Отрывок. "Трудный возраст"
Сашка сбежал с урока. Завтра ему попадет от воспитателя и попадет здорово, но это будет завтра, а сейчас, он, открыв рот, стоял напротив горки. Он забрел сюда случайно, а увидев громадную гору, изумился. Она высилась возле дома, как раз недалеко от интерната. Вот, радость-то. От школы близко и такая махина. Высоченная, крутая, с ровной, сверкающей серебром дорожкой, аж, до самой дороги. Он, раза два, скатился и, испытывая щенячий восторг, помчался в школу. Его дружок, Витька Громов хвастался горкой у своего дома. Так вот, эта в сто, в тысячу раз лучше. И после занятий, на большой перемене, даже не отпрашиваясь, можно бежать сюда и ловить кайф. Ради такого, и полдник пропустить можно.
Он уже подбегал к магазину, когда увидел серый уазик. Милицейская машина стояла у торца пятиэтажки. Милиционеры смеялись и довольно громко болтали о женских прелестях.
Сашка сбавил скорость. Они язвили в адрес молодой женщины, что медленно брела по тротуару. Опустив голову, она, чуть сутулясь, под тяжестью сумки, тихо двигалась к дому. В крайнем окне, чуть всколыхнулись шторы. В окне показалось чье-то худенькое личико. Женщина, почувствовав, что на нее смотрят, подняла глаза и кивнула. У Сашки защемило сердце. Красивое лицо в обрамлении светлых волос, показалось удивительно знакомым. Сразу понял, он ошибся. Он ее не знал, но все в ней, от этого усталого взгляда, до светлых волос, почти неуловимо, смахивало на мамино. Его привлекли они, усталые и ласковые, одновременно, глаза. И губы, с приподнятыми уголками у края рта. Этот светлый завиток на лбу, легкомысленный и очень легкий. Красивой ее не назовешь, но Сашка не мог оторвать от нее взгляда. Перехватив сумку из одной руки в другую руку, женщина остановилась. Один из ментов, матюгнувшись, сплюнул себе под ноги и двинулся к ней.
- Все попрошайничаешь? - он вырвал у женщины ношу и отбросил в сторону. – Ишь, набралась, сучка? А накачалась-то. – Мужик посмотрел в сторону приятелей и кивнул головой.
Сашка почувствовал неладное. Сердце в груди беспокойно застучало, будто это происходило с ним.
– На ногах не стоишь, – заорал мужик. Преграждая ей путь, он схватил женщину за руку и требовал. – Паспорт предъяви.
Женщина казалась растерянной. Она ещё не сообразила, что произошло, и с удивлением смотрела, то на свою ношу, на земле, то на мужчину, стоящего напротив. Лицо её, на какой-то миг, показалось Сашке жалким, но это было ерундой, по сравнению с теми событиями, которые происходили. Они ему совсем не нравилось. Из сумки, лежащей на снегу, вывалились луковица, бумажный пакет, горох, а чуть позже, тоненькой струйкой, медленно полилась белая дорожка. Увидев, что произошло, женщину передернуло. В глазах её застыл обида и гнев.
– Что? Что вам нужно? Вы меня перепутали с кем-то.
Грубо сорвав с нее платок, милиционер гаркнул.
- Как тебя попрошайку перепутаешь. – Он грубо толкнул ее в сторону уазика и приказал. – Иди в машину, чучело!
Женщина покачнулась, и чтобы удержаться на ногах, схватилась за его плечо. Мент рассмеялся. Оторвав от себя руки несчастной, он грубо швырнул ее в снег и многозначительно пообещал.
- В участке разберемся кто ты и что.
Женщина вскрикнула.
- Я же ни чего не сделала. Нет! Нет!
А, на подмогу приятелю, уже спешили. Два бугая подхватили женщину под руки и поволокли к машине.
Сашка не вытерпел.
- Ээээ! Вы это чего?
Услышав голос, женщина повернула голову. В ее взгляде Санька уловил отчаяние и мольбу. Ему и без слов было понятно, ей нужна поддержка. А она, будто ее толкнули, закричала.
- Сынок! Сереженька! Беги домой, попроси у бабушки паспорт и мухой за мною. Баб Тоня тебе найдет его. – И извиваясь в сильных мужских руках, снова закричала. – Нет! Отпустите, я не попрошайка. Я тут живу. Я в этом доме живу. Что вы делаете?
Силы, однако, были не равны и, перестав сопротивляться, она взмолилась.
– Сережа, поторопись, не медли, Серёженька, беги к бабушке. Беги!
И Сашка не стал ждать. Он побежал. Это окошко, в котором мелькнуло лицо, было подсказкой. Наверное, это она, та бабушка, которая ему нужна. На стук, действительно вышла старушка. Сашка заволновался. Махнув рукой в неизвестном направлении, и, стараясь быть последовательным, выпалил первую фразу.
- Меня за паспортом к вам прислали. Тетеньку, что здесь живет, в милицию забрали. Она к вам сказала обратиться. Они паспорт просили и поэтому его надо срочно туда отнести.
Старушка, конечно, не поверила. Сашка заговорил опять.
- Они сказали, что она пьяная. – Голова старушки повернулась к окну. В глазах ее стоял вопрос. Сашка понял. Она видела женщину, она ее ждет, но ещё не догадывается, что никто не придет. А старушка, остановив его речь, заявила твердо.
- Леночка уже дома, сейчас придет и мы… - она сделала легкий нажим на последнем слове, – договорим. Я видела её, еще чуть-чуть и она будет здесь. Ты не согласишься, подождать?
Сашка перебил старушку.
- Да, да! Она уже к подъезду подходила, когда ее схватили. Попрошайкой назвали и забрали. Они ее в машину сунули и увезли. – Он протянул старушке сумку. Ему удалось кое-что собрать и он, чтобы не быть голословным объяснил. – А это выбросили. Я подобрал то, что можно было. Только молоко разлилось, наверное, бутылка разбилась. И там еще что-то липкое.
Старушка возмутилась.
- Глупость несусветная. Какая, попрошайка? Леночка в школе работает. – и уточнила. – Учителем.
Приняв из его рук сумку, она несколько минут изучала его содержимое и наконец, что-то решив для себя, поставила ее на пол и вышла на улицу. Сашка пошел следом. Она постояла возле вытянутого молочного пятна у подъезда и заволновалась. Дочери не было. Сумка, конечно, принадлежала ей. Она сама ее сшила. Вот только поверить в слова мальчишки было не просто. Она же видела ее. Поздоровалась. Что же произошло за эти несколько минут? Что случилось? Саша ждал. Пусть старушка сама думает. А она, вытерла руки о фартук и, неожиданно, бодро направилась в дом. Если дочери требуется помощь, тянуть с этим не стоит. Вздохнув, она вытащила из шкафа паспорт и протянула мальчишке.
- Ты беги, а я за тобою следом. – Приглядевшись к мальчишке, поинтересовалась.
- Как звать тебя?
- Я Сашка.
- А живешь, где?
- В школе, напротив.
Слова о школе ее вывели из равновесия, и она довольно резко выговорила. – Понятно, учишься в школе напротив, а живешь, где? В каком доме?
- Там и живу. Я «воскресник». – Заметив выражение непонимания на лице старушки, перевел. – Детдомовский я. Живу в интернате.
Старушка подняла голову, пригляделась к Саше. Он даже удивился. Неизвестно почему, но его слова старушенцию успокоили. Она слегка кивнула, будто соглашаясь с чем-то, и уже требовательно наказала.
- Знаешь, где милиция? – Сашка мотнул головой. – Беги быстрее ветра! Не останавливайся. А я следом.
Сашка приоткрыл паспорт. Посмотрел на молодое, красивое лицо женщины. Она действительно очень походила на маму. Ради нее он побежит ракетой. Благо, отдел милиции находится совсем близко. Он даже не запыхался, привычка и тренировки сказывались. Проскочив первый этаж, он поднялся на второй этаж и, вдруг, остановился. А дальше что? Так же почти бегом снова вернулся к выходу, а встретив первого попавшегося милиционера, проглатывая слова, прокричал.
- Мою мамку сюда привезли. Куда ее?
Подняв толстый палец к верху, мент указал на потолок. Без лишних вопросов Саша преодолел узкий пролет, поднялся на второй этаж и вбежал в кабинет напротив. Открыто и никого. Захлопнув дверь, он как-то сразу успокоился. Он ее найдет. Если она здесь, он ее найдет. И услышал. Из кабинета, в конце коридора, послышался женский крик. Сашка бросился туда. Распахнув дверь, он вошел в кабинет и, опешив, застыл колодой в дверях. Два стола, напротив каждого, пара стульев. Облезлый сейф, у окна шкаф с бумагами и безликие плакаты по стенам. За столом у окна, милиционер что-то писал. Сашка удивился. Он был слеп и глух к тому, что творилось рядом. Сашка даже покраснел. Молодой мужик, завалив женщину на стол, шарил у нее между ногами. Тяжело дыша, она отбивалась от грубых ласк и изредка вскрикивала, то ли от боли, то ли от унижения. Не замечая того, что причиняет ей боль, мужик бубнил.
- Ну, чё ты! Ну, чё! Не девка красная, поди, не ломайся. Чё, орешь-то.
Сашке стало стыдно. Когда дверь позади него тихо пискнула, мужик повернул голову к двери и так рявкнул, что Санька вжался в дверной косяк.
- А, ну, брысь отсюда, щенок! – Лицо насильника густо покраснело.
- Так, я … . Я за мамкой.
Сашка бессовестно врал, но, впервые, не испытывал и крошки стыда. Сразу вспомнилась Пила и ее напарница. Из-за них, он ненавидел всех женщин в погонах. Теперь он увидел, то от чего внутри всё скрутило. Они такие же. Они такие же! Но ведь это мужики. Должна же в них быть крупица гордости за то имя, которое они носили. Нет, гордости не было, а вот похоть и развязность выпячивались открыто, без стыда.
Взгляд и одного и второго выражал недовольство тем, что кто-то ворвался в кабинет без стука. А Сашка злился. Они такие же! Им нельзя верить. Ну, почему, почему в милиции работают эти люди. Понять это было трудно. А они, облаченные в форму с погонами, в ту форму, которой люди должны верить и доверять, вели себя, как скоты. Таких, можно только ненавидеть. Ненавидеть и презирать. Выходить он не собирался, но отреагировал сразу, как только, тот мент, что писал за столом, привстал.
- Я паспорт принес.
- Какой, к едрени-фени, паспорт?!
Сашка приподнял руку и сразу спрятал её за спину, когда поймал взгляд женщины. Её напугал его жест. Она задергалась, а Саня, глядя в потемневшие от ужаса глаза, прочел то, что изначально упустил из виду. Он ребенок. Отобрать паспорт у него не трудно. Для тренированных подонков с погонами, это, вообще, пустяк. Попади к ним в руки - и всё, ему не справиться, так же, как ей сейчас.
Громко грохнув дверью, он выскочил в коридор и, лихорадочно озираясь, соображал, что делать. Единственная надежда на того толстяка, который теперь не торопясь шлепал по коридору. Саша, сжав кулачок на удачу, пошел ему навстречу.
- Дяденька, я паспорт принес мамке, а они не пускают, ругаются.
Он приоткрыл дверь и зазывно повернулся к мужчине. «Пожалуйста, пожалуйста, войдите сюда», - молили его глаза. И мент, лениво кивнув головой, прошел в кабинет. Застыв солдатиком, Сашка ждал. Открылась дверь минут через пять.
- Паспорт давай.
Отдернув руку, Сашка затряс головой, но, взглянув в глаза милиционера, протянул книжечку. Ожидание показалось долгим. Он лупил глаза на закрытую дверь, когда почувствовал легкое движение чужой руки на своём плече. Сашка дернулся.
- Ох, и живчик! – белесые бровки старушки приняли форму домика. – Она здесь? Ты отдал паспорт?
Тревожные нотки заставили Сашку кивнуть головой. Убедившись, что мальчишка нашел дочь, женщина успокоилась.
- Вот и ладно!
Она постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в кабинет.
Услышав слова: «Она, что малолетка? Ходят тут все», Сашка воспринял, как приглашение. Это говорили о нём. Елена уже сидела на хлипком стуле. Мент, что лапал её на столе, занял свое место за рабочим столом. Сашка даже башкой завертел. Надо же! Всё чинно, пристойно. Тот, что вошел по Санькиной просьбе, спокойно беседовал о чем-то с «писакой» и игрался паспортом. Крутил его, вертел, как факир карты.
- Заняться людям нечем, вот и жалуются! – а увидев его, возмутился ещё больше. – Ишь, заступник!
Слова Сашка воспринял это, как поощрение.
- Так нам можно идти?
Обдав его холодным взглядом, насильник перевел глаза на женщину. Чуть сгорбившись и не глядя на него, она теребила платье.
- Идите, идите! – Отпустил их толстяк.
Протянув паспорт женщине, он насмешливо оскалился.
- Значит, говоришь, устала. Ну, уж, как бы ни устала – шататься и падать не стоит. Так-то можно и к нам угодить.
Сложив перед собой руки на груди, он осматривал женщину так же, как те трое до этого.
- Она не шаталась, – сердито крикнул Сашка, и тут же замолчал.
Старушка, взглянув на него грозно, цыкнула, и погрозила пальцем. Получив выговор в таком импровизированном виде, Сашка выскочил в коридор.
Теперь можно было идти домой, но любопытство, свойственное ему с детства, приклеило его ноги к этому месту. Пока женщин не было, он подошел к окну. Пушистые хлопья снега, побелили дорогу, дома, деревья. Поземка мела и кружила снег так сильно, что заставляла прохожих поднимать воротники и отворачивать лицо. Холодно и очень ветрено. Он зябко поежился, представив себе, что теперь придется тащиться в школу в такую непогоду, а заметив старушку и Елену, встрепенулся. В голове замелькали кадры старой жизни. Почему-то захотелось спрятаться и зареветь. Сердце забилось, то ли от страха, то ли от радости. К нему шла … . Мама!? Он даже глаза закрыл: всего на один миг, а открыв, разочарованно всхлипнул. Это была не она.
Просто женщина была так же ослепительно молода и красива. Не так красива, как мама, но, всё-таки, чем-то неуловимо похожа на неё. Наверное, глазами. Он снова утонул в них и смотрел, не желая терять этой связи. А она глядела на него ласково, нежно и, от чего, с некоторым чувством гордости. В самых уголках её глаз, блестели росинки и возможно от этого, они стали более выразительны и прекрасны для него.
- Как тебя зовут?
Не отрывая глаз от неё он, вдруг, засмущался, переступил с ноги на ногу и прошептал.
- Саша.
Накрыв его голову руками, она поцеловала его макушку.
- Саша, – Приподняла его лицо, погладила ладошкой, и прошептала. – У меня еще не было такого мужчины, который бы так самоотверженно и горячо спасал меня от негодяев.
Ненадолго замолчав, опять заговорила.
- Спасибо, родной! – Она снова обняла его, а отпустив, потянула за собой. – Пойдем, мы тебя напоим чаем, заодно и познакомимся.
На самую малость засомневавшись, он неожиданно для себя кивнул головой. Не хотелось. Ох, как не хотелось ему терять эти глаза, эту улыбку.
***
Уходил он от Елены Ивановны Голубевой и её мамы только вечером. Зная, что в школе его ждут серьёзные разборки, готовился к тому, что будет отвечать. Елена шла рядом. Она изредка взглядывала на парнишку и удивлялась тому, как он серьёзен, не по-детски сосредоточен и молчалив. Проводив его до ворот школы, она подарила ему ещё одну теплую улыбку.
- Ты теперь знаешь, где я живу. Приходи Сашенька. Я всегда буду рада тебе. – И повторила. – Приходи сам и сестру приводи. Я очень хочу посмотреть на неё.
Это было замечательное предложение, потому что личико мальчишки посветлело и, убегая, он помахал ей рукой, мол, да – приду. А Елена, глубоко вздохнув, покачала головой. Вот ещё горемыки. Милые, славные котятки и без родителей. Жалко-то, как. Уже доходя до своего дома, она снова вспомнила, как пылко и страстно этот мальчишка заступался за нее. Что-то трепетное и нежное вошло в неё с этими словами и осталось там, найдя в одном из уголков ее одинокой души, нетронутые капельки нежности. Рыцарь! Прекрасный рыцарь. Жаль только, что он ещё слишком юн. Нет, хорошо, что юн. Он так же прекрасен и чист, как маленький принц Экзюпери. Её рыцарь, её маленький защитник, так сильно похожий на сказочного принца.