Princess Arlene's Sanctuary.
Дата: 7 августа. Настроение: даже не знаю, как описать. Музыка: Etta James, "At Last"
Мне приснился такой убойный сон – хоть фантастический фильм по нему снимай! Как будто я глотаю какую-то круглую белую штуковину размером с куриное яйцо, которая состоит из маленьких ячеек.... ну, как увеличенный фасеточный глаз мухи. Эта хреновина пускает во мне корни... или что-то типа того – приживается, в общем. И из неё начинают рождаться бабочки, которые потом отделяются от моей кожи и взлетают. Я умею разгонять тучи, ходить по воде и даже летать. А ещё я могу проникать в мысли людей, видеть, что с ними будет через какое-то время.
Всё это было так реально О_о Когда бабочки отделяются от кожи, чувствуешь зуд и как будто повисаешь в пустоте.
У папы роман с этой златовлаской. Сегодня опять не ночевал дома, днём пришёл, весь такой виноватый. Купил торт, задабривает меня. Глупо... :-/ Но торт мой любимый, тут ничего не скажешь... "Графские развалины", обожаю ^_^
Комментарии: 4
Katenok: Нифигасе, ну и сон О_О И правда, хоть кино снимай..... ААААААА, тоже хочу Графские развалины!!!!)))) Ням-ням!
Princess Arlene: Да уж, сон – зашибись)
Katenok: А ты рассказ напиши. Круто будет)) Сюжетец – полный отпад!!
Princess Arlene: Надо подумать)) Не знаю, получится ли у меня.
* * *
Мой отпуск подошёл к концу... И кусочек летнего счастья, подаренный мне судьбой так неожиданно – видимо, тоже. Майи больше не было на рабочем месте. В первый день я удивился и огорчился: может, заболела? А когда она не появилась в течение ещё двух дней, я не на шутку встревожился.
По ступенькам к её двери я поднимался с тяжёлым, туманно-осенним чувством в груди. Нажал на кнопку звонка... Никто не ответил. Нажал на ручку – дверь открылась... В животе похолодело.
Я вошёл, позвал:
– Майя!
Тишина. Уфф... Преодолевая внезапно накатившую слабость, я прислонился спиной к стене в прихожей. Потом зашёл на кухню, дотронулся до кружки, оставленной мною в прошлый раз на столе. С тех пор как я из неё пил несколько дней назад, Майя её так и не вымыла...
А в гостиной меня ждал сюрприз.
– Я знал, что вы придёте.
Этот сюрприз сидел в кресле, закинув одну ногу в дорогой фирменной туфле на другую и небрежно положив руки на подлокотники – этакий отдыхающий после обеда тигр. Рубашка на сей раз была чёрной, из какой-то шелковисто-блестящей ткани, джинсы сменились классическими брюками пижонского белого цвета, но на шее и запястье по-прежнему блестело по золотой цепочке.
– Роберт, если я не ошибаюсь? – пробормотал я.
– Не ошибаетесь, – кивнул он. – Моя сестра уехала из города, не ищите её.
– А вы что здесь делаете?
– Жду вас, чтобы сказать пару слов. – Роберт с ленивой грацией поднялся из кресла, прошёлся по ковру. – Майи здесь нет.
– Я это заметил, – сказал я. – Значит, вы всё-таки дождались... более удобного случая?
Он усмехнулся уголком юношески пухлых губ.
– Ну да. Майя в нашей семье – упрямое своевольное дитя, стремится к оригинальности. Она возомнила себя вершительницей людских судеб, заигралась в Провидение. Но мы не должны вмешиваться в его волю таким способом.
– А вы не допускаете мысли, что её вмешательство может быть как раз предусмотрено волей так называемого Провидения? – возразил я. – И Майя – на самом деле всего лишь её исполнитель?
Роберт насмешливо прищурился, отошёл к окну.
– Что вы можете понимать в этом... человечишка.
– А ТЫ что в этом понимаешь, мальчишка?! – не сдержался я.
Он удостоил меня только высокомерным полуоборотом головы.
– Внешность обманчива, сами знаете. Она не соответствует моему реальному возрасту. Мы можем выглядеть на столько лет, на сколько желаем.
Если бы я не видел бабочек и всех чудес, которые творила Майя, я бы счёл его слова бредом. Да, эти глаза... Куски доисторического янтаря. У Майи – такие же. Но сейчас мне было не до чудес... Мне хотелось размазать этого заносчивого юнца – или столетнего старца, неважно.
– Мне плевать, сколько тебе лет, – процедил я, сжимая кулаки. – Поэтому буду относиться к тебе соответственно тому, как ты выглядишь. Где Майя?!
– Я ведь уже сказал, непонятливый вы мой, – ухмыльнулся Роберт. – Не ищите её, она уехала из города.
Эта несносная снисходительная ухмылочка взбесила меня.
– Куда ты её дел, отвечай, сволочь! – рыкнул я.
Он повернулся ко мне лицом, его зрачки расширились.
– Полегче, друг мой.
– Какой я тебе, на хрен, друг? Отвечай, куда ты дел Майю?!
Окончательно сойдя с ума от бешенства и отчаяния, я кинулся на него с кулаками... И отлетел через всю комнату, опрокинув диван. Этот парень, как мне показалось, и пальцем не шевельнул, а отбросила меня какая-то невидимая сила. У Роберта даже стрелки брюк не колыхнулись. Я лежал за диваном, обездвиженный болью во всём теле, а он всё с той же усмешкой склонился надо мной.
– Лучше не лезьте на рожон, Ярослав. Вы против меня – ребёнок.
Ощущения были такие, будто по мне проехал асфальтоукладочный каток. Все мышцы взрывались от боли при малейшей попытке пошевелиться.
– Майя уехала, оставила вас. Точка. Искать её, а также болтать о том, что вы узнали благодаря её несдержанности на язык, не советую: бабочки могут прилететь и по вашу душу. Ну, если не по вашу, то вашей дочери: у неё, в отличие от вас, защита не стоит. Раз Майя всё-таки сделала вас посвящённым, соответствуйте этому званию. И тогда, может быть, вы даже сможете рассчитывать на долгую жизнь без болезней и проблем. Мы можем это устроить. В противном же случае...
Я смог издать только ворчание, как больной пёс. Роберт фыркнул, похлопав меня по плечу.
– Отдыхайте... И берегите себя.
Лето кончалось, унося с собой счастливого человека. Наступающая осень возвращала на место того, кем я был прежде – вдовца с тринадцатилетней дочерью. Кладбищенские берёзы сочувственно шелестели, роняя на аллеи первые жёлтые листья, родное лицо смотрело с гранитной плиты куда-то вдаль, сквозь меня. Капли мелкого дождика попадали в пластиковый стакан, словно силясь разбавить то, что там было налито. Но их попытки уменьшить крепость не увенчались успехом. Я проглотил жгучую тоску, одним махом вылив её в себя.
Дашка учуяла во мне эту тоску сразу. В её взгляде отразилась боль и бесконечная усталость.
– Папа, тебе же на работу завтра... Зачем?
– Затем, что сил моих больше нет, – выдохнул я, устало рухнув на диван.
Наверно, не стоило так отвечать, взваливая на её хрупкие плечи свою боль. Если нет сил у меня – откуда они возьмутся у неё? Если я свалюсь, что будет с ней? А Дашка уже завсхлипывала – тоже как-то устало и безысходно, не по-детски.
– Папа... Я знаю, ты расстался с ней из-за меня... Потому что я не хотела, чтобы у тебя кто-то был после мамы... Я боялась, что стану тебе не нужна...
– Дашунь, ну что ты... – начал я.
– Нет, – перебила она. – Верни её, если хочешь... Я просто хочу, чтобы ты жил. Чтобы ты был счастлив.
Я сгрёб её и прижал к себе, запустив пальцы в её длинные мягкие волосы – как каштановый шёлк. Татьянина тёмная масть в ней победила мою светло-русую; иногда меня брала оторопь от того, как Дашка была похожа на мать. А голоса у них – вообще один в один.
– Оказывается, ты у меня стала совсем взрослой... Но, Даш, ты здесь ни при чём, это правда, поверь мне. Всё будет хорошо. У нас с тобой всё будет нормально, запомни. И не расстраивайся.
Легко сказать: "Всё будет хорошо". Это надо ещё как-то сделать. Сделать, чтобы у Дашки не было больше причин для слёз, чтобы у меня самого не ныли шрамы на сердце – уже два, а не один. Как всё это устроить?
– У меня костюма для школы нет, – вдруг пожаловалась Дашка, шмыгнув носом.
– Как это – нет? – пробормотал я. – А тот, зелёный... в клеточку?
– Пап, ну я же ещё расту, – укоризненно ответила она. – Маловат уже.
Крякнув, я поднялся с дивана.
– Ну, тогда пошли покупать.
Она глянула на меня с сомнением.
– А ты... в состоянии сейчас идти?
– В состоянии нестояния, – пошутил я. – Да нет, я всего-то граммов сто пятьдесят выпил, не больше. – И достал из кармана початую четвертинку. – Это я даже допивать не буду.
– Ой, не нравишься ты мне, – скептически покачала она головой.
– "Не нравишься", "не нравишься", – буркнул я. – Только костюм-то тебе всё равно нужен, так ведь? Ничего не поделаешь. Иди, одевайся.
Мы поехали в торговый центр. В отделе одежды для школьников просто глаза разбегались от разнообразия ассортимента.
– Ну, тут ты уже давай, сама выбирай, – сказал я. – А я – с кошельком наготове.
Покупать одежду Дашка умела. В этом она была асом – даже мне костюмы, рубашки и галстуки подбирала с безукоризненным вкусом, так, чтобы всё сочеталось и смотрелось. Размеры – все эти европейские, американские, российские шкалы – были для меня непостижимой наукой, а Дашка разбиралась в них, как в таблице умножения. Она бродила вдоль вешалок с костюмами, деловито разглядывая ценники и ярлыки.
Примерив с десяток моделей, она сделала выбор. Жакет из строгой ткани под твид, такая же юбка со складками и белая блузка с узеньким галстуком – всё это сидело на ней безупречно и смотрелось качественно, дорого и элегантно, в английском стиле.
– Пап, этот, – объявила она, когда я заглянул в примерочную.
– То, что надо, – одобрил я.
Поднимаясь по лестнице к нашей двери, я машинально проверил почтовый ящик. Захватив газету, рекламные листовки и какое-то письмо, я открыл дверь и пропустил Дашку вперёд. Она сразу побежала ещё раз примерять новый костюм – как будто в другом зеркале он выглядел бы иначе – а я надорвал конверт. Оттуда выпала открытка.
"Ярослав,
Прости, что я так внезапно уехала. Так было нужно. Мой брат тут ни при чём: он меня не одолел, я продолжаю идти выбранным путём. Но то, что я делаю, требует полной самоотдачи, поэтому я вынуждена быть одна. С тобой я не удержала дистанцию, позволив эмоциям завладеть мной. Но это было прекрасно, не скрою. Все трудности своего пути, которые обычному человеку, увы, не по силам, я забираю с собой, а тебе оставляю наше короткое летнее счастье. Оно никуда не делось – просто раздвинь занавес печали и впусти его, позволь ему наполнить твой дом светом. Теперь всё будет хорошо.
Мысленно с тобой,
Майя".
Обратного адреса не было. Четвёртое "теперь" пахло мёдом, летней жарой, ягодами и свежестью грозы, а на моих пальцах, державших открытку, осталась золотая пыльца.
А в вечернем выпуске новостей сообщили о том, что в торговом центре было заложено взрывное устройство с таймером. На кадрах сюжета я узнал отдел одежды для школьников, где мы с Дашкой были сегодня. Целый час мы ходили мимо чёрного пакета, "забытого" в неприметном углу, и ничего не случилось. Время на таймере истекло, но бомба так и не взорвалась "по невыясненным техническим причинам".
Да, я не собирался допивать четвертинку... Но после этих новостей сделал это, чтобы меня не трясло. Дашка сидела за компьютером в наушниках.
"Вот оно", – стучало у меня в висках. Самая первая бабочка, упавшая на книгу... " Рядом будут и другие люди. Это событие сотрётся и из их судеб – через тебя". Эхо слов Майи гулко отдалось в ушах. Всё сходилось. Люди действительно были – другие покупатели, и никто не пострадал. Я не мог проверить, поставили ли тому парню с колеса обозрения какой-то диагноз, но сегодня в случае с нами это сработало. А бомба – нет.
ТЕПЕРЬ всё будет хорошо.
Я раздвинул занавески... Занавес печали. Серое небо в тучах. Мда, видимо, не хотело лето подарить нам на прощание лучик солнца. А если попросить? Надеясь на чудо, я дунул на пальцы, на которых ещё оставалось немного пыльцы.
Солнце, ну пожалуйста!
* * *
Princess Arlene's Sanctuary.
Дата: 12 сентября. Настроение: как лучик солнца в осеннем небе. Музыка: Scorpions, "Wind Of Change"
Папа открыл на литературном сайте страницу с мамиными стихами. Так странно: её уже нет, а её мысли и чувства будут доступны людям. Её голос звучит в этих строчках, они даже пахнут ею. Цвет её глаз и волос отразился в них. А когда читаешь эту тетрадку с чёрканными-перечёрканными строчками, она воскресает в них вся. Вот ей не понравилось слово, она заменила его. Вот исправила описку. Вот переделала полностью четверостишие. Думала, подбирала слова. Когда я смотрю на страницы, она как бы предстаёт передо мной живая... Я даже как будто вижу её пишущую руку.
Вот одно из её стихотворений, которое она написала незадолго до своего ухода.
******
На восходе, лишь туман
схлынет,
К сонной я приду реке –
в белом.
Путь мой воском на воде
вылит:
Где лишь слово – грех, а где –
дело.
Дожидается челнок
лёгкий,
Не торопит: всё равно
сяду.
Ветерок погладит мне
щёки...
Ты со мною посиди
рядом.
Помолчи, не надо слёз
горьких –
Пусть поплачет над водой
ива.
Встретили с тобой мы все
зорьки,
Для меня они вовек
живы.
Белым волком прилегло
Время
На далёком берегу
Леты.
Вереницею людей
племя
Уплывает, не вложив
лепты.
Время-волк, ты мне не дашь
форы,
Приподнявшись, заворчишь
глухо.
Не волнуйся: доплыву
скоро,
Обниму и почешу
ухо.
*****
А воскресенье мы ходили гулять в парк. Карусели ещё работали, и мы прокатились на колесе обозрения. День был тёплый, но пасмурный. Хотелось солнца. Папа предложил:
– Хочешь, сделаю хорошую погоду?
Я засмеялась, подумав, что это шутка.
– Нет, правда. Я теперь умею, – настаивал папа.
Он закрыл глаза и улыбнулся небу. Через минуту или две в облаках показался голубой просвет. А через десять – солнце уже светило вовсю.
– Ты просто угадал, – не поверила я.
– Ну нет, разве можно это угадать так точно? – засмеялся папа. – Говорю же, ТЕПЕРЬ я умею.
Комментарии: 2
Katenok: Слушай, это звучит, как финал рассказа ^_^ Здорово. Попробуй, напиши, а?
Princess Arlene: Ну... Может, и попробую)) Наверно, ТЕПЕРЬ должно получиться...
Эпилог
Тополя шелестели и шептали о счастье, карусели гудели и скрипели механизмами, а в пакетике вместо сухарей была огромная, как сливы, земляника. Неправдоподобно крупные ягоды с тупыми прямоугольными кончиками... Руслан почему-то так удивился, что чуть не проснулся, но всё-таки удержался в сновидении. Он достал одну ягоду и поднёс ко рту, но увидел покрывавший её тонкий золотой порошок.
Звенящая невидимая нить, натянувшись, заставила его поднять голову к синему чистому небу. Колесо обозрения медленно вращалось, и в одной из его кабинок горело на солнце золотое руно волос Майи. Руслан напрягся, устремляясь всей душой вверх, и его ноги оторвались от асфальта.
Миг – и он уже сидел в заветной кабинке рядом с Майей. Вопросительно показал ей ягоды, а она улыбнулась:
"Угощайся на здоровье. А мне пора. Не ищи меня больше, я не приду. У тебя всё будет в порядке".
Она встряхнула золотой гривой, раскинула руки и огромной бабочкой вылетела из кабинки.
...За окном бушевала метель, уличные фонари выхватывали из утреннего мрака беснующееся снежное безумие. На плите уютно шумел чайник, а на кухне по-новогоднему пахло мандаринами.
– Руся, ты чего опять тут? Температуру мерил?
Мама озабоченно попыталась пощупать лоб Руслана. Он с усмешкой уклонился от её руки.
– Мам, да всё нормально. Тридцать шесть и шесть. Всё будет хорошо.
14-23 мая 2012 г