Дора Ангела Дункан родилась 26 мая 1877 года в американском городе Сан-Франциско. Ее отец, шотландец Джозеф Дункан, по своей сути, был поэтом. Ее мать Дора Грэй, воспитанная в ирландской семье, была глубоко верующим человеком и ревностной католичкой но, узнав об измене своего мужа, ушла от него с детьми Элизабетой, Августином, Раймондом и Изадорой. В силу гордого характера она не смирилась с тем, что из-за существующего в католической церкви запрета на развод, она не могла получить полной свободы. Это привело ее к глубокому духовному кризису и полному отрицанию существования Бога, которое она сумела глубоко внушить и своим детям.
С раннего детства Изадора чувствовала антипатию ко всему, что имело отношение к церкви и церковным догмам. Свою жизнь она представляла в виде паровоза, идущего по определенному пути, и верила только в Судьбу - в Гисмет (турецкий), как она сама называла свою Веру.
Своей религией она провозгласила ИСКУССТВО и ЛЮБОВЬ. Искусство она представляла, как воплощение в жестах и движениях божественного человеческого духа. Источником искусства она считала Бетховена (ритм), Вагнера (скульптурность танца) и Ницше (душа). Участие в Байрейте в спектаклях Вагнера позволило ей ощутить его музыку, как “безмерную скорбь, муки совести и любовь, призывающую смерть”.
В искусстве она воплощала ЛЮБОВЬ, которая состояла по ее мнению, из печали, страданий и разочарований. Она, как без воздуха, не могла жить без любви и музыки.
Изадора получила только домашнее воспитание. Мать по вечерам играла детям Бетховена, Шопена, Шуберта, Шумана, Моцарта и читала Шекспира, Бернса и Шелли (друга Байрона и любимого поэта Альфреда Нобеля). Как позже утверждала Изадора, “танцевать она начала еще в утробе матери”. В шесть лет собирала соседских малюток и учила их движениям рук, а вскоре родители детей стали оплачивать ее своеобразные уроки, которые, по сути, стали предвестием созданной ею в будущем школы танцев.
Изадора сама придумывала свои танцы и хотела всех научить летать, как птицы, гнуться, как деревья под ветром, прыгать легко и бесшумно, как кошки. Так было положено начало тому занятию, которое составило ее ЖИЗНЬ.
Уже в 12 лет она ощущала себя взрослым человеком, а в 18 лет поехала покорять Чикаго. Свои выступления, как танцовщицы, она начала со светских вечеринок, где ее преподносили, как экзотическое и пикантное дополнение, потому что Изадора танцевала босиком, как это свойственно восточным танцовщицам. В Европе она появилась в 1903 году, “чтобы возродить религию через танец”. Настоящую свою школу танцев она открыла в 1904 году в Германии в г. Грюневальде, где приобрела известность, как “божественная, святая Изидора”.
Изадора по натуре не была домоседкой и всю жизнь провела в пути, совершая многомесячные турне по многим городам Европы и Америки. Она увлекалась астрологией, гаданиями, пророчествами и поэтому все страницы ее жизни были наполнены мистическим смыслом. Позже, в своих воспоминаниях, она описала различные предзнаменования в ее жизни.
В Россию Изадора приехала впервые 10 января 1905 года и получила имя - Айседора. Поезд из-за снежных заносов опоздал и пришел в Петербург в 4 утра. Она была встречена зловещим зрелищем - печальными похоронами рабочих, убитых накануне- в роковой день 9 января. Эти первые впечатления от России остались с ней надолго. Тогда же художник Лев Бакст по линии ее рук предсказал, что она достигнет славы, но потеряет двух любимых существ.
В 1907 году в Санкт-Петербурге была опубликована ее лекция “Танец будущего”, где она подписывалась, как Айсидора Дэнканъ. Всю свою жизнь она мечтала построить театр и основать школу, где сто маленьких девочек обучались бы танцам будущего. Это должно было стать, как у греков, священным искусством и иметь девиз – “Высший дух в свободном теле”. По ее мнению “танец будущего, это танец прошлого, который всегда был и вечно останется неизменным. Движение моря всегда соответствует природе, его водам и всегда будет соответствовать. Как движения прирученного зверя теряют способность двигаться, так и человек, стиснутый рамками цивилизации, утрачивает естественность и красоту своих движений.”
Она никогда не танцевала сольного танца. “Когда я танцую, я всегда стараюсь быть хором. Я была хором молодых девушек, приветствующих возращение победоносных кораблей. Я была хором, плясавшим воинствующие или вакхические танцы”.
Шумный успех Дункан в Санкт-Петербурге, Москве, Ростове-на Дону и в провинциях был достаточно известен широкой публике. Московская газета ”Руль” даже собрала мнения обывателей о Дункан. Оказалось, что у нее чудные ноги, она божественно выделывает экзерсисы и удивительно прыгает.
Газета “Кавказ” рассказывала о крупном артистическом успехе ее гастролей в Тифлисе, где она сделала полные сборы. Следующим был Баку, первый приезд в который состоялся в 1908 году. Начиная с 4 мая бакинские газеты анонсировали две гастроли “известной гениальной босоножки” Айседоры Дункан в театре–цирке Бр. Никитиных на Торговой улице».
Продажа билетов в Баку шла очень бойко. Вскоре все билеты были распроданы на сумму до 3000 рублей за концерт. Ее импресарио сообщил, что каждый вечер Дункан обходится в 2500 рублей, из них 1500 руб. получает она. При этом, все декорации, ковры и рефлекторы она привозит с собой.
Ее танцы всегда сопровождались симфонической музыкой. В Баку оркестром дирижировал капельмейстер Императорских театров Мориц Келлер.
Первая гастроль прошла в пятницу 16 мая 1908 года. Сеанс начинался в 9 вечера и заканчивался в 11. Так поздно гулял Баку ! Айседора танцевала древнегреческую трагедию Еврипида “Ифигения и Орфей” на музыку Христофора Глюка. Это был рассказ о прощании Ифигении с жизнью на алтаре смерти. Бакинская публика, заполнившая цирк, вначале как-то растерялась. Легкая и прозрачная греческая туника из крепа не скрывала, а обнажала ее прелестное тело и оголенные ноги. Все это шокировало, ошеломляло и приводило в смятение мещански настроенную толпу, которая давно привыкла к оголенному балету, но не могла примириться с обнаженным вдохновением истинно-художественного танца. Это было творческое перевоплощение музыки в жест и пластику, сродни плясу! Именно так определил танец Дункан в 1908 году Молоствов Н.Г. в беседе с А.Л. Волынским. Он считал, что она отдается - и жестом, и ритмом своего танца- той музыке, которую она слышит.
Зрелище было настолько необычным, что присутствующие долгое время не решались “дать волю своему восторгу излиться в аплодисментах - этих условных знаках одобрения.
Увиденное всех загипнотизировало. Постепенно у зрителей создавался чистый образ дитяти природы, очаровывающего своими движениями рук и тела. Во втором отделении артистка имела больший успех и ей бисировали неоднократно”.
По мнению Дункан, первый концерт в Баку “не достиг того результата, на который надеялась”. Она даже упрекнула бакинскую публику в холодности. Второй концерт состоялся в понедельник 19 мая. Цирк был переполнен. Программа была разнообразна и более доступна пониманию публики. Дункан танцевала “Danses Joyllees” (Безрадостный танец). Танец сливался с музыкой, создавая впечатление, что именно танец аккомпанирует оркестру. Красота тела и чарующая чистота не покидали Дункан даже в порывах вакхического танца Вагнера.
Бакинцы на этот раз с большей теплотой и энтузиазмом восприняли знаменитую гостью. Все было прочувствовано. Публика успела вдуматься и разобраться с впечатлениями, которые были незабываемыми. На сцену летели цветы и букеты, без конца шли требования повторения. Айседоре пришлось сверх программы исполнить вальс Шопена и испанский танец Мошковского. Наивно-чувствительный и игривый “Голубой вальс” ( An der sch;nen blauen Donau) Штрауса привел публику в неистовство.
Неизменным успехом пользовалась созданная Айседорой восхитительная миниатюра “Moment Musikal” (Музыкальный момент) на музыку Шуберта. Каждый раз она танцевала ее по-разному. В одних случаях, это было счастье материнства и легкого любовного похождения, в других случаях ее танец сливался со звуками благоухающего леса и луга. Танец имел такой успех, что его пришлось повторять на бис шесть раз. “Царица жестов” покорила Баку, который готов был продлить ее пребывание.
Приехав в Баку в 1923 году, Айседора вспоминала: “Поверите ли?! Во мне до сих пор еще ярки и живы воспоминания о старом Баку. После моих выступлений в здании деревянного цирка, которого уже нет, был большой банкет в Черном городе на “Villа Petrolea”. Присутствовало более двухсот человек, чествующих меня! “
В начале ноября 1912 года газета “Каспий” публиковала сообщение о том, что в ближайшие дни в первоклассном ресторане-варьете “Пале-Рояль”, который располагался на углу Барятинской и Ольгинской в доме Дадашева (здание к/т “Азербайджан”) произойдет полная перемена состава артистов и женского хора. “Роскошные этуали и красивые певицы специально ангажированы из Санкт-Петербурга, Москвы и других городов”. Известный режиссер и куплетист А.И.Вяльцев с 9 ноября по 27 ноября представлял разнохарактерный дивертисмент при участии знаменитой босоножки м-ль Дункан, русско-польской субретки м-ль Доре и лирической певицы, исполнительницы цыганских романсов м-ль Бертолетти.
В то время Баку уже было принято считать “городом американской складки”. Интенсивность его развития была так головокружительна, как и рост крупных городов Америки. Поэтому в первый момент можно было предположить, что из-за постоянно непрочного финансового положения, Дункан поступилась своим принципом: “никогда не выносить свое искусство на кафе -шантанные подмостки” и приняла предложение танцевать в ресторане. Но эти предположения не нашли своего подтверждения. Это было обычное по тем временам использование в качестве рекламы чужих известных имен.
В бурной жизни Айседоры было много мужчин: - юных и пожилых, холостых и женатых, красивых и уродливых, богатых и бедных. Но всю свою жизнь она была противницей брака, считая его бессмысленным и рабским установлением, неизбежно ведущим к разводу. В 1907 году в 29 лет она родила от режиссера- реформатора Эдуарда Гордона Крэга свою первую дочь, которой отец придумал поэтическое ирландское имя -Дирдрэ.
Айседора была счастлива: "О, женщины, зачем нам учиться быть юристами, художниками и скульпторами, когда существует такое чудо? Наконец-то я узнала эту огромную любовь, превышающую любовь мужчины... Я чувствовала себя Богом, высшим, чем любой художник"
После разрыва с Крэгом танцовщица встретила Париса Юджина Зингера- сына известного производителя швейных машинок, одного из самых богатых людей Европы. Эта связь была по любви и Айседора называла его Лоэнгрином, именем героя одной из самых поэтических опер Вагнера, который приходит на помощь в самую отчаянную минуту и ищет у людей глубокой беззаветной любви и веры, чуждой колебаний и сомнений.
Впервые Айседора могла не думать о деньгах. Было все -дорогие подарки, приемы, роскошные туалеты и дивные путешествия. Но самым дорогим подарком было рождение в 1910 году сына Патрика. Она снова держала на руках младенца, только в этот раз “вместо белого, дрожащего от ветра домика был роскошный дворец, а вместо мрачного беспокойного Северного моря - голубое, Средиземное".
Зингер предложил взять на себя расходы по содержанию школы Дункан. На одном из костюмированных балов в студии парижского дома Парис приревновал Айседору и после бурных объяснений уехал в Египет и отказался строить театр для Айседоры. Но любовь опять соединила их. Они были счастливы и полны мечтаний о светлом будущем. Рядом были дети: трехлетний Патрик и шестилетняя Дирдрэ.
Айседору никогда не покидали плохие предчувствия “Я жила с каким-то зловещим предчувствием беды и часто по ночам просыпалась, охваченная страхом. Я стала
зажигать на ночь лампадку и однажды увидела при ее слабом мерцании отделившуюся от креста напротив кровати черную фигуру, приблизившуюся к моим ногам и смотревшую на меня грустными глазами. На несколько секунд я оцепенела от ужаса, а затем зажгла свет. Фигура исчезла. Эта галлюцинация повторялась время от времени”.
Трагедия случилась в апреле 1913 года. В этот день после ланча Зингер уехал по своим делам, Айседора отправилась на репетицию к себе в ателье, а “ее ангелы” и гувернантка поехали в Версаль и вместе с автомобилем упали с моста в реку Сену.
О своем состоянии Айседора напишет позже в своей исповеди:”С раннего детства я чувствовала глубокую антипатию ко всему, что так или иначе имело отношение к церкви или к церковным догмам. Я считаю современные похороны ужасными и граничащими с варварством. Имея храбрость отказаться от брака и крещения детей, я и теперь воспротивилась шутовству, называемому христианскими похоронами. Мне хотелось одного - превратить эту трагедию в красоту. Горе было слишком велико для слез, и я не могла плакать. Толпы рыдающих людей стояли в саду и на улице, приходили друзья выразить соболезнование, но у меня слез не было, мне хотелось только, чтобы эти люди в траурных одеждах нашли путь к красоте. Я не облеклась в траур, так как всегда считала траур нелепым и ненужным. Августин, Элизабет и Раймонд угадали мои желания: по всему ателье они расставили цветы, и первое, что было
воспринято моим сознанием, - дивные жалобные звуки из Глюковского”Орфея”.
Дункан, подобно Байрону, который сжег тело своего друга поэта Шелли и развеял прах над морем, решила их кремировать. Она хотела, чтобы прощание с прахом детей и их гувернантки было”ярким и светлым “ Этот поступок не был понят верующими христианами, которые считали ее бессердечной и черствой.
Айседора не верила в случайность происшедшего. Сразу же вспомнились разные странности. На этом месте, много лет назад, знаменитая кинозвезда-вампир кричала ей: “Проклинаю тебя! Боги моих отцов проклинают тебя и твоих детей в веки веков!” Незадолго до этого в студии ей показалось, что перед занавесом пробежали три черные кошки. А в своей уборной она вдруг обнаружила книгу "Ниоба, оплакивающая своих детей". Позже ее долго тревожила мысль о том, что шофер, уйдя от нее после случившегося, купил за 50 тыс. франков виллу. Это были очень большие деньги для него.
После этой трагедии Зингер слег в больницу с тяжелым приступом неврастении. Айседора решила покончить жизнь самоубийством. Ее спасли ученики и уверенность в необходимости создания школы.
В 1914 году Айседора родила от Париса мальчика, но через несколько часов мальчик умер. "Мне кажется, что в эту минуту я испытала наибольшие страдания, которые могут быть назначены человеку на земле, так как в этой смерти, как будто повторялась смерть двух первых детей, повторялись прежние муки и к ним присоединились еще новые". Дункан никогда уже не оправилась от этих тяжких утрат! Многие при таких испытаниях обращаются к религии и познают Бога, но не она. Ее религией оставалась музыка и танец.
Весной 1921 года Айседора получила приглашение от советского правительства создать свою школу. Она приветствовала молодое революционное государство и приняла решение ехать в Советский Союз, что вполне соответствовало ее натуре. Газета "Рабочая Москва" осенью 1921 года опубликовала объявление об открытии "школы А. Дункан для детей обоего пола в возрасте от 4 до 10 лет. Предпочтение при приеме отдается детям рабочих". Казалось, ее мечта иметь собственный театр, собственный оркестр и много учеников, которые не должны платить за учебу, воплощалась в действительность. Позже в Баку она говорила, что “этот год был для нее годом очарований. По всей стране для всех людей искусство стало даровым, как солнечный и лунный свет”.
Перед отъездом в Союз гадалка предсказала ей, что она выйдет замуж. Это вызвало у нее смех - при ее отрицательном отношении к браку это казалось невозможным! В 1921 году ей было 44. Это была красивая, несколько располневшая женщина с коротко стрижеными волосами. Сергею Есенину – 26 (род. в 1895 г.). Эту встречу Айседора считала Судьбой. Сергея она восприняла, как “своего ангела” но, больше, как своего ребенка. “Залатая галава” очень напоминала ей сына Патрика.
Присутствие в советском законе возможности расторжения брака по желанию одной из сторон, подвигло ее 2 мая 1922 года официально оформить отношения с Есениным и превратиться в Есенину–Дункан. Тогда она приняла советское гражданство, и вскоре, была лишена гражданства Америки.
Это была не единственная в ее жизни регистрация. Выехав 12 мая 1922 году в Германию, им пришлось повторить эту процедуру, после чего она получила имя – Айседора Есенина. В это короткое время она вместе с С.Есениным совершает многомесячное турне по городам Европы и Америки. В августе 1923 года они вернулись в Россию. Постоянные выпивки и громкие публичные скандалы Есенина осложнили их отношения, тем не менее, они намеревались вместе приехать в Баку.
5 сентября 1923 года Дункан из Кисловодска прибыла во второй раз в Баку. Вместе с ней на скором поезде приехали: организатор этого турне и импресарио В.Н.Афанасьев, директор московской школы Илья Шнейдер и приемная дочь Ирма Дункан. Есенин в последний момент отказался от поездки, чем очень расстроил Айседору. Это был их последний разрыв, но еще не развод.
8 и 9 сентября в Большом Государственном театре (Театр оперы и балета им. М.Ф.Ахундова) прошли два ее больших выступления. Дункан танцевала в сопровождении академического симфонического оркестра под управлением Онисима Брона и У. М.Гольдштейна, у рояля- Н.В.Сергеев. В программе были танцы на музыку Шопена, Листа, Скрябина и др.
14 сентября газета “Заря Востока” писала: “Танцы со времен Греции, подобно песне и музыке, имели своим основанием чувство. Но область их действия была несравненно ограничена. Эстетическое действо их относилось более к чувственной сфере, чем к духовной. Так думали раньше. Но А.Дункан показала, что хореография в соединении с мимико-пластикой может выявлять свое духовное ”Я” Последний период творчества Дункан не имеет ничего общего с предыдущим, целью которого было возрождение античного танца древней Эллады. Настоящее стремление Дункан - это освобождение человеческого духа от оков чувственно-телесной сферы и вознесение его в высшую среду”.
Театрально-агентурное бюро АСПС организовало для Союза горняков несколько спектаклей с ее участием в районах. Два спецспектакля провела Дункан в Черном городе для детей. Профсоюз горняков постановил: “Ввиду огромного значения в деле гармоничного развития и воспитания молодежи, послать в московскую школу детей бакинских и балаханских рабочих-горняков и учредить для них стипендии”.
Дункан сама проводила испытания для детей. 15 октября 1923 года 10 детей в возрасте от 4 до 14 лет выехали в Москву. Начальник Азнефти Серебровский решил, что после учебы они должны вернуться в Баку готовыми художниками.
20 сентября 1923 года должен был состояться еще один ее внеплановый концерт, но так как это был траурный день расстрела 26 бакинских комиссаров, его перенесли на 21 сентября. В программе -“12-й год” Чайковского, но главными на этот раз были революционные танцы. Особый успех имела композиция “Славянский марш” Чайковского, в которой изображалось освобождение угнетенных народностей”. Дункан вносила новый пламенный идеализм в основанное ею дело. Она традиционно закончила свой концерт знаменитым фантасмагорическим танцем с красным шарфом (цвет крови и сердца) под музыку Голованова “Интернационал”. Это был один из ее любимых танцев, который она часто повторяла на бис.
У Есенина все это вызывало другие впечатления: "Держит она шарф за хвост, а сама в пляс. И кажется, не шарф, а хулиган у нее в руках... Хулиган ее и обнимает, и треплет, и душит... А потом вдруг - раз! и шарф у нее под ногами. Сорвала она его, растоптала и крышка! Нет хулигана, смятая тряпка на полу валяется... Сердце сжимается. Точно это я у нее под ногами лежу. Точно это мне крышка".
На встречах в Баку Дункан рассказывала, как танцевала на развалинах театра Диониса в Афинах и вспоминала свои прошлые гастроли в Баку, когда “вокруг ее имени кипела словесная война”. Уже тогда она бросила в мир искусства простую, но революционную идею “Духу вольным впечатленьям, тело вольное отдай”.
Ответила она и на вопросы газеты “Бакинский рабочий”:
О Баку –“Раньше в этом персидском городе лишь намечалось его будущее. Сейчас я вижу еще следы гражданской войны и разрушительного периода революции. Но эти следы стираются”.
Об искусстве- “Сейчас искусство –настоящее. У меня в Москве уже есть школа, где к этому времени учатся 50 детей, похожих, как говорят, на сказочных людей будущего из фантастического романа Уэльса “Яко Боги”. Они баловни пролетариата.”
О НЭП,е –“Может он и необходим. Не спорю! Конечно, мировая революция шла не в том темпе, который мы предполагали в 1919 году. Но мне стало грустно при нем. Стало жаль искусство, которое только начало дышать грудью. Снова появились призраки прошлого, старая оперетка, дряхлый балет, построенный на началах банального идиотизма. Я бы не заговорила о своем горьком разочаровании, если бы не знала, что не сегодня, так завтра, великие идеи восторжествуют по миру всей земли. Пусть даже это завтра наступит через 100 лет.”
Об Америке. Дункан рассказала о своих намерениях вместе со своими товарищами совершить показательную поездку по Америке, по “бывшей моей Родине, потому что, я теперь советская гражданка. Но перед самим отъездом узнала, что виза в Риге для выезда в Америку не будет совершена. Пришлось ехать одной, вернее долететь на аэроплане до Берлина, а затем в Америку. Из-за того, что в программе выступления был Интернационал и Славянский марш, концерты были запрещены. Согласно требованиям, я везде должна была рассказывать о своих советских впечатлениях. В Чикаго выступили два лагеря - горсть богачей, настроенных антисоветски, и симпатизирующие советской власти, которые требовали исполнить Интернационал. Там мне стало известно, что Шаляпин отказался его петь. Меня предупредили, что в подъезде меня ждет зеленая полицейская карета и тюрьма. Мой аккомпаниатор, приехавший со мной, исчез. Тогда из публики вышла молоденькая девушка и предложила свои услуги. И вот, во время исполнения танца, появляется наряд полиции в партере и разгоняет толпу протестующих и сторонников. В Америке, как и везде за границей, у Советского Cоюза много врагов. Но и немало друзей, и число их растет”.
Правду ли пишут американские газеты о Советском Союзе?- “ Ложь! Свет идет из советских республик”.
Как американцы относятся к искусству?- “Я отдаю рабочим то, что у них взяла. Я танцую исключительно для пролетариата. Буржуазия не в состоянии оценить искусство, которое оно покупает от скуки. На все гастроли в Советском Союзе рабочим предоставлялись бесплатные места, а в Америке мне было отказано в этом”.
“Убийца танца”, “Возродительница”, “Революционер в искусстве”, “Дилетантка, с налетом умничанья”- вот только часть определений, которыми сторонники и противники танца характеризовали Дункан. ”Единственное, в чем сходились их мнения - писал Тиль в газете “Бакинский рабочий” в 1923 году- это бодрая радость, излучающая ликующую энергию, проникновенное благородство и изумительную простоту, которая всегда трудна. В танце – особенно. Танец Дункан понят широкой публикой. Питерские рабочие сказали: :”Наша!” и бакинские рабочие тоже сказали: ”Наша!”.
По воспоминаниям И.Шнейдера в книге “Встречи с Есениным”, Баку в этот раз очень понравился Дункан. Но ей хотелось экзотики и … в “Персию”. Уже давно, с посещения Греции в 1903 году, у нее появилась тяга к мечетям. Она была знакома с Кораном и часто цитировала слова Магомета: “Если бы вы знали то, что я знаю, то мало смеялись бы и много плакали” Ее часто преследовало желание почувствовать персидский ковер под ногами. Вполне возможно, что именно ее увлеченность Востоком, впоследствии превратилась в настойчивую идею Есенина.
“Каждый день под раскаленным солнцем, мимо зарывшихся в песок голых мусульманских кладбищ, она совершала свое путешествие до Шиховской деревни. Айседора наслаждалась видом слепых домиков, узких улочек и необыкновенной тишиной этой безлюдной персидской деревни. Иногда спускались к голубому морю, покупали у старого рыбака арбуз и, разбив его об камень, с наслаждением вгрызались в сочную и сладкую мякоть”- так описывает эти путешествия Шнейдер.
В ноябре 1923 года Айседора и Есенин расстались, но их брак никогда не был расторгнут. В 1924 году она вернулась в Америку. 28 декабря 1925 года в Ленинграде покончил жизнь самоубийством С. Есенин - великий русский поэт. Она была потрясена смертью Сергея. Но считала, что ” рыдала и страдала из-за него так много, что мне кажется, он исчерпал все мои человеческие возможности для страданий". Позже, когда суд присудил Дункан деньги в качестве гонорара за изданные книги, она перевела эти 300 тыс. франков матери и сестре Есенина.
Школой в особняке на Пречистенке с 1924 года руководили приемная дочь и преданная ученица Айседоры- Ирма Дункан с мужем, директором-администратором студии Ильей Шнейдером.
В 1925 году газеты Баку сообщали, что во вторник 28 июля 1925 года в Большом Государственном театре состоится единственный гастрольный вечер танцев знаменитой Ирмы Дункан и Государственной Московской студии Айседоры Дункан . Вместе с ней в Баку приехали 15 студиек( но среди них не было никого из Баку) , М.Б.Шеин(рояль) и И.И.Шнейдер .
Единственным вечером не обошлось. Все помнили бурные гастроли в Баку Айседоры Дункан, и 31 июля был объявлен дополнительный »единственный» общедоступный концерт.
Газеты писали: » Гастроли студии Дункан открывают новый, прекрасный мир освобожденного тела. Ирма - свет, любовь и пламень окружающих ее детей - творит чудеса! В легких, опьяняющих звуках вальса, плывут,как бы растворяясь,эти свободные тела, унося с собой зрителя за пределы подмостков на поля и лужайки. Перед нами, слившиеся с природой и, чувствующие себя ее неотъемлемой частью, освобожденные и счастливые дети, воскресшие пастушечки Ватто, беззаботно порхающие бабочки, облитые лучами солнца и излучающие глубокую ,здоровую и чувственную радость бытия».
Профсоюз горняков и рабочих районов организовали несколько публичных концертов. Первый такой вечер 2 августа собрал переполненный зал в Сураханах. 3 августа студия выступала перед рабочими –горняками в Сабунчах .
4 августа, »в виду ряда коллективных запросов и требований « , в Большом Государственном театре состоялся дополнительный вечер танца Ирмы Дункан по новой программе. В первом отделении выступала одна Ирма Дункан. Звучала музыка Шопена: »Ноктюрн», «Марш Funebre» ,баллады , »Полонез» , этюды и вальсы. Во втором отделении Ирма танцевала вместе с детьми Московской студии под музыку Шуберта (марш Millitaire, вальсы, этюды, музыкальный момент и пр) .
5 августа городской облместком Союза горняков устроил общедоступный вечер Дункан на открытом воздухе, в помещении кино «Горняк». 6 августа прошло два выступления студии в Балаханах : днем Азнефть организовала концерт для пионеров и детей, а вечером, по инициативе Профсоюза Горняков,прошел концерт перед рабочими.
8 и 9 августа, в виду «исключительного успеха перед отъездом в Тифлис», в Большом Государственном театре прошли два последних общедоступных вечера танцев знаменитой Ирмы с детьми студии по уменьшенным ценам (от 15 коп. до 1 руб.25 коп). В программе первого вечера : «Танцы революции» и лучшие танцы репертуара под музыку Шуберта, Глюка и Штрауса. Второй вечер по совершенно новой программе: Шопен, Шуберт, Лист и Таузит. Партия рояля М.Б. Шеин.
Газета «Бакинский рабочий писала»: «В революционных танцах Ирма достигает необыкновенной силы. В ее руках красивый флажок превращается в пламя! Трудности преломления революционного духа и содержания в мимике и жесте понятны каждому. Исключительной силы изобразительности выступающие достигают в Марше милитарь . Чудесна по жизнерадостной легкости пионерская песенка «Раз.два,три». К сожалению , не лишена ошибок трактовка «Варшавянки» . Здесь схема, враждебная духу студии, преобладает над жизнью, а тенденция, убивает непосредственность. Отсутствие в студии мальчиков до известной степени уже является условностью и может быть принято с большой натяжкой, ибо свойственная мальчикам некоторая угловатость и резкость , несомненно важный элемент в той правде жизни, которую ищет студия. Но ошибки неизбежны и даже необходимы . Ведь этим и отличается искусство от ремесла, »Ошибаться имеют право только таланты». В заключении отзывов, работа Госстудии Дункан была признана «подлинным искусством , которому доступно объять - необъятное».
В 1930 году школа-студия Дункан опять приезжала в Баку. Они исполняли “Варшавянку” в память 9 января 1905 года. На сцене, вместо сраженных товарищей, вырастали и вырастали новые борцы за свободу. Отзывы и впечатления об искусстве Айседоры Дункан и ее студии были опубликованы в Омске в 1930 году, но сведений о судьбе бакинских детей нами так и не было обнаружено.
В 1927 году А. Дункан опубликовала свою книгу “Моя жизнь, моя Россия, мой Есенин”, которая заканчивалась фразой: “Прощай, старый Мир!”. Она была оптимистична в отношении планов на будущее. Но им не было суждено сбыться.
Жизнь Айседоры Дункан оборвалась также неожиданно и трагически, как и ее детей. 27 сентября 1927 года в Ницце радостная и улыбающаяся Айседора спустилась по лестнице и направилась к ожидавшей ее гоночной машине. Был багряно-желтый вечер, когда раскаленный асфальт Promena de des Anglais жарко и пыльно дышал в лицо. На ней была шелковая красная шаль, разрисованная талантливым русским художником Ромой Чатовым в виде желтой птицы и голубых астр. Айседора остановилась, величественно, излюбленным движением метнула свои руки-крылья вверх и шутливо обернулась к провожавшей Мэри Дэсти, ее другу и спутнику многих ее лет. Привычными петлями она дважды обвила шаль вокруг своей шеи, сбежала по холодному мрамору последних ступенек и воскликнула: “Прощайте, мои друзья! Я иду к славе!”.
Повернувшись к машине, она “очутилась лицом к лицу с еще невидимой, но иступлено-жестокой своей смертью, которая притаилась в автомобиле. Она ждала Айседору, отсчитывая финальные четыре секунды, оставленные ей жить, мыслить, чувствовать, дышать и умереть. Несколько оборотов колес маленькой и сильной гоночной машины, несколько метров асфальта. Шаль, бешено вметавшись в колесо, рванула за шею, грубо схватила ее за горло и неумолимо потащила ее за собой к колесу. Машина остановилась вместе с мотором, когда крепко притянутая голова Айседоры, уже мертвая, с переломленным позвоночником была прижата к подернутой пылью и пахнущей новой эмалью, машине. Фатальная шаль, попав на ось колеса машины, задушила ее! “
Не сбылись гадания армянки, предсказавшей в Сан-Стефанино ей долгую и счастливую жизнь. Некогда сказанные слова Крэга, имевшего странные квадратные пальцы: “Дорогая, ими хорошо было бы вас задушить!”, теперь не звучали, как шутка. А слова больной девушки на гастролях в Вене, которая внезапно появилась с горящей свечой над спящей Изадорой и произнесла: “Бог приказал тебя задушить!”, теперь воспринимались как исполнение приговора.
Дункан кремировали и под звуки “Аве Мария” Баха, похоронили рядом с прахом ее матери на кладбище Пер-Лашез в Париже. На похоронах присутствовало много людей, которые искренне ощущали боль утраты. Был венок и от Советского Союза с надписью: “От сердца России, оплакивающей Айседору”.
В 1929 году газета “Русский голос”, издаваемая в Нью-Йорке, прочила, что на месте статуи Свободы, руками юных американок и русских будет воздвигнут новый памятник танцующей Айседоре. Этого не произошло.
Но сбылось главное пророчество - она достигла славы Величайшей Танцовщицы Мира!
из книги Тамары Гумбатовой "Привет из Баку".