ТУРЕЛЬ
7 мая 1429 года
Если битва за Азенкур многим казалась подлинным чудом, пусть даже и проросшим на почве самонадеянности и спеси, то сражение за Турель — не по масштабу, а по сути — можно считать её перевёрнутым, зеркальным отражением в той войне.
Рано утром, как когда-то Монмут, Жанна подняла своих солдат для мессы.
Разбудила только их, не трогая командиров, но особенно и не прячась. «Кто верит в меня, пойдёт за мной», - ответила д'Олону, когда он выразил опасение, что может проснуться кто-то из свиты командующего и помешать. - «Неверящих я обманывать не собираюсь, но и слушаться их не стану».
Атаковать начали с бульвара — укрепления, возведённого на самом берегу, перед мостом, строго следуя плану, который Жанна разработала ночью, то и дело обиженно повторяя: «Вряд ли я стану мыслить яснее утром».
Баржи, на которых французы осуществили переправу накануне, она велела нагрузить соломой и паклей, вымазанной дёгтем, поджечь, пустить под мост перед Турелью, чтобы полностью отрезать гарнизон укрепления и не дать ему возможности отступить в крепость.
- Мы сравняем с землёй бульвар, - говорила Жанна, проводя свой собственный совет, - и получим возможность расставить нашу артиллерию на самых выгодных позициях. Под её прикрытием восстановим мост и с её же помощью атакуем Турель!
Трудно сказать, что испытал Бастард, проснувшись утром под атакующие крики. Возможно, в первый момент его голова и взорвалась от мысленных - и не только - ругательств. Но дерзость, целеустремлённость и та свобода, с которой Жанна отметала чужое мнение, если оно пыталось ей мешать, наверняка заставили его сердце тоскливо сжаться. «А может, так и надо? - промелькнуло в смятённом сознании. - Сомнения - как заноза под кожей: не выдернешь, загноятся и погубят..."
- Поторопитесь, мессир, - заскочил к нему де Ре, уже полностью одетый, - иначе наша сумасбродка полезет на стены Турели раньше, чем мы добежим до реки.
- Я даже исповедаться не успел, - прорычал Бастард, вскидывая руку, чтобы оруженосцу удобнее было застёгивать на нём панцирь. - Воистину Господь испытывает нас, раз послал именно её!
Де Ре усмехнулся.
- Может, это к лучшему, мессир? Вдруг мы удивим сами себя...
Сказать, что сражение было кровавым, значит - не сказать ничего. Около восьми сотен рыцарей – цвет английского воинства – держали Турель с ожесточением пса, у которого отнимают сочный кусок.
Недавние поражения - эти укусы назойливой французской мошкары - взбесили их куда сильнее, чем все предыдущие победы ненавистной арманьякской партии. В адрес так называемой Девы сальных шуток больше не отпускали, потому что можно было сколько угодно называть её шлюхой и подосланной ведьмой, но слепых в английском воинстве не было, и девушку в белых доспехах, неуязвимо возникающую в самой гуще последних сражений, видели все! Держалась она уверенно, словно война была для неё таким же привычным делом, как и для них: тут поневоле призадумаешься. И Гласдейл видел отражение этих недобрых мыслей не только на лицах своих солдат, но и кое у кого из рыцарей.
- Проклятая ведьма, - как заведённый цедил он сквозь зубы, когда, разбуженный оруженосцем ранним утром, смотрел, спешно снаряжаясь, из окна самой высокой башни Турели на атакующих её ворота французов.
- Им ни за что не взять крепость, милорд, - тряским от неуверенности голосом заметил оруженосец.
Но Гласдейл сердито вырвал из его рук свой шлем.
- Ты слишком бледен для таких слов!
И широкими шагами пошёл к выходу.
- Милорд, милорд! – бросился ему навстречу Уильям Молена — давний друг и верный соратник, прекрасно оснастивший крепость артиллерией - они гонят под мост горящие баржи!
- Пусть гонят.
- Но мы... мы будем отрезаны!
- И что?! – Гласдейл свирепо уставился на Молену. – Наше дело удержать крепость! Здесь мы – Англия! А ей не привыкать быть островом! Могущество от этого не убывает! Гоните своих людей на стены, к бойницам, к орудиям! Если осрамимся перед девкой, я никого здесь в живых не оставлю! С таким позором английскому воину жить незачем!
Всю первую половину дня он руководил обороной, сознательно отключив своё внимание от потерь, которые нёс английский гарнизон. Французы, в конце концов, тоже не бессмертны и теряли не меньше. Прошло уже несколько часов с начала штурма, но до сих пор, хоть они и бились в ворота Турели с назойливостью нищего, не получили ни малейшего перевеса. Даже несмотря на их ведьму с её белым знаменем!
- Лестницу! Вон ту лестницу сбивайте! И ту тоже!.. – орал Гласдейл, указывая солдатам на новые балки, то и дело прилипающие к стене крепости.
Не обращая внимания на тучи летящих туда-сюда стрел, он перегнулся через пролёт между каменными зубцами и тут увидел, что первой по очередной лестнице поднимается как раз она – арманьякская шлюха!
Не теряя ни минуты, Гласдейл развернулся, схватил за руку первого попавшегося лучника и рывком подтащил его к пролёту.
- Стреляй по девке! Ничего не бойся! Здесь даже ребёнок не промахнётся! Вот увидишь, она сдохнет, сдохнет!
Расстояние, действительно, было совсем небольшое.
Лучник как следует приладил стрелу и прицелился, а все, кто смог это заметить, замерли – кто с ужасом, кто с надеждой.
Замерла и Жанна. Как раз в тот момент, когда натянутая тетива была отпущена…
Время словно замедлило ход. До сих пор оно летело стремительно, мгновениями отщелкивая часы кровавой бойни. Но секунда летящей стрелы длилась бесконечно долго.
«Я сейчас умру? Не может быть... стрела отклонится – Господь отведёт… Боже, но почему так больно?!»
Калёный наконечник со скрежетом пробил панцирь и вошёл под ключицу. Рука Жанны на перекладине лестницы разжалась. Ещё одно бесконечное мгновение она отклонялась назад, потом полетела вниз, беспомощно и неловко, словно продолжая движение стрелы и видя перед собой только два, стремительно уносящихся ввысь лица – радостно удивлённого лучника и бешено хохочущего Гласдейла…
- Ваша девка мертва!
Мечи вокруг опустились, стрелы будто зависли в воздухе.
- Не-е-ет!!! – истошно заорал кто-то над самым ухом.
Жанне показалось, что она плавно опустилась на землю, а потом мир скрылся под её сомкнутыми веками.
Продолжение http://www.proza.ru/2012/06/14/1408