ДРЕВНЯЯ СТОЛИЦА
Ташкентская Республика началась практически сразу после выезда Кати-Пети. Здесь власти пошли другим путём: оставили небольшой участок в центре абсолютно нетронутым. Два миллиона жителей в этом кусочке так и остались жить в прошлом. А по окраинам были настроены небоскрёбы до небес, фабричные трубы в виде гигантских гибких шлангов поднимались воздушными шарами до стратосферы и там отравляли жизнь метеоритам и звёздной пыли. Давно ушли в небытие определения Ташкента как «город хлебный» и «звезда востока». По первому пункту следует сказать, что Ташкент всегда был городом не столько хлебным, сколько шашлычным, пловным, шурповным, лагманным и люля-кебабным. «Звезда востока» вообще стало неактуальным после неоднократного смещения полюсов. Караван Кати-Пети ждали. Все уже знали пристрастие юных героев к истории и приготовились к встрече по полной программе. Уже на первых метрах Ташкентской земли спортсмены получили паспорта и схему Ташкентского метро.
Первая неожиданность не заставила себя долго ждать: ослов и верблюда не пустили в метро! Неслыханное жесточайшее обращение с животными грозило страшными международными санкциями. Милиционер-кишлачник упрямо объяснял, что у них там внизу в метро своих ослов предостаточно. После недолгих трёхчасовых уговоров Катя-Петя попросили милиционера посторожить мешок с золотыми монетами. Странно, что эта мысль сразу не пришла им в головы, потому что милиционер неожиданно сразу на это согласился и даже вызвался оплатить жетоны на метро в одну сторону. Он также дал адреса своих родных и близких, у которых всегда можно было найти приют. Купил Кате цветы, а Пете мороженое. При вручении перепутал, но быстро, примерно за полчаса исправился. Катя-Петя вступили в долгожданную прохладу ташкентского метро. Виртуальный караван они оставили наверху, строго-настрого наказав животным стеречь милиционера. Тут стоило бы рассказать об особой породе сторожевых верблюдов, да ладно, потом как-нибудь. Тем более пришлось бы заодно описывать страшные умения виртуально-бойцовских ослов, особенно в части, какой пикантной частью тела они особенно метко били. Но мы же не изверги, вернёмся под землю.
Два чёрных от белого солнца милиционера вежливо потребовали у Кати с Петей документы. Изучали паспорта так долго, как будто учились по ним читать. Потом рядовой с первого раза выговорил слово «регистрация». Успех вдохновил обоих, первый говорил «регистрация», второй - «где». Так как Катя-Петя сами в первый раз видели диковинные документы, то им понадобилось какое-то время понять, что от них требуют. Когда поняли, вспомнили инструктаж при въезде в историческую зону: 3 дня можно без регистрации. Милиционеры опять уставились в паспорта, потом перевернули и спросили: «А где виза?» Катя-Петя слышали это странное слово в первый раз, и оно ввело их в ступор. Их встречный вопрос, однако, ввёл в ступор милиционеров. Они просто спросили: «А что это такое?» На помощь милиционерам пришли ещё пяток их коллег в форме, но описать визу они не смогли: сами никогда не видели. После страстных дебатов единогласно было принято решение, что, если визы нет, то это означает безвизовый режим, т. е. виза не нужна. Все одновременно принялись поздравлять друг друга с достойным выходом из безвыходной ситуации. Катю-Петю пригласили на чай в каморку, куда набились стражи порядка со всей линии метро.
После чаепития (наверху уже вечерело) кто-то спросил наших героев «как Ташкент, как метро». Катя-Петя искренне признались, что кроме интеллигентных лиц страж порядка они ещё ничего не видели. О, сколько советов они получили по обязательной необходимости посещения лучших мест Ташкента! Петя записывал тёплую встречу на камеру, милиционеры толпились, стараясь увидеть себя на экране. Идиллию нарушил пришедший капитан, сообщивший, что снимать в метро без разрешения старшего начальства нельзя, придётся камеру конфисковать. Подчинённые зацокали языками, явно сожалея, что камера всё равно никому из них не достанется. Вопрос Кати капитану был настолько девственно наивен, что тот даже покраснел: «А Вы разве не старший? Вы не можете дать такого разрешения?» Сказать при подчинённых «не могу» не позволит никакой устав, а тем более кодекс чести начальника. Сказать «могу» - значит распрощаться с мыслью о конфискации имущества. Капитан явно загрустил. Вышел посоветоваться. Через 10 секунд вернулся «с совещания» и сказал, что уже поздно, начальства нет, а он не может нарушить Правила поведения в метро. Предложение Пети снова вогнало милиционеров в неловкое положение: «Так стереть же можно!» Теперь все смотрели на экран, и капитан разрешал что-то оставить, а что-то надо было стереть. Большинство кадров изображали борьбу с насекомыми, а подавляющее большинство из этого большинства были кадрами, где Катя и Петя целовались. Как горели глаза у молодых стражей порядка! Многие из них уже мечтали по приходу домой не сразу, как обычно, наброситься на жён, а сначала поласкать и поцеловать. Тем более, ночь наступила. Капитан разрешил идти. Все сразу засобирались. Вот тут-то и прозвучал в суетливой тишине голос Пети: «ЭЭЭ! Куда? А деньги?». Все замерли, словно именно в этот момент к ним приехал ревизор. «Какие деньги?» - раздался робкий голос, спросивший за всех. В этом голосе прозвучала такая светлая надежда, такая мимолётная уверенность, что им всё же дадут денег, пусть немного, пусть ни за что… «Вы кино смотрели? Бесплатно что ли???». Снова все замерли, как будто ревизор ушёл, но неожиданно вернулся. Юмор Пети был оценён не сразу, но громко. Если слово «громко» подходит к тому оглушительному смеху, что раздался под сводами пустого Ташкентского метро. Прощание было бурным, все спрашивали, нет ли лишнего билетика, обещали болеть только за Петю и Катю. Приглашали в гости. Но Катя-Петя вспомнили о некормленом караване и поднялись наверх.
Впечатлений от метро была масса. Два милиционера обеспечивали порядок вокруг каравана. Собралось столько любопытных, что на метро за день не развести! Караванные животные хоть и были виртуальными, но настолько походили на настоящих, что ели всё подряд, приводя в неописуемый восторг толпу. Ели они траву, листья, ветки, арбузы, дыни, яблоки, груши, коренья, палки, ручки с карандашами, сумочки, пластиковые стаканчики, тетрадки, газеты, мусор. Народ собирался как на праздник: быстро, с хорошим настроением. Пробки парализовали половину ночного Ташкента, пардон, Тошкента. Уже знакомая читателю смена милиционеров из метро, смеясь, пыталась оградить животных от любопытной толпы. А посмеяться было над чем. Дело в том, что виртуальные животные могли не только есть, но и… Вот этим вонючим «но и…» было завалено полсквера. И из всего этого «добра» торчали непереваренные палки, автомобильные покрышки, арматура, листы шифера.
Каменный Тимур уже схватил было протянутой рукой сверкающий в ночи полумесяц, как его конь не выдержал и заржал. Взоры обратились к памятнику. Виртуальный ишак пытался поближе познакомиться с каменным конём и предлагал ему свою любовь: в зубах держал кусок отгрызенной афиши театра Навои, на котором даже при лунном свете отчётливо виднелось название: «Древняя римская (с Корсики) легенда о Ромео и Джульетте». Ржал, конечно, ишак, его изначально запрограммировали полиглотом.
Как ни странно, во всём Ташкенте (и это историческая зона!) не нашлось ни одной гостиницы, предлагающих номера для животных. Ближе к утру ишаков и верблюда удалось пристроить в зоопарке, причём всех в одной клетке с тигрицей. Пете удалось перепрограммировать зверей, чтобы не сожрали мясо у тигра.
…Поздним утром за чаем и лепёшкой в семье у одного из милиционеров Петя вспомнил, что забыл перепрограммировать любвеобильного ишака. А Катя ему весь остаток ночи твердила: «Спи, здесь Байконур неподалёку!»
СПОНТАННАЯ ЭКСКУРСИЯ ПО ДРЕВНЕМУ ТОШКЕНТУ
Да не удивится драгоценный читатель написанию Ташкента через О. Правила теперь такие. Катя-Петя собрались на экскурсию. В этот раз они заказали 2000 год – год перелома. Кто что сломал тогда – история умалчивает, но зовёт его именно так. Им дали схему и алгоритм экскурсии. Катя-Петя вошли в метро. Два милиционера сразу же остановили их и спросили регистрацию. Катя-Петя опешили. Они приготовились к вопросу о визе, а тут снова какая-то регистрация. Катя машинально протянула записку, написанную вчера ночью капитаном в знак вечной дружбы. Записка была написаны на клочке пачки «Казбека» сначала ручкой, а когда та на втором слове кончилась – карандашом. Содержание записки приводится без купюр, с комментариями. «Кать+Петь – мой друг друзья. Копитан Ишахбеков». «Х» была написана как «К», Ишак и Беков раздельно. Милиционеры переглянулись. По их переглядке становилось ясно, что они об этом Ишаке бекове-мекове не имели никакого представления. Но зато имели уважение к официальной бумаге и страх перед вышестоящим начальством. На обороте был изображён всадник на коне, это был, несомненно, Тимур. Значит, бумага официальная. Милиционеры записались на всякий случай в друзья Кати-Пети и дали зелёный свет.
Вышли путешественники на Сквере. Когда-то это уютное местечко называлось Сквером Революции. Какое отношение революция имела к этому месту – неизвестно. Зато стало известно, что революция имеет не только начало, но и конец. Она кончилась также неожиданно, как и началась. Сквер сразу же переименовали в площадь то ли Неожиданности, то ли Независимости. Не важно. Старое поколение всё равно говорило Сквер, а новые – подхватывали. Со Сквера начинались экскурсии по городу. Катя-Петя сразу же заметили невысокого нежирного человечка в очках и с усиками. Тот явно нервничал и то и дело смешно вскидывал правую руку, чтобы посмотреть на часы. Хотя часы висели на соседнем здании и огромными периодически меняющимися цифрами убеждали всех глядевших на них, что они идут.
- Вы нас на экскурсию возьмёте?
- По-немецки говорите?
- А надо?
- Было надо, но теперь, кажется, не надо.
- ???
- Чё - ??? Экскурсовода мне не дали. А группа уже едет. Через 40 минут будет здесь. А где я возьму экскурсовода в пятницу после обеда да ещё с иностранным языком? Вот Вам и ???
- Так возьмёте?
- Ничего не спрашивать, за мной всюду как нитка за иголкой!
Очкарик говорил быстро и непонятно. Зачем он упомянул нитку с иголкой, если ими лет 200 никто уже не пользуется? На всякий случай Катя с Петей подошли поближе. Очкарик бросился на дорогу. Сразу же остановилось несколько машин, и их водители чуть было не разодрались за честь помочь несчастному. Тот выбрал какую-то коробчонку.
- Садись, командир! – сказал импозантного вида мужчина, одетый с иголочки. Катя-Петя не поняли, почему водитель командует Командиром, но виду не подали.
- Эти два чудика на букву (Катя прослушала на какую такую букву) с тобой? Запихаем.
Уже через минуту стало известно, что машина называлась «ТИКО», была не новой, а суперновой – только вчера в лотерею выиграл. Не таких в неё запихивали, вот на днях трёх негров-баскетболистов подвозил. Катя-Петя не стали уточнять, каким образом на машине, выигранной только вчера в лотерею, на днях уже подвозили негров-баскетболистов: они находились в полной уверенности, что экскурсия началась. Хотя они ехали за экскурсоводом на край города – водитель знал, что он там может быть. Потом он вдруг резко остановился на обочине.
- Командир, не успеем! Возьми меня? Ты сколько платишь?
- По-немецки говорите?
- А надо? Тут Катя-Петя почувствовали, что где-то эти фразы они уже слышали. Стало не по себе.
- Было надо, но теперь, кажется, не надо…
- Так возьми меня, я в студенчестве гидом подрабатывал.
- По-немецки говорите? – У очкарика явно заела пластинка.
- Зачем? Ты же говоришь? Ну, и хватит!
- 10.
- ты же говорил 20?
- так то с немецким!
- 17?
- 15!
- Хоп, буду служить верой и правдой!
При этой фразе прохиндейские глаза новоиспечённого экскурсовода можно было бы спокойно вынуть и вставить Остапу Бендеру: никто бы подмены не заметил. Несколько минут очкарик с гидом что-то обсуждали, крутили карту, выбегали из машины и всматривались вдаль…
Автобус подъехал. Дверца открылась, из неё показалась первая молодушка лет 70-ти. Гид подлетел к подножке и протянул руку: «Пардон, мадам!» Мадам растаяла и, обмякнув, свалилась в надёжные руки настоящего мужчины. А тот, едва поставив первую на ноги, рванулся ко второй. Память у него была отменная, способности к языкам – ещё отменнее: вторая фраза, кроме пардон, мадам, включала в себя и «месье, жё не ма па сис жюр». Скоро все 10 восхищённых туристов стояли в ряд. Последняя девушка на руки гиду не пошла, сказав по-русски с лёгким акцентом «спасибо, я сама».
- Вот так сюрприз! А мой старинный друг Володя-ака мне о Вас ничего не сказал!
Очкарик поперхнулся, это для него был сюрприз, что он старинный друг, а гид, как ни в чём бывало, продолжал, теперь уже обращаясь ко всем:
- Бон жюр, мои дорогие друзья! Меня зовут Вагиф, я ваш слуга на сегодня и на завтра, если захотите. Говорите по-французски? Нет? Тогда мой друг Володя-ака переведёт! – гид всем своим поведением уже показал, что он тут главный, а переводчик – так себе. Без него бы справились, но по-французски никто не говорит! Никто было подмечено очень верно – он сам представления не имел ни о немецком, ни, тем более о французском. – А теперь, пожалуйста, обратно все в автобус, я вам расскажу о нашем прекрасном городе. Расскажу то, чего вы ни в одном путеводителе не найдёте. (Это была единственная фраза, где доля правды просто зашкаливала: такого беззастенчивого вранья не выдержала бы ни одна бумага). В автобус гид и руководитель залезали последними. ПН не поленился и посчитал ступеньки в автобусе, их было две. За это время авантюристы успели обменяться следующими фразами:
- Володя, так дела не делаются! Ты не предупредил меня, что девушка говорит по-русски. 25!
- Вот именно! И как я буду теперь фильтровать твой рассказ? 10!
- Да ты что, начальник? Ты видишь, какая группа сложная? Ещё эти двое чудиков-удиков великорослых! Ладно, 23!
- Скажи спасибо, что не полный автобус пригнали, а то бы руки поотсохли. 12!
- Да ты о чём? Ты посмотри на водителя! Он же из кишлака! Город не знает! Как с таким работать? Ты где его вообще взял? Давай 20 и баста!
- Где взял? Да там же, где и тебя! На улице подобрал! 13 и поехали!
- Э, нет! Это ты его подобрал, а меня тебе судьба послала! С кем бы ты сейчас ехал? 18?
- Сам бы вёл! Не хуже тебя! Хоп, 17.
Группа увидела, что закадычные друзья зашли в автобус, улыбнулись группе и водителю, гид начал рассказ. Группа была полностью уверена, что она в надёжных руках. Вагиф сидел спиной по движению и беспрестанно путал с непривычки право и лево, сваливая всё на водителя, которого за свои же ошибки ругал на узбекском с турецким акцентом.
- Мы проезжаем Посольство Германии. Посмотрите направо вперёд!
Переводчик и водитель бурчали на своих языках:
- О, ишак! Слева было 5 минут назад! – водитель.
- Только что мы проехали Посольство Германии, оно расположено по двум сторонам дороги, – переводчик.
- Недавно в Посольство завезли единственный в городе орган. Кстати, кто-нибудь играет на органе? Нет? Очень жаль, а то органист – мой хороший друг.
- Ишак самаркандский тебе друг! А в польском костёле что стоит, не орган? – водитель.
- Уже давно планируется установить в актовом зале Посольства орган, но постоянно что-то мешает. В настоящее время органы есть в Польском костёле и консерватории, – переводчик.
На заднем сидении с Катей-Петей сидела девушка, владеющая русским языком, и сгорала от стыда за то, что она 5 лет прожила в России, но до сих пор не понимает местных наречий. Катя-Петя перестали целоваться, заметили, что девушка владеющая русским языком сгорала от стыда за то, что она много лет прожила в России, но до сих пор не понимала местных наречий. Петя убедительно сказал: «Это узбекский русский. Мы его сами наполовину не понимаем». В редкие минуты затишья гид и организатор общались между собой на дивном, якобы, французском языке.
- Так говорищь, па сис жюр?
- А туа…
- Сава бьен?
- Бьен сюр!
- Мадмуазель ля мезон.
- Сон ле мо ки во трэ бьен.
- Апрэ ну – ля долюж.
- Ле занфа шансон тужюр.
- Жё нэ лё фрэ плю!
- Жё т эме ля фоли!
- Амур – абажюр.
- Арэ вуар ву а ля.
- Мерси боку.
Экскурсия прошла на «ура». Группа видела, как задушевно прощались всего лишь до завтра старинные друзья, и ещё раз убеждалась, что истинная дружба творит чудеса. Все были счастливы увидеть настоящую мужскую дружбу на фоне прекрасной узбекской столицы, о которой они так много сегодня узнали.
История умолчала, что думали той ночью гид, организатор, водитель и группа. Но то, что сделали той ночью Катя-Петя, известно всей Средней Азии: они, независимо друг от друга разработали кроссовки, для гарантированного уничтожения ползающих насекомых. Петя вырезал в подошве полость, сделал микроскопические отверстия в ней и наполнил дустом. Катя же в это время работала над правой туфлёй. Она инсталлировала в углубления рифлёной подошвы сотню игл, выступавших при ходьбе наружу и не оставлявшей таракано-клопам ни единого шанса на выживание. Наутро они проснулись известными.
ЭКСКУРСИЯ. ЧАСТЬ 2
Капитан милиции лично доставил Катю-Петю к месту экскурсии. Группа ещё не приехала, обрывок разговора между экскурсоводом и его закадычным другом, услышанный краем уха Кати-Пети, настраивал на оптимистичный лад.
- …с тобой
- Торг здесь неуместен.
- Ну, я пойду с тётушками договорюсь, дай десятку!
- На, однорукий бандит!
- Обижаешь, начальник, двурукий, двурукий…
- Иди, договаривайся, пока двурукий.
Группа была в экстазе: гид начал утро с гутен моргена и ви гейтсa. Потом он назвал музей на немецком (именно поэтому автор не может сказать точно, что это был за музей, так как название прозвучало на хорошем немецком, но не очень внятно). Служительницы музея встретили Вагифа как старого-престарого знакомого, да что там знакомого, друга, если не сказать больше. Очкарик успел бросить с улыбкой для публики: «Ври да не завирайся! Старайся предупредить заранее, где врать будешь!» В ответ прозвучало: «Предупреждаю!» - экскурсия началась. В отличие от настоящих экскурсоводов наш новый знакомый умел держать группу. Когда в очередной раз Вагиф заговорчески произнёс: «А вот теперь, дамы и господа, мы подошли к самому редкому музейному экспонату!», группа так столпилась вокруг него, что экспоната не стало видно.
- К счастью для вас, европейцев, Чингисхан не дошёл до Европы. Это его, Володины предки, дали смертный бой ордам грабителей с Востока и ценой своей жизни остановили продвижение монголов к вам на Запад. Неизвестно, чтобы они там у вас натворили. Почтим их память минутой молчания! Предков, я имею в виду. Очкарик что-то шепнул девушке, говорящей по-русски. Речь шла о том, что гид хвалит его, переводчика, а он не может себе позволить это перевести. Далее переводила Хайке.
- Посмотрите на это седло! Это одно из тысячи сёдел, в которых скакал сам Чингисхан. Простота и практичность отличала его сёдла от сёдел его подчинённых: у тех сёдла могли быть или богаче или скромнее. Посмотрите как отполировано это редчайшее седло попой самого Чингисхана!
Группа, открыв рот, затаив дыхание, прикасалась к истории. Они гладили седло, для чего установили очередь: не более 7 поглаживаний одной рукой. Наконец, группа оторвалась от седла Чингисхана и перешла в следующий зал. Очкарик протёр очки, чуть наклонился, прочитал надпись и прошипел как кофе в кофемашине: «Я же просил врать в меру!» На шильдике было простыми узбекскими буквами русским языком написано: «Сидло изготовлено в честь очередного юбилея нашего дорогого сагиба в колхозчи «Сорок лет стальному вимени комунизма» в 1967 г.». Орфография сохранена. Очкарик бросился к группе, которая как ртуть из градусника стекалась к зазывавшему всех гиду. Он бросил Хайке: «Я сам!» - и с облегчением вздохнул 2 раза: первый за то, что успел, второй – что тревога казалась ложной: ну что можно было наврать про обычную глиняную пиалу? Мы не будем здесь приводить получасовой увлекательнейший и леденящий душу рассказ Вагифа. ПН на всей планете Земля слушал только его. Только его слушали также все многочисленные работницы музея во главе с директором, кандидатом исторических наук, так, между прочим. ПН сбился со счёта, сколько раз доктор Геббельс перевернулся в гробу. Володя-ака переводил, делая страшные гримасы «старинному и давнему другу», что воспринималось Вагифом абсолютно никак, а группой – как ярчайшее доказательство правоты слов гида. Хайке автоматически переводила на русский Кате-Пете. Вкратце всю речь гида можно свести к одному предложению: «Из этой чаши воины Чингисхана пили кровь пленников перед каждым набегом». Упустим технологию разрезов вен и артерий, культуру пития крови, количество глотков в зависимости от положения и статуса (как жертвы, так и воинов). Вагиф закончил, перевёл дух (попробуйте врать так самозабвенно в течение получаса), и сказал простую фразу, которую просто необходимо привести здесь, именно на этом месте: «А теперь перейдём в следующий зал!» Я понимаю, что читатель сейчас не в восторге от того, что фраза слишком простая и ничего в ней вообще нет ценного, чтобы ею бумагу марать. К Вагифу подошла сотрудница музея и сказала, что залов больше нет. Вагиф расстроился. Группа с нетерпением ждала перевода. Но экскурсовод продолжил виновато, как бы давая понять, что он расстроен до глубины души: «Жаль, что зал на ремонте. А я хотел вам ещё боевые трусы Чингисхана показать…» Хайке успела перевести про зал, и группа недоумённо искала на сплошной стене дверь в закрытый зал, Вагиф понял и показал пальцем вниз, трусы, мол, вместе с залом под землёй. Володя-Ака бросился к неуёмному заклятому другу и «перевёл» сам, показывая пальцем на пол: «К счастью, наша экскурсия… (вот вырвалось, хотел же «к сожалению» сказать!) по музею закончилась, да-да, закончилась, м-да, закончилась на этом месте… о!, а то бы мы с вами не успели бы осмотреть бы до конца такой небольшой с точки зрения европейца город как Ташкент!» ПН отметил, что, если бы переводчики про трусы перевели, то группа наверняка организовала бы очередь к ним с соблюдением договорённости «не более трёх нюхов на каждую ноздрю».
Вагиф дал группе 15 минут свободного времени и… попал в объятия сотрудниц. Они просили у него автограф, гладили его, чтобы его мудрость перешла к ним (некоторые, правда, совсем с другой целью). Директор с блокнотом в руках просил об источниках информации, и гид по памяти! называл страницы из ПСС В.И.Ленина, К.Марка, Ф.Энгельса, И.Сталина, Мао Дзэ Дуна и многих-многих других мыслителей, кто сподобился написать за свою жизнь хотя бы одну строчку.
Экскурсия по оставшейся части города была не менее увлекательной. Театр Навои построили потомственные самураи с нинзями. Во главе строительства стоял пленённый племянник то ли Геринга, то ли Муссолини, учёные типа Вагифа до сих пор не пришли ни к одной из версии этой беспардонной лжи. Досталось и памятнику узбекской семье, усыновившей в годы Войны кучу детей. Никто уже не знал точно, сколько их было, так как каждый мэр и хоким, а то и новый президент добавляли новых и новых детей. На конец 2035 года (Вагиф забежал немного вперёд, но таким как он это разрешалось во все времена) вся площадь Дружбы Народов была переполнена памятниками «усыновлённых», причём некоторые из них напоминали японцев, афганцев и вьетнамцев, а некоторые были изображены в автомобилях, на дорогих скакунах, а трое – в собственных квартирах, полученных по закону от государства. В конце концов, до кого-то там наверху дошло, что два родителя физически не могут воспитать такую ораву детей. И были добавлены воспитатели. Сначала две, потом ещё и ещё. В настоящее время никто не в состоянии определить, кто же из тех десятков взрослых являлись родителями. Особые чувства испытали экскурсанты, когда Вагиф рассказывал о мистических кровавых слезах, появляющихся у памятников за несколько дней до смерти их прототипов.
В очередной раз проезжая мимо цирка, гид раздумывал, точнее, вспоминал, рассказывал ли он этой группе что-нибудь про цирк, или это было 20 с лишним лет назад, когда он с треском был выгнан из бюро путешествий и экскурсий за абсолютную непригодность. Сказал правду: «В цирке я, честно сознаюсь, никогда не был. И не знаю ни одного человека, который пошёл бы туда. Который пошёл бы и вернулся». Группа единодушно пришла к мнению, что цирк – это скучно.
В автобусе в конце экскурсии Володя-ака поблагодарил группу, водителя и гида, сказав по поводу последнего, что, все, мол, взрослые и образованные люди и понимают, разумеется, что все эти вещи, там в музее, просто в силу древности не могли бы сохраниться в оригинале, именно поэтому и были сделаны точные копии по оригинальным чертежам. Он вышел из автобуса с Катей-Петей и не заметил ту степень разочарования, постигшую группу. Общее мнение было: испортил всю экскурсию. Пожаловаться, чтобы никто к нему больше не ехал. Впрочем, один человек не разделял общего мнения, этим человеком оказалась Хайке. Она просто восхищалась немецким Володи-аки, но особенно его виртуозным переводом. Ей было невдомёк, что с таким же успехом можно было бы восхищаться и тем, кто срежиссировал это шоу. Хотя не факт, что именно здесь оно было искусно смоделировано, а не произошло спонтанно. ПН пытался разобраться, но отвлёкся на пару недель на увлекательнейший финал Олимпиады по лазанию по собственным волосам. Смысл соревнований заключался в вырывании собственных волос на скорость, плетения из них шнуров (у кого длиннее) и лазание по этим шнурам. Совсем недавно ААК добился через суд признания спецсредств для волос недопинговым средством, что подняло ранг этих соревнований на новую высоту (в прямом и переносном смысле). Теперь волосы росли намного быстрее, у многих спортсменов они вырастали по 2-3 раза за соревнования не менее, чем на 2,5 метра. Благодаря косметическим укрепляющим наносредствам каждый волос мог выдерживать от 3 до 10 кг груза! В суперфинале участники должны были подняться как можно выше на шнурах из своих собственных волос над виртуальным бассейном с кипящим молоком. Вот на это и отвлёкся ПН, да и мы с вами. Поэтому будем надеяться, что вопрос шоу-нешоу касательно исторических зон будет поставлен ребром в последующих главах и будет объяснён так, что даже самый последний тупица (это тот, у кого это ребро вместо мозгов) поймёт что к чему.
ПРОЩАНИЕ С ТОШКЕНТОМ И ВСТРЕЧА С ДРУГОЙ ДРЕВНЕЙ СТОЛИЦЕЙ
Вечером после изумительнейшей экскурсии Катя-Петя прошлись по магазинам и рынкам города. Они были приятно удивлены, да что там! Просто поражены, что их узнают в лицо, с ними здороваются, их приглашают в гости. Оказалось, что предприимчивые производители и торговцы уже наладили выпуск и реализацию новейших кроссовок, изобретённых Катей-Петей ночью! На левой кроссовине красовался портрет Кати, на правой – Пети. Ещё бы их не узнавали в лицо! Проблема заключалась только в отсутствии дуста. Катя-Петя пригласили всех ночью на площадь Независимости Мустакилика. И провели там потрясающий семинар по танцам над насекомыми, потом выдавали дуст по 4 грамма в одни руки, вернее, ноги. Утром город нёс Катю-Петю, их караван и новые подарки на руках. Было предложено также переименовать одну из центральных площадей старого города в площадь Дустлик Кати-Пети с народом Тошкента. В 100 м от исторической зоны высился новый город. Именно высился, потому что он отличался от старого только высотой, превышающий старый ровно в 3 раза. Во всём мире Тошкент был единственным городом, построенным вот так оригинально. Метро было в 3 раза длиннее, телебашня была в 3 раза выше, люди были в 3 раза толще (в последнем автор впервые немного приврал). Хоким (мэр) сердечно принял Катю-Петю в свои необъятные объятия. Он был искренне рад, что обнаглевшим донельзя насекомым и иже с ними придёт скорый конец, а партия сине-зелёных уместится в полном составе в гостинке на пятом этаже вместе со всеми своими подзащитными. Причём в исторической части города, там гостинка поменьше. Конечно же, мэр пошёл навстречу трудящимся и переименовал площадь в Дустлик Кати-Пети с народом Тошкента. Все жители с восторгом восприняли сначала весть о том, что Катя-Петя пришли с другом, а потом этот друг так славно вписался в план родного города. А как же иначе могло быть, если ДУСТлик по-узбекски «дружба»? Соответственно, в новом городе появилась площадь с таким же названием, только с двойкой. Сергелик-2, Чиланзар-2, Куйлюк-2, Чорсу-2 – вот как назывались районы нового Ташкента. Кроме моральной благодарности мэр вынес и материальную: 2 виртуальных верблюда с подарками! Один из них был нагружен старинными монетами. Авось, пригодится!
Наконец, Катя-Петя уселись на ВМПеды, скомандовали каравану «вперёд» и поехали в Самарканд. 250 км они планировали преодолеть за 1,5 часа с посещением пещеры Тамерлана на середине пути. Ровно через 40 минут неспешной езды караван проехал супермодерновый город Джизак с его небоскрёбами, эхолётами, воздушно-подземными туннелями и … до сих пор лучшей на всей бывшей территории Туркестана круглой огромной сомсой. «Берёшь бывало горячую, прямо из тандыра сомсу, одурманивающий запах теста, свежего мяса и изысканно подобранных специй так кружит голову, сок…» ПН задумался: чьи-то воспоминания залезли ему в голову и он не мог избавиться от наполнивших рот слюней. От рождения ОН не нуждался в пище, а рождение его было во времена ВСЕГДА. Теперь же ПН впервые отметил, что ничто человеческое ему не чуждо, как и всем нашим читателям, сглотнувших слюну и с раздражением закрывших опустошённый холодильник. Посмотрел на целующихся Катю-Петю и утвердился в своём мнении.
В центре Джизака находилась единственная (после сомсы) древняя достопримечательность: Северные ворота Тамерлана. Не беда, что полюса за века неоднократно сменились, не менять же название на Юго-восточные! В прежние, недоразвитые века эта достопримечательность представляла из себя пещеру в скале (расщелину), в которой Тамерлан всегда ночевал, двигаясь в северном (а если обратно – в южном) направлении. Ну, согласитесь, чего там смотреть? Постепенно расщелина расширялась, горы над ней надстраивались, под пещерой вырыли ещё несколько десятков этажей. Наряду со скоростными лифтами в пещере сделали винтовую лестницу (а на табличке до сих пор написано: создано руками великого Тимура). Это было единственным историческим упоминанием о способности воинов к созиданию, а не к разрушению. Те, кто страдал клаустрофобией, пользовались или виртуальной внешней лестницей, или же винтовой. Внешняя лестница поражала воображение миллионов посетителей. Она была невидимой, люди шли наощупь. На каждого посетителя полагался специальный антимагнитный пояс, который отчаянно пищал при приближении его владельца к краю лестницы, на самом краю – рычал и поднимал владельца в воздух, и переставлял его в середину лестницы. Каждые сто метров были положены смотровые площадки с буфетами и туалетами. Разумеется, тоже виртуальными. На высоте 5000 м выдавались кислородные маски и сухой паёк весом в 30 кг. Его должно было хватить на оставшиеся 4,5 км и обратно. На высоте девяти километров в соответствие с тогдашними представлениями о небе был построен купол неба с облаками и звёздами. Лестница просто вонзалась в небо, а там, на смотровой площадке посетителям выдавалось удостоверение «Снежно-ледового барса». Приписка к удостоверению гласила: «посмертно» и «заживо» (нужное зачеркнуть).
Не менее интересной была внутренняя винтовая лестница. «Винтовая» - условное название, так как на самом деле лестница шла вверх – по диагонали – вправо – вниз – влево – вверх – по диагонали в противоположном направлении и … Впрочем, тому, кто дочитывал эту чушь из инструкции до конца, её знание не помогало ни капельки: в действительности лестница являлась классическим вертикальным лабиринтом. Посетителям также выдавались пояса со специальной кнопкой. Если отчаявшийся владелец нажимал её 133 раза, то откуда ни возьмись перед ним возникала пиала с зелёным чаем с надписью «воинам Тамерлана было труднее». Чашка возникала и пропадала так внезапно, что посетители со страха пробегали по инерции ещё минимум 500 м лабиринта. Перед теми, кто в отчаянии нажимал кнопку более двухсот раз, возникал скелет противоположного пола и пытался соблазнить владельца пояса и кнопки. Как правило, люди после этого снимали с себя… Вы о чём подумали? Об одежде? Ну, попробуйте на досуге со скелетом, а ПН посмотрит. Конечно же, пояс. И выбрасывали его кто к чёрту, кто к его матери, а многие просто в пятую точку.
Тем, кто карабкался по внешней лестнице, хорошо были видны надписи предыдущих посетителей. Каким образом они делались – оставалось огромной тайной: пояс постоянно переносил чрезмерно любопытных в середину лестницы. Далеко внизу (и в прошлом) остались древние наскальные надписи типа: здесь был Тимур (на арабском), здесь был Рустам, просто: Фарид, ДМБ-86, Самара-93, Netzwerk Landsberg am Lech. Вверху надписи были подлиннее: Подарок мэра города – к 1000-летию города, Мзр приветствует гостей нашего города и т.д.
Северные ворота Тамерлана пользовались колоссальным спросом, но очередь так искусно маскировали в резиновых камнях, что каждому посетителю казалось, что он здесь один. Катя-Петя были вдвоём, и им было абсолютно всё равно, где целоваться: в лифте или на этих прикольных лесенках. Они быстренько облетели на скоростных лифтах все достопримечательности и через 5 часов бодренькие стояли в очереди за сомсой. Господи, ну, когда же они уедут подальше от этого кулинарного искушения?
Уехали. А впереди в Самарканде их уже готовились встречать знаменитыми самаркандскими лепёшками. (Это у кого в животе так урчит? Или показалось?).
Прямая как стрела, гладкая как зеркало дорога дымилась на жарком солнце и упиралась в расцветившийся горизонт. Она была зажата меж двух гор, и вот туда заглянуло солнце. Огромное, красное, близкое, как никогда. «Вот когда на Солнце лететь надо!» - подумала Катя, а обомлевший Петя даже не вспомнил о камере. Впрочем, она была автоматически настроена на съёмку всех достопримечательностей и красивостей. Не сработало: камеру заклинило от изумительного видения. Виртуальный караван в стороне не остался: животные встали и тупо уставились на солнце. Может, они думали, что горы дожмут всё же этого жаркого изверга. Может, наоборот. Но однозначно одно (вот каламбур какой!): если бы они умели говорить хотя бы как малолетние дети автора, они бы изрекли: «Офигеть. Какое солнце! Окосевающе!»
Но то ли рука дрогнула у проектанта дороги, то ли горы немного сдвинулись, то ли солнце решило всё же сесть (а скорее всего все 3 причины) – солнце ушло с дороги за гору. Катя впервые задумалась о вечном. Ей было безумно жаль, что она такая маленькая и хрупкая не сумела заставить это солнце хотя бы минуточку повременить! А горы? Не могли немного раздвинуться? Дорога тоже хороша: всё время шла прямо, а тут вильнула! Сговорились что ли все против неё? Катя посмотрела на Петю и скорректировала последнюю мысль: против них! Петя осыпал Катю поцелуями и пообещал, что Катя ещё не то увидит.
И Катя увидела! Она увидела то чудо, которое много веков волновало миллионы и миллионы сердец: Самарканд! Современный читатель, несомненно, видел в сети множество фотографий: и 3D, 5D, 18,6D. Ну, и что, что при 18,6D ты видишь и чувствуешь вокруг себя атмосферу съёмки, тебе также жарко, как и реальным персонажам, ты чувствуешь дуновение ветерка? А завораживающий треск сухостоя при разогревании тандыра ты слышишь? А видишь ли ты точные, выверенные ещё в других поколениях движения руки хозяюшки, вынимающей варежкой дымящееся чудо? Мне нестерпимо больно за фанатиков сети, лазающих в ней день и ночь, живущих в ней, уверенных, что жизнь существует только в инете. Ну, что ж, кому сеть, кому клетка, кому – настоящая жизнь. Вот последних и не надо уговаривать: они уже вскочили на ВМПеды, звуколёты и всякие другие лёты, возы, ходы и мчатся на всех парах в Самарканд. Может быть, им ещё сегодня повезёт увидеть то огромное солнце, что охраняет вход в Самарканд? На счёт солнца – не уверен, а вот лепешку… ПН сглотнул слюну и покачал головой. У него что, других дел нет, что ли?
САМАРКАНД НА ПУТИ В ЗЕЛЁНУЮ ЛУЖАЙКУ