Глава вторая
Оксана, 1943 год
16.
Соня Бронеславовна собралась идти в школу. Оксана обратила внимание на то, что учительница собирается идти в лёгких туфельках в такой мороз. Одно дело идти из коморки во дворе школы, совсем другое из дома семьи Коваленко - ноги отморозишь. Оксана принесла старые валенки Алексея и протянула их учительнице. Учительница беспомощно посмотрела на огромные валенки, не зная, что с ними делать.
- Надевайте Соня Бронеславовна. Без валенок вы отморозите себе ноги.
- Я в них не смогу ходить. Они такие большие.
- Вот портянки. С портянками сможете. Не волнуйтесь, я портянки ещё летом выстирала.
Оксана протянула портянки учительнице. Соня Бронеславовна не знала, как портянками пользоваться. Пришлось Оксане нагнуться и показать, как следует накрутить портянки на ноги перед тем, как одеть валенки. Соня Бронеславовна взяла свои туфли с собой. В школе она сняла валенки и надела привычные туфли.
Прошло несколько дней, пока Оксана привыкла к тому, что Соня Бронеславовна живёт с ними. Учительница, придя домой, старалась вести себя очень осторожно, стараясь не мешать хозяевам. Она заходила в свою комнату и тихо работала там. Работы хватало: проверка тетрадей, подготовка к урокам. Оксана тоже старалась не тревожить Соню Бронеславовну.
Елена Фёдоровна вышла на работу. Транспортные потоки через станцию Пустяк увеличились, и на дороге хватало работы. Ася Давыдовна сама пришла на станцию, нашла бригадира стрелочников и предупредила его, что Елену Фёдоровну нагружать физически нельзя. Бригадир покачал головой и ничего не пообещал. Работа иногда требовала физических усилий, и за Елену некому это было сделать. Пришлось доктору пойти к начальнику станции просить, чтобы Елену Фёдоровну перевели на лёгкую работу. Доктора в селе уважали, и начальник станции пообещал перевести Елену Фёдоровну убирать контору. И действительно в один из последующих дней Елену Фёдоровну пригласили в контору и предложили работать уборщицей при конторе. Эта работа была легче и в тепле, а не на морозе, как работа стрелочником.
В первые дни февраля начался сильный снегопад. Очистка путей и обеспечение бесперебойного движения поездов стало делом первостепенной важности. На станции застряло несколько важных составов. Руководство вывело весь персонал дороги на уборку снега. Сам начальник станции подавал пример, работая на уборке снега лопатой, будто простой рабочий. Елена Фёдоровна тоже вышла на уборку снега. Снег валил и валил. На помощь железнодорожникам вывели старшие классы школы.
Ребятам дали задание очистить дальние пути, где вот уже два дня стоял санитарный поезд. Санитары и легко раненные солдаты тоже вышли на помощь. Ребята работали с удовольствием. Снегопад сопровождался потеплением. Мороз был не более пяти градусов, и работать было приятно. Снег нагружали на носилки и выносили за железнодорожные пути. Мальчики работали носильщиками, а девушки нагружали носилки. Оксана работала в паре с ленинградкой Клавой. Второй год недоедания, и отсутствие привычки к физической работе сказывались на работоспособности Клавы. Оксана видела, что девушка работает из последних сил.
- Лёня, помоги нагружать. Нечего тебе стоять и ждать, пока нагрузят носилки. Ты же видишь, что Клава выдохлась.
- Я ношу носилки и разгружаю.
- Не спадёт с тебя корона, если поможешь нагружать носилки.
Лёня не стал упираться. Хоть он был тоже городской, но война научила его работать. Он схватил лопату Клавы и помог быстро нагрузить носилки. Девушки стояли, опираясь на лопаты, и ждали возвращения мальчиков с носилками. Вдруг Оксана почувствовала лёгкий удар в спину. Оксана обернулась, и в тот же миг большой ком снега залепил ей глаза. Снежки бросал молодой солдат. Он стоял у подножки вагона и вызывающе улыбался. Девушки набрали снег в руки и стали кидать снежки в солдата. На помощь солдату из вагона вышли ещё пару раненых, и между ними и девушками завязался настоящий снежный бой. Когда мальчики подошли с носилками, бой был в самом разгаре. Кругом раздавался звонкий смех и победные выкрики. Ребята включились в сражение на стороне девушек. На время забыли о войне, о невзгодах военного времени, об очистке путей от снега. Все смеялись, у всех было приподнятое настроение. Снежная битва длилась около получаса, когда в гуще появился пожилой офицер в погонах майора.
- Отставить! Немедленно всем в вагоны. Отставить!
Солдаты нехотя подчинились. Школьники вспомнили, что идёт война, что не время и не место играть в снежки. Необходимо закончить очистку путей. Сразу всем стало грустно, улыбки исчезли с ребячьих лиц.
Лёня с удивлением посмотрел на офицера. Он знал, что в армии недавно ввели новую форму обмундирования, но ему ещё не привелось видеть эту офицерскую форму. Особенно его поразили золотые погоны. До войны погоны считались признаком белогвардейца.
Игра в снежки придала ребятам сил. Работа по уборке снега пошла живее. Мимо ребят прошёл бригадир стрелочников Ибрагим. Он поднялся во второй вагон санитарного поезда. Вскоре он появился в сопровождении офицера и быстро пошёл в направлении станции. Оксана тревожно поглядела им в след. Её мучило тревожное чувство.
- Чего это они спешат? - спросила она Клаву.
- Кто может знать? У них какие-то дела. Как мы можем знать?
Подошли мальчики с носилками. Девушки стали нагружать носилки тяжёлым мокрым снегом. Хотя снег давно уже перестал сыпать с неба, его навалило так много, что, казалось, работа по уборке никогда не закончится. Все вспотели и устали. Уже темнело, когда старенький маневренный паровоз, оборудованный устройством для снегоочистки, закончив очистку основных путей, перешёл на запасные. Ребят отпустили отдыхать.
Оксана шла за Лёней, и все её мысли были об отдыхе. Она знала, что долго отдохнуть не удастся - дома ей предстоит много работы. Нужно затопить печь и сварить ужин. И от домашних заданий никто её не освобождал.
- Лёня, ты решил задачи по физике?
- Нет ещё. Я приду и засяду за физику и химию. Вот только нарублю дров и сразу сяду за уроки.
- Может, придёшь ко мне, и мы сядем за физику вместе?
- Я не очень люблю заходить к вам. Твоя мама всегда встречает меня неприветливо.
- Мама придёт позже. Она убирает контору, когда все расходятся по домам.
Печь в доме уже топилась, на плите кипел ужин, когда Лёня постучал в дверь к Оксане. Ребята открыли учебник и приступили к решению задач. Оксана залезла на стул коленями и нагнулась над учебником, вчитываясь в условия задачи. Лёня чувствовал себя смущённо наедине с девушкой. Он не мог сосредоточиться на решении. Запах стирочного мыла и пота занимал его мысли. Он взглянул на Оксану. В разрезе платья он увидел нежную кожу девичьих грудей. Это его ещё больше смутило, и он поспешил отвести глаза.
- Я пойду к себе. У меня в голове всё перемешалось, и я не могу сосредоточиться, - сказал он.
- Ты это чего?
- Ты меня смущаешь. Я рядом с тобой только и думаю о тебе, а не об уроках.
- Обо мне? - лицо девушки зарделось, её сердце учащённо забилось. - Неужто обо мне? А я всё думаю о тебе.
Оксана потупила глаза. Лёня наклонился и, обхватив голову девушки руками, поцеловал её прямо в губы. В этот момент открылась дверь и в комнату вошла Соня Бронеславовна. Ребята как ошпаренные оттолкнулись друг от друга. Учительница, сделав вид, что ничего не видела, прошла в свою комнату. Ребята застыли в смущении.
- Соня Бронеславовна! Тут у нас задача по физике не получается, - Оксана попыталась смягчить ситуацию. Учительница вышла из своей комнаты, взяла учебник, прочла условие и стала объяснять решение задачи. У неё всё получалось легко, интересно и весело. Она ни взглядом, ни словом не показала, что видела несколькими минутами раньше. Оксана была благодарна ей за это.
Сильный стук в дверь отвлёк от физики. Оксана открыла дверь. На пороге стоял незнакомый пожилой железнодорожник в форме.
- Кто тут Оксана Коваленко? Просят подойти к санитарному поезду.
17.
Оксана шла за железнодорожником и думала. В чём она могла провиниться? Почему это её, а не всех игравших в снежки вызывают? Лёня ведь тоже играл, а его не вызывают. Лёня шёл позади. Он пошёл на всякий случай, вдруг понадобится его помощь. Он был намерен выступить в качестве свидетеля того, что солдаты первые начали бросать снежки. Как он не напрягал память, но он не помнил, чтобы что-то повредилось. Вроде ни одна снежка не залетела в окна санитарного поезда. Чего это Оксану вызывают? Железнодорожник шёл быстро. Ребята, мучимые недоумением и неясным волнением, едва успевали за ним.
У поезда железнодорожник замедлил ход и обратился к ребятам:
- Подождите меня здесь.
Он скрылся в одном из вагонов. Из вагона вышла молоденькая женщина в офицерской форме.
- Оксана? Идём в вагон.
- Мне тоже можно? - спросил Лёня.
- Валяй и ты.
Ребят провели вдоль вагона в дальнее купе. На полке, заправленной тюфяком и застиранными простынями, лежала Елена Фёдоровна. Она была без сознания. Каждый вдох её сопровождался хрипом.
- Слава богу, ты успела, - сказала женщина-офицер. - У твоей мамы инфаркт миокарда. Мы не можем помочь. Пытались, но не получается. Доктор сказал, что до утра не дотянет. Это тяжёлый удар для тебя, но крепись, дочка, крепись.
Оксана слушала и не верила своим ушам. Такого не могло быть! Мама вылечится! Разве это в первый раз? Мама всегда, полежав несколько дней, выздоравливала. Ася Давыдовна вылечит, обязательно вылечит.
- А где Ася Давыдовна? Лёня беги за Асей Давыдовной. Скорее!
- Пойдём дочка, - военная решительно обхватила Оксану за плечи и повела из купе. Оксана позволила вывести себя. Лёня вышел вместе с ними. Навстречу им по коридору санитарного купейного вагона торопливо шла Ася Давыдовна.
- Ну, как она там? - спросила она у военой.
- Дыхание прерывистое, давление крови семьдесят на сорок, пульс редкий, неравномерный.
- Извини Оксаночка, я бегу к Елене Фёдоровне. Подожди меня у вагона. Лёня постой с Оксаной, пожалуйста.
Ребята вышли на мороз. Оксана вся дрожала. Только теперь до неё начал доходить смысл всего происходящего. Она крепко сжимала Лёнину руку, впиваясь пальцами в его ладонь. У вагона стоял колхозный конюх дядя Мустафа. Он сказал Лёне, что его лошадь, запряжённая в сани, стоит в скверике у здания вокзала. Его прислали отвезти Елену Фёдоровну домой.
Ребята начали замерзать, когда из вагона вышла Ася Давыдовна. Лицо её было сурово, брови сведены вместе.
- Это всё. Я не могла помочь ничем. Начальник поезда распорядился, чтобы санитары отнесли тело к саням. Это всё!
Слово "тело" больно резануло уши. Оксана начала громко плакать. Ася Давыдовна прижала девушку к себе, и, словно она была виновата, начала оправдываться:
- Ничего поделать мы не могли. Это инфаркт, разрыв сердца. Сердце не выдержало и остановилось.
Глаза Аси Давыдовны были полны слёз. Оксана прижалась к ней, продолжая плакать. Лёня стоял и не знал, что ему делать, то ли утешать Оксану, то ли успокаивать Асю Давыдовну. Открылись двери вагона и санитары вытащили носилки. Дядя Мустафа бросился помогать. Шли молча: впереди санитары, за ними Лёня, Оксана и Ася Давыдовна. Пересекли все пути, и вышли на привокзальную площадь. Сани стояли у самого вокзала. Санитары положили носилки на землю, подняли тело Елены Фёдоровны и уложили его на сани. Потом они сложили носилки и, не попрощавшись, ушли, оставив всех у саней. Мустафа поправил тело и жестом пригласил всех сесть в сани. Оксана выполняла все просьбы без возражений. Она была настолько потрясена всем произошедшим, что не могла сказать и слова. Только слёзы катились из её глаз.
Дома Оксана расстелила постель и с помощью Лёни и дяди Мустафы уложила мамино тело на кровать. Ася Давыдовна вошла в дом и села на стул в углу. Оксана и не заметила, как в доме появилась пожилая соседка баба Пелагея. Пелагея была тоже из ссыльных. Только они были не с Украины, а из Орловской области. Баба Пелагея начала распоряжаться в доме. Она велела Лёне и Оксане установить два стула, положить на них доски, и накрыть их простынёй. Потом ребята перенесли тело Елены Фёдоровны и уложили его на это сооружение. У изголовья Пелагея установила лампадку и зажгла фитилёк. Незаметно дом начал наполняться какими-то женщинами. Некоторые из них плакали навзрыд. Оксана обратила внимание на то, что громче всех плакали и причитали женщины, которых она почти не знала. Только поздно ночью женщины постепенно начали расходиться. Оксана и не заметила, как пришла Соня Бронеславовна. Последней ушла Пелагея, оставив Оксану с учительницей. Соня Бронеславовна обняла Оксану за плечи и увела в свою спальню. Девушка вся дрожала. Соня помогла Оксане раздеться и уложила её в свою постель. Она придвинула к постели стул, села на него и стала гладить Оксанину голову. Уставшая Оксана тихо всхлипывала какое-то время, потом уснула.
Беспокойный сон прервался рано. Оксана обнаружила, что она лежит в постели Сони Бронеславовны, а учительница спит сидя на стуле, положив голову на Оксану. Реальность происшедшего вернулась к девушке. Душу сжало страхом. Как быть? Оксана приподнялась, стараясь высвободиться от обнимавшей её руки учительницы. Соня Бронеславовна проснулась, села на стуле, и ласково сказала:
- Встаём Оксаночка. Сегодня будет тяжёлый день.
И действительно это был тяжёлый день. Ещё не рассвело, как пришла Пелагея. За ней начали сходиться старухи. Дядя Мустафа внёс в дом гроб, сколоченный грубо из необтёсанных досок. Женщины, распоряжаясь в доме как хозяйки, обмыли тело покойницы, нарядили в лучший наряд и уложили в гроб. Гроб поставили на стулья. У изголовья зажгли, неизвестно откуда появившиеся, две свечи. Старухи уселись вокруг гроба на стульях. Они жутко рыдали, как будто покойница была их близкой родственницей. Всё это время Оксана провела в комнате Сони Бронеславовны. Завывания плакальщиц разрывали душу. Мария Ароновна прошла мимо гроба и плакальщиц прямо в комнату Сони Бронеславовны.
- Оксаночка идём к нам. Мы приготовили завтрак. Тебе надо поесть.
Оксана покорно позволила увести себя во времянку. На импровизированном столе, сооружённом из чемоданов, Оксану ждал скромный завтрак: перловая каша, сваренная из брикета, стакан горячего чая и кусочек хлеба. Такая же порция была поставлена Лёне. Лёня жестом пригласил Оксану сесть рядом с собой на кровать, использовавшуюся в качестве стульев.
Когда Оксана вернулась в дом, Пелагея деловито встретила девушку вопросом:
- Чем можем угощать? Водка в доме есть? Как поминки то устраивать будем?
Оксана в недоумении уставилась на старуху. В доме водки не было, и вообще из запасов осталось на дне бочки немного квашеной капусты, да кусок мороженой свинины. Пелагея загребла всё, что было, и унесла к себе готовить.
В полдень пришёл поп. Это был видный мужчина с небольшой гладкой бородкой. Он перекрестился на икону и осенил крестом комнату. С приходом попа плач в доме несколько поутих. Поп подошёл к гробу и, став у изголовья покойной, произнёс молитву. Повернувшись к Оксане, он сказал:
- Дочь моя, молись за душу усопшей матери твоей. Жила она мученицей и умерла в мучениях. Господь позаботится о ней. Молись, дочка, молись.
Оксана стояла, потупив голову. О чем молиться? Маме уже не поможешь, её уже нет. Не могла она себя заставить молиться этому жестокому Богу, который, если он есть, безучастно следил за всеми бедами, выпавшими на долю их семьи, и никак не помог. Оксана не знала за собой таких тяжёлых грехов, чтобы всемогущий Бог так несправедливо её наказал. В этот момент она искренне верила, что Бога нет. Был бы, то не оставил бы её сиротой.
Ничего этого Оксана попу не сказала, но он почувствовал, о чем девушка думает. В безбожной стране трудно было рассчитывать на понимание религии, на веру.
- В вере, дочка, спасение. Вера очищает душу и спасает плоть. Твоя мать была верующей. Следуй её стопам.
Оксана ничего не ответила. Появился дядя Мустафа и сказал, что всё к похоронам готово. Сани поданы.
18.
Оксана плохо помнила поминки. Всем управляла Пелагея. Какие-то люди заполнили дом, поедали всё, что Пелагея и её помощницы наготовили. Оксана помнила, что, вернувшись с похорон, закоченелая и опустошённая, она выпила целый стакан водки, поданный ей Пелагеей. Оксана сразу опьянела. Она сидела за столом, безучастно глядя на веселье. На столе была какая-то еда, но Оксана не могла есть. Ей подали ещё один стакан водки. Оксана не хотела пить, но женщины настояли, говоря, что маме на том свете будет лучше, если дочь её достойно помянёт. После этого стакана Оксана окончательно опьянела. Ей стало плохо. Её вывели на воздух, на мороз. Подошёл Лёня. Оксану выворачивало. Пришла Мария Ароновна и, увидев, в каком состоянии находится Оксана, начала громко выпроваживать непрошеных гостей. Только когда все гости ушли, Мария Ароновна и Соня Бронеславовна повели Оксану в дом. В доме Оксану окончательно разобрало. Женщины уложили её в постель, и Соня Бронеславовна осталась ухаживать за Оксаной.
Оксана проснулась с головной болью. Соня Бронеславовна подала ей стакан горячего крепкого чая с единственным кусочком сахара, оставшимся в доме. После этого Соня Бронеславовна вынуждена была оставить Оксану. Что бы ни произошло, а на работу идти надо. Оксана осталась лежать в кровати.
Оксана ещё лежала в кровати, когда постучали в дверь. Пришла доктор Ася Давыдовна. Она принесла лекарство от головной боли. Оксана приняла лекарство, поблагодарив доктора. Она извинилась за беспорядок в доме. Ася Давыдовна убедилась, что девушка в порядке, в свою очередь извинилась, что вынуждена оставить Оксану одну. Доктора ждали больные, она не могла задерживаться у Оксаны.
Оксана принялась за уборку дома. Это было нелёгкое дело. За один день дом замусорили до неузнаваемости. Оксана вычищала дом, думая о том, как много людей пришли на поминки. С трудом Оксана очистила пол. Перемыла посуду. Сложила всё, как это было при жизни мамы. Потом она пошла в сарай, чтобы определить, что из продуктов осталось. В сарае практически ничего не осталось. Даже бочку, в которой квасят капусту, унесли. Мяса не осталось и крошки. Сундук стоял совершенно пустой. Всё унесли. На поленнице Оксана увидела случайно уцелевший свёрток, в котором мама хранила солёное сало. Она развернула свёрток и убедилась, что сало осталось. Его просто не заметили. Это была удача.
Оксана вернулась в дом и затопила печь. Оксана хотела сварить похлёбку к приходу Сони Бронеславовны. На полке у печи мама хранила в банке молотую пшеницу. Осмотрев полку, Оксана поняла, что на пшеничную крупу надеяться не приходится. Все, что было на полке, исчезло вместе с банкой. Оксана вышла в сарай набрать пшеницу из мешка. Мешок тоже исчез. Кроме сала ничего не осталось. Не было из чего готовить ужин. Оксана вернулась в дом и горько задумалась. Как она будет жить? Ей положена была иждивенческая карточка, на такую карточку не проживёшь.
На Оксану напала тоска. Она начала понимать в какой беде она была. Нет мамы, нет братьев, совершенно одна и нет продуктов. Надо пойти работать на железную дорогу. Только рабочая карточка может выручить. Оксана уже обдумывала, как она пойдёт к начальнику станции проситься на работу, когда пришла Соня Бронеславовна. Оксана ей рассказала положение с продуктами и необходимость бросить школу и пойти работать. Соня Бронеславовна и слушать не захотела о таком варианте.
- Я теперь ответственна за тебя, - заявила учительница, - не могу обещать, что нам будет легко, но школу ты окончишь. Мы будем питаться вместе. У меня рабочая карточка, у тебя иждивенческая. Вместе как-нибудь перекрутимся. Ты обязана кончить школу. Я не могу допустить, чтобы ты бросила школу. Твоя мама приютила меня и я перед ней в долгу. Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы тебе было легче. Не беспокойся об этом. Мы будем вместе и мы не пропадём. Завтра же пойди в школу.
Потом Соня пошла в свою комнату и принесла все продукты, которые у неё были. А было не так много: два пакета прессованной перловой каши, две картофелины, половина бутылки подсолнечного масла, и четверть буханки чёрного хлеба. Оксана раскрыла пакет каши. Он состоял из двух брикетов. Девушка размяла один брикет, залила водой так, чтобы получилась не каша, а что-то вроде супа. Вскоре похлёбка была готова. Оксана нарезала свиное сало тонкими ломтиками и положила его на тарелку.
Ели молча. Оксана обратила внимание на то, что Соня Бронеславовна даже не дотронулась до сала. Она вопросительно взглянула на учительницу, показывая пальцем на сало.
- Извини, родная, но я не могу заставить себя взять сало.
- Это неправильно. Если вместе, то всё пополам.
- Правильно, Оксаночка. Мы всё будем делить пополам. Сало я не могу есть по другой причине. Понимаешь, я выросла в религиозной семье. Мои родители строго соблюдали кошер. Не разрешается евреям кушать свинину. Я не очень религиозная, кошер не соблюдаю, но свинину не ем. Не могу себя заставить. Мой муж даже смеялся надо мною за это. У поляков, как и у украинцев, свинина в большом почёте. А я так и не научилась есть свинину. Пришлось моему мужу с этим смириться.
- А Лёня свинину кушает. Они, что не евреи?
- Они не соблюдают кошер. Они воспитаны советской властью. Ни во что не верят, ничего не соблюдают.
- Нет, они верят в светлое будущее.
- Может быть, - грустно сказала учительница.