***
- Надо переходить на другую сторону, - Елена оглянулась на друзей. –
Эй, не спать, осталось совсем чуть-чуть.
- Ага, «чуть-чуть», - заворчала Иринка, - до моря ещё вон сколько
топать. Всё, надоело мне тут с вами ходить, я домой хочу!
Всё равно не дойдём. Папка однажды нас с мамкой туда повёз –
знаешь, сколько ехали? А тут пешком...
- А тебя никто силком не держит, - процедил сквозь зубы Сашка, -
разворачивайся и вали отсюда. Придёшь домой – компотику своего
попьёшь и дрыхнуть завалишься – чё тебе ещё надо?
- Сам иди! – Иринка обиженно засопела. – Это ты прицепился
к нам, как репей. Тебе вон, мамке своей помогать
надо, а ты тут с нами ходишь. Ох, и задаст она тебе:
вырвет крапиву – и по жопе! – Нарисованная в уме картинка
экзекуции привела Иринку в неописуемый восторг. – А потом
и папка твой придёт с работы - добавит ремня, чтоб не шлялся
по морям, а дела делал! Лентяй. Кто не работает, тот не ест, понял?
- А тебе только и надо, чтоб пожрать! – вспыхнул Сашка. –
Вот я и смотрю - какая ты жирная. Работаешь много, да?
- Я не жирная!!! У меня такая фигура...плотненькая – в бабушку пошла.
- «В бабушку пошла», - передразнил Сашка, - уже давно «перешла»
и бабушку, и дедушку.
- Заткнись!
- Сама заткнись!
- Да тише вы! – вмешалась Елена. – А то напугаете его.
- Кого? – воскликнули хором удивлённые Сашка и Иринка.
- Кого-кого... Ёжика, кого же ещё.
Путники остановились и стали наблюдать.
Ёж перебегал дорогу, направляясь в сторону лесополосы.
Его крохотные серые лапки быстро мелькали из-под игольчатой шубки,
а острая мордочка с блестящей пуговкой-носом слегка дрожала,
готовая в случае опасности мгновенно скрыться в спасительных недрах шубки.
- Ой, какая лапочка! – взвизгнула Иринка. – Давайте его поймаем.
- Не трогай его! – в голосе Елены чувствовалась категоричность.
- А я хочу, что тебе жалко? Я только поглажу – и всё.
- Это тебе не кошка, - вклинился в разговор Сашка. – Не трожь ежа.
- Чего ты всё время лезешь? – насупилась Иринка. – А я знаю,
почему ты за нами идёшь, сказать? Сказать?
- Что ты знаешь, жирная? – Сашка угрожающе сжал кулаки.
- Ха! Все давно знают, что ты...а где ёжик? – Иринка растерянно
озиралась по сторонам.
- Удрал от тебя, жирная, - Сашка мстительно хохотнул. –
Увидел, какая ты «плотненькая» – и удрал со всех ног.
Всё – конец ёжику. Сдох от испуга.
- Ты чего обзываешься? – глаза Иринки заблестели от навернувшихся слёз. –
А ты...ты...здыхля неморуща! Всё, я - домой, а вы идите к своему морю, -
она отвернулась от молчавших друзей и пошла прочь.
Елена укоризненно посмотрела на Сашку:
- Зачем ты так?
- А-а, пусть идёт, без неё лучше, - Сашка покраснел, -
а то будет всю дорогу ныть.
Елена молча смотрела на удалявшуюся фигуру. Какое-то время
она ещё колебалась, но приняв решение, уверенно шагнула вслед за Иринкой:
- Ира, постой. Да погоди же...
Иринка нехотя повернулась:
- Ну, стою, гожу.
- Ой, лучше сказать «жду».
- Ну, стою, жду. Чего тебе?
- Ты обиделась, да? – Елена старательно избегала её взгляда. –
Не обижайся, это он нарочно тебя дразнит, - она перешла на шёпот, -
мне кажется, ты ему нравишься.
Лицо Иринки осветила неуверенная улыбка:
- Правда?
- Да, мальчишки всегда дразнятся, когда им девочка нравится...
Иринка самодовольно хмыкнула, но тут же с подозрением покосилась на Елену:
- А все говорят, что это ты ему нравишься.
- Что за глупости, - поспешно отмахнулась Елена.
- А вот и не глупости, – повысила голос Иринка, - так все говорят.
- При чём тут все? - Елена тоже повысила голос. – Это сплетни.
А здесь, как говорит папа, факт налицо.
- Какое лицо?
- Не важно. Ты мне веришь?
Иринка с ещё большим подозрением взглянула на Елену:
- Ты, Ленка, странная.
Елена поморщилась:
- Называй меня «Елена», пожалуйста. Так ты мне веришь?
- Да верю, верю...
- Хорошо. А по поводу моря – не беспокойся, -
Елена взглянула на ручные часики, - дядя мой через полчаса будет проезжать
мимо Немчиновки - и подбросит нас.
- Как?
- Вот так! – Елена улыбнулась, и показала руками, как дядя будет
подбрасывать их вверх словно мячики.
Девочки дружно рассмеялись.
Во время их непродолжительного диалога, Сашка стоял поодаль и делал вид,
будто любуется окружающим степным пейзажем, когда же девчонки перешли
на шёпот – не выдержал, пробубнил себе что-то под нос и,
обиженный, зашагал прочь.
Быстро перейдя на другую сторону дороги, он углубился в лесополосу.
- Ой! – спохватилась Иринка,- надо же Сашке сказать.
А чего это он без нас пошёл? Са-аш, стой! Мне тебе сказать надо...
- Не кричи ты так, - Елена нахмурилась.
- А-а, - отмахнулась Иринка, - какая разница, я с ним радостью
поделиться хочу! Са-а-ашка, ну стой, не бежи...
- Беги, - поправила Елена.
-...не беги-и! Лен, ой, Елена, я пойду его догоню, ладно? –
и, не дождавшись ответа Елены, она помчалась (тяжело пыхтя) догонять Сашку.
Песчаная тропа, ответвлённая от основной дороги,
вела в начало лесополосы.
Немногочисленные деревья, безжалостно опалённые солнцем,
выглядели почти что неживыми, словно из них разом высосали
все живительные соки, и теперь, опустошённые, они лишь сухо
поскрипывали искривлёнными ветками, проклиная всё изнуряющую сушь
вместе со своими младшими собратьями – колючими кустарниками,
которые в знак солидарности потрескивали в ответ.
На верхушках рассохшихся стволов виднелись пышные шапки птичьих гнёзд,
а на земле лежали, утрамбованные тяжестью собственного веса,
кучи-насыпи из свалявшихся сухих веток. Кучи эти по форме были схожи
с гигантскими муравейниками. Считалось, и не без основания,
что в них обитают змеи, поэтому опасные залежи старались
при случае обходить стороной.
И, конечно, Сашка уже резвился на одном из таких «муравейников».
- Слезай, дурак, допрыгаешься! – Иринка опасливо поглядывала на кучу,
не решаясь подойти ближе. – Здесь змей полно. Покусают.
- Змеи жалят, - заметила подошедшая Елена.
- Какая разница? – Иринка пожала плечами. – Всё равно будет больно.
Давай, слезай, - она снова обращалась к Сашке, - надо колонку искать,
я пить хочу – умираю прям!
Однако Сашка, не обращая на неё внимания, продолжал прыгать наверху.
- Ну и сиди там, дурак! – разозлилась не на шутку Иринка. –
Нас дядька Ленкин заберёт, и мы на Косу поедем, правда, Лен...ой...Елена,
а ты оставайся. Ты вообще не должен был с нами идти. Мы тебя в машину
не возьмём, да, Лен...ой...Елена, пусть домой идёт.
Сашка в один миг кубарем скатился вниз:
- Чё, правда, дядька заедет? – он выжидающе посмотрел на Елену.
Та утвердительно кивнула. – Классно! Слушай, а куда он подъедет?
- К остановке, возле Немчиновки.
- Слушай, а дядька твой не удивится, что ты так далеко от дома будешь?
- Ну, во-первых, моего дядю трудно удивить (он сам кого хочешь удивит).
А, во-вторых, он довезёт нас не до самой Косы, - Елена извиняюще улыбнулась, -
так что придётся ещё немного пройти пешком...
Воспользовавшись паузой в разговоре, Иринка торопится задать
мучающий её вопрос:
- А как же дядька узнал, что ты будешь в Немчиновке?
- Догадался!!! – Сашка покачал головой, испустив тяжкий вздох. –
Дай, думает, заеду в Немчиновку и заберу Ленку. Экстрасенс он,
как Кашпировский. Видела по телевизору, как тот говорит: «Даю установку»?
Дед мой после этого всегда засыпает, и ржать начинает.
Папка ему: «Бать, а, бать, ты чего?» А дед всё ржёт и ржёт.
Потом просыпается: «Нема установки». Так ему однажды дядька Колька,
взял и штаны снял, когда он заснул под Кашпировского.
Проснулся: «Нема установки», а тут дядька ему: «Батя, а где твои штаны?»
Дед глаза выпучил, не поймёт, а потом как стал орать: «Эх, Христа Бога
душу мать, Сталина на вас нема, он бы цього Кашпировського,
зо всию установкою зараз бы у Сибирь загнал!» Еле успокоили деда.
Он после этого к телевизору совсем не подходит, боится. Говорит,
Кашпировского нам американцы заслали, как раньше заслали колорадского жука.
Сашка рассмеялся, а вместе с ним и Елена.
- Поняла, Ирка? Даю тебе установку: не жрать, не жрать...
- Отстань от меня, - Иринка обиженно насупилась.
- Да ладно, Ирка, я же тебе помочь хочу, ты, наверно, голодная,
дом далеко, - Сашка хитро прищурился, - а нам идти до-ооолго.
Вдруг дядька Ленкин не приедет или...нет, вдруг заблудимся, а?
И кого же нам придётся съесть в первую очередь? Меня – нельзя,
я - тощий, Ленка – отличница, остаёшься ты – жирная двоечница...
- Ты что?! – возмущённо вскинулась Иринка. –
Я не двоечница, я – хорошистка. Меня на «линейке» недавно хвалили.
Ты дневник мой посмотри – там одни пятёрочки и четвёрочки.
А ещё у меня примерное поведение. А ещё меня Валентина Андреевна
постоянно хвалит и пишет в дневнике: «Молодец».
Давясь от смеха, Сашка с трудом произносит слова:
- Во-во...теперь...точно...начнём с тебя, а на могилке...напишем «Молодец!»
- Дурак!!! – вскипает Иринка. – Елена, скажи ему!
- Надо бы нам поторапливаться, - Елена снова посмотрела на часики. –
Дядя Костя скоро будет в Немчиновке. Сейчас дойдём до конца,
а потом свернём направо...
- Зачем до конца? – перебивает её Сашка. – Давай срежем.
Пролезем через кусты и пёхом через виноградник, как раз к кладбищу
и выйдем, так короче.
- Я не полезу через кусты, - категоричным тоном заявляет Иринка, -
они колючие - я платье порву.
- Кто тебя спрашивает, дура? – выдохнул Сашка, даже не взглянув в её сторону.
- Успокойся, Саша, - Елена улыбнулась, - давай всё-таки дойдём до конца,
здесь не так далеко.
- Вот вы и идите прямо, а я пойду через виноградник.
Встретимся на кладбище, у колонки. Всё, я пошёл, -
с этими словами Сашка быстро исчез в кустах.
Какое-то время было слышно, как он с трудом продирается сквозь
колючий заслон, но затем всё стихло.
- Какой же он всё-таки вредный, - Иринка опасливо огляделась
по сторонам, - бросил нас одних, ведь страшно, да?
- Перестань, чего нам бояться? – Елена в нетерпении повела плечом. –
Пошли уже...
- А можно я тебя за руку возьму? - Иринка плотнее придвинулась к Елене,
судорожно вцепившись в рукав её платья.
- Ну что ты, как маленькая? Отцепись от меня! Тебе совершенно нечего бояться.
- Ага, а дух? Сашка – хитренький, вон как быстро удрал, потому что знал -
здесь ЕЁ дух живёт.
- Чей дух? – Елена в замешательстве остановилась, а Иринка,
довольная произведённым эффектом, шёпотом добавила:
- Дух дочки Александра Петровича...
Елена усмехнулась, недоверчиво поглядывая на Иринку:
- Ну и врушка ты, нет тут никаких духов.
- Я - вру? – Иринка задохнулась от возмущения. – Да ты спроси у моей мамки,
если не веришь, или тётку Зинку – все про это знают.
- Про что?
- Так убили его дочку. Здесь прям и убили.
- Как убили? - растерянно улыбнулась Елена.
- Я точно не знаю, но говорят, когда её нашли,
она ещё живая была и успела сказать, кто её убил, вот.
Елена пристально вгляделась в лицо Иринки:
- Кто же её убил?
- Папка мой говорит, что сын директора совхоза с дружками напились,
привезли её сюда и убили, а мамка говорит, что она, Злата то есть,
сама поехала с ними, что она была такая, - Иринка многозначительно
посмотрела на Елену.
- Какая?
- Ну, гулящая...
- А этих...кто убил, их наказали?
- Не знаю, может и наказали.
Постояв немного, девочки возобновили прерванный путь.
- Я знала, что у Чертов... - Елена осеклась, - что у Александра Петровича
дочка умерла, но я думала от болезни. А давно это случилось?
- Сейчас вспомню, - Иринка наморщила лоб, - да, мы как раз Жизель резали...
- Кого??? – испуганно заморгала глазами Елена.
- Овцу нашу, - спокойно пояснила Иринка, улыбаясь.
- А почему «Жизель»?
- Другой у нас не было, она одна была...
- Да нет же, - Елена нетерпеливо отмахнулась,- назвали, почему так?
- А-а, так брат папкин, который на заработках,
прислал на Новый год коробку конфет...такие вкусные были, -
Иринка жадно сглотнула слюну, - а на коробке овца была нарисована,
в юбочке, как у балерины, и подписано - «Жизель». Ой, такая смешная...
Мы все так смеялись. Потом папка с фермы ярочку принёс, вот мы и назвали её,
как ту овцу, с коробки.
- Понятно, - Елена улыбнулась.
Между тем, Иринку уже было не остановить:
- Ну вот, мы как раз Жизель резали, вдруг прибегает тетка Зинка,
вся белая, трясётся, нашли, говорит, Злату в лесополосе, мёртвую.
А я тогда маленькая была совсем, ну, не совсем маленькая,
мне было пять, нет, шесть лет... Потом похороны были, только меня туда
не взяли, а мамка с папкой пошли. Мамка до сих пор забыть не может,
что на похоронах, жена ПрокОпича (они в начале нашей улицы живут),
так вот, Прокопичиха эта нарочно вырядилась в прозрачную кофту,
и пришла она, как мамка говорит, не горе выразить, а покрасоваться
перед всеми, и нет у неё ни стыда, ни совести. Представляешь,
какие люди бывают?
- А она красивая была? – опустив голову, Елена разглядывала свои
стоптанные босоножки.
- Кто? Прокопичиха?
- Злата...
- А ты её разве не видела?
- Наверно, видела пару раз, но не запомнила.
- Я тоже её плохо помню, маленькая совсем была. Помню только,
волосы у неё были длинные, пышные такие. – Иринка замолчала,
но ненадолго. – Ещё говорят, Чертовский после этого совсем дурной сделался.
Елена вздрогнула, как от удара:
- Это как понять?
- Да говорят, злой он стал или обиженный. Пристаёт ко всем, ругается.
Ну, ты же знаешь, какой он полудурАшный.
- Нет, не знаю, - тихо произнесла Елена.
Иринка с удивлением посмотрела на неё:
- Да ты что, Елена? Все об этом говорят.
- Что ты заладила: «все говорят, все говорят», у тебя что –
собственного мнения нет? – Елена, сама не зная почему,
разозлилась на Иринку. – Болтаешь какие-то глупости!
Знаешь что, - она внезапно остановилась и заглянула
в испуганные глаза Иринки, - а, может, тебе действительно
вернуться домой? Родители приедут – тебя не застанут,
будут волноваться. Иди-ка ты домой. Так будет лучше для всех.
В глазах Иринки блеснули слёзы:
- Ты что?! Я не пойду одна по лесополосе, - её нижняя губа смешно
оттопырилась и задрожала, - я к морю хочу пойти. Ты же обещала...
Черты Елены исказила злобная усмешка:
- К морю хочешь? Нет, не пойдёшь, здесь останешься.
Что ты там говорила про дух? Вот и проверишь: правду люди говорят или врут.
Елена скинула босоножки, подхватила их на руки и, не оглядываясь,
бросилась бежать вперёд. Вдогонку ей нёсся отчаянный рёв:
«Ле-еенка, не бросай меня!»
Она точно знала, что неповоротливой Иринке никогда не угнаться
за ней и это заставило её на мгновение ощутить неизведанный доселе восторг,
сложившийся под влиянием двух противоположных чувств: щемящей жалости
и яростного злорадства. Этот восторг шумно бурлил и пузырился в крови,
горяча стремительный алый поток до такой степени, что, казалось,
по венам бежит уже не кровь, а настоящая лава. В висках бешено стучало,
грудь теснила разбухающая почка радости, а сердце готово было разорваться
от нахлынувших чувств.
Добежав до середины лесополосы, Елена свернула куда-то вбок
и вскоре совсем исчезла из виду.
«Она сейчас вернётся, она сейчас вернётся», - твердила про себя Иринка,
безуспешно пытаясь отогнать нарастающий страх, чья когтистая лапа
уже вовсю щекотала волосы на затылке...
http://www.proza.ru/2012/06/14/74