Стремительно меняется жизнь:
сдается мне, что еще раньше,
чем можно сейчас представить,
компьютерные технологии позволят снимать новые фильмы
с любимыми ушедшими из жизни артистами.
Вешалка.
***
Площадка на уступе скалы – ровная, выложенная розово-белой плиткой. В глубине – небольшой, словно игрушечный, замок. Скалы вокруг ухоженные: подстриженные кусты шиповника, карликовые мандариновые деревца. Между двумя из них натянута бельевая веревка, на ней сушатся панталоны и королевская мантия. На уступе скалы, свесив в пропасть босые ноги (башмаки с серебряными пряжками стоят рядом), сидит Король, напевая под нос:
…Иветта, Лизетта, Жанетта…
И этта,
Как ее, дьявол, Мюзетта,
Что ли?..
Внизу, в Долине, среди зеленой губки дубрав, видны аккуратные поля и городки с красными черепичными крышами домов. Король слегка покачивается – видать, не вполне трезв. Поэтому не замечает появившегося за спиной Стражника, направляющегося к пропасти с большой пустой корзиной в руках. Впрочем, походка у стража тоже не вполне твердая. Увидев Короля, Стражник по мере возможности вытягивается во фрунт и гаркает:
- Сла-ався, добрый наш Король!...
Покачнувшись от неожиданности, Король мгновение балансирует на краю гибели, но побеждает врожденный отменный вестибулярный аппарат:
- Форь… Фомарь… (гневно) Отставить фомральности! Ты что ж это – Короля своего погубить удумал?!
- Никак нет, Ваше Выс-с-ство! Иду вот к лебедке ( слева от Короля, действительно, возвышается большущая лебедка)… Надо пополнить запасы вина из Долины.!
- А имеюще..ися запасы где? А?!
Стражник, поводя плечами, по-свойски, осторожно косясь в пропасть, усаживается рядом с Королем:
- А Бог его… Я так думаю, Король, что их эти… альпинисты… вчерась приговорили. По случаю праздника.
- Это… какого еще праздника?
- Да кто ж их там, в Долине, поймет? Сверкало у них там что-то всю ночь…
- Это фейх… Салют, в общем. Сегодня какое число?
Стражник глубоко задумывается, затем вздыхает:
- Выходит так, что двадцать третье августа. По старому стилю.
- Вот как дам щас! За старый стиль-то! День Независимости они там отмечали – вот что!
Стражник, раздвинув ноги, опасливо смотрит вниз:
- Независимости – от кого?
Король долго присматривается к Долине и поражается собственной догадке:
- Выходит так, что от нас!
В замке хлопает окно и слышится звонкий голосок:
В клетке птичка томи-ится,
Ей полет не знаком…
Король и Стражник испуганно переглядываются, Король суетливо надевает башмаки:
- Принцесса проснулась! Передай ей, что я по делам!
Уходя, Король не вписывается в замковые ворота и, конфузливо оглянувшись, потирает ушибленное плечо.
- Сдает старик-то наш, - чешет затылок Стражник.
***
Дима сидел на белом кубе, болтая ногами. Пол-студии было затянуто белой драпировкой, вызывая неприятные ассоциации с операционной… Впрочем, бодрое настроение брало верх – он-то сидел здесь, а его счет в это время пополнялся весомой денежкой. Все таки год Козы – его год! Надо ж было случиться, чтобы в этом году повышенным спросом стали пользоваться фильмы с участием Андрея Миронова – это раз! По кастингу Дима прошел без сучка, без задоринки – его пластика почти идеально совпадала с мироновской. «Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет!» - Дима покосился на друга, сидящего рядом. Яшка-то, небось, помнит, как шпыняла его в студии куратор – «Откуда у вас, Дмитрий, эти ужимки а-ля Миронов?! Мы из вас эту дурь вышибем!» Слава Аллаху, не вышибли. А вот из Яшки дурь подражания вышибли, наверное… По интонациям он еще тянет на Папанова, но вот по пластике…
И еще здорово совпало, что в сценарии нашлось место для Папанова – это два! Дима представил себе, какой дым столбом стоял в Интернете, когда продюсеры разом кинулись искать сценарии, подходящие для участия Андрея Миронова. Все же учимся, наступая на грабли. Начинаем понимать, что комедии положений « а ля де Фюнес» не для Николсона, к примеру. После разорения пары студий в прошлом сезоне стало понятно, что хайтэки хайтэками, реанимировать на экране давно умерших актеров - это здорово… Но нельзя же гвозди микроскопами забивать! И в последних фильмах кумиры прошлых лет уже напоминали себя в лучших ролях…
За стеклянной выгородкой засветился большой монитор. На нем не было уже стерильного павильона: был уступ скалы, и дворец-ласточкино гнездо, и Дима с Яшкой телами и голосами Миронова и Папанова играли первую сцену. Как странно…
- Делаем вторую сцену! Не расслабляться! Конкуренты в затылок дышат! - режиссер любил старинные штуковины в виде хлопушек. Тут же чип в ухе услужливо зашептал текст.
Поехали!
***
Дворцовый дворик, вымощенный отполированными временем мраморными плитами. В центре – маленький фонтан: тоненькая, рассыпающаяся в солнечном свете искорками, струйка воды. Стена замка с высокой дверью, открытое мозаичное окно, отражающее на мрамор цветные солнечные зайчики. Справа и слева уступами поднимаются террасы, образуя амфитеатр. Когда-то, по-видимому, здесь давали представления, теперь же все уставлено кадками с мандариновыми и гранатовыми деревцами. Справа от двери стоит потемневшая от времени шарманка. К ней, приоткрыв осторожно дверь, выходит Король. Какое-то время стоит, склонив голову набок, затем, покосившись на раскрытое окно, заводит шарманку. За скрипом и шипением отчетливо слышится знакомая мелодия:
«Старый клен, старый клен,
Старый клен стучит в стекло…»
И из окна слышится звонкий голосок Принцессы:
- Учат и учат… Да что ж такое! Маленькая была – учили… И сейчас!
Вот и она показывается в окне с маленькой короной набекрень. Увидев отца с шарманкой, усаживается: локти на подоконник, голову на сплетенные пальцы:
- Отец! Ваше высочество! А вчера в Долине праздник был… фейерверк…
Король, склонив голову набок, молча крутит ручку шарманки.
- Король! Вы меня арестовали? Я здесь как политическая заключенная? Во-он, даже Стражник у меня есть. Заодно отца вином снабжает!
Король угрюмо, перестав играть:
- Не снабжает. Вчера не положили вина… Кредит закончился.
- Да ну! Скажите-ка – «Гибралтар»…
Король, привычно подобравшись: - Эт-то здесь при чем?
- ………………
- Ну – Гибралтар! Да не пил я! Вчера на лебедке Посла подняли. Из Долины. Лучше бы кантушовочки…
- Посла!!- взвизгнув, Принцесса скрывается в окне.
***
Странное существо – человек! Еще вчера Дима на седьмом небе был от открывшихся радужных перспектив, а теперь все вокруг раздражало… За кого его тут держат? Тупо за «вешалку»? Вот Марина … Хорошая девчонка, но… какая она Румянцева? Разве только рост! Да, собственно, режиссер прямым текстом об этом… По этакой логике на улице помрежу следовало с измерительной рулеткой постоять – и готов претендент на «вешалку» Андрею Миронову.
От добра добра не ищут. Парадокс состоял в том, что Диме понравился сценарий. Не Шекспир, затерянный в пыли раннего рунета какой-то драматург без роду, без племени… А все ж было в материале что-то уютно-театральное. Для маленькой студии. Без этих шикарных интерьеров , брызг водопада и запахов мандарина. Было место игре! И пусть фактура иная! Ну, тембр голоса изменен… Но актерство-то должно быть! Не с улицы же он, в самом деле, пришел! И Яшка - обидно! – туда же. Принимает, прям по Станиславскому, условия предложенной игры. Статистом быть. Перестал учить сценарий, дуриком повторяет вслед за чипом. Но ведь есть тут что играть! Не зря ведь он задерживался в студии, когда народ радостно разбегался обналичивать счет покупками, видел: хорошая «фильма» могла бы получиться! И без былых звезд даже. Дима, Дима! Пошептал бы на ушко кто в институтские годы – какие времена наступят!
***
Маленький тронный зал вдоль стены уставлен мешками. То ли с мукой, то ли с сахаром. У мозаичного окна, на мешках, затаив дыхание, сидят Стражник и Принцесса. Им отсюда видно угловое окно покоев Посла. Тот беспечно посыпает подоконник крошками и, посвистывая, чего-то ждет , постукивая по стеклу холеными ногтями. Вскоре к подоконнику прилетает непугливый сизарь и только приступает к трапезе, как Посол ловко хватает его поперек туловища и скрывается в глубине комнаты.
Принцесса с бешено колотящимся сердцем приваливается к стене:
- Видел?!
- Проголодался, видать…
- Ты Стражник или… Книжки про шпионов читал когда?
- …………..?
- Елки-палки! Да голубиная почта это!
- Ах, вона!.. Шпиенить будем, значить!...
- Тихо! Отец услышит!
Шушукаются.
***
Доснимались последние сцены, где снова задействован был Дима. Он пришел в студию бледный, с дрожащими руками. Вот-вот закончатся съемки… и что потом? Кто узнает, что он – актер? Может даже – Актер!
Да что там режиссеры, продюсер, если пришлось лучшему другу доказывать, что белое – это белое! Не серое вовсе. Вроде проникся Яшка, выучил текст. И чужой в придачу – благо, его немного осталось. Пригодилось: пришлось ему подменять запившего до срока «Посла». Сейчас Яков с опаской посматривал на Диму - боялся, чтобы тот не отчебучил чего. А тот, оглушенный стуком собственного сердца, до команды понес свой текст… Пришлось подыгрывать, сначала косясь на режиссера (что ж не останавливает?), но все более втягиваясь в диалог, забывая об окружающем… Как несло Диму, какой кураж – как перед смертью, ей-богу!..
Закончив и придя в себя, Дима оглянулся – у подиума в молчании стояла съемочная группа… еще какие-то люди… Сейчас выгонят.
Тихонько пел зуммер – камера не включена. А затем грянули аплодисменты.