Анюту на операцию увезли первой, а вернули на койку почти нетронутой. То есть, с грудью, правда, уже размером поменьше. Девочка была в полудреме, и палата ждала ее пробуждения с острым любопытством.
– Главное, что покажет экспресс-анализ, – умничала Вера Ефимовна, которая считала себя самой продвинутой и в медицине.
– Ну, если грудь оставили и не отправили в реанимацию, то уже хорошо, – согласилась Резникова Галина Кимовна.
– Бывают ошибки. Сначала смотрят здесь, потом срез везут в Киев, и уж там точно скажут, злокачественная опухоль или нет, – продолжала Вера Ефимовна, у которой была манера держать слово последней.
– Да не пугайте вы, – рассердилась Лена. – И так мандраж берет!
Все притихли в ожидании, кого позовут следующим. Готовили троих: Анюту, Лену и Резникову. Остальные могли жить спокойно еще один день.
– Резникова, на выход!
Новая медсестра по имени Надежда – из практиканток, как говорили, с постной физиономией ждала у двери, пока взволнованная Галина Кимовна сползала с койки, которую так и не успели поменять на другую.
Лена-почтальонша ее перекрестила, громко утешив:
– Бог в помощь! Все будет хорошо!
– Вас еще долго ждать? – недовольно спросила медсестра, и тут же из коридора раздалось:
– Надежда, тебе только овощами торговать на базаре, а не с больными дело иметь!
– А что я сказала такого? – окрысилась Надежда, пропуская в палату другую медсестру, постарше, Лидию Петровну.
– Иди в перевязочную. Я сама тут управлюсь. Галина Кимовна, подставляйте попу. Укольчик сделаю, сразу успокоитесь. Раньше надо было, так эта, новенькая, прозевала. А мне … швы снимать надо больной, врач ждет. Так что извините, Галина Кимовна. Не больно? Пойдемте за мной. Не боись, бабуля, все будет как надо!
Разговорчивая медсестра подействовала на всех благотворно.
– Хорошая тетка! – похвалила ее Лена, когда медсестра с Резниковой покинули палату.
– Ой, Анька очухалась, – обрадовалась Инна. –– Ань, ты как? Тебя можно поздравить?
И тут притащили для Резниковой новую кровать, деревянную, и две санитарки засуетились, вытаскивая старую. Лена-почтальонша шустро распихивала в тумбочку и на стул вещички Галины Кимовны. Анюта постанывала, моргая глазами в потолок и трогая забинтованную грудь. Потом сказала жалобно, когда шумные санитарки наконец убрались.
– Больно как, девочки!
На смену нянькам явилась Надежда и с недовольной миной швырнула на койку Резниковой чистое белье. Она собралась выходить, когда Вера Ефимовна вдруг гаркнула с места:
– А кто застилать будет?! Чужой дядя?!
– Я вам не нянька, я медицинская сестра. Сами застелете.
Веру Ефимовну так и смело с постели. Она заслонила спиною дверь, точно кинулась на амбразуру:
– Ты еще не сестра, а только учишься на нее! Какая цаца! Ручки отсохнут? Санитарки заняты, сама знаешь, а кто тебя послал, тот думал, что и застелешь. Женщину увели на операцию! Она что – после наркоза станет заправлять постель, медицинская ты сестра со сладким именем Надежда?!
– Нечего тут орать! – прошипела Надежда, но вернулась к голому матрацу и закопошилась над ним.
– И как в медицину попадают такие… особы? – с пафосом спросила Зинаида Кирилловна. – Надо будет сказать заведующему. ИлиДине Семеновне, на обходе.
Выходя, Надежда с такой силой хряпнула дверью, что стало понятно: на своем скромном месте она и не думает задерживаться.
– Вот зараза, – удивилась Лена.
Резникову в палату не вернули – отвезли в реанимацию, и это все поняли одинаково, как приговор.
Инна опять принялась оплакивать свою шикарную грудь, но уже никому не хотелось ее утешать. Каждый паниковал по-своему, но молча.
И Лена присмирела, даже перестала наводить порядок в своем хозяйстве, что она всегда делала с замечательным азартом, просто обожая порядок.
Когда в дверь заглянула Дина Семеновна, Лена уже была на старте:
– Меня, да? До скорой встречи, женщины! Увидите, вернусь своими ногами! Если моя ребятня явится, скажите, пусть вечером лимончик принесут. Я, дурында такая, забыла им сказать.
– Будет тебе лимончик, мой возьмешь, – откликнулась Зинаида Кирилловна, внезапно проникаясь к этой почтальонше симпатией.
Лена шла в операционную строевым шагом, всячески изображая храбрость. Своей костлявой высокой фигурой она походила на девочку- акселератку.
Вот теперь можно было успокоиться, и все кинулись расспрашивать Анюту.
– Мне больно, а они какой-то укол сделали, что язык не поворачивается. Хочешь сказать, что больно, а не можешь. А Мария Денисовна такая до-обрая, девочки! Все время то по лбу рукой проведет, то на ухо скажет что-то ласковое… Ой, спать хочу. Но как…тошни-ит…
– Может, няньку позвать, а то начнешь тут … рыгать? – спросила Вера Ефимовна.
Вошла Лидия Петровна, сделала еще один укол Анюте, ласково пообещала:
– Перестанет тошнить. Спи, лапочка моя. К вам, Глущенко, дочка пришла.
Вера Ефимовна отправилась к дочке в больничный скверик, Зинаиду Кирилловну тоже вызвали на свидание с мужем, и они вдвоем тут же стали искать себе скамеечку подальше от посторонних глаз.
продолжение http://www.proza.ru/2012/06/18/1781