В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году родители отправили меня с младшим братом к бабушке в деревню. На все лето. Шел мне девятый год и я впервые так надолго покидал Москву.
Деревня находилась в Липецкой области.
Три – четыре десятка ее домов тянулись вдоль грунтового тракта, становящегося непроезжим и даже непроходимым в период дождей.
Входила она в среднестатистический, как я теперь понимаю, советский колхоз. С одноэтажным сельсоветом, магазином, называемым лавкой, серым хлебом, продаваемым два раза в неделю прямо с телеги, запряженной лошадью, и дизельным движком, дающим колхозникам по вечерам электричество. С девяти до двенадцати.
Рядом с деревней была небольшая речушка, в которой мы купались с утра до вечера и ловили в ее заводях карасей и маленьких щурят. А также раков, которых тут же и съедали, пожарив на соломе.
По вечерам собирались и стар и млад у разрушенной церквушки, превращенной в тридцатые годы в сельский клуб. Раз в неделю в клуб привозили кино. В остальные дни народ развлекал себя сам.
Взрослые обсуждали свои колхозные дела, перемывали кости односельчанам, справляли дни рождения и прочие праздники. В эти дни особенно старался гармонист. И пляски были и частушки пелись .
Молодежь от пятнадцати и старше хороводилась отдельно.
Ребята сочно, с подробностями обсуждали случающиеся иногда драки со сверстниками из соседней деревни, намечали планы на будущее, строили глазки девчонкам.
Девчонки, рассевшись на жердине забора, лузгали семечки, судачили о своем о девичьем, обсуждали ребят, обмениваясь с ними шуточками, переходящими иногда в громкий смех.
Мелочь же, вроде меня, сначала терлась рядом и живо впитывала рассказы старших, а потом уходила на поляну рядом, разжигала костер и, усевшись кружком, рассказывала друг другу на ночь страшные истории.
Насильно домой нас в те времена никто не загонял.
Лишь бабушка ворчала на следующий день и грозилась написать о нашем поведении родителям.
Я был начитан, любознателен и к собственному удивлению оказался неплохим рассказчиком.
Ежевечерне в красках я пересказывал ребятам прочитанные книжки и увиденные фильмы.
Этот номер программы неожиданно понравился и со временем детвора стала приходить на поляну, чтобы специально послушать мои истории.
В такие вечера я был обласкан славой и вниманием.
Еще обязательно пели хором популярные тогда у детворы песни про пиратов и тюрьму.
Девичим шлягером была песня «Мне мать гитару подарила». Ею начинались наши посиделки и ею же заканчивались. Пели ее девчонки всей душой – громко и с задором.
Заводилой в хоре была длинноногая соседская Любка двенадцати лет. Под майкой у нее уже проглядывались большие соски и я, волнуясь, незаметно на них поглядывал.
Песня мне нравилась и нравилось, как девчонки ее исполняли. И энергетика в ней была. И сон, как рукой сдувало. Только смущало все время что-то. До тех пор, пока не вслушался внимательно в текст.
Мне мать гитару подарила,
Когда на свет я родилась,
Когда горилла говорила,
Чтоб я гитару берегла…
Смущала меня эта горилла. Я был в недоумении – откуда она взялась, где добыла гитару и почему говорила?
И однажды я поделился с девчонками своими сомнениями. И задал им эти волнующие меня вопросы. А когда мне стали возражать, стал расспрашивать их, когда они в своей деревне в последний раз видели гориллу? И когда в последний раз видели гориллу в соседней деревне? И слышал ли кто-нибудь хоть раз, как горилла разговаривает?
Может быть, все-таки, нужно петь:
- Когда дарила говорила…?
Народ смутился. Крыть было нечем и все молча уставились на Любку.
Пауза затягивалась.
Та несколько растерянно, в который уже раз, перелистывала свой рукописный, затертый до дыр, песенник.
Наконец, она нашла, что искала, нагнулась поближе к огню, медленно шевеля губами перечитала первый куплет.
И радостно выдохнула:
- Да, нет, у меня тут ясно написано:
- Когда горилла говорила.
Все тоже радостно выдохнули и разом приободрились – чудит, дескать, москвич, образованность свою показывает. Но у нас хрен проскочишь.
И нечего мне было возразить.
Я покраснел и все это заметили.
И хоть молод был, но понял сразу, что не будет сегодня на моей стороне правды. И замолчал.
А Любка, словно беря реванш за свою растерянность, еще громче затянула, а девчонки дружно подхватили:
Мне мать гит-а-а-а-ру подари-и-и-и-ла,
Когда на свет я родила-а-а-а-сь,
Когда гори-л-л-л-а говорил-л-л-а,
Штоб я гитару берегла….
На фото - Карло Визинтини - музыкант, фотограф, дизайнер...
Автор - жена Оля
2010 г., пластик, ткань.