Старый пчеловод.
(Рассказ из "лихих девяностых" входит главой в роман "Санитар из Морга")
– Жарко как в Африке! ¬– сказала Катя, вытирая пот со лба, – дедушка, наверное, уже заждался!
Катя давно хотела познакомить своего Антона, за которого собралась замуж, со своим дедом Семеном, но дела заставляли отложить поездку.
Наконец, настал долгожданный уикенд, и они ехали на «Вольве» жениха в родную деревню. Благодаря автослесарям из таксопарка, где работал Антон, подержанная машина выглядела как новенькая.
– Вот увидишь, какой у меня классный дед! Медку свежего поедим, медовухой побалуемся. Вот только я, наверно, не доеду: умру от жары, – с грустью сказала Катя и залпом выпила полбутылки теплой газировки.
– Хорошо бы разжиться у твоего деда воском для моих приятелей! Смотри, как они мне кузов отполировали! Да и медком тоже неплохо угоститься! – Настроение а Антона было самое прекрасное.
Дед Семен со своей четвертой женой Дусей после гибели Катиных родителей заменили ей отца и мать.
– Да нет проблем, меда у него много, да и воск есть. Знаешь, какой у меня классный дед? Он очень добрый, но когда надо и строгий. Я росла хулиганкой, и попадало мне довольно часто. Помню, было мне всего семь лет, когда к нам на случку привели племенного быка, огромного и злобного зверюгу. До сих пор не знаю, как он не поддел меня на рога. Видя, как мой дед кормит этого быка, я решила сама его покормить, но меня близко к нему не подпускали. Оставшись без присмотра, я взяла охапку свежей травы, и зашла с ней за забор. Бык замычал, но меня не тронул, а стал жевать мой подарок. Я осмелела и стала гладить его по морде. Тетка, жена деда, увидев меня за этим занятием, пришла в шок, покрылась, по ее словам, холодным потом от ужаса. Меня сильно наказал за это дед: выпорол меня крапивой! На деда я не обиделась: мне было стыдно и очень неприятно за то, что я заставила моих дорогих людей волноваться за мою жизнь и нервничать по моей вине.
Дед брал орудие наказания, иногда снимая с меня штанишки. А иногда – нет. Шлепал он меня довольно больно, наклонив через свое колено.
Пчелы помогли не только выжить в трудные времена, но и заработать денег на учебу девушки в институте. Старики доживали свой век в заброшенной деревне, так и не вставшей на ноги после войны. Последние соседи умерли в позапрошлом году.
– Если жарко – разденься! – предложил Антон.
– Как, совсем?
– Нет, частично! — весело ответил он, и вставил в магнитолу кассету с медленной музыкой.
Катя потянулась и сняла с себя майку, выпустив на свободу шикарные булочки. Надевать лифчик в такую жару ей даже не пришло в голову.
– Ну, как, полегчало? – спросил он, не останавливая машины, и попытался погладить ее грудь левой рукой.
– А охладить то, что под юбкой не желаешь? – Его рука спустилась ниже.
– Смотри за дорогой, а то мы так никогда не доедем! – сказала девушка и расстегнула пуговицу на юбке.
– Вот теперь дышать стало легче!
Трусы полетели вслед за юбкой на заднее сидение. Левая рука Антона нашла дорожку между ног очаровательной спутницы. По случаю лета пушистый кустик был выбрит, и его пальцы без труда нашли взмокшие губки, и попытались проникнуть глубже.
Теперь уже Кате стало жарко не от погоды, ее соски затвердели от возбуждения между грудей стекла струйка пота.
Она переложила шаловливую руку Антона на руль, сама наклонилась к молнии на его брюках. Как оказалось, его солдатик уже давно стоял, как положено часовому на посту.
Катя лукаво взглянула на водителя и спустилась на пол. Антон постанывал от удовольствия, и машина стала слегка вилять на пустынной дороге. Вдруг им на встречу из-за поворота, на огромной скорости выскочил черный джип.
Антон рванул руль, но машины все же чиркнули друг друга бортами. «Вольво» развернулся и встал поперек дороги. Из «Джипа» вылезли пятеро стриженых парней. Их вид не предвещал ничего хорошего. Антон вышел из машины, надеясь решить проблему мирным путем.
– Так вот, в чем дело! – сказал один водитель «Джипа», увидев салоне красивую голую девушку, – За дорогой надо следить, а не…
Двое других без лишних слов бросились избивать не ожидавшего атаки Антона обрезками киев.
– Не надо! – заорала Катя.
– Какая сладкая телка! – услышала она слова, пересыпанные ненормативной лексикой, – давайте ее сюда!
Катю вытащили из машины и поволокли в придорожные кусты.
– Не трогайте ее! – Антон попытался урезонить бандитов, но страшный удар по голове лишил его сознания. К его окровавленному виску приставили пистолет.
– Если не хочешь, чтобы мы вышибли ему мозги, – сказали отморозки, – сделаешь нам то же, что и ему!
В ту же секунду Катя получила удар в живот, от которого перехватило дыхание. Она упада на траву. Сухие былинки больно оцарапали ее тело. Для девушки потянулись самые страшные минуты в ее жизни.
Получив удовольствие, насильники открыли багажник «Вольво», вынули из него запасное колесо, а у Антона отобрали бумажник со всей наличностью.
– Вот теперь мы в расчете! ¬– Весело сказали они, – а если вам придет в голову мысль жаловаться…
Истерзанной Кате показали короткоствольный автомат и уехали.
– Ой, что это с вами? Запричитала баба Дуся, увидев, опухшее от слез и побоев лицо внучки и ее окровавленного спутника.
– Черный джип… – только и смогла сказать Катя и залилась слезами.
– Это они к нам приезжали, сказал дед, – говорят, ты разбогател больно, медком торгуя, все в доме перевернули, деньги искали. Правда, нас со старухой не били. Видимо боялись, что убьют.
– А еще сказали, что послезавтра вернутся, и чтобы к их приезду мы приготовили деньги!
Ночью Кате не спалось. После пережитого насилия ей казалось, что никакая сила не заставит ее лечь рядом с мужчиной в постель. Антон чувствовал себя ничуть не лучше.
За стенкой слышалась возня.
– Старый перечник, ты чего это удумал? Тебя что, пчелы покусали? О душе пора вспомнить, а он туда же…
– Пока жив – буду! – отвечал дед.
Потом долго скрипели кроватные пружины.
– Уф! Сказала Дуся, – рассказать кому, не поверят!
– А ты никому и не рассказывай! Лучше дай валерьяночки, чтобы сердце не зашлось. Да и кому рассказывать? Одни мы теперь в деревне остались!
Катя лежала на душистом сеннике и прислушивалась к звукам за стеной. Сон к ней никак не приходил. Антон был рядом, но его как бы и не было. Никаких попыток близости, никаких нежных слов. Каждый думал о своем.
Утром на завтрак были свежий хлеб, сметана, яйца и полная тарелка душистого меда. Катя смотрела на любимые с детства блюда, и с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков. Антон ел, не чувствуя вкуса.
– Вот, что, – сказал дед после завтрака, – бабы в поле, а ты поможешь мне починить дизель в сарае.
Антон согласился.
– Внучка тебя выбрала, значит, ты хороший человек, – сказал дед, закрыв сарай изнутри, – а если ты настоящий мужчина, то ты мне поможешь!
Дед приподнял в полу несколько досок, нырнул в подпол и вынул от туда несколько свертков.
– Во время войны немцы щупали наших баб, а мы мстили, жестоко мстили! – сказал он и достал хорошенько смазанный немецкий пулемет и двустволку.
– "универсальный" MG.16, трофейный. Обращаться умеешь?
Антон пожал плечами. Держать в руках столь грозное оружие ему еще не приходилось.
– Конечно, глаза у меня не те, что были раньше, но в машину не промахнусь. А ты схоронишься в канаве с другой стороны. Вдвоем они зарядили пулеметную ленту. Для двустволки нашлись патроны.
– Картечь! ¬– сказал Семен, – промазать сложно!
– Эх, жаль, гранат нет! Я их на дизелек обменял! А то скучно без электричества! Сейчас они бы нам пригодились!
Глаза у Антона заблестели: ни за какие деньги он не отказался бы от мести. Они сидели и обсуждали план боя.
Вечером топили баню. В городе Катя мечтала попариться вместе с Антоном, но сейчас передумала. Мужчины пошли в первый жар, а она с Дусей во вторую очередь, как было заведено веками.
¬– Не расстраивайся, – говорила Дуся, хлестая ее ароматным березовым веником – наше дело бабское. Да на тебе лица нет! Если бы я, так как ты из-за каждого своего мужика убивалась!
Вместо ответа Катя заплакала.
– Так не годится! – Сказала Дуся, выпей-ка кваску!
Квас оказался медовым, хмельным и очень приятным.
Ночью, закрыв глаза, Катя вновь и вновь вспоминала потные, грубые лапы и боль, раздирающую изнутри. Антон лежал рядом, но мысль о близости с любым мужчиной внушала ей только отвращение.
Утром дед отправил женщин в лес по ягоды.
– Слушай, я тебя насквозь вижу, – сказала Дуся, ты чего это удумал?
– Я ничего! А нас тут свои дела! И без полных корзинок не возвращайтесь!
Женщины знали, что спорить с дедом бесполезно.
Засаду организовали в трех километрах от деревни. Место было удобное: с обеих сторон дороги лес, никакого объезда нет. До ближайшей деревни десяток километров.
– А, вот и они, – сказал Семен, протирая очки, – ну, трофей, не подведи!
Пулемет не подвел. Пули в пыль разнесли правое колесо и ветровое стекло. Машина завертелась, съехала в кювет и перевернулась. Задняя дверца открылась, и из нее попытался вылезти оставшийся в живых бандит. Выстрел картечи вбил его обратно. Показалось пламя. Взрыва не было, но солярка горела жарко.
Когда женщины вернулись из леса, мужчины уже успели ополовинить бутылку прошлогодней медовухи.
– Ты чего это, вчера бутылку зажилил, а сегодня наклюкался? – пошла воевать Дуся, но дед Семен привык и не обращал внимания.
– Вот, что детки, собирайтесь домой! – Сказал дед, укладывая в багажник деревенские гостинцы. – Не откладывая! Совет вам, да любовь, только Катя, машину поведешь ты.
На обратном пути Катя увидела еще дымившийся остов джипа.
– Ой, это что! – она остановила машину.
– Бандиты ехали, ехали и перевернулись! – Сказал Антон и отвернулся в другую сторону, – Наверное, пьяные были! Поехали, нечего тут смотреть!
– А они? – голос у Кати вздрогнул.
– А они умерли. Все!
Об остальном Кате было не трудно догадаться. С каждым километром она чувствовала, как уменьшаются страшные переживания, мучившие ее все эти дни. К ней вернулась способность любить.
– Знаешь, ревновать друг друга к нескольким кучкам пепла, по меньшей мере, глупо! Давай сделаем передышку, глотнем свежего воздуха, – предложила Катерина.
Они остановились на лесной опушке, устланной ковром полевых цветов.
Мягкая трава приняла их тела. Катя выскользнула из майки, и позволила снять с себя шорты и трусики. Антон сел рядом и стал нежно ласкать ее тело, целовать ее в губы, шею, грудь и все ниже, ниже…
Его язык задержался ненадолго в ямочке пупка и побежал дальше, подбираясь к самому чувствительному месту… Она смотрела в небо, и от блаженства не могла произнести ни слова, только стоном отвечая на каждый его новый поцелуй.
Антон остановился, сорвал ромашку и, отрывая от нее лепестки, бросал их ей на живот повторял:
¬– Любит, не любит, плюнет, поцелует.
Вдруг он отбросил цветок в сторону резко, по-мужски, как самец, получивший самку в честном бою, вошел в Катерину.
Она сладостно застонала, а он с каждым толчком повторял:
– Любишь? Не любишь?
– Я люблю, люблю! — вторила ему она, – я хочу только тебя, люби же меня!
И тут радость близости объединила их тела и души. Утомленные любовники лежали на спине и смотрели на собирающиеся тучки. Повеяло долгожданной прохладой.
– Ну что, поехали? – спросила Катя.
– Подожди! – Сказал он и перевернул ее на живот. Второй заход совпал с первыми каплями дождя. Сладкая дрожь охватила их тогда, когда на них не осталось ни одного сухого места.
Эпилог
Участковый милиционер не раз и не два приходил к деду Семену колоть его на счет расстрела автомобиля и попробовать его замечательного медку. Но никаких серьезных улик не нашлось. Разумеется, оружия тоже не нашли. Следствию удалось опознать только один труп. В бытность человеком, его искали за несколько убийств и разбойных нападений.
Зимой Катя расписалась с Антоном. После свадьбы молодая жена уговорила его перейти на более спокойную работу: возить большого начальника. Через год у них родился мальчик.
Когда я готовил материал рассказа в печать, то узнал, что дед Семен умер от воспаления легких. Простудившись на сенокосе под дождем, он не захотел ехать в больницу. Дусю молодые взяли к себе: бабушка с удовольствием нянчит внука. Больше в этой деревне никто не живет.