужа своего Атама бросилась вместе с сыном своим
Мелицертом в море. Жрица Ио, любовница Зевеса, превращенная в корову, не
могла укрыться от уязвлений овода, напущенного на нее Герой. Иксион, царь
Липатов, убийца тестя своего Деионея, дерзнувший оскорбить своим
искательством Геру, казнится за это в царстве теней на огненном колесе.
128 Указав на необходимые условия самобытного творчества, Гораций
ставит на вид драматическому писателю, в свою очередь, затруднения на пути
воспроизведения общеизвестных типов, если только автор, не ограничиваясь
пошлым и рабским подражанием, захочет выразить свой личный взгляд па
известные лица или события.
132 Под словом "круг" Гораций, намекая на избитую, изъезженную арену
цирка, имел, главным образом, в виду мало способных циклических поэтов,
бездарно исчерпывавших предания известного круга: Троянской войны, Одиссеи и
т. п. Гораций именно советует предоставлять фантазии большую свободу и не
стесняться этим _кругом_ (orbis сусllcus) из опасения дойти до
несообразностей, из которых даже стыдно будет выбираться на торную дорогу.
136 Поэт должен быть осторожен и скромен в обещаниях. Примером
противного служит заносчивый циклический поэт, которого Гораций клеймит
стихом о горе, родившей мышь, вошедшим в пословицу.
141 Три первые стиха "Одиссеи" Гораций переводит двумя стихами.
143 Гомер, подобно природе, переходит от менее ярких явлений к более
резким и выдающимся. _Антифат_, царь людоедов Листригонов. ("Одиссея", X,
106).
146 Мелеагр, брат Тидея, отца Диомеда, трагически погиб от руки матери
Алтеи. По свидетельству схолиаста, циклический поэт Антимах начал свое
повествование со смерти Мелеагра и таким образом растянул оное до уродства,
Гомер не начинает своей поэмы и со дня рождения виновницы войны Елены,
происшедшей вместе с Клитемнестрой из одного из парных яиц Леды, тогда как
братья их Кастор и Полидевк вышли из другого.
150 Нельзя не указать тем художникам на это капитальное замечание
Горация. Только для бездарности все кажется одинаково легко. Для невежды
какая-нибудь крапива - дрянь и только ботаник - мыслитель видит ее красоту и
неизъяснимую тайну ее жизни.
154 При конце действия (акта) сцена отделялась от зрителей занавесом
(aulaeum), который не спускался, а поднимался снизу вверх. Если пьеса не
нравилась, то зрители удалялись; в противном же случае ожидали спуска
занавеса, т. е. начала следующего акта.
155 Нынешняя декламация актеров была у древних пением под звук
инструмента и певец-актер, кончивший роль свою, просил у зрителей
рукоплесканий.
156-178 Истинно мастерская характеристика различных возрастов человека
может служить нагляднейшим примером вечности искусства. 2000 лет как не
бывало! Все до малейшей подробности верно и теперь, и останется таким,
пока будут существовать люди.
175 "Лета прибывают, - говорит схолиаст, - до 46-го года человеческой
жизни; с этого времени они начинают убывать". Такое сравнение взято,
очевидно, с прибавления и уменьшения дней в годичном обращении. Отсюда и
французский оборот: un homme sur son retour.
179 Правило для употребления двойственного элемента драмы, наглядного
действия и рассказа. Не должно выводить на сцену тривиального и
возмутительного,
185 Медея, мстя неверному Язону, убила двух своих детей (Меда и
Мермера).
186 _Атрей_ см. примеч. к ст. 91.
187 Прокна и Филомела - дочери афинского царя Пандиона. Филомела
пожелала навестить сестру свою Прокну, бывшую замужем за фракийским царем
Тереем. Терей, взявшийся проводить невестку, дорогой обесчестил ее и отрезал
ей язык. Когда преступление открылось, то боги превратили Терея в удода,
Филомелу в соловья, а Прокну в ласточку. Поэты смешивают превращения сестер,
заменяя одну другою. Кадм с женой Гармонией, превращенный в дракона или
змея. Два последние превращения могут выйти на сцене только балаганным
фарсом.
189 Естественно-художественный размер драмы: 5 актов: "Deus ex machina"
должен появляться только вследствие внутренних законов действия. На сцене не
должно быть разом более трех говорящих лиц. Место четвертого лица занимает
хор, который не должен петь ничего, не идущего к делу. Прелестное указание
на высокое признание жречески-религиозного хора.
200 Который, хотя и знает будущий исход событий, тем не менее должен
благоговейно хранить тайну и любовно относиться к добрым угнетенным.
202 Хор и между действиями не покидал театра, а под звуки флейты
(имевшей первоначально только четыре скважины) предавался с пантомимами
лирическому пению, состоявшему из строфы, антистрофы и эподы.
210 Так все велось скромно, в строгих границах приличии, пока
завоевания не увеличили в столице массы населения и богатств. Тут уже
начался прогресс и как говорит схолиаст: "Ни нравы, ни законы уже не
запрещали" напиваться в праздники (nec more jam nec lege id vetante), а люди
стали невозбранно (impune) целый день "домашнему гению вином угождать" -
попросту: пьянствовать. Такая распущенность нравов отразилась и в искусстве,
которое стало угождать многочисленным посетителям из необразованных поселян.
215 Роскошь нарядила и предводителя хоров - флейтщика в длинное платье,
называвшееся Surma от ;;;;;; - тащить.
219 Сколько бы мы, согласно с теми или другими комментаторами, не
относили этих стихов к греческой и римской драме, это, на наши глаза, мало
объяснит их прямую связь с предыдущим. Мы истолковали себе эту связь
следующим образом. Упадок нравственно-социального элемента, отразившийся в
драме, выразился, между прочим, и в туманных стихах хора, которые Гораций
иронически сравнивает с изречениями оракулов.
220 Возвращаясь к форме и обстановке самой драмы, Гораций намекает на
древний обычай назначать премией на состязаниях драматических поэтов -
козла, откуда и самое название трагедия от ;;;;;; - козел, в ';;; - песнь;
буквально: козлопение. Желая ввести острую шутку без вреда строгости
трагедии, поэты стали заменять обычный хор хороводом сельских полунагих,
звериными шнурами прикрытых сатиров, предводительствуемых Силеном. Грекам и
римлянам очень нравились подобные пьесы, которыми не брезгали и лучшие
писатели. "Циклоп" Эврипида - единственная, до нас дошедшая пьеса в этом
роде и могущая нам дать понятие о том, о чем говорит Гораций.
222 "Тяжелые шутки" - естественное прибежище писателя,
рассчитывающего на сочувствие пьяной и буйной публики.
225 Допуская даже драму с сатирами, Гораций увещевает избегать двоякой
крайности: чтобы величественное трагическое лицо не заговорило вдруг низким
языком подвалов, этих гнездилищ грязного разврата, или не пустилось в
безвоздушное пространство резонерского пустословия.
231 Если трагедия и допустила в себе элемент легкомысленных и задорных
сатиров, то она все-таки не должна забывать своего достоинства. Мысль эту
Гораций объясняет прелестным сравнением с римскою матроной, которая, даже
будучи вынуждена приказанием первосвященника вступить в хоровод (в честь
известного празднества, например, матери богов - Цибелы) будет сохранять
достоинство движений, в отличие от распущенных танцовщиц.
234 Становясь на место драматического писателя, Гораций указывает
Пизонам на необходимость строжайшего внимания к тону, до мельчайших
подробностей.
237 _Силен_ такой же слуга, как и комический _Дав_ и нахальная служанка
_Пифия_, обманувшая своего господина, но он не может говорить с ними одним
языком, ибо не должно забывать, что он божественный прислужник Вакха.
240 В том-то и состоит величайшая задача и тайна искусства, чтобы
посредством сочетаний отдельных частей отыскать совершенство в предмете,
который своею простотою казался бы доступным каждому. Но именно эта простота
и составляет вечный камень преткновения для непосвященных.
244 Лесные фавны или сатиры должны помнить, что безыскусственность их
мало имеет общего с испорченною нравственностью городской черни и что им
также не пристало любезничанье дурного тона, как и сквернословие, не
приятное людям хорошего общества.
251 Торопливый ямбический (U -) ритм был причиной того, что греки
считали ямбические стопы попарно в шестистопном стихе (senarius) и
называли его: ;;;;;;;;;. Гораций или преднамеренно ошибается или имеет в
виду только римских писателей, относя к позднейшим временам употребление
спондеев (- -) на нечетных стопах драматического _триметра_. Далее он
нападает на римских писателей Акция и Энния за их небрежную отделку стихов,
допускавших спондеи даже на четных стопах: второй и четвертой.
263 Сделав справедливое замечание насчет трудности критики, даже в
таком внешнем деле, как стихосложение Гораций укоряет современную публику в
излишней снисходительности к римским драматургам, прибавляя, что ни
первое, ни второе обстоятельство не могут служить поводом к неряшливой
небрежности для истинного художника. Высокими образцами вкуса для публики и
поэтов Гораций выставляет греков.
270 Возвращаясь от греков к соотечественникам, Гораций как бы от имени
их спрашивает: "Почему же прежние поколения восхищались Плавтом, имеющим все
недостатки, против которых восстает Гораций?" - и сам же отвечает: "По
глупости". Здесь не место разбирать, в какой мере справедлив Гораций к
Плавту.
275 _Феспис_ (при Пизистрате) является здесь представителем
драматического искусства. Указание на эти телеги встречается только у
Горация, вероятно, приписавшего Феспису то, что бывало в Афинах на древних
празднествах Дионисия - хоях (;;;;;;), во время которых разъезжали на
телегах и насмехались над встречными. К этим шутникам относится (по
свидетельству схолиаста к _Арист.<офановым> облакам_) и пачканье лиц
дрожжами. Феспис, напротив того, употреблял белила и, наконец, полотняные
маски. Эпитет: "_средственные_ - брусья" указывает на небольшие размеры
эсхиловой сцены.
281 За Эсхилом явилась, во времена Перикла, старая комедия, но,
сделавшись цинически-нахальной (Аристофан), была запрещена законом. В
появившейся затем средней комедии писателям позволялось только острить над
собою и товарищами по искусству. В новой комедии времен Александра Великого
(в которой отличались Менандр и Филемон) уже нельзя было никого называть по
имени и только дозволено было смеяться над общими недостатками. Тут же исчез
и хор с пением и пляской на сцене.
288 _Претекста_, верхняя одежда высших сановников, окаймленная
пурпуром, здесь представительница героической трагедии, в противоположность
гражданской _тоге_, представительнице комедии.
291 Выражения, указывающие на первообраз литейщика, тщательно
сглаживающего подпилком первоначальные шероховатости работы.
292 Пизоны. См. вступление.
294 Выражение, взятое от приема ваятеля, пробующего ногтем на сваях,
довольно ли гладко одна часть соединена с другой?
295 _Демокрит_ учит, что талант, врожденная сила, небесный дар гораздо
предпочтительнее (блаженнее) простого искусства и несчастного в нем
упражнения; что без некоторого рода безумия, т. е. выспреннего полета
воображения (таково же мнение Платона), никто не может быть истинным поэтом.
(Хоть бы наши критиканы сообразили, кто это говорит?). Многие из современных
Горацию рифмачей, о которых он здесь говорит двояким образом, злоупотребляли
воззрением Демокрита, вообразив возможность заменить отсутствие порывистого
таланта внутреннею и внешнею растрепанностью.
300 _Антикира_ - имя двух городов, одного в Фессалии, другого в Фокиде,
славившихся произраставшею в их окрестностях белою чемерицей (Helleborus),
которою лечили от сумасшествия. Бездарный рифмач воображает себя поэтом
потому только, что запустил длинные волосы на голове, до того безумной, что
ее не излечит и тройной прием чемерки.
301 _Лицин_, вольноотпущенный брадобрей Цезаря, прославившийся
богатством и заслуживший во время гражданских войн, враждой к Помпею, звание
сенатора. Надо однако же предполагать, что упоминаемый здесь Лицин только
соименник первого.
302 Иронически применяя систему гениального неряшества к себе, Гораций
как бы спохватывается, сколько гениальности утратили его стихи от принятого
им обычая приводить в порядок свой организм весною приемами очистительного.
305 Делаясь, в силу своей задачи, временным критиком, Гораций не может
воздержаться, чтобы не подтрунить над этим ремеслом.
309 Чтобы здраво писать, надо прежде всего здраво смотреть на вещи, и
для этого Гораций советует изучать практическую философию Сократовой школы.
Произведения этих философов, писанные в форме диалогов, могут служить
образцами не только здравомыслия, но и драматического искусства в обрисовке
личностей.
319-322 мы прошли бы молчанием эти стихи, если бы слово: _часто_
(interdum), которым они начинаются, в связи с последующим не представляли
повода предположить, что Гораций говорит если не бессмыслицу, то плоскость.
Что же в самом деле удивительного, что болтовня пустых стихов _часто_ меньше
нравится произведений, имеющих бесспорные достоинства? Не _часто_, а
_всегда_. Но взяв в соображение, что Гораций везде летит, сознавая, что
поэзия лишь только остановится - проваливается в прозу, мы найдем в этих
стихах указания тончайшего художника. Вот их смысл: пустозвучные стихи не
имеют никакого значения, но _часто_ внимание публики увлечено драматическим
произведением, имеющим только внешние признаки истинно-художественной вещи.
Грация и красота не чувствуются в целом, не властвуют им, а проступают
местами, как бы пятнами, и художник, не понимая этого первейшего требования
искусства, воображает, что сделал все, достигнув дагерротипической верности
нравов. Как не сказать и тут, что Гораций словно метит этим камнем в огород
нашей, так называемой, натуральной школы.
323 Греки так высоко стояли в искусстве только потому, что искали одной
славы, не помышляя о пользе, которая пришла к ним сама.
325 Какую противоположность с этим высоким строем жизни представляет
плебейски-утилитарное воспитание римского юношества! Употребительнейшая
римская монета _асс_ была первоначально фунтовою медною пластинкою,
заключавшею двенадцать унций. Шестая часть асса называлась: (sextans) и
содержала в себе два унца. Во второй пунической войне стали чеканить ассы
только в унц, а по окончании этих войн только в пол-унца весом:
(semiunciales). Таким образом отношение первоначального _асса_ к последующим
стало - 1:24, части _асса_, как веса и монеты были: sextans в 2 унца; triens
- треть; quadrans - четверть; semissis - _поласса_. Преувеличенно говоря о
раздроблении асса на 100 частей, Гораций указывает на мельчайшие расчеты о
дробями. Удивительно в ответах сына менялы Альбина не то, что он, подобно
другим мальчикам, разрешает задачи, во что он мгновенно находит
соответственные технические выражения: tries, semis.
330 Возможно ли при подобном тривиально-утилитарном направлении
воспитания ожидать песнопений, достойных сохраняться для потомков в
рукописях, которые в ограждение от моли напитывались кедровым маслом или
укладывались в кипарисные шкатулки?
333 Под именем пользы Гораций преимущественно разумеет те общие,
высоконравственные изречения, которыми блистала древняя драма и которые были
только следствием ее высокого строя и внутреннего богатства, а никак не
целью. (То же у Шекспира).
337 Из переполненной груди слушателя.
340 Ламия была у древних нечто вроде бабы-яги и глотала непослушных
детей. Вероятно, сочинитель какого-нибудь фарса дозволил себе неприличную и
несообразную сцену, в которой съеденный Ламией ребенок снова вытаскивается
живым из ее утробы.
343 Вошел в пословицу.
345 Такое сочинение принесет барыш книгопродавцам (_Созиям_),
распространится по заморским провинциям и обессмертит поэта.
347 Мысль о погрешимости человеческой Гораций разъясняет примерами
искусного китареда или стрелка, но тотчас же спешит оговориться, что
китаред, вечно ошибающийся, напоминает несчастного _Херила_, про которого
схолиаст рассказывает следующее: "Херил, воспевая деяния Александра, написал
только семь порядочных стихов; говорят, будто Александр сказал ему, что
предпочел бы быть Фирситом Гомера, чем его Ахиллом. Когда Александр
уговорился с ним, чтобы он за каждый хороший стих получал по золотому, а за
дурной по удару кулаком, то он вследствие множества дурных стихов был до
смерти забит кулаками".
359 Длинноты скучны и у безукоризненного Гомера, которого оправдывает
громадность его труда,
366 Старший из молодых Пизонов.
371 Посредственный оратор никогда не сделается Мессалой. М. Валерий
_Мессала_ Корвин, покровитель Тибулла, блиставший красноречием; а
посредственный законовед не будет Авлом Касцеллием (уже в 712 году славным
юристом); но этого от них никто и не требует.
373 Колонны, на которых вывешивались объявления книгопродавцев.
383 Может служить подтверждением уже высказанной нами мысли, что в Риме
на сочинительство порывались люди хорошего общества.
387 Спурий Меций Тарпа, один из первых художественных судей Рима, был,
по словам схолиастов, в продолжение почти полувека одним из пяти комиссаров
критиков, без предварительного одобрения которых драматическое произведение
не могло появляться на театре. Заседания этой комиссии происходили в храме
Аполлона.
391 Орфей, вводя между фракийскими троглодитами начала
гражданственности, внушил им отвращение к употреблению в пищу убитых врагов.
394 Амфион, с братом-близнецом _Цетом_ (z;;;;), сын Зевеса и Антиопы.
_Цет_ остался пастырем и охотником, а Амфион звуками лиры сделался
строителем Фивских стен. В этом многознаменательном месте письма Гораций,
очеркивая догомерическое проявление поэзии, ясно указывает на высокое
значение, которое придавали древние этому вечному элементу человеческого
духа, до того родственному элементу религиозному, что от Орфея до Лютера
люди, как только начнут молиться и возвышаться духом, - начинают петь, и
наоборот. Действительно, нужна почти нечеловеческая грубость и тупость,
чтобы после всего этого отвергать благотворное действие искусства или
приискивать ему еще какой-то внешней полезности. Лучшие проявления духа до
того в корне своем срослись с поэтическим восторгом, что все это вывело
людей из троглодитов в состояние гражданского общества, как-то: религия,
гражданские законы, социальные отношения, политическое устройство, науки и
т. д., у всех первобытных народов выражались в поэтической форме стихами, и
поэты - сеятели всех этих благ - причислены к лику богов,
397 Вся их мудрость и заслуга состояли в том, что они сумели: "Publica
privatis secernere" отделить общее достояние от частной собственности,
мирское, гражданское от священного, церковного; воспретить "concubitus
vagus" переметную похоть, антигражданственный и антисемейный этот элемент,
встречающийся только между животными, не ведущими семейной жизни. Где есть
гнездо и воспитание детей, там непременно пара, отличающаяся замечательным
инстинктом взаимной привязанности. Созидатели гражданских обществ не
ограничились указанием на такую силу вещей, а определили взаимные
обязанности и права супругов. Не зная еще металлических досок, они резали
буквы на деревянных.
402 Тиртей, возбуждавший во время мессинских войн в спартанцах мужество
и единодушие.
408 Поставив вопрос таким определительным образом, Гораций положительно
отвечает, что врожденная жила (vena) таланта настолько же нуждается в науке,
как и последняя в первой, ведь такова участь всех человеческих
деятельностей, из которых Гораций для примера выбирает две, более подходящие
к поэзии тем, что подобно ей не имеют другой цели кроме славы.
412 Желающий на олимпийском беге быть победителем, с отрочества
готовится к этому телесными упражнениями и диетой.
415 Равным образом, желающий состязаться в песнопении в честь Аполлона
Пифийского учится, состоя в послушании у наставника.
416 Недостаточно в напыщенной самонадеянности восклицать: "я дивный
поэт" и, щеголяя мужиковато тривиальными выражениями, вроде пожелания
_парши_ всем отсталым, комически сознаваться, что, не имея на то ни
малейшего права, стыдишься быть последним, или показать незнание в том,
_чему не учился_. Такие смешные претензии, не произведя никогда двух
художественных стихов, были только вечным источником всяческого безобразия.
419 Такое напыщенное самолюбие еще более раздувают в богатом
поэте-хлебосоле разные прихлебатели и искатели выгод. Богатого поэта, в этом
случае, Гораций сравнивает с (praeco) зазывателем в купеческую лавку. (Как
не остановиться и на этом сходстве с нашей жизнию!)
425 Как бы ни был такой поэт-Амфитрион влиятелен и ловок, едва ли
удастся ему отличить у себя истинного друга от льстеца.
434 Обычай заставлять гостей через силу пить вино, который Гораций в
шутку называет пыткою, устрояемою для отыскания истинной дружбы, скорее
ведет к противоположным результатам, напоминающим басню о вороне и лисице.
438 В противоположность льстецам, Гораций припоминает как тонкого и
неподкупного критика бывшего друга своего Квинтилия Вара, которого смерть он
оплакал (в "Одах", 1, 24).
450 Как Херил выставлен Горацием представителем несчастных
стихокропателей, так в глазах его идеалом критики является _Аристарх_,
известный александрийский исправитель текста Гомеровых поэм.
451 Излишняя снисходительность друзей ведет пиесу к падению на театре,
а самого писателя ко всеобщему осмеянию. Все бегут от него, как от
зараженного прилипчивой или страшного болезнию; жертвы гневной Дианы
(iracunda Diana) лунатика.
457 Желая представить болезненное (не здравое) и не произвольное
состояние экзальтированного поэта, декламирующего про себя, Гораций говорит,
что он _рыгает_ стихами. Если безумец при этом упадет в яму, как птицелов,
засмотревшийся на дрозда, или как наш _Метафизик_ Хемницера, то Гораций
советует не выручать его, злобно утверждая, что не должно стеснять
поэтических вольностей.
465 _Эмпедокл_ из Агригента в Сицилии (в половине IV века до Р. X.)
государственный муж, философ и поэт, проповедовавший переселение душ, тем
самым подал, вероятно, повод к дошедшему до нас анекдоту о его кончине,
согласно которому он, ища бессмертия и новой метаморфозы, бросился в жерло
Этны. Мало заботясь о достоверности предания, Гораций пользуется им, чтобы
выставить ненасытное самолюбие, не останавливающееся ни перед чем, ни даже
перед смертию, лишь бы она была громка и общеизвестна.
470 Гораций иронически спрашивает о причине такого болезненного
стихокропания.
471 _Опоганить_ (так перевели мы глагол mingere) прах умершего
считалось великим преступлением, тем более прах отца. Место, пораженное
молнией, считалось священным, и боги карали безумием сего осквернителя.
Популярность: 24, Last-modified: Fri, 11 Mar 2005 12:40:16 GMT