Пружина.
© Антон Санченко.
© перевод Виктора Лукинова.
Один начальник ОРСО (организационно-строевой отдел) славился тем, что ездил вечером по городу на своих «жигулях» и ловил курсантов, которые улизнули в город из мореходного училища в самоволку. Наскирдует полную «копейку» самовольщиков, привезёт их в мореходку, выстроит на плацу, и начнёт им мозги компостировать.
- Товариси курсанты! – начальник немного шепелявил.
- В то время, когда всё прогрешивное человечество, борется против клики Пол Пота и Янг Сари… - начнёт он издалека, расхаживая вдоль строя залётчиков.
Росточка он был невысокого, в пуп курсантам дышал, однако ж какой пакостный и красноречивый! Дождь, ветер, камни с неба падают – «ни валнует». Слушайте лекцию о международном положении и в тридцатиградусный мороз, и в тридцатиградусную жару по стойке смирно. А быстроногий какой! Ни один курсант от него ещё не удирал, если на глаза попадался.
- В то время, когда Рейган хочет начать свои звёздные войны…
- Некоторые несознательные курсанты …
- Повытаскивали пружины из форменных фуражек…
- Гиганты отечественной металлургии – запорожские заводы …
- Теперь работают только на пружины для фуражек…
- Ракет нам не надо – пружины давай!
И так часа на полтора. Когда тот начальник ОРСО распускал строй залётчиков на штрафные работы, курсанты бежали к веникам, совковым лопатам и швабрам, словно им пятки салом намазали. Но перед тем, как распустить строй, он всех нарушителей переписывал, ведь моряки всегда были пронумерованы, у каждого на нагрудном кармане ID хлоркой написано.
Раз попался – три наряда на работы.
Два попался – остался без отпуска на каникулы.
А на третий раз – пакуй вещи на вылет из бурсы.
А у курсанта Гоголя как раз два залёта уже было. Но в самоволку нужно было – кровь из носа. К девушке. Типа признаваться в любви, или мирится, или ещё зачем. Они как раз накануне на дискотеке в училище познакомились, или влюбились, или поссорились. Одним словом, ему к ней на Шуменский в этот день нужно было попасть обязательно. Не то чтобы он себе другой девушки потом не нашел, он курсант видный был – вылитый Гоголь в молодости, только обстриженный под машинку, не лохматый.
Ну не совсем без лохм. Знакомая парикмахерша очень удачно подстригла его таким манером, что весь чуб можно было спрятать под фуражкой. Стоишь в мичманке – ОРСО на тебя не налюбуется – оболванен чисто под ноль. Снял фуражку – первый кучерявый парень на всю деревню.
А ещё клеша ушиты так, что с мылом одевать надо, бушлатик – офицерского сукна с белым шарфиком, фуражечка заломлена «бананом», как это у курсантов называлось, ни единого намёка на пружину, он же курсант, а не часы. Любая девчонка на такого глаз положит и вздохнёт, что не её. Одним словом, лучше ему на глаза начальнику ОРСО было не попадать, в такой форме одежды. Потому как то что нравится девушкам, то не нравится ОРСО. Любая херсонская девушка посмотрит не на дубовую фуражку-мичманку с пружиной, а на заломленную «бананом» мицу. ОРСО – наоборот.
А ещё с бушлатов на шинели уже два дня как всё училище перешло. А он видишь – гоголем вырядился. Где пружина, я спрашиваю? Где пружина?
Вот значит едет Гоголь в самоволку на задней площадке троллейбуса, смотрит в окно, и при виде каждых зелёных «жигулях» его передёргивает. Но присмотрится к номеру – нет, не начальник. Да и дальше себе едет. Потому что всё в мире устроено справедливо, пронумерованы не только будущие моряки, но и зелёные «жигули». И номер тот все курсанты знают как «Отче наш».
И вот перед переулком Доры Любарской … ой-ёй-ёй! И «жигуль» вроде бы не зелёный, а какой-то немного лазурный. Или это уже на нервной почве совсем Гоголь дальтоником становится? Ну какая же она зелёная? Скорее салатная. Но ведь номер – тот! Так и есть! Начальник ОРСО за троллейбусом едет. И Гоголю ручкой уже даже машет. Заметил. Типа, давай вылезай из троллейбуса, голубь! Карета подана!
А тут ещё троллейбус на остановке встал и двери раскрыл.
- Вылазь! – махает рукой начальник.
- Не вылезу! –качает головой Гоголь.
Это ж глянет начальник на мичманку и сразу же «Пачему без пружины?» заорёт!
- Вылазь, чего уж там! – жестикулирует начальник.
- Ни за что! – качает головой Гоголь
Это ж прикажет начальник « Фуражку долой!», потому как без пружины, и чуб неуставной увидит!
- Ну, ты сам этого хотел, товарис курсант! – предупреждает начальник ОРСО, открывает дверцы своих зелёных «жигулей» и вразвалочку направляется к дверям троллейбуса, чтобы Гоголя скрутить, вытурить из училища и отправить, куда Макар… А, не будем о грустном.
Другой бы на месте Гоголя уже б и руки вверх поднял и со словами «гитлер-капут» из троллейбуса выпал прямо в объятья пакостного начальника, что заходил уже в задние двери, расталкивая толпу поддатых работяг. Но Гоголь наш был не таким. Он не вышел сдаваться через задние двери. Он… пошел сдаваться через двери передние, как воспитанный пассажир. И когда начальник ОРСО работяг таки растолкал и в троллейбус вскочил, Гоголь как раз из троллейбуса выскочил. И вовремя – троллейбус в тот же миг все двери позакрывал и поехал себе. С пойманным начальником внутри.
Гоголь помахал в заднее окно троллейбуса рукой и жестами спросил.
- С машиной твоей что теперь делать! Стоит заведенная, открыта нараспашку, посреди переулка Доры Любарской. Бандитский район, между прочим. Красота.
Но что ему посоветовал начальник ОРСО уже не увидел – троллейбус завернул за угол. Пока он раздумывал, что ему делать с машиной, рядом затормозил патруль ГАИ.
- Что за клоун прямо на остановке припарковался? Где владелец?- спросил красномордый инспектор, клацая персональным компостером для разминки.
- Он сейчас прибежит, - пообещал Гоголь. – Обязательно, Вы обождите немного. Он бегает быстро. От него ещё никто не убегал.
И рванул себе от греха подальше.
На следующее утро на разводе на занятия начальник ОРСО приказал курсанту Гоголю выйти и стать перед строем всего училища.
- Всё ж таки отчислят! – вздохнул Гоголь.
- Не поминайте лихом, ребята.
Но нет.
- За проявленные находчивость и смекалку…
- курсанта Гоголя наградить…
- тремя нарядами вне очереди…
Начальник ОРСО был, конечно, ещё тем пакостным солдафоном, однако именно солдафоны имеют особое чувство юмора и своё специфическое видение справедливости.
Итак, славьтесь в веках херсонские девушки, что спасли курсанта Гоголя от… А, не будем о грустном! К чему здесь девушки? А кто же, Вы думали, был водителем того троллейбуса, положил глаз на Гоголя, вздохнул, что не её, и нажал красную кнопку перед самым носом начальника ОРСО?
А был бы Гоголь в мичманке с пружиной, ещё не известно, как та херсонская девушка поступила бы.