По р-зу Милоша Петрика «Здравствуй. Это я»
Когда человек взрослеет?
А умнеет?
Правильно: всему своё время. Но для некоторых время в этом смысле надолго останавливается. Нет, они (некоторые), конечно, растут, сад-школу посещают, институты оканчивают, семьи заводят… Однако в душе остаются детьми с этикеткой «оторви и выбрось». Как в два года, пальцы в розетку не суют, но мотогонки средь бела дня на шоссе устроить могут. И главное – «хочут». Потому что, раз испытав эйфорию такого рода (чувства обострены, тайные силы организма активизированы), человек пытается воспроизвести это состояние вновь и вновь. Наркотик такой. Психический. О чувствах близких задумываться некогда – все мысли заняты очередной проделкой. И взросление тут, а тем более принятие ответственности на себя за кого-то, – дело долгое.
Вот о таком сорвиголове и рассказывает Милош Петрик. Форму повествования автор выбрал своеобразную – 24-летний парень пишет письмо Ангелу. Эпистолярный жанр даёт герою относительную свободу в посвящение читателей в свою насыщенную жизнь. От собственного младенчества до рождения ребенка.
Прежде главному герою (М.П.) не приходило в голову просить о чём-то своего ангела, да и вообще, возможно, мысль о личном хранителе не посещала. Хотя в приключения он бросался азартно.
В два года – ручка в розетке (мама прибежала поздно, но отделалась легким испугом); в три – балкон (и снова едва не опоздавшая мама лишь чуть более сильно испугалась). Далее велосипед, бокс и зыбучие речные пески. Где был папа всё это время – автор не сообщает, и это – либо упущение, либо… Либо у мальчика не было отца. И тогда Ангел может восприниматься не только как абстрактный небожитель, а как персонификация рано ушедшего отца. В этом случае становится более оправданной вера современного молодого человека в мифического обитателя небес. Письмо-то хоть и шуточное (как бы), но не отменяет серьезности запроса: заручиться поддержкой высших сил в деле воспитания родного чада.
Не уверена, что это авторский замысел, возможно, таково лишь моё прочтение, но вот этот фрагмент: «Где был тогда ты??!!! Ты отвлёкся?! Забухал?! Почему ты заставил пережить меня весь этот ужас? И почему ты все таки пришел?» – говорит как раз за данную версию. Так по-житейски – «забухал» – обращаются, скорее, к реальному, пусть и умершему, отцу, чем к эфемерному хранителю с неба. И именно отцу, сверху наблюдающему за растущим отпрыском, достанет выдержки сначала окунуть оторвягу в ужас, а потом всё-таки прийти на помощь. Что и происходило с главным героем на протяжении 24 лет.
Отправной точкой истинного взросления, проверкой на прочность, вероятно, следует считать пожар у бабушки (потому что льдины на Вуоксе – это последний «наркотик» для любителя острых ощущений). Проверка пройдена – М.П. до последнего вытаскивал дорогие бабушкиному сердцу вещи, и уже понятно, что не ради эйфории постфактум, а чтобы родной человек не остался на пепелище с голым задом (простите, сказать хочется именно так).
Естественный итог взросления – женитьба, рождение сына. Что там было в течение 8 месяцев до написания письма Ангелу – неизвестно. Вероятно, прощание с собственным детством, осознание свалившей вдруг ответственности. И осознание того, что пока что – пока! – ответственность неподъемная. Одновременно же – и другое понимание: того, каково было родителям в пору его ненасытно-приключенческого детства. Запоздалый ужас за пережитые страхи матери. Предваряющий трепет: а что предстоит ему и его жене – родителям поглядывающего на розетки и балкон Данилки?
Думаю, что мысль народная: «Вот заимеешь своих и поймёшь, о чём мать по ночам молилась!» – ключевая в миниатюре Петрика. Заимев «своего» и вспомнив о собственных злоключениях, молодой отец решил подстраховаться, обратившись с письмом к Ангелу. Но я как читатель смею всё же надеяться, что, памятуя о недоглядках родительских (нечего, нечего всё сваливать на хранителя!), ангелом-хранителем для своего чада МП станет, прежде всего, сам.
__
© мой. С удалённой страницы.