Тупиковый вариант Глава 1

Павел Токаренко (Нечаев).


Тупиковый вариант

Глава 1.

Дверь не открылась. Створки, которые должны были с тихим шорохом разойтись, не шелохнулись. Кирилл  отступил назад, помедлил, резко шагнул вперед, чуть не ударившись о дверь носом. Немытая темно-зеленая поверхность отразила его лицо. Кирилл заметил гримасу растерянности, скользнувшую по отразившемуся в стекле лицу. Он почувствовал, как его захлестывает волна паники. Под ложечкой противно засосало, по спине поползли струйки пота. Это просто неполадки, попытался успокоить он себя. Просто неполадки. Биометрические сенсоры испортились, и не опознали его. Надо вернуться к ховеру,  подняться на уровень выше, и попробовать там. Кирилл развернулся, и пошел туда, где припарковал ховер. Он шел быстрым шагом, почти бежал. Вокруг не было ни души. Твердые каблуки полувоенных ботинок выбивали на бетоне дробь. Звук гулко разносился по безлюдной стоянке. Успокоиться не получалось. Кирилл отлично знал, что все сразу сенсоры отказать просто не могли. Стоило ему подойти к двери, как скрытые в панелях датчики просканировали его, измерили череп, считали узор сетчатки глаз, и пересчитали все, что было в карманах. А если бы эти датчики не справились, личность Кирилла засвидетельствовал бы имплант, посылающий понятный всем компьютерам полиса сигнал.
Ховер стоял там же, где он его оставил. Кирилл подошел к нему, и провел пальцем по серебряной полосе на водительской двери. Дверь не сдвинулась ни на миллиметр. Отключили, понял Кирилл, и в бессильной ярости стукнул кулаком по крыше ховера. Вся автоматика, все приборы в полисе были объединены в единую сеть, и права доступа к ним давал центральный компьютер. Все это могло означать только одно: его отключили от сети, от винета. Его аккаунт либо стерт, либо заблокирован. Ни одна дверь в полисе не откроется перед ним. Даже домой к себе, и то не попадет.  А если и попадет, то даже свет включить не сможет. Отключение равносильно смерти.
Отключение ошеломило Кирилла. От того, что удар был ожидаемым, легче не стало. Он вдруг почувствовал страшное одиночество, как будто его оттолкнули,  бросили. Ноги вдруг перестали держать его, и он сполз на бетон, сжимая и разжимая кулаки. Сидел он недолго. Откуда-то из глубины сознания пришло понимание того, что получил он, в общем-то, по заслугам. После того, что он натворил, другой реакции трудно было ожидать. А значит, оставалось всего два варианта. Можно было остаться на месте, и подождать коллег. Кирилл не сомневался, что отключение, это только начало. За ним придут, и скоро. Наверняка  его перемещения отслеживали, и отключили именно в тот момент, когда он оказался один, в безлюдном помещении, откуда не сбежишь. Так что его коллеги… бывшие коллеги, наверняка уже на пути сюда. Кирилл знал не понаслышке, как они работают, и у него не было ни малейшего желания общаться с ними. Значит, надо срочно что-то придумывать, и срочно. Но мысли Кирилла помимо его воли все время возвращались к тому, из-за чего заварилась эта каша. Точнее, к той…

***

Девушка принимала душ. Закрыв глаза, она подставляла тело под тугие струи. Кирилл любовался ее плечами, а когда она повернулась, словно давая ему возможность получше разглядеть себя, его взору открылись точеные груди с ярко-красными сосками. Открывшаяся картина  заставила мысли Кирилла смешаться. Он отвел глаза, и сделал несколько глубоких вдохов. Он уже не раз видел ее обнаженной, но привыкнуть почему-то не мог,  вид стройного девичьего тела выводил его из душевного равновесия. Если бы он хоть на секунду смог задуматься, осознать, что делает, то сразу же прекратил это. Думать было поздно – точно наркоман, он уже не мог без очередной дозы, и возвращался снова и снова.
В этот раз она выбрала тропический остров. Стены с динамическим покрытием, и квази-голографическая установка вкупе с климатическим имитатором создавали почти совершенную картину. Она была идеальной, гораздо лучше, чем реальность. Мерно накатывались на золотой песчаный пляж волны синего моря. Шумели на ветру пальмы. Кирилл не мог почувствовать запаха, но догадывался, что в ванной девушки пахнет морем. Он оторвал взгляд от окрестностей, и вернулся к девушке. Та уже закончила мыться, выключила воду, и вытирала полотенцем длинные каштановые волосы. В какой-то момент  она посмотрела прямо на Кирилла. Тот, уже в который раз почувствовал, что у него подгибаются ноги. Он тонул в этих серых глазах, тонул, и наслаждался тем, как идет на дно.
Девушка Кирилла не увидела. Не могла увидеть, потому что на самом деле его в ванной не было. То, что он видел, было трехмерной проекцией, созданной на основе полученных с датчиков данных. Стены, потолок, зеркало,  дверные ручки, все в ванной отслеживало перемещения человека, снимало его изображение на мини-камеры с десятков различных ракурсов. Дом, как и положено «умному» дому, фиксировал абсолютно все. Отслеживая привычки хозяина, изучая его потребности, искусственный интеллект умного дома учился, и старался  предвосхитить желания хозяина. Вот и сейчас, когда девушка вышла в коридор, дом тут же включил музыку. Кирилл знал эту группу, только название позабыл, не то «Королевы», не то «Жуки». В общем, какая-то классика столетней давности. Он сделал себе зарубку в памяти – проверить, и, точно тень, последовал за девушкой. Та натянула трусики, набросила на плечи легкий халатик, взяла из предупредительно распахнутого домом шкафчика фен, и стала сушить волосы. Кирилл смотрел, не в силах оторвать от нее взгляд. Наконец, она закончила туалет, прошла в спальню, и легла на кровать. Кирилл разочарованно вздохнул – ну вот, сейчас она уйдет в винет, распорядок дня своей подопечной он изучил досконально.  Девушка надела на голову обруч интерфейса, и закрыла глаза. Наблюдать за неподвижно лежащей девушкой было скучно. По долгу службы он должен был бы последовать за девушкой, чтобы отслеживать, что она делает в  виртуале, но это не шло ни в какое сравнение с наблюдением. Кирилл поколебался мгновение, решая, не переключиться ли в режим винет-слежения, но принять решение не успел. В воздухе появился и замигал, подпрыгивая,  трехмерный конверт. Мысленным усилием Кирилл нажал на него, и прочел развернувшееся в воздухе письмо. Его вызывали на совещание. «Чертов Бисмарк», – недовольно поморщился Кирилл. – «Век хай-тека, а он по-прежнему устраивает эти дурацкие совещания, будто нельзя устроить вирт-конференцию. Ретроград и старпер!». Но недовольство – недовольством, а игнорировать вызов начальства не следовало. Тем более, когда вызывал начальник отдела. Кирилл вздохнул, и свернул соединение с Цербером. Левая голова трехголового пса подмигнула ему на прощание, спальня девушки медленно растаяла, оставив ровный  серый фон виртуального рабочего пространства. Кирилл снял с головы обруч интерфейса, и открыл глаза. Ему пришлось несколько раз моргнуть, давая глазам привыкнуть. Имплант перешел из режима виртуализации в трехмерный, и слева от головы Кирилла в воздухе проявились «иконки», трехмерные функциональные значки. На самом деле, конечно, никаких значков там не было, просто имплант, подсоединенный к глазным нервам, транслировал изображение в мозг Кирилла.
Выходя из лифта, Кирилл столкнулся с Ройтманом.
– Привет, немец! – в свойственной ему шутовской манере поклонился Ройтман. – Ну шо, таки на когда намечен поггом?
– Добрый  день, Аарон, – не стал поддерживать Ройтмана Кирилл. Он вовремя заметил краем глаза  идущего по коридору начальника. Ройтман, увидев, как лицо Кирилла вдруг приняло деловое выражение, тут же все понял, и замолчал. Поприветствовав подчиненных коротким кивком, Отто Грубер, которого подчиненные за глаза называли Бисмарком, проследовал в зал для совещаний.
– А вышагивает-то, ну, чисто гусак! – заговорщицки прошептал Ройтман, и толкнул Кирилла в бок локтем. Ройтман Грубера не любил. Впрочем, антипатия была взаимной.
– Пойдем, а то опоздаем, – Кирилл развернулся, и зашагал по коридору. К залу для совещаний подтягивались сотрудники. – Придем последними, Бисмарк пистон вставит.
– А, можно не торопиться, – махнул пухлой ручкой Ройтман. – Все равно Жиль окажется последним.
Так оно и вышло: Кирилл уже сидел в своем кресле, втором справа от сидящего во главе длинного стола Грубер, когда в зал, жужжа и поскрипывая, вкатился Жиль на своем инвалидном кресле. Он помахал здоровой рукой Кириллу, и въехал на свое место. Грубер шевельнул рукой, и дверь зала закрылась.
– Все в сборе, можно начинать, – громко сказал Грубер, и открыл лежащую передним папку. Кирилл обвел взглядом соседей. На заседание пришли восемь тим-лидеров, и три свободных оперативника. Обычная планерка, ничего особенного, понял Кирилл, и слегка расслабился. Внешне это никак не отразилось, всем своим видом Кирилл выражал напряженное внимание.
После короткого приветственного слова Грубер начал опрос сотрудников. Начал он, как обычно, с тим-лидеров. Один за другим они поднимались, и докладывали. Кирилл не слушал, о чем речь. Он думал о девушке, и ушел в себя, становив взгляд на висящем над головой начальника герб Санитарной Службы, змею, обвивающую факел, на щите. Вокруг герба, по кругу, было на пяти языках написано: Санитарная Служба. Ниже герба выполненная готическим шрифтом надпись на немецком сообщала: «Технополис Штильбург, Санитарная Служба». Под ней висел портрет Бертрана Конти, основателя Санитарной Службы. По  стеклу ползла муха. Кирилл задумчиво смотрел. как она ползет по лицу великого человека. На левом глазу Конти муха остановилась. Кирилл подумал, что муха – не дура, знает, на что гадить, и улыбнулся уголком рта.
Услышав свою фамилию, Кирилл моментально собрался, и стал слушать. Грубер разносил Ройтмана.
– … да, берите пример с фон Медема, Ройтман! Вот у кого вам есть чему поучиться! – Грубер сверлил Ройтмана яростным взглядом. – У него всегда все в порядке. А у вас? Четвертое проникновение за неделю! Нелегалы совсем распоясались!
– Мы работаем, – пробормотал красный, как рак, Ройтман. Кирилл ему посочувствовал. Ройтман в отделе контроля и наблюдения отвечал за нелегалов. Нижние, технические уровни полиса практически не контролировались, там почти не было датчиков. Всесильный наверху Цербер, внизу не мог практически ничего. Нелегалы чувствовали себя на нижних уровнях как дома. В последний год их численность заметно увеличилась, они стали периодически устраивать набеги на склады и магазины. Последний случай, возмутивший всю хай-тек общественность полиса, поражал своей наглостью. Нелегалы нашли неконтролируемый лаз на нулевой уровень, и вылезли прямо в Центральном парке. Их тут же засекли датчики, но, прежде, чем туда подоспели спешно поднятые по тревоге команды «физиков» Санитарной Службы, они учинили форменный погром. Сильно пострадал ботанический сад, убили нескольких лебедей. Но главное, распугали отдыхавший в парке народ. Привыкшие к порядку и спокойствию хай-теки разбегались, испуганные ордой грязных, оборванных дикарей. Никого нелегалы не тронули, ущерб ограничился несколькими сдернутыми впопыхах куртками. Завидев приближающиеся ховеры СС, они все бросили, и скрылись. Проход запечатали, заверив общественность, что это больше не повторится. Вторжение нелегалов произвело эффект разорвавшейся бомбы. Блогосфера загудела, весь полис возмущался бездействием Санитарной Службы. Способность СС поддерживать порядок была поставлена под сомнение. Грубер вызвали наверх, хорошенько отчитали… и вот теперь он продирал Ройтмана с песочком.
– Плохо работаете, Ройтман!  Где результаты? Где депортированные нелегалы, я вас спрашиваю? – отчитывал его Грубер.
– «Физики» отказываются их ловить, – проблеял Ройтман.
– Конечно отказываются. Я даже знаю, почему! Под полисом сотни километров туннелей, десять уровней. Настоящий лабиринт. Без точных сведений никого там поймать невозможно. Найдите логово нелегалов, и «физики» смогут их взять!
– Мы ищем…
– Так почему нет результата? Почему вы не используете спецсредства? Почему не задействовали роботов? У вас же есть и «крысы», и «пауки», и что там еще – «змеи»? У вас есть Цербер, наконец! Я уверен, что нелегалам помогает кто-то с поверхности. Проверьте всех гастарбайтеров, прошерстите списки возможных нелегалов, выявите связи – друзей, знакомых, родственников. Проконсультируйтесь с фон Медемом, он специалист в этих вопросах.
– Будет исполнено! – вытянулся Ройтман. Кирилл не сдержал улыбки. Ройтман был толстый, и попытка вытянуться привела к тому, что он выпятил живот, и откинул назад голову. Со стороны это смотрелось комично. Грубера передернуло.
– Садитесь, Ройтман! – Грубер кивком отпустил Ройтмана. Тот плюхнулся на стул, достал платок, и промокнул вспотевший лоб. Грубер что-то черкнул в лежащей перед ним папке, поднял глаза, и обвел собравшихся взглядом. Взгляд остановился на Кирилле. – Фон Медем!
– Я! – подскочил Кирилл, вытянулся, и щелкнул каблуками.
– Как продвигается дело этого… – Словно не доверяя памяти, Грубер заглянул в папку. Сидящий напротив Кирилла новичок, молодой парень по фамилии Радомский, усмехнулся. Похоже, что мысли о том, что Грубер перебарщивает с допотопными методами, посещали не только Кирилла. В конце 21-го века возиться с бумажками? Когда можно поручить это искусственному интеллекту импланта? – Клуба Прикладной Истории? – Грубер нашел нужную бумажку. Радомский снова усмехнулся. Грубер услышал смешок, поднял голову, и спросил:
– Господин Радомский, поделитесь с нами вашей радостью. – Сказано это было так, что Радомский вскочил, и вытянулся  в струнку.
– Господин начальник отдела, я… Эээ… – растерянно забормотал Радомский.
– Ну же, мы ждем, – поторопил Грубер.
– Я и в мыслях не имел смеяться над вами, господин начальник отдела, – Радомский собрался с мыслями, и стал отвечать четко. – Мне просто показалось смешным это название. История – наука о прошлом, она не может быть прикладной. Это же не физика, в конце концов…
– Замечено верно. Но к делу это не относится. Мой вам совет, Радомский: относитесь к подопечным без лишних эмоций. Наша задача, наша миссия – обеспечивать порядок, и охранять покой горожан. То, как наши подопечные называют себя, свои объединения, клубы, или банды, не имеет значения для работы. Запомните это на будущее, если хотите когда-нибудь стать профессионалом.
– Так точно! – выпучил глаза Радомский, и сел. Кирилл вопросительно посмотрел на начальника, тот кивнул, и Кирилл заговорил, как обычно, четко и по делу:
– За тринадцать дней плотного контроля серьезных нарушений не выявлено. Зафиксировано несколько нарушений параграфа 14, подпараграфы 7, 9, и 3. Поскольку данные нарушения были совершены в приватной обстановке, на закрытых заседаниях этого клуба, дать делу ход считаю невозможным.
– Ваши рекомендации? – прищурился Грубер. Параграф 14 Кодекса Общественного Порядка – это всего лишь нелояльность, в той или иной форме. Будь эта нелояльность выражена открыто, в общественном месте, где системы наблюдения, встроены в буквальном смысле в каждый фонарный столб, могли их зафиксировать, делу можно было бы дать ход. Даже в таком случае виновные скорее всего отделались бы штрафом. Но факт того, что нарушения были зафиксированы внутри жилища, на частной территории, сводил все на нет. Хуже того – обнародование того факта, что СС ведет наблюдение в домах, мог вызвать скандал огромных масштабов. Считалось, и не без основания, что системы защиты «умных домов» вскрыть очень трудно, почти невозможно. То, что Цербер умел находить дырки в защите, недоступные  хакерам-людям, было одним из самых охраняемых секретов СС. Ходившие  по винету слухи оставались слухами, реальных доказательств ни у кого не было. Кроме того, законы о вторжении в частную жизнь, хоть и становились из года в год все формальнее, тем не менее, все еще не были отменены. Хай-тек общественность, объединенная социальными сетями, вполне могла вчинить СС коллективный иск.
– Если бы не  некоторые обстоятельства этого дела, я рекомендовал бы закрыть его, как ложный сигнал, – сказал Кирилл, глядя Груберу в  глаза.
– Хорошо, фон Медем, зайдите ко мне после заседания, – подумав, ответил Грубер, кивком разрешив Кириллу сесть. Он не был заинтересован в широкой огласке  «некоторых обстоятельств», на которые намекнул Кирилл. Кирилл сел, и перестал слушать, погрузившись в мысли о девушке. Он влюбился, окончательно и бесповоротно. И надо же было такому случиться: из всех жительниц Штильбурга его угораздило влюбиться в оппозиционерку, если не в скрытую террористку.  Интересы службы, которой Кирилл отдал без малого восемь лет жизни, вступили в конфликт с чувствами. И, хотя служба по-прежнему стояла на первом месте, чувства с каждым днем все сильнее теснили служебные интересы.
К концу заседания Кирилл кое-как привел свои мысли в порядок, и порог кабинета Гербера переступил, точно зная, что будет говорить.
– Присаживайтесь, и рассказывайте, – Грубер перешел на немецкий. Оставшись наедине, двум немцам больше не было нужды говорить по-английски. У  широкого панорамного окна стоял столик, и два кресла. Грубер достал из бара  бутылку с тонизирующим, и стаканы. Сел в кресло, и жестом пригласил Кирилла садиться. Наедине начальник вел себя иначе, чем в официальной обстановке, проще, и без пафоса. Кирилл сел, и стал рассказывать.
– Это обычная интеллигентская тусовка. Мы таких уже видели, знакомая публика. Играют в нон-конформизм, воображают себя оппозицией. При этом им хватает ума не выносить это за порог. В принципе, можно было бы ограничиться рутинными проверками. Поставить Церберу задачу приглядывать за ними, и раз в месяц давать краткую выжимку, как мы это делаем с антифа-группами. Но… – Кирилл замолчал, и отхлебнул тоника. Грубер терпеливо ждал. Кирилл продолжил: – Сигнал пришел от Цербера, все как обычно в таких случаях. Но он почему-то присвоил ему красную метку. Я помню только один случай, когда Цербер присвоил кому-то красную метку. Вы же помните, чем едва не закончилось в тот раз.  Я думаю, что надо продолжить плотное наблюдение. Цербер не может ошибаться.
Мысль о том, что он больше не сможет подглядывать за девушкой, была для Кирилла точно нож острый. Если бы дело закрыли, он уже не смог бы следовать за ней, точно тень. Но кроме этого, было еще одно соображение, на которое он решил сделать упор в разговоре с начальником. Цербер действительно не ошибался. Если он присвоил этому делу красную метку – знак повышенной опасности, значит, Кирилл просто обязан докопаться до сути. Две недели он не отлипал от девушки, сопровождая ее всюду, и не заметил ничего, выходящего за рамки кухонной интеллигентской бравады. Совсем как в прошлый раз.
В прошлый раз все было точно так же: скромный инженер, обслуживавший вентиляционные установки полиса, казался воплощением  добропорядочности. А оказался террористом. Причем, самой опасной для властей категорией террористов: одиночкой, без связей с какой-либо радикальной группировкой. С балкона элитного дома, где жил инженер, было видно здание, где заседал Совет Директоров. До здания было больше километра, и Совет всегда заседал во внутренних помещениях, но разве это препятствие для настоящего хай-тека, каким был инженер? Прямо на балконе своей квартиры он собрал управляемый реактивный снаряд. Примитивный, кустарно сделанный, но, как потом сказали эксперты, достаточно мощный, чтобы пробить себе путь сквозь стекло и бетон туда, где собирались властители Штильбурга. Инженер жил по старинке, не доверяя «умным домам», поэтому для всепроникающего ока Цербера она оставалась темным пятном. Это было не то, чтобы распространено, но случалось, и подозрений вызвать не могло. На людях инженер вел себя идеально: ни с кем не ссорился,  старательно работал. Жил замкнуто, одиноко, но  это не преступление. Случайные интрижки с молодыми парнями тоже на проступок не тянули.  Для конца 21-го века поведение нормальное, как говорил Грубер, «социально одобряемое». Но, несмотря на внешнюю благонадежность, Цербер его заподозрил. Сумел как-то вычислить опасного типа. Грубер, который был тогда тим-лидером в отделе контроля, поручил наблюдение новичку – Кириллу. Как подозревал Кирилл, для того, чтобы в случае неудачи свалить все на него. Кирилл месяц следовал за инженером, как тень, но ничего не обнаружил. Грубер приказал ему закрыть дело, но Кирилл, пребывая под впечатлением от возможностей Цербера, настоял на дополнительной проверке. Нарушив сразу несколько параграфов Кодекса, Грубер с Кириллом проникли в квартиру инженера, когда тот был на работе. Остальное было делом техники: обнаружив на балконе накрытую брезентом ракету, оперативники сдернули брезент, покинули квартиру, подвели к балкону беспилотник с камерами, и сделали несколько кадров. Тут же, на месте, запросили инструкции в Управлении. Увидев ракету, Управление отреагировало молниеносно, прислав команду «физиков». «Физики» взломали дверь, приехавший эксперт удостоверился, что ракета – настоящая, и за инженером послали группу захвата. Увидев «физиков», инженер бросился с крыши. Допрашивать оказалось некого, но обнаруженные в квартире схемы и расчеты полностью раскрыли все детали его замысла. Единственно, что так осталось невыясненным, это мотив. Но это никого и не интересовало. За предотвращение теракта Грубер взлетел в кресло начальника отдела, а Кирилл из стажеров сразу стал свободным оперативником. С тех пор прошло семь лет, и вот перед ними новое дело с красной меткой.
– Да, цена ошибки может оказаться слишком большой, – кивнул Грубер. Он поднялся, и встал у окна, сцепив руки за спиной. Кирилл встал, чтобы не сидеть, когда начальник стоит.  – Меня вызывали в Совет Директоров. Нами недовольны. Нами очень недовольны, – Грубер нервно хрустнул костяшками пальцев. – В такой обстановке мы не можем позволить себе пренебрегать рекомендациями Цербера. Еще одного провала нам не простят. Полетят головы, и ваша в том числе. У вас есть версии, насчет этого клуба?
– Если предположить, что они не те, за кого себя выдают, то это может быть кто угодно. Даже тайные мусульмане. Анархисты, антифашисты, шпионы. Спящая ячейка… – Кирилл пожал плечами, не очень испугавшись слов Грубера. Грубер – тот да, может пострадать. А он, Кирилл, слишком мелкая сошка.
– Шпионы? – Грубер резко развернулся. – Чьи?
– Халифата, – ответил Кирилл. – Или китайцев… Но это не существенно.
– Почему? – резко спросил Грубер.
– Потому что мы все равно все узнаем, даже если они прикинувшиеся людьми зеленые человечки, – усмехнулся Кирилл. – У меня есть идея.
– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Грубер. – Излагайте.
– Надо тщательно проверить связи основных фигурантов…
– Это первое, что вы должны были сделать, фон Медем. Я вам удивляюсь, – перебил Кирилла Грубер.
– Так я и поступил, в полном соответствии с протоколом. Проверил все контакты  в социальных сетях. Там все чисто. Но не пришла в голову мысль, что они могут сознательно избегать социальных сетей. Я выделил троих самых подозрительных фигурантов, и составил список людей, с которыми они пересекаются, как лично, так и по службе. Буду их проверять.
– Покажите этих фигурантов, – приказал Грубер. Кирилл соединился с Цербером, и вывел на стену три фотографии. 
– Фигурант номер один, Стивен Кларк, профессор истории, шестьдесят два года. Проживает в городке ученых. Преподаватель университета. Надо проверить все его окружение, особенно студентов. Студенческая среда, это питательный раствор для разного рода диссидентов…
– Спасибо, что просвещаете меня, – язвительно заметил Грубер. Кирилл замолчал, подождал с полминуты, и продолжил.
– Фигурант номер два. Хелен Шнитке, двадцать шесть лет, проживает в Немецком Квартале, – Кирилл указал на фотографию девушки, за которой не отрываясь следил уже две недели. Его голос предательски дрогнул, но Грубер ничего не заметил.
– Немка?
– Отец немец, мать еврейка. Работает на гидропонной ферме в Западном Форштадте начальником смены, сутки через двое. Увлекается чтением книг, отдавая предпочтение истории, и философии. Занимается боевыми искусствами и пулевой стрельбой.
– Разносторонне развитая девушка. Неудивительно, что на работу у нее времени не остается, – хмыкнул Грубер.
– Да, – кивнул Кирилл. – Она отрабатывает необходимый минимум – шестнадцать часов в неделю, и все.
– Почему вы ее заподозрили?
– Она посещает все заседания клуба, активно участвует в обсуждениях. Но, кроме этого, есть еще одна странность, – Кирилл замялся. Служба снова победила чувства, и он продолжил: – У нее только базовый имплант, самая простая модель, который ей поставили еще в детстве. От отца она унаследовала достаточно денег, чтобы позволить себе самое лучшее, что только есть на рынке. И еще: она умна, ай-кью сто пятьдесят один по тесту Айзенка. С такими возможностями она могла бы сделать карьеру. Но она этого не делает. Создается впечатление, что она терпеть не может технологии, и хай-теков. Поэтому и работает в форштадте с туземцами.
– Так, и третий? – спросил Грубер.
– Это самый странный фигурант. Феликс Дивов, двадцать четыре года, слесарь по обслуживанию магистральных трубопроводов. Имеет постоянный вид на жительство в полисе. Проживает в Русском квартале.
– Хай-тек?
– Да, хай-тек, техник четвертого класса. Родился в форштадте, в полис попал сначала как гастарбайтер. Работал электриком, на одну из фирм субподрядчиков мэрии. Потом, то ли скопил, то ли ему помогли, в общем, купил базовый имплант. Это первая странность – в таком возрасте невероятно трудно научиться пользоваться имплантом, но этот – смог. Потом выучился на техника, обзавелся еще двумя профильными имплантами, а затем, и вот это самое странное: устроился работать на газопровод в Восточной Сибири. Рабочим.
– Интересно… – протянул Грубер. – И что вы по этому поводу думаете?
– Думаю, что он не тот, за кого себя выдает. Техник, пусть даже такой, работягой вкалывать не пойдет. Нормальные люди так не делают. Работа на трубопроводе хороша только как прикрытие: за два месяца отработал необходимый минимум, чтобы  сохранить право жить в полисе, остальное время свободен. Если он в чем-то замешан, то он и не появлялся на том трубопроводе. Они просто запись подделали.
– Ты понимаешь, что говоришь? – тихо спросил Грубер, от волнения перейдя на «ты», чего обычно себе не позволял. – Ты представляешь себе масштаб организации, способной взломать наши базы данных, чтобы изменить запись?
– Представляю. Но мы не можем сбрасывать это вариант со счетов. Я собираюсь еще раз проверить все их связи. Если они в чем-то замешаны, ниточка обязательно найдется, – твердо ответил Кирилл.
– Хорошо, Кирилл, я вам дам еще две недели, – кивнул Грубер.  – Только размотайте этот клубок. И еще: помогите Ройтману. Он без посторонней помощи даже шнурки завязать не в состоянии. Нам срочно, просто позарез нужен результат, хоть какой-нибудь.
– Слушаюсь, – ответил Кирилл, и поднялся: – Разрешите идти?
Отпустив Кирилла, Грубер снова подошел к окну, и стал смотреть вниз. Его офис находился на сто пятом этаже Центральной Башни, в которой располагались все административные и служебные учреждения полиса. Высотой почти в километр, башня служила центральной опорой  для накрывающего Штильбург купола. Построенный внутри глубокого гранитного карьера, полис представлял собой вытянутый овал длиной восемь километров. Нулевой уровень, который не знакомый с архитектурой полиса человек мог бы принять за дно карьера, на самом деле был крышей для многоуровневого подземного комплекса. На нулевом уровне разбили сады и парки. Спускающиеся концентрическими ступенями стены выше нулевого уровня застроили  зданиями. Сверху полис накрывал купол, созданный из высокотехнологичных полимеров, с изменяемым коэффициентом преломления. Купол надежно защищал двести тысяч обитателей полиса от холода и жары. Лучшие архитекторы Европы вложили душу в создание архитектурного облика полиса. Из шестнадцати крупных полисов Евро-Азиатской Федерации, Штильбург считался самым красивым. Грубер не уставал восхищаться его красотой. Он любил Штильбург, и служил ему.  Охрана порядка и спокойствия жителей была для Грубера больше, чем просто работой. Это было дело всей его жизни.
В Кирилле Грубер видел родственную душу. Как и он, Кирилл был служакой. Иногда Грубер ловил себя на том, что восхищается, и даже завидует  Кириллу: тот был умен и знал, что такое порядок. Настоящий немец, и из хорошей семьи. Грубер посмотрел вниз. Где-то там, скрытый деревьями, на краю пруда с лебедями стоял камень. Золотыми буквами по мрамору, среди ста имен отцов-основателей, тех, кто спроектировал и построил Штильбург, значилась и имя Готлиба Теодора фон Медема, отца Кирилла.
– Смотри, не подведи, Кирилл, – пробормотал себе под нос Грубер.
Ройтман мячиком вкатился к Кириллу в кабинет. Кирилл только зашел к себе в кабинет, но лечь на кушетку и подключиться не успел. Двери в отделе по традиции не закрывали, и Ройтман этим воспользовался.
– Кир, спасай! – Ройтман, вытирая пот, плюхнулся в кресло. – Мне надо срочно что-то придумать, чтобы Бисмарк отстал!
– А что тебе конкретно надо? – спросил Кирилл, сдерживая раздражение. "Киром" его никто, кроме близких друзей, не называл.
– Ну ты же слышал…Надо где-то наловить нелегалов. А как это сделать, если "крысы" и "пауки" работают только там, где есть связь?
– Ну, у них же есть встроенный мозг?
– Таки ты не знаешь, чего стоит этот мозг! Они же тупые, и попадаются на глаза нелегалам. И все! Нелегалы их разбивают, или как-то выводят из строя. Я уже потерял восемь "крыс". А Бисмарк говорит  – не колышет, ищи, как хочешь, хоть лезь туда сам!  А мне нельзя туда. У меня сердце больное. Я боюсь, Кир! – заканючил Ройтман.
– Ладно, ладно, – поморщился Кирилл. – Смотри. У нелегалов наверняка есть логово, а то и не одно. Тебе надо найти его, но так, чтобы они не догадались, что их обнаружили. Так?
– Так! –  подался вперед Ройтман, морща лоб.  – Но как это сделать?
– Очень просто, – Кирилл наслаждался, поучая Ройтмана. – Достань какой-нибудь слаборадиоактивный раствор, любой. Смешай с машинным маслом. Разлей это масло там, где они могут появиться. Например. У складов. Главное, подальше от коммуникаций, где не ходит обслуживающий персонал.
– И что из этого получится? – вытаращил глаза Ройтман.
– Обходи места, где разлил масло, и смотри. Если увидишь следы, посылай по следам "крысу". Двух "крыс "– одну с детектором радиации, а вторую за ней. Вторую "крысу" запрограммируй так, чтобы она принимала информацию от первой, а если связь прервется, чтобы разворачивалась и возвращалась к тебе.
– Они кокнут первую "крысу", а вторая вернется. – Ройтман понял. – Так я вычислю их лежбище!
– Да, а если еще снабдить первую крысу взрывающимся сосудом все с тем же изотопом, любой, кто убьет ее, окажется помечен. И "физики" с детекторами легко его поймают.
– Ты гений, Кир! Я с тобой еще такую карьеру сделаю, ого-го! – в порыве чувств Ройтман кинулся Кириллу на шею. Кирилл отстранился.
– Стой, погоди… – вдруг наморщил лоб Ройтман. – А где я достану этот… раствор? И как на "крысу" детектор поставить?
– Голову включи, – послышался от двери голос. Кирилл увидел Жиля. Ройтман повернул к Жилю голову, и прошипел:
– Тебя, обрубок, не спрашивали.
Жиль с окаменевшим лицом поехал дальше по коридору.
– Он прав, – Кирилл лег на кушетку, и потянулся за интерфейсом.
– Помоги мне, Кир! Ты должен мне помочь, ты же слышал, что Бисмарк приказал! – истерично взвизгнул Ройтман.
– Знаешь что, Аарон, а не пошел бы ты? И вообще, покинь мой кабинет, – ответил Кирилл. Ройтман понял, что еще чуть-чуть, и его просто выгонят, и заканючил:
– Кир, ну Кир! Помоги, а?
– Ладно, хрен с тобой, – не выдержал Кирилл. – Иди в техотдел, поговори там с техниками. Они тебе все подберут. Бутылку им поставь, – сказал Кирилл наставительно, и откинулся на кушетку. Ройтман выкатился из кабинета, даже не поблагодарив. Кирилл тут же активировал соединение с Цербером, и вернулся к главному занятию: наблюдению за девушкой.
Следующие двенадцать часов Кирилл безвылазно сидел в виртуале. Он работал параллельно: наблюдал за Хелен, и, открыв дополнительный интерфейс, перелопачивал собранную Цербером информацию. Связей оказалось неожиданно много, Кирилл увлекся. И работал, не замечая голода. Из сети его вытащил Грубер. Он отключил Кирилла от сети, и зашел к нему в кабинет.
– Вот что, фон Медем. Отправляйтесь-ка спать, вам нужен отдых, – твердо сказал Грубер, глядя в красные от перенапряжения глаза Кирилла.
– Послушайте, Отто, я, кажется, близок к разгадке, – Кирилл, шатаясь, добрел до бара, нацедил в кружку ледяной воды и выпил большими глотками.
– Пока что я вижу, что вы близки к обмороку от переутомления, – сухо заметил Грубер. – Отправляйтесь отдыхать, это приказ. Я отменил вам доступ в сеть на шестнадцать часов. Поспите, сходите куда-нибудь. Ваши товарищи сегодня вечером устраивают какую-то вечеринку. Развейтесь, и возвращайтесь к работе. В таком состоянии от вас мало толку.
– Сегодня? – тупо повторил Кирилл, и глянул  на часы. Было два часа ночи.
– Отдыхайте, фон Медем, это приказ.
Кирилл на ватных ногах добрел до оставленного на стоянке по Башней ховера, и поехал домой. Он доверился автопилоту, и чуть не заснул по дороге. Благо, ехать было всего ничего,  каких-то шесть километров по подземному путепроводу, и Кирилл справился, не завалился спать прямо в ховере. Добравшись домой, он приказал "умному дому" разбудить его через восемь часов, и отрубился.
– Ты что такой задумчивый, немец? Пошли, девочки ждут, – Ройтман осклабился, и взял Кирилла за рукав. Из глубины квартиры доносился женский визг, порой перекрывающий музыку. Кирилл повернулся к нему, снял руку с рукава, и, не повышая голоса, спокойно бросил:
– Откуда девочки, Аарон?
– Он еще спрашивает откуда! – всплеснул руками Ройтман, переходя на шутовской "местечковый" диалект. Как и все в Ройтмане, акцент был ненастоящим, наигранным. – Таки где еще в этом городе достать девочек? Только в форштадте!
– А разрешения у них есть? – задумчиво пробормотал Кирилл, и добавил: – Если нет,  или они не в порядке, как наиграешься, сразу сдавай их "физикам". Зачтется…
– Думаешь? – подпрыгнул Ройтман, но тут же увял: – Да нет, это же я их привел. Не засчитают, еще и взгреют. Ладно, я пошел. Присоединяйся! – Ройтман сделал Кириллу ручкой, и ушел внутрь. На огромном балконе Кирилл остался один. В снятой для корпоратива огромной двенадцатикомнатной квартире в Израильском квартале места было полно. Почти сотня приглашенных – персонал отдела, и  "гости" – в основном проститутки обеих полов, растворились в ней. На соседнем балконе кто-то шумно, взасос, целовался, но Кирилл не обращал на это внимания. Он смотрел на расцвеченный огнями Штильбург, и думал о своем.
– Зачем ты помог этому уроду? – рядом раздался голос. Кирилл вздрогнул, и повернул голову. Задумавшись, он не заметил, как к нему подкатил Жиль. Кирилл глянул на него сверху вниз, и Жиль тут же отреагировал: зажужжали сервомоторы,  крошечное тело жиля распрямилось, и поднялось вверх. Их головы оказались на одном уровне. Жиль повторил: – Почему ты ему помог? Ведь его же держат в отделе только потому, что он дальний родственник какой-то шишки из Совета Директоров.
– Ннну…личные качества Аарона не должны мешать службе, – ответил Кирилл. – Одно дело делаем.
– Какое дело? – Жиль моргнул, поддерживаемая металлическим подголовником голова качнулась. – несчастных нелегалов ловить?
– В том числе, – кивнул Кирилл.
– В том числе… – повторил за ним Жиль. – А ты не думал, почему они устраивают набеги? Они же просто хотят есть, Кирилл! Все эти страшные нелегалы, которыми наши сограждане друг дружку пугают, просто кучка  голодающих бедолаг! Это не террористы и психи, на которых ты привык охотиться.
– И что? – Кирилл удивленно уставился на Жиля. – Разве это я их такими сделал? Они сами выбрали свой путь, сами стали нелегалами.
– А у них был выбор?
– Конечно, они могли бы, ну, не знаю…просто сдаться властям. Что их, съели бы? Просто выставили бы за Периметр, в форштадт. И все!
– А ты был хоть раз в форштадте? – тихо спросил Жиль. – По-настоящему, не в борделе или увеселительном квартале? Видел, как там люди живут? Там очень тяжело жить, Кирилл. Неудивительно, что эти несчастные готовы на все, лишь бы туда не возвращаться.
– Не я создал этот мир, и не я придумал законы, Жиль. Я просто выполняю приказы, это моя работа. Мне очень странно от тебя это слышать. С такими мыслями тебе надо быть там, на другой стороне…
– Хочешь донести на меня Груберу? Давай, доноси. Наш разговор записывается. В этом проклятом  городе у стен есть уши. Давай, донеси, – почти крикнул Жиль.
– Блин, да ты меня не понял, Жиль, – Кирилл отшатнулся, ошарашенный внезапной истерикой. – Я не собираюсь на тебя доносить! Просто ты говоришь… странно. Это на тебя не похоже.
– Да, у вас, немцев, все иначе. Вы всегда держите руки по швам, – тихо произнес Жиль. – Вот и ты тоже.
– Я солдат, – просто ответил Кирилл. – И отец мой был солдатом.
– Да, ты солдат. Идеальный служака. Ты ведь был на войне, кажется, медаль какую-то заслужил?
– Был, – отвел глаза Кирилл, вспомнив свой небогатый военный опыт.
– Это не война, это другое, – задумчиво произнес Жиль, а потом, точно набравшись смелости, добавил:  – Нас обманывают, Кирилл. Все, что вокруг нас – ложь. Все, чему нас учили – ложь. Разве об этом мы мечтали, будучи детьми?
– Кирилл, ты скоро? – двери раздвинулись, и на балкон вошел Ройтман, в компании двух нетрезвых девиц, каждую из которых он обнимал за талию. Ройтман увидел Жиля, и картинно закрыл глаза ладонью: – Простите, я не знал, что у вас тут…Не буду мешать интимной встрече. – Девицы захихикали.
– Побереги свои шуточки для своих ****ей, – резко сказал Кирилл. Ройтман сделал вид, что не услышал, и сказал, обращаясь к одной из девиц:
– В древней Спарте уродов сбрасывали со скалы. Не такой уж плохой обычай, правда? Не то, что у нас, каждого недоделка лечат, выхаживают. – Девица глупо захихикала. Жиль побледнел, и дернул щекой, как будто его ударили. – Что, обрубок, не нравится? Я бы поделился с тобой девочкой, но тебе же это не нужно, ты же у нас по пояс деревянный, – глаза Ройтмана сверкнули.
Кресло зажужжало мотором, и покатилось к двери. Кирилл постоял, и кинулся вслед.
– Жиль, погоди! Да стой же, – он догнал Жиля у лифта, и преградил дорогу. – Не беги от него, ему только этого и надо.
– Я знаю. Он меня не задел. Думаешь, он первый кто мне такое говорит? Я привык, Кирилл. Спасибо тебе за заботу, но я пойду, – не поднимая глаз, сказал Жиль.
– Ладно, – согласился Кирилл. – Но если что, ты знаешь, где я живу. Приходи в любое время, друг. Я всегда буду тебе рад.
– Я знаю, – ответил Жиль, и въехал в лифт. Створки неслышно сошлись. Кирилл постоял перед лифтом, сжимая и разжимая кулаки, потом вернулся в квартиру, отчаянно борясь с желанием набить Ройтману морду. Он прошел через гостиную, брезгливо отодвигаясь от совокупляющихся на диванах, да и просто на полу, парочек, и снова вышел на балкон. Снаружи шел дождь. Стекающие по куполу потоки воды, подсвечивали вспышки молний.
– Кир, а ты-то что здесь делаешь? – на балкон вышел человек. Кирилл узнал Майкла Бекхема, заведующего лабораторией в тех. отделе. С Майклом была девушка, Полина, бывшая жена Кирилла. С месяц назад зрелище обнимающейся с кем-то Полины причинило бы ему боль. Сейчас ему было все равно.
– Этот же вопрос я мог бы задать тебе, – хмыкнул Кирилл, и чуть поклонился Полине: – Привет, По.
– Меня Ройтман пригласил, – скривился Майкл. – Приперся ко мне в отдел, выпрашивать какое-то радиоактивное масло. Я хотел его послать за официальной бумажкой, но он сказал, что от тебя. А потом он меня пригласил сюда. Ну, мне все равно вечером делать нечего, вот и…
– Ну, ты слегка опоздал, там народ уже вовсю зажигает. Впрочем, если вы по-быстрому разденетесь, и нырнете туда, никто и не заметит.
– Это не то, что ты думаешь, Кирилл, – смешался Майкл. – Мы с По…
– Я ничего не думаю, мне все равно, – Кириллу действительно было все равно. Трехлетний брачный контракт с Полиной истек еще в январе этого года, они расстались мирно, без скандалов. – Вы можете жить, как хотите, совет вам да любовь…
Кирилл отвернулся, и стал смотреть на рекламный щит напротив. На щите, повторяясь, крутился видеоролик. Отвратительные бородатые дядьки в чалмах, смуглые и черноглазые, тащили куда-то связанных белых женщин. Сотрясая землю, маршировали бравые панцергренадеры, проносились стремительные реактивные беспилотники, заливая огнем ландшафт. "Они сражаются за свободу и демократию. Они сражаются за тебя!" – возвещала бегущая строка.
Майкл с Полиной исчезли. Кирилл смотрел вниз невидящими глазами, и пытался поймать за хвост ускользающую мысль. Жиль что-то хотел ему сказать, что-то важное, но им помешали, а потом он передумал…Или не захотел говорить при Ройтмане. Кирилл еще немного постоял на балконе, потом развернулся, и отправился домой. Отведенное на отдых время подходило к концу, и он еще мог немного поспать.
Возвращаясь домой, Кирилл у лифта столкнулся с соседом из квартиры напротив. Тот работал инженером на Ленинградской АЭС, и порой месяцами не появлялся дома. Кирилл поздоровался, сосед ответил коротким кивком, и они вместе пошли по коридору. Так получилось, что сосед открыл дверь на пару мгновений раньше, и Кирилл краем глаза увидел, как в прихожей соседской квартиры мелькнуло чье-то лицо. Мелькнуло – и исчезло. "Странно", подумал Кирилл, "он, или она вышел встречать соседа, но увидел меня, и спрятался". Сделав зарубку в памяти – завтра же проверить, кто там прячется у соседа, Кирилл провалился в сон.
Первым, что он увидел проснувшись, был кот. Он сидел на балконе, на ручке освещенной солнцем деревянной скамейки, и жмурился. Кирилл сел на диване, и обнаружил, что даже не разделся, так и завалился на диван в гостиной, как был – в уличной одежде и обуви.
– Вот так и живем, котище, – сонно кивнул Кирилл, и махнул рукой, отпугивая кота. Тот  зевнул, широко разинув пасть, и даже не подумал убегать. Рыжего кота бандитской наружности знал весь дом. Кот был ничей, и жил где-то в глубине технических коммуникаций. Его неоднократно пытались поймать, вызывали даже Санитарную Службу. Лучшие специалисты отдела очистки перепробовали все возможные методы. Безуспешно – ловушки кот обходил, отравленную еду не трогал, от роботов охотников уходил. Вдоль наружных стен дома шли широкие карнизы, даже человек мог при желании пройти. Для кота же они были настоящими проспектами. Кот ходил с балкона на балкон, изредка проникая в квартиры, если жильцы позволяли. Отдел очистки строго предупредил жильцов, что любое сотрудничество со злостным паразитом  повлечет за собой немаленький штраф. Бесполезно: некоторые жильцы подкармливали рыжего бандита, в том числе и Кирилл.
– Заходи, – пригласил Кирилл кота, открыв балконную дверь. Кот важно прошел мимо него на кухню, задрав хвост. Кирилл тут же погасил в зародыше поднятую "умным домом" тревогу, и отдал приказ автоповару выдать кусок сырого мяса. Кот благодарно потерся о ногу Кирилла, и приступил к трапезе. Кирилл принял душ, позавтракал, и стал собираться на работу. Перед уходом он выпроводил кота из квартиры. Тот сел на балконе, грустно глядя на человека.
– Ладно, бандит, хрен с тобой. Оставайся, – Кирилл снова открыл дверь дома, и внес кота в список постоянных обитателей, чтобы "умный дом" не реагировал на того как на вторгшегося паразита. Заодно он уведомил компьютер всего здания о том, что кот отныне полноправный обитатель. Компьютер тут же запросил данные о прививках и прочих формальностях, и дал две недели на то, чтобы все уладить. Кирилл согласился на все условия, и уехал на работу. О том, что надо проверить квартиру соседа, он напрочь позабыл.
Прошла неделя. Кириллу по-прежнему не удалось найти ничего компрометирующего на "интеллигентскую тусовку", как он про себя называл "Клуб Прикладной Истории". С одной стороны он радовался, что Хелен ничего не угрожает, ведь, найди он доказательства ее причастности к противозаконным действиям, и  ей несдобровать. С другой, как профессионал, он чувствовал, что что-то упустил, проглядел какую-то мелочь. Сначала он наблюдал одновременно за всеми тремя фигурантами. Спустя несколько дней, он переключился на одного – Феликса Дивова. Чем больше Кирилл наблюдал за ним, тем больше убеждался, что Феликс не тот, за кого себя выдает. Уверенный в себе, эрудированный и харизматичный, но самое главное – умный, Феликс не вписывался в образ заводского работяги. Пиво, футбол, третьесортные бесконечные сериалы – вот типичный круг интересов обычного работяги. Работа, бабы, либо, как вариант – жена, по старомодному пожизненному брачному контракту, да выводок ребятишек, вот и вся его жизнь. Феликс жил один, читал книги, старинные бумажные книги, которые брал у профессора. А еще он с этим профессором спорил, причем едва ли не на равных: профессор слушал Феликса с интересом.  Но главное, и это ощущалось даже на расстоянии, у Феликса была внутренняя сила, уверенность в себе и своей правоте, и редкий дар убеждения. Этот свой дар он на ком попало не практиковал. На еженедельных собраниях Клуба, Феликс отсиживался в сторонке, давая говорить другим. Именно поэтому Кирилл  сначала решил, что Клубом руководит профессор. На деле главой Клуба был Феликс. Он сидел, слушал, наблюдал, будто выискивая кого-то среди гостей.
– Думаю, что он занимается вербовкой, – докладывал Груберу Кирилл. – Набирает пехоту. И еще, он явно не тот, за кого себя выдает.
А еще, Феликс был неравнодушен к Хелен, и она отвечала ему взаимностью. Кирилл с удивлением понял, что ревнует. Впрочем, до близости у Феликса с Хелен не доходило. Они часто сидели у Хелен дома, пили вино и обсуждали свержение власти. Хелен мечтала о построении справедливого общества.
– Власти денежных мешков нужно положить конец! – с металлом в голосе заявляла она.
– Мы над этим работаем, – кивал Феликс.
– Я знаю, – соглашалась Хелен. – Рано или поздно мы добьемся своего. Проклятый Цербер будет уничтожен!
Но ничего конкретного, даже оставаясь наедине, они не говорили. Видя, что дело не движется, Кирилл решил действовать. Если Феликс не тот, за кого себя выдает, значит, есть вероятность что его личность – просто легенда. Исчезающе малая вероятность, ведь все в полисе компьютеризировано, сервера надежно защищены, создать фиктивную личность просто невозможно. Но Кирилл чувствовал – что-то не так. Он попросил у Грубера разрешения перейти к активным действия, и тот, помявшись, разрешил. Кроме смутного ощущения неправильности, несоответствия, у Кирилла ничего не было. Но Груберу нужен был результат, и он, скрепя сердце, дал Кириллу карт-бланш.
– Добрый вечер, господа. Я рад приветствовать вас в Клубе Прикладной Истории, – хорошо поставленный голос профессора доставал до самых укромных уголков аудитории. Усилители и звукозаписывающая аппаратура были отключены, и профессору приходилось полагаться только на свой голос. Увидев, как собравшиеся отключают все, что только можно, присутствующий на собрании, но невидимый Кирилл усмехнулся: жалкие потуги соблюдать конспирацию его позабавили. – Нашу сегодняшнюю встречу мы посвятим управлению сознанием общества путем формирования ложной картины мира. – Профессор сделал театральную паузу. – Начнем с того, что через органы  чувств – зрение, осязание, обоняние, вкус и слух человек получает малую часть информации о реальности. Остальное выстраивает мозг,  обрабатывая то, что есть, и достраивая недостающее. При этом, человек воспринимает не всю информацию о мире. Мозг отфильтровывает информацию, руководствуясь приоритетами, которые чаще всего не подвластны сознанию. Это означает, что каждый, объективно, живет в своем собственном мире. Так называемая "картина мира"  в значительной степени игра ума. Но мало того - информации, которую человек получает от органов чувств, достаточно для того, чтобы ориентироваться в пространстве, но недостаточно, чтобы этот мир понимать. Познание мира происходит через другие источники информации – книги, фильмы, но прежде всего -  виртуальную среду, которая предоставляет неограниченный мгновенный доступ к любой информации, хоть текстовой, хоть графической. Но тут возникает проблема. Какая? – профессор обвел взглядом собравшихся, и тут же сам ответил, подняв палец к потолку: – У нас нет возможности проверить достоверность получаемой информации. В большинстве случаев, получая какую-либо информацию, наш мозг фильтрует ее, исходя из своей внутренней шкалы достоверности. Любому факту присваивается индекс, от "полный бред" до "истина в последней инстанции". Причем, чаще всего мы присваиваем этот индекс, исходя из достоверности самого источника. Информация из источников, которым мы доверяем, автоматически получает более высокий индекс достоверности, чем информация из источников непроверенных, неизвестных. Количество доступной информации больше, чем наш мозг в состоянии усвоить. Поэтому современный человек сам выбирает себе источники информации. Это привело к парадоксальному на первый взгляд явлению: у каждого есть своя непротиворечивая картина мира. Двое людей, живущих и работающих рядом, могут иметь диаметрально противоположные взгляды, их картины мира могут различаться как небо и земля. Каждый из них будет искренне верить своему восприятию, и так же искренне считать, что все вокруг думают так же, как и он. Это вообще свойственно людям.  Но пока один из них не достанет ружье и не выстрелит в другого, тот и не догадается, что его сосед мыслит иначе. – По аудитории прокатился смешок. Профессор замолчал, ожидая, пока все затихнут. – Все это подталкивает нас к очень простому выводу: управляя информационным потоком, можно управлять как отдельным человеком, так и обществом в целом. Целенаправленно и осознанно работая с информацией, можно менять сами условия существования для людей. Не имея в сознании своих инструментов для отделения правды от лжи, а возможного от невозможного, человек неизбежно оказывается пленником чужой реальности, чужой картины мира. Чужой – значит, кем-то выстроенной. Легко догадаться, что этот, или эти "кто-то" работают с сознанием других людей не бескорыстно. Например, торговый агент, когда хочет вам что-то продать, дает вам ту информацию, и в таком порядке, чтобы вы захотели купить у него.
Разумеется, эти технологии появились не вчера. Во все времена элита обрабатывала сознание подданных, чтобы те работали и не бунтовали. Сто лет назад, с появлением первых компьютерных сетей, эта работа перешла на новый уровень. Помните – первая, самая примитивная сеть – Интернет? С появлением сетей стала возможной индивидуальная, направленная на сколь угодно малую целевую аудиторию, обработка информационных потоков. Например, в начале века многие, живущие в странах т.н. "золотого миллиарда", искренне верили что живут в свободных, демократических странах. Я говорю о бывших США и странах Европы, тогда еще христианских. Люди верили в права и свободы, верили в идеологию потребления, хотя на деле прав и свобод у них было намного меньше, чем, скажем, в середине 20-го века. А раскручивающийся маховик безудержного потребления привел к тому, что все доступные товары были недолговечными и очень низкого качества. Что же до свобод, то развитие систем наблюдения и слежения свели их к минимуму, заодно лишив людей частной жизни. Абсолютная прозрачность всего и всех, и полная беззащитность не только перед полицией и спецслужбами, но и перед преступным миром.
В наши дни управление сознанием шагнуло далеко вперед. У каждого хай-тека имеется имплант, каждый хай-тек подключен к сети, и безостановочно получает информацию. Псевдоразумные компьютерные системы нового поколения, такие как Цербер, способны создать для каждого его личное информационное поле, его картину мира. Конечно, официально цензура запрещена, и Цербер занимается только слежкой и предотвращением преступлений. Это то, что нам говорят, и это то, во что все верят. У меня нет доказательств обратного, но я уверен, что Цербер, кроме того что подглядывает за нами всюду, где только возможно, еще и искажает информацию.
Аудитория волновалась. Собравшиеся буквально излучали смятение, особенно те, кто пришел в первый раз. Надо отдать должное профессору, он проделал огромную работу, раскрыв многие скрытые пружины внешне идеального общества полиса. Кирилл, который видел все с изнанки, видел тайные, неприглядные стороны жизни Штильбурга, в чем-то сочувствовал этим людям. Только что они жили в обществе, пусть не идеальном, но справедливом и разумно устроенном, и вдруг перед ними разверзлась бездна: они вовсе не свободны, ими управляют, точно куколками. Тут было от чего взволноваться. Но Кирилл знал и другое: это пройдет. Они уйдут из Клуба, и только немногие вернутся. А те, кто уйдет, очень быстро забудут о том, что говорит профессор. Сработают защитные механизмы сознания, шаблон вернется на место, и спустя месяц-другой они будут вспоминать о профессоре как о чудаковатом старике, который нес какую-то чушь. Так уже бывало не раз. Групп, подобных Клубу, появлялось по нескольку в год. Их никто не преследовал, и не закрывал. Они скоро распадались, теряя почти всех своих членов. Самых активных, если они работали в ключевых точках полиса, тихо и без суеты переводили на другую работу.
– Еще одним инструментом власти стало искусственное разделение людей на хай-теков, и прочих. Вы знаете, какова себестоимость базового импланта? Двенадцать евро! А рыночная цена достигает двадцати тысяч. Транснациональные корпорации, захватившие после Великой Чумы власть, сознательно поддерживают цены на импланты на высоком уровне, чтобы сделать их недоступными для большинства людей. Принадлежность к классу хай-теков стала наследственной, ведь только хай-теки могут позволить себе купить ребенку имплант. Все вы знаете, что в зрелом возрасте практически невозможно научиться пользоваться имплантом. В результате, мы разделены: малая часть, привилегированная, живет в закрытых полисах, пользуясь всеми благами цивилизации. Остальные влачат жалкое, беспросветное существование. Разумеется, что вам, представителям интеллектуальной элиты полиса, и неплохо живущим, до страданий людей в форштадтах? Хочу напомнить вам одну простую истину: никой перекос в обществе не проходит бесследно. Семена ненависти, посеянные корпорациями, дадут всходы, и нашим детям и внукам неизбежно придется платить по счетам…
Кирилл заслушался, и едва не позабыл об основной цели: Феликсе. Тот сидел с левого края аудитории, вверху, возле столика с напитками. Кирилл вздрогнул, заметив, как отличался Феликс от остальных собравшихся. Он сидел с холодным, непроницаемым лицом, и смотрел на волнующуюся аудиторию. Несколько раз, когда профессор закончил говорить, и собравшиеся стали задавать ему вопросы, по лицу Феликса пробегала гримаса презрения.
– Профессор, вы считаете, что Санитарная Служба и Цербер вредят нашему обществу? – с места поднялась молодая женщина в облегающем модном костюме. – Но ведь заслуга СС в предотвращении преступлений неоспорима. В старое время было совсем не так, я читала. Убийства, грабежи, торговля наркотиками…
– Милочка, – профессор наставительно поднял палец. – Свобода – наивысшая ценность. Если вы этого не понимаете, значит, пришли не по адресу. Да, СС удается предотвращать преступления, но какой ценой? За каждым нашим движением наблюдают камеры,  микрофоны ловят каждое слово. Только в своих квартирах, за наглухо закрытыми стенами мы можем остаться одни.
– Пока СС следит за антисоциальными элементами, меня это не касается. Я честный человек, мне бояться нечего, – женщина не сдавалась.
– Проблема тут в другом… И это вторая проблема контроля, самая, наверное, серьезная: в чьих руках находятся рычаги управления Цербером? Санитарная Служба и Цербер всего лишь инструменты в руках захвативших власть негодяев. Инакомыслие подавлено, демократия превратилась в формальность, народ оболванен! – профессор вытаращил глаза и покраснел. Кирилл порадовался, что не стоит сейчас перед ним – брызги слюны наверняка летели далеко вперед. Он взглянул на Феликса – тот сидел все с тем же каменным лицом. Женщина изменилась в лице, и пошла к выходу. Она подошла к запертой двери, привычно ожидая, что та отъедет в сторону, но дверь не сдвинулась с места. Женщина ударила в нее плечом, потом, поняв бессмысленность попыток, развернулась к изумленно застывшей аудитории, и закричала:
– Немедленно, сию же секунду откройте дверь! Выпустите меня, я не хочу здесь находиться. Ноги моей не будет!
– Не открывайте, она донесет! Она всех сдаст! – раздались взволнованные голоса. Все повскакивали с мест, и ринулись к женщине. Увидев это, вскочил и Феликс, и закричал вовсю мощь своих легких:
 – Стоять! Стоять, я сказал! – его голос легко перекрыл возмущенное кудахтанье собравшихся, и была в нем такая сила, что люди замерли, и даже Кирилл затаил дыхание. – Не трогайте ее, дайте ей уйти, – уже обычным голосом произнес Феликс, и пошел к выходу, очевидно, намереваясь выпустить женщину. В этот момент Кирилл очнулся, и начал действовать. Именно этого он ждал весь вечер.
Обычный хакер вряд ли смог бы взломать защиту компьютера, который управлял всей жизнью университета. Цербер справился с этим за несколько минут. Поэтому, кроме объемной картинки с эффектом присутствия, он дал Кириллу все нити управления. Пожелай Кирилл убить всех собравшихся в аудитории, он с легкостью мог бы это сделать, заблокировав двери, и залив помещение водой из спринклеров. Но убийство в планы Кирилла не входило. Робот-уборщик, с деловитым жужжанием разъезжавший по аудитории, выкатился Феликсу под ноги, тот запнулся, и полетел лицом вперед. В полете его повело влево– зловредный робот подцепил феликсову правую ногу. По чистой случайности – Кирилл мог бы гордиться точным расчетом, между падающим Феликсом и полом оказался стоик, уставленный стаканами и бутылками. После лекции планировался небольшой фуршет, и такх стоиков в аудитории стояло несколько штук. Феликс сокрушил столик. Разлетелись в разные стороны стаканы, бутылки, тарелочки со снедью. Феликс заворочался, поднимаясь. Маска ледяного спокойствия слетела с него, он встал с перекошенным лицом, и разразился длинной матерной тирадой.
– У тебя кровь! – к нему подскочила Хелен, на ходу доставая из сумочки бинт. Глядя как она умело перевязывает Феликса, Кирилл ощутил укол ревности. Несколько стаканов разбились, и Феликс изрезал руки в кровь. Роботы-уборщики уже заметали осколки.
– Проклятая железка! – Феликс пнул робота, и тут же скривился: робот оказался твердым. Предупредительно пикнув, робот подкатил к стене, открылась техническая дверца, и он скрылся. – Чертовы железки, катаются тут, и чхать хотели на людей…
Феликс бы удивился, и, наверно, заволновался, если бы узнал, что, скрывшись в технических помещениях, робот поехал не к мусоропроводу, а на последний этаж университета, где его уже ждал отключившийся от Цербера Кирилл. Специально ради этого ему выдали мобильный интерфейс, чтобы он мог работать вне отдела.
– Давай-ка глянем, что ты  мне принес, – он погладил робота, и тот, точно откликаясь на ласку, распахнул дверцу на боку. Кирилл извлек мешочек с мусором, высыпал его на стол, и, удовлетворенно хмыкнув, зацепил пинцетом испачканный кровью кусок стекла. – Посмотрим, что ты за птица, Феликс Дивов…
Вернувшись в отдел, Кирилл тут же оформил сопроводительные документы, и отправил образцы в лабораторию. Подождав полчаса, и не получив подтверждения, он связался с техническим отделом. На связь вышел Майкл. Кирилл удивился: то, что Майкл ответил вместо заведующего лабораторией, означало, что возникли проблемы.
– Привет. Я вам образцы отправил, на анализ ДНК, а от вас ни ответа, ни привета. Они прошли? – сразу перешел к делу Кирилл.
– Прошли, – кивнул Майкл, вытирая пот со лба. – Только сегодня результатов не будет. Тут локальное ЧП, лаборатория не работает. Завтра звони, – Майкл отключился, не попрощавшись. Кирилл откинулся на спинку кресла, и задумался. Следить за Хелен расхотелось, как показала практика, от слежки за остальными толку было ноль. Домой ехать было рано. Ища, чем бы заняться, Кирилл неожиданно вспомнил о соседе. Он лег на кушетку, соединился с Цербером, и дал команду показать ему квартиру соседа.
Увиденное в квартире Кирилла не то, чтобы потрясло – за годы работы в "наружке" он и не такое видел. Никто в полисе не готовил еду сам – с этим отлично справлялся автоповар. Не был исключением и Кирилл. Когда он был маленьким, мама вроде бы что-то пекла сама… а может, и не пекла. Детские воспоминания Кирилла больше напоминали пачку старых, разложенных не по порядку фотографий. Что было, в какой последовательности, да и было ли вообще, он не мог сказать наверняка. Зрелище готовящей еду женщины его удивило.
Она порхала по кухне, что-то напевая себе под нос, какой-то модный мотивчик. На сковородке что-то шкворчало, на соседней конфорке булькала кастрюля. Кирилл, видевший процесс приготовления пищи только в учебных фильмах, засмотрелся, и чуть было не позабыл, зачем подключился. Впрочем, он быстро справился с удивлением: как-никак, он был профессионалом. Поверхностное сканирование тут же определило отсутствие импланта – значит, женщина не была хай-теком. Карточки со встроенным чипом на ней не было. Все гастарбайтеры в обязательном порядке носили такие карточки. Но внутри частного владения их разрешалось снимать. Сразу определить личность женщины не получилось, и Кирилл перешел ко второму варианту. Использовать датчики "умного дома" для биометрического сканирования было не лучшим вариантом, но ничего другого не оставалось. Кирилл запустил программу, и стал ждать. Проверка заняла полчаса. Результат Кирилла не удивил, он чего-то такого и ожидал: женщина не значилась ни в одной базе данных. Стало ясно, что она находится в полисе нелегально. Кирилл помедлил, он вдруг засомневался. Ему вдруг стало жаль эту женщину, которую отправят за ворота, в форштадт. Вспомнились слова Жиля: "Все, что вокруг нас – ложь. Все, чему нас учили – ложь… Неудивительно, что эти несчастные готовы на все, лишь бы туда не возвращаться". Но, с другой стороны, порядок есть порядок. Раз эта женщина в полисе нелегально, он обязан сообщить об этом. Это его работа, его служба. Он давал присягу. Кирилл ухватился за эту мысль, спрятался за нее, и быстро, точно боясь передумать, отстучал короткое сообщение в отдел силового обеспечения, "физикам".
Отключившись от Цербера, он прошелся по кабинету. Привычная обстановка вдруг показалась ему тягостной, давящей. "Все, чему нас учили – ложь… Остальные влачат жалкое, беспросветное существование ". Кирилл помотал головой, прогоняя кошмар, собрался, и поехал домой.
"Физики" среагировали на сигнал быстрее обычного. Кирилл рассчитывал, что они придут проверять соседей на следующий день, когда он будет на работе, но просчитался. Еще выходя из лифта на своем этаже, он услышал впереди шум. Подойдя к своей двери, он увидел, что дверь в квартиру соседа открыта. Внутри что-то со звоном разбилось, раздался треск дерева, и глухие удары, затем донесся истошный женский крик. Кирилл заглянул. В прихожей стояли двое в форме Санитарной Службы.
– Проходите, гражданин, – один из стоявших, здоровяк поперек себя шире, повернулся и увидел Кирилла.
– Что здесь происходит? – спросил Кирилл.
– Работает СС! – рявкнул здоровяк.  – Проходим, не задерживаемся!
– Погоди, – остановил его повернувшийся на крик второй. У того, как у командира, уровень допуска был выше. поэтому его имплант сразу же указал ему место работы и звание Кирилла. Чуть понизив голос, командир доверительно сказал Кириллу:
– Нелегалов ловим.
В этот момент в глубине квартиры раздался крик о помощи. Оба "физика" туту же забыли о Кирилле, и бросились внутрь. Кирилл остался у входа, не в силах переступить порог. Под ложечкой противно засосало: он представлял, что сейчас увидит. Хотелось уйти, спрятаться в квартире, не видеть и не слышать.
Первым из квартиры выволокли упирающегося соседа. Заломив руки, поставили лицом к стене. Два дюжих "физика" зорко стерегли каждое его движение. Сосед с натугой повернул  голову, и Кирилл увидел бледное, как мел лицо с черными от ужаса губами. Шум в квартире не утихал. Топотали ботинки, летела посуда, истошно визжала женщина.
– Ах ты, сука! – раздался в глубине вопль, и чей-то голос взревел: – Держи ее, лови!
Мелькнула тень, Кирилл едва успел отскочить от двери, как из квартиры вылетела давешняя женщина. В одном халатике, с растрепанными волосами и вытаращенными невидящими глазами она побежала по коридору. За ней вылетели красные, разгоряченные "физики". Кирилл раньше них сообразил, куда она бежит, и сорвался с места, пытаясь остановить, но поздно. Женщина добежала до выходящей на общий балкон двери, открыла  ее, и выбежала на балкон. Одним прыжком она оказалась у перил, перелезла на  другую сторону, и застыла. Кирилл первым выбежал на балкон, и закричал:
– Стой, дура! Не надо!
Женщина повернула голову. Ветер откинул с лица волосы, и Кирилл отшатнулся, увидев отразившееся на лице отчаяние. Женщина что-то шептала, ветер уносил слова. Кирилл лихорадочно думал, искал нужные слова, но все не находил, а потом стало поздно. "Физики" вылетели на балкон, точно носороги, и ринулись вперед. Женщина отвернулась, и отпустила перила. Кирилл навсегда запомнил, как она клонилась лицом вперед, все быстрее, пока не исчезла. Он подбежал к перилам, и посмотрел вниз. До земли было сорок восемь этажей, и Кирилл успел увидеть, как тело женщины, отброшенное выступом башни, отлетает, и падает на столик одного из ресторанчиков, облепивших подножие башни.
– Зачем, блин, зачем? – взвыл Кирилл, и вцепился в перила. – Почему она это сделала?
– Дык, браток, кому ж на каторгу-то охота? – равнодушно пожал плечами подоспевший командир "физиков".
– На кка..на какую еще каторгу? – не понял Кирилл.
– Так разве вам не доводили? – удивился "физик". – Неделю назад Совет Директоров и мэрия изменили правила. Теперь вместо пинка под зад, нелегалы получают путевку на принудработы, на север.
– Какие принудработы? Что за бред? – разозлился Кирилл. Он отродясь не слышал ни о каких пенитенциарных учреждениях в Евро-Азиатской Федерации. Слова "физика" прозвучали как бред сумасшедшего.
– Известно какие. Стройка века, мля, под Тронхеймом. Порт расширяют, или что… – удивленно вытаращился на Кирилла "физик".– Вы там, в "наружке", вообще что ли приказов не читаете?
– А…А этого? – мотнул головой Кирилл в сторону дома.
– Шпака-то? – понял "физик". – Из полиса выгонят, да и все. Теперь всех, кто нелегалам помогает, полагается изгонять. И правильно, я считаю! Полис не резиновый!
Кирилл, пошатываясь, вышел назад в коридор. "Физик" презрительно усмехнулся: тоже мне, офицер "наружки". Он искренне считал, что хлюпикам в СС не место.
– Ну что там с бабой, командир? – спросил державший инженера "физик".
– Сиганула с балкона, – махнул рукой командир. – Вызывай отдел очистки, пусть приберут внизу.
– Суки! Фашисты! Убью!– услышав о смерти подруги, инженер с легкостью, доступной лишь обреченным, разбросал державших его "физиков", и кинулся на командира. Тот спокойно сделал два шага назад, доставая из кобуры тазер. Иглы впились в грудь инженера, раздался треск. Запахло озоном, и инженер свалился без сознания. Санитарная служба не использовала летального оружия, только останавливающее. Во всяком случае – в полисе.
– Уберите, – приказал командир. Подчиненные разложили носилки, и унесли бесчувственного инженера.
– Бывай, коллега,  – физик протянул руку. Кирил машинально подал свою, и с трудом сдержал гримасу: лапища у командира "физиков" мало чем уступала тискам.
Кирилл зашел к себе в квартиру, дверь за ним закрылась, и с щелчком замка из него точно вынули стержень. Он сполз по стене на пол, и долго сидел на полу в коридоре, глядя в стену.
Придя на следующий день на работу, Кирилл первым делом справился о результатах анализа ДНК. Результатов не было, обещали после обеда.
– Кир! – пробегавший по коридору Ройтман остановился у дверей кабинета, и засунул голову внутрь. – Поздравляю! Отличная работа!
– Что? – не понял Кирилл.
– Я про вчерашнюю нелегалку! И как ты сообразил проверить, ума  не приложу,  – затараторил Ройтман. – Я с тобой точно карьеру сделаю, ведь результат-то на меня записали! Если мой план сработает, я и подземных наловлю. Я уже к Бисмарку ходил насчет премии. Точно дадут, как считаешь?
– Обязательно, – кивнул Кирилл. Ройтман уже искренне считал предложенный Кириллом план своим. Кирилл поморщился, на душе было гадко. Он вышел из кабинета, и столкнулся с Жилем.
– Привет, Жиль! – поприветствовал его Кирилл. Хоть одно нормальное лицо в этом террариуме, подумал он. Жиль не ответил, кресло вильнуло, объезжая Кирилла и Жиль заехал себе в кабинет.
– Жиль, что случилось? – Кирилл остолбенел.
– Отличная работа, фон Медем, поздравляю, – не поворачивая к Кириллу головы, сказал Жиль. С легким шорохом дверь в кабинет закрылась прямо у Кирилла перед носом.
– Жиль?! Да что с вами всеми такое, а? – Кирилл сжал кулаки. Он прошелся по отделу. Ему вдруг захотелось с кем-то поговорить, но все лежали на своих кушетках, с обручами интерфейсов на головах. Работа кипела. Кирилл вернулся к себе, и тоже вошел в винет. Соединившись с Цербером, он стал набюлюдать за Хелен. Та находилась на рабочем месте: сидела в своем кабинете в офисном здании фермы, и бездельничала. Должность начальника смены была, по сути, синекурой. Рабочие прекрасно знали, что надо делать, а тем, забывал – напоминал неотступно следящий за каждым искусственный интеллект. От начальника смены требовалось присутствие, и только. Хелен потягивала кофе, и листала какую-то бумажную книгу. Из-за того, что в форштадте датчиков и следящих систем было меньше, чем в полисе, Цербер не мог обеспечить эффект присутствия. Поэтому Кирилл смотрел на изображения с видеокамер. Все было спокойно. До конца рабочего дня Хелен оставалось совсем немного, когда с Кириллом связался Грубер. Кириил принял вызов, к картинкам с видеокамер добавилась еще одна, и развернулась, закрыв все поле зрения.
 – Вы оказались правы, фон Медем! Судя по анализу ДНК, Дивов – не тот, за кого себя выдает. На самом деле это Феликс Борисов, террорист и убийца. Четыре года назад его приговорили к смертной казни, но он сумел сбежать. У него на счету двое наших товарищей из Метрополиса, – у Грубера сверкали глаза: наконец-то прогресс в казавшемся мертвым деле.
– И что теперь? – спросил Кирилл.
– "Физики" уже в пути. Берем всех! Скоро его привезут к нам, и уж теперь-то он не уйдет. Он свое получит, и мы получим. Готовьтесь к повышению, фон Медем! – Грубер отключился.
Кирилл снова впал в ступор. Кроме каких-то принудработ, оказывается, в Федерации еще приговаривают к смертной казни. "Человек неизбежно оказывается пленником чужой реальности, чужой картины мира", – вспомнил он. "Все, что вокруг нас – ложь", – сказал Жиль. Нежели он прав? Жиль! Вот у кого можно спросить совета. Кирилл отключился от Цербера, и выскочил из кабинета.
– Жиль, открой! – забарабанил в закрытую дверь Кирилл.Внутри было тихо. Кирилл, уже не сдерживая себя, стал бить в дверь ногами. Бесполезно. Жиль, если и слышал его, открывать не собирался.
– Блин, что же делать? – теряя остатки самообладания, крикнул Кирилл. Ответа не последовало. И тут его как громом поразило: Хелен! Грубер сказал что будут брать всех, и Хелен в том числе. Кирилл, уже не думая о себе, кинулся назад в кабинет, и трясущимися руками надел интерфейс. Хелен была на месте.
Кирилл отключился от Цербера, но из винета не вышел, активировав соединение с "луковой сетью". "Луковая сеть" представляла собой сеть анонимных серверов, которые обменивались между собой зашифрованными пакетами пакетами информации. На каждом этапе по специально разработанному алгоритму пакет словно  бы "оборачивали" в новый слой шифрования, обеспечивая максимальную безопасность. Потому сеть и называли "луковой", по аналогии со слоями головки лука. Теоретически "луковая сеть" была полностью анонимной. Кирилл быстро создал аккаунт на первом попавшемся сервисе сообщений, и стал набирать сообщение.
До конца смены Хелен оставалось десять минут. С минуты на минуту должна была придти сменщица, И Хелен стала собираться. Первым делом она уложила в сумку книгу: та не предназначалась для чужих глаз. Увидь сменщица, что ее коллега читает на рабочем месте  "Наставления по минно-взрывному делу", у нее наверняка возникли бы нежелательные вопросы. Поэтому Хелен спрятала книжку, еще раз проверила, все ли на месте, и уже собиралась встать, как древний рабочий терминал, стоящий в офисе, тренькнул: пришло сообщение. Хелен заколебалась. Можно было оставить сменщице разбираться с проблемой, какая бы она не была. А ее смена закончена… Хелен вздохнула, и притронулась к сенсорной панели. Экран засветился, и Хелен прочла: "За тобой едут из Санитарной Службы. Они все знают. Беги."
Хелен шумно выдохнула, и покачнулась, но навыки бывалой рукопашницы дали о себе знать: шок длился считанные мгновения. Хелен тут же активировала имплант, и связалась с Феликсом.
Феликс Борисов, которого друзья называли "Железным Феликсом", был профессиональным революционером. С Кириллом они были почти ровесниками. Но, в отличие от Кирилла, Феликс всю сознательную жизнь сражался с системой, которую Кирилл защищал. Еще в школьные годы, когда ему еще не исполнилось и восемнадцати, он уже боролся. Боролся против любой власти и любого принуждения. Вылетев с "волчьим билетом", он не опустил руки, а продолжил борьбу. В Метрополисе не было ни одной андерграундной группы, в которой бы он не состоял. Большинство таких групп по-настоящему подпольными, конечно, не были. По сути, они представляли собой объединения скучающей молодежи, то, что принято называть субкультурой. Феликс  быстро разочаровался в них, поиск "реальной" борьбы привел его в анархическую группу, готовившую серию терактов. В группе, как оно обычно и бывает, был провокатор, и незадачливых террористов все время "вела" Санитарная  Служба Метрополиса. Их взяли до того, как они успели кого-то убить, осудили и отправили на каторгу. Так Феликс вступил на путь, который в конечном счете чуть не привел его на эшафот. Он бежал из строго охраняемой тюрьмы в Метрополисе, и оказался в Штильбурге, где тут же стал набирать новую группу.
 Когда Хелен вышла на связь, и срывающимся голосом закричала ему, что группа раскрыта, и надо уходить, Феликс не растерялся. Он как раз находился в университетском городке, и разговаривал с профессором Кларком. Он спокойно, не меняясь в лице, бросил профессору:
– Группа раскрыта. За нами уже выехали эсэсовцы.
– Как? Но ведь мы же… я ни в чем не виноват, – испуганно забормотал профессор, с которого мигом слетел важный вид.
– Следователям расскажете, – ответил Феликс. – Действуйте по плану, встретимся в условленном месте. Желаю удачи, – с этими словами Феликс развернулся, и быстро пошел к выходу в парк. Наблюдавший за этим сотрудник "наружки" удовлетворенно кивнул: в университетском городке было слишком людно. Строжайший приказ начальника СС гласил: брать подозреваемых без шума, по возможности так. чтобы никто не видел, и информация не просочилась в социальные сети. Феликс легкой трусцой бежал между деревьев, удаляясь от людных аллей. В этом месте парк больше напоминал лес. Вскоре он услышал стрекот винтов, и на бегу улыбнулся: все шло по плану. Выбежав на поляну, он остановился. Преследователи не заставили себя ждать: над поляной, приминая воздушным потоком траву,  завис квадрикоптер  с символикой Санитарной Службы.
– Борисов, вы окружены,  сопротивление бесполезно! – прогремел голос из динамиков. Феликс ухмыльнулся, и показал квадрикоптеру средний палец. В квадрикоптере жест оценили, оставляя в воздухе дымный след, под ноги Феликсу упал серебристый цилиндр, за ним еще один. Из цилиндров тут же повалил газ. Феликс скорчился, и упал на колени, прижимая к груди сумку. Квадрикоптер повисел, и приземлился рядом с ним, разгоняя облако газа. С обеих сторон открылись двери, и на траву синхронно выпрыгнули три фигуры, с головы до ног затянутые в черное. Безликие, ощерившиеся харями противогазов,  похожие на роботов "физики" пошли к скорчившемуся на траве Феликсу.
Наблюдавший за арестом из отдела Грубер удовлетворенно вздохнул: главного подозреваемого взяли. Остальное  – дело техники. Но в следующее мгновение случилось то, чего никто не ожидал: Феликс встал. "Физики" остановились, удивленные произошедшей с жертвой метаморфозой. Удивлялись они недолго. Феликс сунул руку в сумку, и достал оттуда  продолговатую серебристую коробку. Профессиональный взгляд Грубера тут же опознал защищающий от сканирования контейнер.
– Уходите, у него бомба! – он тут же связался с командиром "Физиков" но было поздно. Феликс открыл коробку, и  следящие системы тут же взвыли, опознав содержимое. Впрочем, в коробке была не бомба. Там был пистолет, большой многозарядный автоматический пистолет. Феликс улыбнулся, не разжимая губ, направил пистолет на квадрикоптер, и нажал на спуск.
До квадрикоптера было около тридцати метров. Для хорошего стрелка – а Феликс стрелял неплохо, это не дистанция, тем более, для снабженного целеуказателем пистолета. Оба выстрела Феликса попали в пилота: одна пуля в грудь, вторая в голову, чуть ниже правого глаза. Стекло квадрикоптера украсилось паутиной трещин вокруг оставленных пулями дыр. Отходившие к квадрикоптеру  "физики" бросились бежать, но было поздно: пули летят быстрее. Чем бежит человек. Один за другим в траву упали двое "физиков".  Третий, бежавший последним, услышав голос Феликса, остановился у самого квадрикоптера.
– Стой, если хочешь жить. Руки держи высоко, чтобы я их видел, – приказал Феликс."Физик" послушался, повернулся и поднял руки. Феликс подошел, держа "физика" на прицеле. Подчиняясь Феликсу, "физик" повернулся спиной, и тут же получил рукоятко пистолета по затылку. Феликс завел руки упавшего, точно куль с, "физика" за спину, и защелкнул наручники. Затем, оставив поверженного защитника правопорядка  валяться в траве. Феликс подошел к квадрикоптеру, выбросил мертвого пилота, и сел в залитое кровью кресло. Впрочем. На кровь он не обратил ни малейшего внимания. Его интересовала приборная панель.
– Так, где тут ручное управление, – бормотал Феликс, разглядывая символы.
– Заблокировать управление, живо, – приказал  Грубер, сообразивший, что ищет Феликс. Но поздно: пока операторы наружки искали способ перехватить управление, Феликс нашел то, что искал.
– Ага, вот оно, – он поддел кончиком ножа неприметную загшлушку. Под кторой обнаружился переключатель, и сдвинул его влево. Квадрикоптер перешел в автономный режим, став недоступным для внешнего контроля. Грубер ожидал, что Феликс заведет двигатели, и поднимется в воздух, но вместо этого тоот вылез из квадрикоптера и склонился над оставшимся в живых "физиком". Быстро избавил того от противогаза, пояса с оружием, и разгрузочного жилета. "Физик" оказался неожиданно молодым, и Феликс с трудом удержался от того, чтобы не вмазать по этой сытой, щекастой морде еще раз. Вместо этого он рывком  поднял пленника на ноги. Тот уже очнулся, но все еще не мог прийти в себя.
– Пошли, любезный друг. Ты умеешь водить квадрикоптер? – Феликс подтащил пленника к квадрикоптеру, и закинул в десантный отсек.
– Не умею, – прохрипел "физик".
– Конечно, что ты умеешь, говнюк. Бить и ломать, вот и все твои таланты, – весело  рассмеялся Феликс, усаживаясь в пилотское кресло и пристегиваясь. – Зато я умею. Ты не против  со мной прокатиться?  – Феликс выковырял из носа фильтры-противогазы, выбросил их, и захлопнул дверь квадрикоптера.
Квадрикоптер взмыл в воздух, и направился к западному краю купола, где в этот день как раз открыли часть сегментов для проветривания. Наблюдавшие полет сотрудники СС только зубами скрипели: враг уходил из-под носа. Но стрелять они не могли, ведь в квадрикоптере находился их коллега. Все, что им оставалось, только сжимать в бессильной ярости кулаки, провожая взглядами удаляющийся аппарат.
– Господин Грубер, квадрикоптер найден в трех километрах за границей Западного Форштадта. Наш сотрудник без сознания, террорист исчез. Скорее всего, скрылся в трущобах, – докладывал спустя час Радомский. Именно он "вел" Феликса с момента получения ордера на арест.
– А девка? – Грубер адресовал свой вопрос Кириллу. Игры в старину кончились, и общение происходило в виртуале. В конференции участвовало больше двадцати сотрудников.
– Хелен Шнитке скрылась в неизвестном направлении, опередив "физиков" на полчаса, – доложил Кирилл.
– Так, значит, кроме этого слюнтяя-профессора у нас ничего нет, – подвел итог Грубер. – А теперь объясните мне, как такое могло случиться!? Как он протащил в полис огнестрельное оружие? – взревел начальник, стремительно теряя лицо. – У меня не подчиненные, а кучка бабуинов! Гребаный террорист обвел вас вокруг пальца, и вместе со своей девкой смылся, положив трех наших ребят! Что мне теперь со всем этим делать, а?
– Их кто-то предупредил, – с каменным лицом ответил Кирилл.
– Кто? Кто мог их предупредить? Как такое возможно?
– С вашего позволения, господин Грубер, – подал голос Жиль.
– Говорите, Клеман, – разрешил Грубер.
– На рабочий терминал Хелен Шнитке пришло сообщение следующего содержания: "За тобой едут из Санитарной Службы. Они все знают. Беги." – ответил Жиль. – Получив его, Шнитке тут же сообщила Феликсу.
– Отправитель установлен? – подобрался Грубер.
– Сообщение отправлено через "Луковую сеть", мы работаем над определением  источника.
– Когда будет результат?
– Трудно сказать. "Луковая сеть" задумывалась как совершенно анонимная, так что отследить источник может оказаться непросто, – с сомнением ответил Жиль.
– Клеман, вы наш специалист по сетям. Работайте, черт вас побери, мне нужен результат!
– Так точно, господин Грубер, – ответил Жиль, и отключился. Грубер переключился на Кирилла:
– Фон Медем, пишите отчет. Все до мелочей – кто, где, с кем, когда. Мне нужно все., все возможные зацепки. Мы обязаны найти эту сволочь!
– Так точно, господин Грубер. Разрешите приступить к работе? – по уставному ответил Кирилл, и, получив разрешение, отключился.
Никакой отчет он писать не стал, а тут же вышел из винета, и сел на кушетке, обхватив голову руками. В голове роились мысли. Главное, что беспокоило Кирилла, это сможет ли Жиль отследить его сообщение? Жиль не раз доказывал свои экстраординарные способности во всем, что касалось сетей и виртуала. Какой бы секретной не была "Луковая сеть", шанс, что Жиль ее взломает, был. Чувство самосохраниня подсказывало только одно: бежать. Если Жиль не справится, всегда можно будет списать бегство на нервный срыв. А если справится, то чем дальше Кирилл будет от полиса, тем лучше. Кирилл выглянул из кабинета, убедился, что все сидят по кабинетам, по уши уйдя в виртуал, и припустил к лифту.
Грубер отпустил подчиненных, и задумался. Кто-то предупредил ублюдков. Но кто? Кто? Это мог быть только кто-то из своих. Или кто-то из его ребят, или кто-то из "физиков". Никто другой об этом не знал, если не считать центрального аппарата. Как же проверить? Как? ГРубер усилием воли заставил себя успокоиться, сделал несколько дыхательных упражнений. И тут его осенило. Грубер вызвал Жиля:
– Клеман, вы говорите, что отследить путь сообщения до отправителя очент трудно. Или вообще невозможно. Скажите, а можно узнать, кто и когда из  нашего отдела или из отдела силового обеспечения подключался к этой "луковой сети? Если я правильно понимаю, то начальный запрос всегда идет на несколько определенных серверов, – Грубер не очень разбирался в том, как работают сети, но базовые знания имел.
– Разумеется, – тут же ответил Жиль.
– Поверьте, и особенно обратите внимание на период, когда прошло сообщение этой Шнитке, – приказал Грубер, и приготовился отключиться, но Жиль его остановил:
– Сейчас будет результат. Подождите минутку… – Лицо Жиля приобрело отстраненное выражение. Он работал разу над несколькими задачами. – Так, есть!
– Ну, что? Кто это? – не стерпел Грубер.
– Этого не может быть… – удивленно пробормотал Жиль.
– Говорите! – рявкнул Грубер.
– Это фон Медем, – ответил Жиль. Груберу показалось, что он спит.Это сон, просто дурной сон…
– Повторите, – приказал он.
– В "Луковую сеть" за отчетный период входил только Кирилл фон Медем, – убитым голосом сказал Жиль.
– Это точно? Вы точно в этом уверены? – еще раз спросил Грубер, уже зная, каким будет ответ. Разговаривая с Жилем, он проверил местонахождение Кирилла, и не удивился, обнаружив, что того нет в отделе. – Клеман, вы в состоянии взять под контроль имплант фон Медема? – спросил Грубер у притихшего Жиля.
– Могу, но гарантии дать не могу, – ответил Жиль.
– Сделайте, что сможете. Работайте, Клеман, – отпустил Жиля Грубер, и тут же стал создавать новую конференцию. Нужно было ставить подчиненным задачу по поимке подозреваемого в предательстве фон Медема. Почему он так поступил, что толкнуло его на преступление – выяснит следствие. Сначала надо его поймать, и допросить.
Получив приказ, Жиль тут же стал прощупывать имплант Кирилла. Он мог сделать это множеством способов, в том числе и таким, кторый гарантированно дал бы ему полный контроль над имплантом Кирилла, но вместо этого Жиль выбрал самый топорный, самый простой и очевидный способ. Такой, как в учебнике.
Кириллу нужно было кое-что забрать из квартиры, поэтому вместо того, чтобы направиться к ближайшему выезду из полиса, он рискнул и поехал домой.  Примерно на полпути на защищающий его имплант файрволл обрушилась массированная атака. Кто-то нагло, не скрываясь, бомбардировал все доступные порты пакетами, забивая каналы связи. Кирилл,  которому файрволл тут же доложил об атаке, принял единственно возможное решение, и отключил все виды беспроводной связи, изолировав имплант от внешнего мира. С обычным имплантом такое было бы невозможно, но у Кирилла был не обычный имплант, со множеством недокументированных возможностей.  Чтобы понять, что атака связана с его работой, не нужно было быть гением. Кирилл все понял, и прибавил скорости. Нужно было успеть.
– Он едет домой, – доложил Груберу Ралдомсий, которому поручили наблюдать за перемещениями Кирилла.
– Доложите, когда он окажется на стоянке, – приказал груббер. Через две минуты Радомский отрапортовал:
– Он вышел из ховера, и идет к двери.
Грубер именно этого и ждал. Короткая команда, и аккаунт Кирилла в сети полиса оказался заблокированным.
– Можете его брать, он ваш, – сообщил Грубер   ожидающему подтверждения начальнику силового отдела.
– Сюрпризов не будет? – спросил главный "физик". Из-за недочетов "наружки" оно уже потерял троих, и вполне справедливо опасался повторения.
– Он заперт на стоянке, и не вооружен, – ответил Грубер. – Смотрите, не помните его, я ему еще хочу в глаза заглянуть!
– Не помнем, не волнуйся. Мои ребята его возьмут, две группы уже на подходе, – ответил "физик".
На стоянке минус третьего уровня было тихо и пустынно.  Кирилл подошел к двери, отделявшей внутренние помещения башни от стоянки, и остановился. Дверь не открылась. Створки, которые должны были с тихим шорохом разойтись, не шелохнулись.