33
Весь следующий день я провел, как в отпуске. Насобирал грибов, но приготовил их довольно далеко от своего дупла. К грибам хорошо бы картошечки, но к станции я не пошел. Хотя, наверняка, там ее можно было подкопать у кого-нибудь. Конечно, в долг. Но без отдачи! Ведь картошку сажали нынче, когда еще войны не было. Но я так и остался в гостеприимном дупле. Отдыхать, так отдыхать!
Но следующий день надо провести совсем по-другому. Я еле-еле выбрался из дупла, оно хоть и было просторным, скажем, для белки или куницы, а для меня маловато. Находился я там с согнутыми в коленях ногами. Ноя размялся и привел себя и свои суставы в порядок. Я уже отвык от ничегонеделания, и надо было чем-то заняться, а заняться следовало разведкой. На всякий случай, надо же знать, что здесь творится. Винтовку пришлось оставить. Я затащил ее повыше на дерево и там закрепил. Потом замаскировал следы около дуба и двинулся к станции. До нее было километра полтора, но идти мне пришлось аккуратно, и времени прошло порядочно. И снова пришлось искать «вышку». Я уже теперь и ночую на дереве. Невесело усмехнулся. Мне надо быстрее выходить к людям, а иначе скоро шерстью покроюсь!
Обзор был отсюда не очень хороший, но большую часть территории станции я все же наблюдал. Это был, действительно, крупный железнодорожный узел. Рельсовые пути расходились отсюда на все стороны света. И эшелонов здесь скопилось порядочное количество. Они, конечно, и прибывали, и убывали, но все равно какое-то их количество одновременно присутствовало на путях. Но мне это ничего не давало. Воевать здесь я не собирался, да и не по зубам мне это. Хотя, небольшой кипеж я, конечно, могу устроить, но не более. Я просто наблюдал за обстановкой, кое-что, помечая для себя.
Вот пакгаузы возле путей. Там, явно, что-то хранится, охрана подходящая. Да и склады эти – кирпичные, с ходу не возьмешь. Теперь дальше. А дальше железнодорожное депо, небольшое, но действующее. Значит, здесь и паровозы ремонтируют, и вагоны. Вот и водонапорная башня, очень важный объект. Ведь паровозы без воды не туды, и не сюды. Хорошо бы эту башню завалить. В общем, планы у меня, как у Гитлера! Планов много, а возможностей, в отличие от ихнего фюрера, маловато будет.
Все-таки тяжело действовать в одиночку, без напарника. Хотя, и здесь имеются плюсы. Сам решаешь, когда и что делать. Когда нападать, когда отходить, есть и спать. Сам себе хозяин. Но, с другой стороны, две боевые единицы гораздо лучше, чем одна!
Мои глаза успели отдохнуть, и я продолжил наблюдение, но ничего нового так и не засек, кроме каких-то мастерских и гаражей. Вероятно, до войны на этой территории, кроме железнодорожной, находилась еще и машинно-тракторная станция, МТС. Еще один объект для нападения нарисовался. Я тяжело вздохнул, близок локоть.… Да, день пропадает зазря, ничего не решил, ничего не натворил полезного. Но тут я заметил, что к пакгаузам подают состав. Что это они задумали? А они взялись перегружать из вагонов на склады какие-то тяжелые ящики, скорее всего боеприпасы. Так-так, это уже что-то! Долго хранить все это хозяйство немцы не будут, возьмутся куда-нибудь перевозить, и это надо не упустить. А сейчас дело к вечеру, и ночью они возить боеприпасы не будут, это ясно. Значит, завтра с утра мне надо быть здесь. И я вернулся в дупло.
Ранним утром я снова был на месте, но ничего пока не происходило. Состав от пакгаузов убрали, часовые на месте. Но вот подъехали два грузовика, и их стали загружать ящиками. Больше никакого транспорта не было. Машины нагрузили под завязку, и они отправились в рейс. Моя задача – проследить, в какую сторону? И я наблюдал за грузовиками, не отрываясь. Выехали они со станции, аккурат, на северо-восток, и совсем недалеко от моего дуба с дуплом. Что же, придется попрощаться с гостеприимным местом. Но, до поры, до времени! Может быть, придется и вернуться.
Я собрал пожитки и направился к большаку, ориентируясь по карте. Очень скоро я к нему подобрался и стал ждать. Груженых машин по этой дороге пока не проходило, так – всякая мелочь. Но вот послышался звук моторов грузовых автомобилей. Я насторожился, похоже, это возвращались те же самые машины. Отлично, сейчас загрузятся, и обратно. Итого, два рейса за день. Немцы – аккуратные ребята, значит, завтра будет то же самое. Если только небо не обрушится на землю! Дальше я уже действовал по привычке. Выбрал удобную позицию с поворотом, чтобы на какое-то время грузовики остались поодиночке. Потом опять стал сдавать нормативы по бегу. Несколько раз от своей позиции до места предполагаемой остановки грузовиков, и все по пересеченной местности. Получалось неплохо, очень даже неплохо.
Вот машины прошли вторым рейсом. Я снова засек время, теперь можно уходить, они вернутся ближе к вечеру и будут ночевать на станции. Завтра мне снова понадобится снайперская винтовка, я уже без нее, как без рук. А «брать» мне придется второй рейс, чтобы до темноты укрыться где-нибудь. Я вернулся на ночевку в лес, а с утра снова был на большаке. Ага, вот и грузовики. Вот ведь сволочи, идут, как по графику. Разница со вчерашним только двадцать минут. Хотя я и ругался, но это просто так, больше для себя. А на самом деле, я был ими доволен. Шло время, грузовики снова проехали под погрузку. Будем ждать. Я приметил, что интервал между машинами метров пятьдесят-шестьдесят, вероятно, для безопасности. Это тоже очень хорошо для меня.
Я нервно поглядывал на часы, хотя нервничать мне сейчас никак нельзя, а надо, наоборот, собрать всю волю в кулак. Но все это пройдет в самом начале боя, всегда так бывает. А все равно неприятно.
И вот, наконец, послышался натужный рев моторов, потому что дорога шла на подъем, и скорости тут не набрать. Показалась морда первой машины. Два точных выстрела, машина тяжело съехала в кювет, но не перевернулась. Через несколько секунд показался второй грузовик и начал притормаживать. Теперь главное не выпустить солдат из кабины. Опять два хлопка, и вторая машина уткнулась носом в кузов первой. Теперь вперед! Я подскочил ко второй машине и выдернул ящик со снарядами, быстро оттащил его метров на пятьдесят от дороги. Потом вернулся к грузовикам, зашвырнул гранату в кузов и бросился прочь, что есть мочи. Хорошо, что у немецких «толкушек» взрыватель срабатывает через довольно продолжительное время. Поэтому я успел плюхнуться в овраг рядом с ящиком еще до чудовищного взрыва. Огромной силы ударная волна изуродовала все кругом, но я остался цел. Забрал оружие и ящик со снарядами, и тяжело зашагал прочь. Сейчас сюда нагрянут оккупанты, но следов моего пребывания там уже нет. Хорошо, что ящик небольшой и не очень тяжелый. Я прошагал немного по болоту, потом вышел, сделал круг и направился к дубу. Искать другой ночлег мне было некогда, тем более, что начинался дождь. А ведь дождь – это даже хорошо. И воздух освежит, и следы мои уничтожит. Так что их хваленые немецко-фашистские собачки будут бесполезны.
Ящик со снарядами я крыл в небольшом овражке недалеко от своего дуба. И только успел забраться в дупло, как начался настоящий ливень, даже потоп всемирный, можно сказать. Погода была безветренная, дождь прямой, и в убежище мое не попадало ни капли, к тому же я завесил лаз запасной гимнастеркой. Красота! Но это сейчас, а завтра нужно снова понаблюдать, надо же разузнать, что удобнее всего заминировать. Если, конечно, немцы мне это разрешат и не изловят раньше времени. Но это будет завтра, завтра, завтра…
34
Сон был у меня какой-то странный. Мне приснился наш начальник заставы Леха Николаев. Он уходит от меня, я бегу за ним, но не могу его догнать, хотя он идет медленно. Я кричу, он временами оборачивается, улыбается, машет мне рукой и уходит в какой-то туман. А потом все начинается сначала. В общем, отдохнуть, как следует мне не удалось. Жалко, что я не разбираюсь во снах, а то можно было бы его как-то объяснить. Но объяснить я не мог, поэтому открыл глаза и удивился, почему так темно? Потом вспомнил и отогнул край гимнастерки, на улице дождь шел с прежней силой. Да, хорошо, что у меня есть это дупло. Но перспектива провести здесь целый день меня не обрадовала. Но, видимо, придется все это вытерпеть. А согнутые ноги можно и вверх вытянуть, что я и сделал. Тоже не очень удобно, но вылезать на дождь я не хотел.
Делать нечего, можно и поразмышлять. Перед глазами стали проходить все эпизоды моего отступления от государственной границы. Причем, хочу заметить, не позорного бегства, а именно героического отступления. Что-то в последнее время я не встречаю никого, полное ощущение, что являюсь последним человеком, идущим от границы к своим. Как-будто крайний в какой-то очереди! И за мной никто не занимает. Да, сначала у меня, он был какой-то липкий и противный. Но это пришло позже. А в первом бою на заставе я не осознавал ничего. Казалось, что все это происходит не со мной. Что я смотрю на это со стороны, как-будто это кино. И атаки немцев были похожи на атаку каппелевцев из «Чапаева». А страх пришел позже, когда я очнулся в болотистом лесу наедине с лягушкой. Тогда я застыл в каком-то ступоре, тем более, что ничего не помнил. Но со временем память возвращалась, а страх стал отступать. И он уже почти полностью ушел, уступив место холодной ненависти к захватчикам, топчущим мою землю грязными сапожищами. И поэтому я буду их уничтожать везде, где только встречу. На земле, в небесах и на море. Но чувство самосохранения у меня еще осталось, и поэтому я до сих пор жив и здоров, и даже не ранен, хотя, немцев этих и их прихлебателей отправил на тот свет уже порядочное количество. И никакой вины за это и угрызений совести я не испытываю. Все это, конечно, хорошо, но где же наша армия, что случилось? Неужели у немцев такая силища, что нашим не выстоять? Конечно, они же захватили всю Европу! Но мы тоже не лыком шиты, народ наш развернется, как сжатая пружина, и паразиты эти вылетят отсюда впереди своего визга! Ведь это уже не один раз, бывало, будет и сейчас. В этом я совершенно уверен. Надо только поднапрячься еще немного, и все сложится.
Беспокойная ночь все-таки дала о себе знать. Я вырубился как-то незаметно и проспал до вечера. Спал, как убитый, тьфу, тьфу, тьфу! А когда проснулся, то дождя уже не было. Я обрадовался этому, как ребенок, и выбрался наружу. Размял кости, хорошо! Можно было бы и к станции сходить, но от земли шел такой припарок, что ничего не было видно. Так что все это без толку, надо отложить до завтра. Я сходил и проверил боеприпасы, все на месте. Потом забрался в дупло и угнездился до утра.
Утро выдалось солнечным, и это было приятно. Впереди меня ждала работа, не очень приятная, но видит Бог, я этого не хотел. Я вынужден это делать, и буду это делать, что бы ни случилось. Потому что я советский офицер, и живой еще! И пока я жив, то покоя вам не будет на этой земле никакого. Вот такие дела у меня, да и не у меня одного, а у всего народа нашего.
Я собрался и пошел на станцию, залез на свой лабаз и стал наблюдать. На станции никакого особенного переполоха не было, только усилили посты на объектах. Это не очень хорошо для моей затеи. И это значит, что шуметь пока не нужно, пускай немцы успокоят свои нервишки. Потом, может быть, все пойдет по-старому. Тогда я смогу подобраться к какому-нибудь объекту гораздо легче, чем сейчас. Но раньше, когда все было спокойно, у меня не было взрывчатки, и достать ее другими способами у меня не имелось возможности. Хотя, может быть, я и не прав. Надо было все хорошенько обдумать, но я повелся на первую же пришедшую мне на ум идею. Все и так, и не так, но перетакивать не будем. Поздно, батюшка, поздно! Теперь нужно действовать по сложившимся обстоятельствам. И обстоятельства эти пока что не в мою пользу, но я к этому уже привык. Попробую переломить ситуацию, у меня это неплохо получается.
Объектом диверсии я выбрал водонапорную башню. Она стояла несколько на отшибе, рядом с ней пустырь и несколько бараков. Подобраться к ней будет не так уж и трудно. И часового постоянного при ней нет. Он, время от времени, подходит к башне от ближайшего пакгауза, а это не так уж и близко, метров пятьдесят. Делает он это, примерно, один раз в течение часа, поэтому я должен успеть.
Теперь надо определить место закладки снарядов. Я внимательно осмотрел подножие башни – метр за метром, сантиметр за сантиметром. И, наконец, обнаружил такое место. Это была куча битых кирпичей, очень даже подходящая куча. Теперь надо не ошибиться и запомнить, как лучше положить снаряды, чтобы я смог достать их из снайперки. И я постарался это сделать, еще раз внимательно все осмотрев. Но акцию, все равно, придется отложить, пусть немцы очухаются. А я пока наведаюсь в деревню, где погиб капитан. Очень мне это нужно! Ну вот, еще один день прошел, пора и в койку, то есть в дупло, конечно же.
Утром я проснулся бодрым, хандра окончательно испарилась. Хотелось просто рвать и метать! Я быстренько сделал все необходимые дела и отправился в путь. Пошел я налегке, с одним автоматом и ножом, да две гранаты. Задерживаться там я не собирался, как не собирался и сильно громко воевать. Все надо сделать по- тихому. До деревни добрался без проблем и осторожно стал обходить ее по кругу, может быть, и попадется какая-нибудь жертва, но никого не обнаружил. Тогда я снова «взлетел» на дерево, с которого убрал германского офицера, и стал внимательно всматриваться. Вот я увидел полицая с лукошком, он выходил из деревни. Вот ведь гад, а! И совесть у него чистая, грибов захотел, сволочь поганая! Злость душила меня, потому что я узнал его в лицо. Он был одним из тех, кто держал пленного измученного капитана перед расстрелом, не давая тому упасть на землю. Сейчас я с тобой посчитаюсь, один на один. Такой ли ты храбрый, как с безоружным человеком? Поглядим, сказал слепой, как безногий спляшет! Я приметил ориентир, слез с дерева и пошел за предателем. Наконец, мне удалось настичь его, но я себя не выдавал. Мне нужно, чтобы он отошел от деревни, как можно дальше. Да и обстановка нужна совсем другая. Так и следовал я за полицаем, совершенно незаметно для него. Предатель ни на что не обращал внимания, все его мысли заняты грибами. Он чувствовал себя в полной безопасности.
И вот подходящий момент настал. А, между тем, слепая злость у меня уже прошла, и действовал я спокойно. Полицай вышел на небольшую полянку, которая почти сплошь поросла лисичками. Он удивленно присвистнул, прислонил свой карабин к стволу березы и принялся на карачках собирать грибы. Я подкрался к его карабину и тихонько окликнул его:
- Эй, грибничок! Отдохнуть пора!
Полицай напрягся, потом оглянулся, вскочил и бросился на меня. Но его остановил черный зрачок автоматного ствола. Похоже, он уже пришел в себя и спросил неожиданно тонким голосом:
- Чего тебе надо?
Мне необходимо было расшевелить его, вывести из себя, поэтому я ответил ему веселым голосом:
- А вот тебя и нужно, поганец!
Что-то на меня, в последнее время, какое-то веселье нападает в ответственные моменты. Может, я с ума сошел? Да не похоже, вроде! В это время в руке у полицая появился нож, и он злобно ощерился:
- Ну, с-сука! Скажи спасибо, что «шмайссер» при тебе. Иначе я бы порвал тебя на портновские заплатки!
Вот этого мне и нужно было от него добиться. «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав!». И я ему ответил:
- Ну, что же! Давай повеселимся!
Я снял автомат с плеча и поставил его рядом с карабином. Теперь мы стояли напротив друг друга с ножами в руках. А этот поддонок пропищал:
- Вот теперь другой коленкор. Теперь я буду тебя убивать. Ты пожалеешь, что вышел на меня. Подумаешь, галифе надел!
И, перебрасывая нож из одной руки в другую, он угрожающе двинулся на меня. Он был крупнее меня и, явно, сильнее. Но это нисколько меня не смущало. Сейчас моей задачей было не подпустить полицая к оружию. Поэтому я снова взял автомат и прочертил очередью прямо у него под ногами:
- Ну-ка, сдай назад и выходи к центру поляны!
Он, конечно, отошел, но проклятия так и сыпались из него, как из дырявого мешка. Я молча подошел к нему, и схватка началась. Каждый из нас знал, что этот бой может оказаться последним в жизни. Поэтому сначала мы просто топтались на месте, размахивая ножами. Первым бросаться на этого амбала я не хотел и поэтому держался настороже. А у полицая нервы не выдержали, и он яростно бросился на меня. Я одним шагом ушел от него влево, и он проскочил мимо, как разъяренный кабан. А я все-таки успел полоснуть финкой по его руке с ножом. Тут он совсем рассвирепел и стал бросаться на меня, почти ничего не замечая. А я просто играл с ним, нанося неглубокие раны. Это и было моей ошибкой, и чуть не стоило мне жизни. Я вообще потерял бдительность, уверившись в свою несомненную победу. А в это время полицай каким-то немыслимым финтом сумел выбить у меня нож. Вот тут-то я и вернулся на землю, а полицай стал наседать на меня все сильнее, я еле-еле успевал уворачиваться от его ножа. Все же, мне удалось выбить у него оружие, и тоже ногой. Но, отступая, я зацепился за какую-то кочку и упал на спину. Полицай кинулся на меня, а я успел ударить его кулаком в нос. Но его это не остановило, он прижал меня к земле и вцепился своими лапами в мое горло. Я боролся, как мог, кровь из его разбитого носа капала мне прямо на лицо, но я ничего не мог с ним поделать. И вот здесь меня охватила ярость. Что же мне, помирать под березами, одинокому, как есть, и тверезому? Я собрал все силы и нанес страшный удар в горло полицая. Что-то хрустнуло у меня под кулаком, пальцы полицая разжались на моем горле, он как-то жалобно хрюкнул и навалился на меня всей своей тушей. А у меня уже не осталось никаких сил, чтобы скинуть его с себя, я только сумел отпихнуть от своего лица его поганое рыло. Приходил я в себя и набирался сил, наверное, с полчаса. Потом все-таки вывернулся из-под этой кабаньей туши. На ноги подняться сил так и не было, и к оружию я добирался ползком.
Отдыхая, я по привычке стал прокручивать в голове произошедшие события. Да, ошибочка у меня вышла не хилая. Еще и полицай здоровенный попался, сволочь! Но все же я одолел его, а вот в будущем надо быть поосторожнее и повнимательнее. Хотя, в бою не до этого, ты там сначала делаешь, а думаешь потом.
Лежал я так не меньше часа, и не покидала меня мысль, что я был на волоске от гибели. Еще немного, и прощай лейтенант пограничных войск Герасимов Виктор. Что-то я совсем раскис, чуть было сопли не распустил по сторонам. Отставить рыданья, как по безвременно усопшему! И выше нос! Я дотронулся до лица и посмотрел на ладонь. Да, этот гад измазал меня всего своей кровищей. Славненько я ему по носу запечатал.
По дороге сюда я перепрыгивал через небольшой ручей, поэтому к нему и направился, чтобы умыться, пока эта холуйская кровь не совсем засохла. Потом подошел к телу полицая поинтересоваться, что я с ним сделал. Все ясно, я сломал ему горло. Но все было по честному, и полицай это заслужил за свои поганые делишки. И я ему в этом не отказал, да и как я мог отказать такому «достойному» человеку. Затем я еле-еле затащил труп полицая в кусты, чтобы на виду не валялся. Опять же по привычке разбил его карабин о ствол березы. О чем потом пожалел, потому что испоганил ее полицайским оружием.
Все, пора сматываться! Я еще раз посмотрел на поляну, теперь она напоминала взрыхленную пашню. Как-будто здесь сошлись два лося во время гона! Хотя, это и было примерно так. И еще стало жалко лисичек, почти все они были растоптаны нашими сапогами. Я вздохнул – прощай, капитан, но это еще не все.
Добрался я до своего «дома» уже ближе к вечеру. В душе была какая-то опустошенность, не хотелось вообще ничего, и я завалился спать.
35
Утро не принесло облегчения. На душе все так же муторно и противно. Полицая мне этого жалко, что ли? Нет, нужно сходить на станцию, посмотреть на заклятых врагов и поднять настроение.
Что я и сделал. На станции все успокоилось, количество охраны стало прежним, как и до моего нападения на грузовики. Очень хорошо. Выходит, вчерашний день я провел не зря. Настроение, хоть и медленно, но поднималось! А то я уже совсем запорх. Мысленно я еще несколько раз проделал путь к водонапорной башне. В голове все складывалось, а как будет на самом деле неизвестно никому. Все зависит от очень многих факторов. Так что действовать будем по обстановке. Все, пора «домой».
По пути я зашел за снарядами и притащил их на базу. В ящике оказалось четыре семидесятишестимиллиметровые снаряда. Что же, с такими я уже имел дело. А, между прочим, оружие врага мне очень и очень помогает в моих делах и замыслах. Так что в этом плане немцы стали мне союзниками, но против себя. «Бей врага его же оружием!». Вот это правильно. Тем более, что оружие вполне надежное, и против своих действует не хуже. Я немного подумал и разделил снаряды на две кучки. В одной оказалось три штуки, а во второй – всего один снаряд. Вот такая арифметика. В общем, разделил по-братски. Чувство юмора ко мне возвращается, значит, должно повезти в этом благородном деле. Три снаряда я сложил в вещмешок, обмотав их гимнастеркой, чтобы не лязгали, а один оставил в дупле. Ну, вот и все! К труду и обороне готов! Можно оправиться и отдохнуть, чем я и занимался до самого вечера.
Но вот уже и сумерки, пора! До наступления ночи нужно добраться до станции, а там уже буду работать по темноте. Так я и сделал. Сначала незаметно подобрался к баракам и дождался часового, пока он сделает свой обход. Потом уже можно и к башне приближаться, караульный появится не скоро. Но осторожность не помешает, поэтому я подкрадывался к башне на животе, постоянно прислушиваясь. Это оказалось не лишним. Недалеко от меня, буквально метрах в четырех-пяти, прошли два полицая, негромко переругиваясь. Хорошо, что у них не было фонаря, а то получился бы у меня полный «швах». Но все обошлось, часовые явно слышали полицаев, но внимания особого не обратили. Это хорошо, что на шум они никак не отреагировали. Я выждал еще немного и подполз к башне. Потом отыскал намеченную кучу кирпичей, поднялся и осторожно обошел вокруг объекта. Это было довольно внушительное сооружение. Может, и маловато будет моих зарядов, но теперь уже ничего поменяешь. Пусть будет так! Я замаскировал снаряды в кирпичной куче, и сделал это следующим образом. Два снаряда я положил так, что они своими капсюлями были повернуты в сторону моей «вышки». Надеюсь, что я правильно все рассчитал. А третий я нацелил в сторону пакгаузов, может, что и получится. Но это так, на всякий случай. Ну вот, наверное, и все! Я отполз назад к баракам и стал ждать появления часового. Вот он пришел, обошел башню, но ничего подозрительного не заметил. Это мало что значило, потому что днем все выглядит по-другому. Но это уж, как повезет.
Часовой ушел, а я вернулся обратно в лес. Теперь надо подумать и о хлебе насущном, тем более, что желудок мой требовал внимания. Еще днем я приметил один огородик, потому что довольно близко находился от кромки леса. И я надеялся там поживиться немного, не обижая хозяев, разумеется. Было очень темно, и поэтому я долго искал этот огород. Фонарик же включать опасался. На ощупь выкопал несколько кустов картошки, клубни сложил в «сидор», а саму ботву посадил обратно в землю. Я уже настолько привык не оставлять следов своего пребывания, что даже здесь об этом позаботился. Хотя, из-за нескольких картошин никто и шума никакого поднимать не будет. Но привычка, есть привычка. К дубу я добрался глубокой ночью, поэтому ничего готовить не стал. А еще и потому, что огонь в ночном лесу – это очень и очень подозрительно. Потерплю, тем более, что в запасе целый день, проводить операцию буду ближе к ночи, чтобы успеть уйти подальше. А то я здесь очень уж задержался, находиться в одном и том же месте долгое время опасно. Тут можно такие тропы натоптать, что только слепой не заметит. И поэтому я ухожу. Хотя и жалко покидать такой уютный «домик». Прикипел, можно сказать, сердцем. А в моем положении это недопустимо. Все, сплю.