Она тихо вошла и встала в проеме:
- Сандер...
Сандер скосил взгляд, но не ответил. Лишь уголки губ дернулись нервно.
Втянув голову в плечи, он пробежался энергично и даже торжественно, - как это делают пианисты, - по компьютерным клавишам, через небольшую паузу ткнул «Ввод» и медленно повернулся на крутящемся кресле.
- Ну вот, - произнес довольно и вытянул худые ляжки. - Привет, Таниа!
Именно так он ее называл: «Таниа».
Бросив очки на клавиатуру, Сандер энергично помассировал ладонями глаза и потянулся.
- Почти готова программочка, - улыбнулся. - За нее, знаешь, сколько подвалят?!
- Сандер, - тихо повторила она.
Сандер взглянул на жену.
У нее был жалкий вид. Короткие, темные волосы и чуть торчащие уши делали ее похожей на мальчишку...
В последнее время Таня стала раздражительной и замкнутой. Она то лежала целыми днями на диване, то устраивала совсем неприличные сцены... Она и раньше была не тихоней: русские гены давали знать о себе, но сейчас... Достаточно было малейшего повода, чтобы вывести ее из равновесия. Сандер терпел ее выходки, но кажется, этим еще больше ее дразнил. А времени ни для себя, ни для жены, у него не было: ему позарез нужно было закончить программу для супермаркета, а за нее обещали круглую сумму... Это же было так просто...
- Что, опять не в настроении? Или все нормально?
Она сжала в кулачок указательный палец.
- Нормально, - ответила спокойно.
Слишком спокойно, чтобы сказанное было правдой.
- Что-нибудь хочешь? - сухо спросил муж.
- Да-а, - растянув, проговорила она, продолжая теребить палец в кулачке. - Может быть, и хочу... Поговори со мной...
- О чем?
- Не знаю... - она нахмурилась. - Поговори... Мне... Ты на меня совсем не обращаешь внимания.
Он шумно выдохнул воздух:
- Ты же знаешь... Мне нужно докончить программу... - Сандер нервно взъерошил короткий, рыжий ежик. - У меня осталось полтора дня, Таниа! Всего полтора дня!
Он сделал кислую мину, соображая. Чувствовалось, что думает о чем-то своем.
- А мне нужно что-то другое. Мне наплевать на твою программу! Я плохо чувствую себя, Сандер!
- Сходи к врачу.
- Зануда!
- Не обзывайся... - спокойно парировал муж. - Не стыдно?
- «Не обзывайся!» - всплеснула она руками. "Не обзывайся», видите ли! Буду обзываться! Буду! И стыдно мне не будет! Не доводи меня до этого!
- Никто тебя не доводит!
- Ты, ты доводишь!
- Прекрати, Таниа! Что тебя не устраивает!
Она сделала руки в боки:
- Дурак! Сдохнуть от всего этого! Этого... - она пыталась подобрать слово. - Я приехала из ада, а ты приделываешь мне крылья! Напейся, побей, трахни по-черному! Это я пойму, это по-нашему! Нечего сюсюкать надо мной!
- Прекрати! - повысил голос Сандер. - Что ты говоришь! Ты перешла все границы!
- Благодетель! Ты думаешь, я приехала чтобы порхать над твоей плешивой головой, поить тебя этим пакостным кофе и петь тебе хвалебные саги?! Ты думаешь, я всю жизнь мечтала жрать эту вашу вонючую треску... - она потянулась к журнальному столику и сбросила на пол толстую книгу, - ...и торчать от удовольствия?!
Она еще что-то смахнула. Потом, войдя в раж, свалила все вниз.
- Таниа! - Сандер побагровел и приподнялся в кресле. - Это ценные издания! Ты не имеешь права!..
- Это я хорошо знаю, что прав не имею! - Таня перешла на визг. - Зато я имею обязанности! Много обязанностей! В том числе, лежать под тобой, когда тебе приспичит!..
У нее задрожали губы.
- Господи...
Прихватив очки, Сандер встал и с опаской подошел к ней.
- Дорогая, что с тобой сегодня происходит! - он решил пойти на мировую, осторожно выбирая слова. - Успокойся... Может, подышешь свежим воздухом? Ты бы погуляла, а?..
Он попытался погладить ее, но она отдернула плечо, уставившись в пол.
Сандер подобрал вещи. Положив их подальше от Тани, снова повернулся к ней:
- Как только закончу программу, мы с тобой пойдем куда-нибудь и отметим. Обещаю. Потерпи немножко, а?..
Он все же смог дотянуться до Таниного плеча, погладив пару раз.
- Ну, все-все, успокойся... Я не буду тебе досаждать...
Он надел очки.
Взгляд пропал, уступив место равнодушным стеклянным бликам.
Надеть очки – означало, что время аудиенции кончилось. Это, как: «Он встал, дав понять, что...»
«Ну, стервец!»
Опустив глаза, она вышла.
Они поженились год назад, в Рязани. Тогда Сандер, молодой преподаватель компьютерных курсов, сразу обратил внимание на Таню. Ему понравилась тонкая, нервная девушка из Российской глубинки. У нее был странный взгляд: чистый, непорочный, прямой, чуть удивленный...
В Осло девушки смотрели совсем не так...
Нервничая, Таня любила держать в кулачке указательный палец. Он тоже пробовал, но плохо получалось. Тогда она написала Сандеру шутливую инструкцию:
«Палец в кулачке: пошаговая инструкция по применению»
У Сандера был такой милый акцент...
«Палец указательный, - первой, охватной руки - читал он, улыбаясь, - выпрямляется во всех суставах. Остальные пальцы согнуты. Кисть смахивает на призыв "Ты записался в добровольцы?!"
- А что это значит – «Ты записался в добровольцы?!» - спрашивал Сандер наивно, и Таня объясняла. Он смеялся с готовностью, - повторяя:
«Добраволцы... Добраволцы свабодавольно идут в армию...»
«С помощью пальцев противоположной, захватной руки, - продолжала Таня сквозь смех, - происходит охват указательного пальца охватной руки с последующим давлением средней силы»
Сандер обнимал ее, мешая читать.
- Подожди! - увертывалась она. - Ну, Сандер! Слушай дальше! Слушай замечания: «Замечания: охватно-захватные действия можно совершать на каждой руке по отдельности.»
Рекомендации:
а) Желательно на лице изображать нервность;
б) Во избежание самотравматизации рекомендуется предварительно подстричь ногти;»
Оба начинали хохотать до слез.
- У меня все руки захватные! - кричал Сандер, крепко тиская ее.
Хорошее было время...
...Вырваться из нищеты в заветную страну мечтали многие девчонки. Они завидовали ей, и было от чего: Сандер, - симпатичный, высокий, спокойный парень из Осло был так надежен и обеспечен, он был так не похож на этих, вечно пьяных драчунов с ее двора, не умеющих изъясняться связно и без мата...
Приехав в Норвегию, она ошалело втягивалась в новую жизнь, учила язык, привыкала к еде, старалась сделать родной чужую, строгую природу. Она любила своего «Робота», как иногда называла мужа про себя, и всем была бы довольна, если б не излишняя чопорность и деловитость Сандера. Раньше она еще терпела, стараясь выглядеть приветливой, даже быть ласковой, но в последнее время... Что-то щелкнуло в ее голове, - она как с цепи сорвалась, - не могла уже сдерживаться...
Сандер-Сандер... Его равнодушие не оскорбляло, даже устраивало, но оно ранило ее самолюбие и отнимало надежду. За этим равнодушием она подозревала неприязнь к ней. Стиль жизни мужа: ровный и гладкий, - без щербинок и эмоций, - пугал ее. Казалось, он и сексом с ней занимался с хронометром в руке. Может, он по-своему любил ее, но эта была любовь без плоти, без пульса, без вкуса и запаха.
Как бутафорный шницель...
Там, на ее родине, все было по другому. Там люди веселились, любили, дрались, плясали и даже умирали шумно, а говорили громко. Там все было просто и ясно, хоть и дико...
...Пройдя в гостиную, она встала в раздумье перед широким, кожаным диваном, потом медленно улеглась, свернувшись калачиком, и застыла, уставившись в дальнюю стену.
«Я ни-ко-му не нужна!» - яростно отпечаталось в голове.
Ее начало трясти. Бешенство поднялось муравьиной волной вверх, ошпаривая щеки, и перетекло к затылку. Надо было что-то делать-делать-делать, двигаться взад-перед, взад-перед, ломать руки, приседать, остервенело мыть посуду... Иначе было не вырваться из этой равномерно тянущейся, засасывающей патоки...
Она резко села. Ей показалось, что нет воздуха в этой прилизанной комнате.
«Действительно, надо погулять - подумала она. - Господи! Что это со мной! Может, схожу с ума? Что я Сандеру наговорила! Боже мой! Какая же я дура!»
Она зажмурилась и с силой помассировала виски, потом обхватила голову и долго сидела неподвижно. Наконец, встала, переобулась и вышла, тихо закрыв входную дверь...
***
На улице было солнечно и многолюдно. Она бесцельно бродила полчаса. Потом купила мороженое - ужасно захотелось мороженого - и присела на скамейку.
Облизывая коричневый цилиндр, Таня вспомнила себя в детстве. Мороженое покупали не тогда, когда хотелось: оно выдавалось, как поощрение за хорошую учебу и поведение, и было мерилом ее благонадежности. Она всегда ела медленно, растягивая удовольствие. От этого мороженое начинало таять, и приходилось гоняться языком за трусливо убегающими, со дна вафельного стакана, сладкими каплями.
От этих воспоминаний сразу полегчало. «Зря я так орала сегодня... - подумала с сожалением. - Бедный Сандер, как он старается... Сколько он терпит!.. Ну, не стерва ли я после этого?!»
Засвербило в носу. Она вынула платок и вытерла слезы.
«Пойду в скульптурный парк, - решила она. - Поплакать успею, мне еще с Сандером мириться...»
Она хихикнула и встала.
...До Вигеландспаркен было недалеко. Таня любила гулять по этому парку. Среди множества скульптур она находила похожих на знакомых, и это ее веселило. Чуть мрачноватые и молчаливые, связанные друг с другом каменной судьбой, скульптуры жили своей жизнью. Среди них были и любимые, а некоторые она просто обожала: всегда долго смотрела на нагромождение детских фигур, на скульптуру семьи... Ей иногда казалось, что она - одна из них, случайно оказавшись среди живых людей. Как будто стоило подойти к ним ближе, затесаться среди них, застыв,- принять соответствующую позу, коснуться холодного каменного локтя соседа и... она вернулась бы в свое естественное, каменное состояние. Эта мысль пугала и привораживала одновременно...
Она близоруко осмотрелась и стала переходить дорогу.
Мороженое начало таять...
«Когда вернусь домой, - подумала весело, - приготовлю Сандеру вкусный ужин и буду паинькой. Ему и так досталось сегод...»
***
... Первое, что она увидела, было хмурое, почерневшее лицо Сандера.
Она тщетно пыталась пошевелиться и подумала, что наконец, стала одной из каменных фигур...
« Ну, вот, - с тревогой подумала она. - Теперь меня поставят в парке голой, и как та женщина, буду обнимать своего голого, каменного ребенка вместе с голым мужем...»
В голове стучал молот. В носу дул кислородный ветер и ужасно чесалась левая ноздря. Лицо Сандера расплывалось.
«Что случилось? - мысленно спросила она, и вспомнила, как гналась за убегающей каплей мороженого и поймала ее только внизу, почти у локтя...
- Сандер... - прошептала она. - Что случилось?
А может, подумала...
- Она пришла в себя! - взволнованно зашептал Сандер, и рядом с его лицом возникло женское.
«Смотри, как близко! - не понравилось ей. - Смотрите у меня! Сандер, смотри у меня!»
- Таниа... - Сандер нагнулся и поцеловал ее в губы. - Таниа... Все будет хорошо. Я люблю тебя!
- Что случилось? - повторила она, и на этот раз услышала собственный шепот.
- Ничего, ничего особенного, милая, - ответил Сандер. - Тебя чуток задела машина, когда ты переходила улицу. Знаешь... Я так виноват...
- Вам теперь лучше поспать, - заворковало женское лицо. - Через пару дней будете в норме...
Она действительно хотела спать.
- Сандер, - прошептала, прежде, чем заснуть. - Сандер... Почеши мне нос...
***
Они вышли в коридор.
- Мы вам очень благодарны, доктор... – Сандер слегка ссутулился, стараясь заглянуть ей в глаза.
- Ваша жена еще счастливо отделалась, - весело сказала врач. - Всего лишь легкое сотрясение.
Сандер кивнул.
- Когда я смогу к ней прийти?
- Сегодня пусть поспит. Завтра с утра будут необходимые процедуры и анализы. А к обеду можете уже навестить. Надеюсь, она будет чувствовать себя лучше.
- Вы знаете, - решился Сандер. - Раз уж мы оказались в клинике... В последнее время она стала вести себя... - Сандер поискал слово, - ну... слишком эмоционально. Раздражается по малейшему поводу...
- Это естественно! - улыбнувшись, доктор доверительно тронул Сандера за локоть. - Все мы чудим в это время: она же беременна!..