1 3, 1 3, 1 3

Георгий Чарушников
 
 1/3, 1/3, 1/3

Предполагалось поделить все на троих.  1/3  причиталась мне, как владельцу печатной машинки.  1/3  забирала себе она,  как редактор  и  1/3 приходилась на долю автора рассказа. 
Приступая к делу, каждый из нас знал, что  делать.
В то время я жил в собственном доме прямом и плоском, как коробка из-под шоколадных конфет. Она же располагалась  в меблированных комнатах, которые специально для нее  и ее девятилетнего сына Фредди арендовала служба социального страхования.  Мы были соседями через дорогу, которую сплошь покрывала  лужа, не просыхающая в любое время года.
Писатель обитал в миле от нас в трейлере,  рядом с лесопилкой.
В том далеком 1952 году мне еще не исполнилось семнадцати лет, и для парня такого возраста я вел довольно уединенный образ жизни.
Само это место на Северо-Западе Тихоокеанского побережья с его вечно сырым, наводящим зубную боль хмурым небом располагало к безделью и созерцательности. 
Сейчас мне 31 и я понимаю, что было бы неплохо продолжить жизнь  в том же духе, если конечно за этим следует приличная зарплата и виды на  хорошую пенсию.
Надо полагать, в то время о таких вещах я не думал. Жевать яблоко, наблюдая за свинцовым небом , готовым разродиться  дождем, входило в часть моей активности.
Будучи в таком положении, а именно жуя яблоко и наблюдая за небом у себя перед  домом, я услышал раздавшееся  через лужу:
-Эй !
Я узнал ее в неизменно зеленом жакете, который она  меняла   лишь по случаю  визита в офис службы социального страхования. Собес  находился в Даунтауне , в двух милях от этого места.
В белых резиновых сапожках,  делающих ее похожей на 12 летнего подростка и в бесформенном пальто серо-утиного цвета,  она напоминала храброго  воробышка, ищущего место,  где можно  укрыться  от дождя.
 У нее была масса ухажеров из числа жильцов  таких же меблированных комнат и завсегдатаев окрестных пивных пабов, которые  жили на пособие и для которых слово «чек» носило некий религиозно-мистический смысл. О чем бы речь не заходила , в итоге все сводилось к слову «чек». Раз в месяц за ним надо было являться в офис или ждать с задержкой на пару дней по почте.
В действительности ей было далеко за тридцать .
Писателю -  48.
И как я обнаружил позже:  он был высок и  рыж.  Режим , который состоял из  выпивки не реже  пяти дней в неделю, из  встреч  с подружками  и  возни с машиной с ее поломанной трансмиссией,  ладно  укладывался  в размеренное  течение его жизни.
Рассказ он написал потому,  что захотел поведать миру историю, которая приключилась с ним в те годы, когда он работал дровосеком. К тому же он рассчитывал подработать немного денег:  1/3.
Собственно, после этого «Эй» мы и стали партнерами.
-А в чем дело?, - спросил я ее.
-У тебя есть машинка?  Каждый вечер я слышу,  как ты печатаешь. Нам нужен человек, у которого есть машинка и который умеет хорошо печатать.
Я подтвердил, что с этим все в порядке. И спросил:
-А зачем вам  машинка?
-Не мне, а нам, - выпалила она через лужу  торжествующим  тоном . 
-Понимаешь, у меня есть знакомый, который написал хороший рассказ.  А я  прочитала кучу книг,   из серии Ридерс Дайджест и могу быть  редактором.  Я получу  1/3 от роялти.  Столько же  ты.  И столько же писатель.  Годится?
-Но прежде я бы хотел взглянуть на рассказ.
-Разумеется, ты его увидишь, иначе как будешь  печатать, - резонно заметила она, делая шаг по направлению ко мне  и в обход через лужу.
Как можно догадаться,   мы  жили в бедной  части города. На нашу улицу никогда не заезжали автомобили.  Водители старались выбирать дороги с подобием асфальта или с гравием,  не до конца утопленным в воде.
Мы шли по над шоссе, мимо полузатопленных карьеров и полей напитанных дождями, пока не пересекли железнодорожный переезд ,  и обойдя  по меньшей мере полдюжины куч из сваленных опилок, не приблизились к территории лесопилки. Разбросанные тут и там посеревшие от влаги бревна  и звенящий звук работающей пилорамы указывали с определенностью, что мы следуем в правильном направлении.
Все это время мы разговаривали очень немного и большей частью о ее чеке, который вот уже два дня как запаздывал. И она звонила в Собес и ее уверили, что чек отправлен по почте и завтра она его непременно получит.  Однако для верности посоветовали  перезвонить  и  если чек не придет они направят ей  его в экстренном порядке.
 Я сказал: « Надеюсь , завтра вы его получите.»
«В любом случае мне надо будет быть в Даунтауне»-  ответила она.
Рядом с заводским двором, огороженным деревянным забором, через который виднелась гора поржавевших от влаги опилок, стоял  старый  желтого цвета трейлер,  поднятый на пеньки.  Сам вид трейлера свидетельствовал, что больше ему никогда, никуда не придется ехать, и что ему остается  только печально грустить, взирая  на собратьев,   изредка проплывающих по соседнему шоссе.  В самом деле,  трейлер  выглядел грустным, с привинченной к нему печной  трубой, выпускающей  низко клубящийся дым, добавляющий  серых красок всему  пространству вокруг.
Некое создание -  наполовину собака, наполовину кошка сидело на  перилах  порога,  который вел к входной двери трейлера. Наполовину пролаяв и на половину промяукав  (Грмяу!)
создание спрыгнуло с перил и исчезло, забившись под днище трейлера.
Там же на пороге высилась поленница дров, прикрытая черным брезентом.
-«Вот мы и пришли» - сказала она.
Дверь распахнулась , и на пороге появился мужчина. Мужчина, прислонив ладонь козырьком ко лбу,  сощурил глаза по направлению  к  воображаемому солнцу,  хотя в окружающей серости дня его присутствие не предполагалось.
-Привет, - обратился он ко мне.
-Привет, -  ответил я.
-Здравствуй, дорогой, -  сказала она.
Он пожал мне руку , затем коротко чмокнул ее в губы, пригласил нас войти.
Пространство в трейлере казалось небольшим, грязным и пахло застоявшейся дождевой водой. Я обнаружил большую не застланную кровать, выглядевшую так, будто ее только что покинули любовники непревзойденные  по темпераменту в этом полушарии земли.
Там было также некое подобие стола с придвинутыми к нему подозрительной прочности креслами, обитыми зеленой протертой тканью. Так же можно было обнаружить небольшую раковину и портативную печь, которая по всей вероятности использовалась для приготовления пищи и обогрева.
Раковина была завалена грязными тарелками. Они выглядели так, будто всегда были и будут грязными.
В трейлере играло радио.  Передавали  музыку кантри, но его местонахождение я не мог обнаружить. Я оглядел все места,  где радио могло бы находиться, но его не заметил. Возможно, оно было завалено какой-нибудь одеждой.
- Вот парень, у которого есть машинка ,–  сказала она, -  И ему причитается 1/3.
- Это замечательно,  - ответил он,  – Нам нужен тот, кто бы мог это напечатать. Прежде я ни чем подобным не занимался.
- Почему бы тебе не показать  ему это?,  – спросила она,  –Он хочет взглянуть на рукопись.
-ОК. Правда здесь не очень разборчиво написано, сказал он,  – У меня только 4 класса образования, но она обещает отредактировать все это, все эти точки, запятые и прочую ерунду.
На столе появилась тетрадь рядом с пепельницей, в которой можно было бы насчитать по меньшей мере 600 окурков.
Обложка тетради изображала цветную фотографию Апполона Кессиди.
Апполон выглядел уставшим, будто всю предыдущую ночь он гонялся за голливудскими старлетками и обессилел настолько, что не мог бы взабраться в седло.
В тетрадке я насчитал 25 или 30 исписанных  крупным, квадратным , школьным подчерком страниц.
- Рассказ пока не окончен – он сказал.
- Ты начинай печатать, я начну редактировать, а он продолжит писать, - сказала она.
Это была история о молодом дровосеке, влюбившемся в официантку.
Действие разворачивалось  в 1935 году в кафе в местечке Норзбенд, вштат Орегон.
Молодой лесоруб, сидя за столом,  делает заказ официантке. Она очень привлекательная блондинка с розовыми щеками.  Молодой лесоруб заказывает шницель с жареной картошкой и овощами.
- Да , я подредактирую это. Ты сможешь напечатать ? Рассказ неплохой, не правда ли? – она спросила голосом 20-летней леди,  одетая  в пальто, полученном от Собеса с благотворительного базара.
- Нет проблем – ответил я,  –Это будет легко-
Неожиданно крупные капли дождя забарабанили по крыше трейлера и затем  усилившись , обрушились  потоком, грозящим  развалить столь не прочный кров.
- Вы точно хатите закозат шницл?- спрасила  Мейбл подняв карандаш к ее рту, что был прикрасен и красный как яблок.
Только после того вы примите мой заказ – Карл ответил. Он был верзила дровосек, большой, как буйвол и сильный, как эго отец, который владел этой лэсопилкой.
Я уверена вы захатите многа зелени?
Ровно в 10 двер  кафе открилас  и вашол  Ринс Адамс он был красивый и мужик ва всех атношениях и в этой части штата все баялись эго но толко  не Карл и не эго отэц они не баялись  никаго.
Мейбл  онаиспугалас  кагда она видит эго стоящим в чорном плаще и он улыбается на нее и Карл пачуствовал как кровь горчий как кипяток кофи  ударил в голову.
Хоуди  это Ринс сказала Мэйбл вспыхивая как цвиток в то время как все мы  сидели  в этом заливаемом дождем трейлере, пытаясь  пробиться к воротам  Американской литературы.

Ричарда Бротигана перевел Георгий Чарушников специально для проза.ру