В один из дней начала апреля второго года нового столетия, когда старуха Кособрюхова лопатой сшибала сосульки с крыши сарая, к ней во двор пожаловала почтальонша Марта и скомандовала:
- Петровна, пляши!
Заинтригованная хозяйка приняла конверт и пригласила письмоносицу в избу. Поначалу думала - письмо отписано внуком Алексеем, проживающим который год в столице и время от времени баловавшим стариков весточками. Но послание оказалось официальным, хотя и тоже из Москвы. В нижнем правом углу конверта было пропечатано: "Управление по делам ветеранов ВОВ при президенте РФ". Марта, вскрывшая по просьбе хозяйки письмо, зачитала содержимое, напечатанное на дорогой лощёной бумаге. Из текста явствовало, что ветеран войны гвардии сержант Кособрюхова Елизавета Петровна приглашается в Москву принять участие в Параде Победы. Прибыть туда надлежало не позднее шестого мая в гостиницу "Арбат". Все понесенные в дороге расходы будут возмещены.
- Надо же... - только и выдохнула старуха.
Правду сказать, Елизавета Петровна и прежде получала к женскому празднику и ко Дню Победы поздравительные адреса за подписью губернатора и даже президента, но чтобы её, простую смертную, позвали в Москву! Странно. Ехать, нет? Путь не близкий, а здоровьишко уже на исходе, да, поди, и денег кучу надо.
Вечером приковылял с дежурства дед Михаил, старухин муж, тяжело осел на табурет, отделил от обрубка ноги протез, посетовал на недомогание, попросил чаю. Стали старики обсуждать новость и пришли к заключению - ехать все же следует.
- Езжай, Лиза. Я уж тут как-нить один справлюсь, невелико хозяйство - куры да котишко. Ежели что - Валентину крикну, подмогнёт... Хотела мир поглядеть - так езжай, глядишь по телевизору тебя покажут на параде. Может, денег сколь дадут...
Михаил Борисович и Елизавета Петровна прожили в супружестве пятьдесят восемь лет, хотя знались еще с середины тридцатых годов. Были одногодками, Бегали в одну школу, но в разные классы, дружили лет с пятнадцати. После окончания школы хорошистка Лиза изъявила желание учиться в пединституте на учителя иностранного языка, Миша пошел в мастерские учеником токаря. Но хоть и развела их учёба, переписываться и встречаться продолжали, имелись виды на свадьбу. Но свадьбу было решено осуществить после того, как девушка закончит ВУЗ.
В июне сорокового, нарвав в поле цветов, Михаил верхом нёсся на станцию встречать свою Елизавету, которая возвращалась домой на каникулы после завершения третьего курса обучения. Но любимую он в тот раз так и не встретил - споткнувшаяся впотьмах о выбоину лошадь сдёрнула всадника с хребта. Шибко ударившись грудью и правой ногой о стоящую у дороги берёзу, парень лишился сознания. Провалялся, корчась и стеная, при дороге в крови и пыли едва не до утра, покуда шедшая с поезда его любовь не наткнулась на него. Побежала в посёлок, пригнала подводу. Позже перенёс Михаил не одну операцию, но срастить ногу лекарям все же не удалось, её отхватили по колено. Инвалидность парня никак не повлияла на отношения молодых. Надо сказать, что и до падения с лошади Михаил был не вполне здоровым человеком - в детские годы переболел полиомиелитом, отчего впредь ходил немного скособочившись и с слегка подвёрнутой левой рукой. Потому и не был призван в урочный год на действительную...
Подкравшаяся к отечеству хищной костлявой лихоманкой война перетасовала все карты. Уходили на бойню по призыву и добровольно поселковые мужики, попрощались и Миша, и Лиза со своими отцами. Чуть позже оставил родные просторы и Игорь, Елизаветин меньшой брат. Девушка заканчивала учёбу, её жених токарил в мастерских и весьма тужил, что ему не суждено встать под ружьё.
К весне воротился домой изувеченный Игорь, пропал без вести дядя Петя, Лизин отец. Эти нерадостные события сильно изменили Елизавету. Так и не доучившись, не посоветовавшись с возлюбленным и даже с матерью, крадче сходила на призывной участок и записалась в Красную Армию - люди, знающие толк в немецком языке, были на передовой в цене. Михаил, как мог, отговаривал подругу от мобилизации. Ему было противно осознавать, что Лиза отправляется на фронт, а он будет греться в глубоком тылу. И если Лиза погибнет, то и ему на этом свете особо делать нечего. Прощалась парочка до утра. И загадали: коли выживут - сразу после войны поженятся, заработают своё жильё, заведут детей.
После было больше двух лет переписки - нежной, страстной. Не довелось довоевать до Победы и Елизавете. В предпоследний год войны и в её молодое тело вонзила когти зловещая лапа смерти, да к счастью, неглубоко. Ухнувшая у блиндажа фугаска подытожила жизнь дюжине бойцов. Шедшая в то время неподалеку Лиза ощутила невыносимую резь в животе. Далее - операционное ложе, извлечение осколков, штопанье ран и, напоследок, убийственный приговор старого хирурга:
- Девонька, ты никогда не сможешь стать матерью...
... Подлечившись два месяца в Оренбуржье, Лиза подалась домой, признанная комиссией для службы не пригодной. Через месяц после возвращения Лизы молодые сыграли свадьбу - простенькую, нешумную. Весть о том, что у них не будет наследников, Михаил принял понимающе, главное, мол, что сама жива осталась...
Отзверствовала война, отискрились салюты, отголосили своё вдовы и матери, вернулись домой счастливчики.
Елизавета Петровна учительствовала в местной школе, супруг все так же обрабатывал металл. Так, без особых примечательностей, мелкой поступью шла их жизнь. В восемьдесят пятом году, когда Кособрюховы были уже на пенсии, в посёлке у соседей Мироновых случилась трагедия: по пьяному делу возгорелся их дом. Уцелел лишь мироновский сын – десятилетний Алексей, который аккурат в то время отдыхал в пионерлагере. Погибли оба родителя. И надумали Кособрюховы взять мальца к себе на воспитание. Вырастили неплохого юношу, стал он им как внук.
После окончания десятилетки пожелал внучёк продолжить образование, старики не препятствовали - Лёшка слыл толковым и смекалистым. Поступил в Иркутский университет на факультет теплотехники. В копеечку вылетело бабке с дедом пятилетнее обучение внука, да еще на дворе буйствовали лихие девяностые. Пенсий вечно не хватало, да и те задерживали. И пришлось Елизавете Петровне снова идти преподавать (хотя с выплатой зарплаты там было не лучше), а Михаилу Борисовичу - сторожить объекты. Но на внуке не экономили, силились, чтобы он нужды ни в чём не знал. Торговали излишками своей картошки, яйцами.
А в который-то день, когда шибко припекло, снесла Кособрюхова на базар свои ратные и трудовые награды - два ордена да с пяток медалек...
Выучился внук, сманили его работать в Москву, в НИИ. Обустроился добротно, махом дали жильё, правда, пока лишь служебное. Дважды приезжал погостить на родину. Надарил старикам кучу вещей, как бы отблагодарив их за все лишения. Ходили на кладбище к его родителям. Звал и к себе в гости, сулил Москву показать. Да куда Кособрюховым рыпаться на девятом-то десятке? А ну как в дороге приступ какой случится?..
Утром, за день до жениного отлёта, Кособрюхов призвал к своей постели супругу и попросил:
- А не едь никуда, Лизавета.
- Ну вот: то едь, то не едь! Нет, поеду уж - билеты взяты.
- Сон я давеча неважный видел. Будто порушился самолёт, на каком ты летела. Останься, матушка...
- Сплюнь! Скажешь же такое перед дорогой!
- Чую я неладное... Помнишь, в позапрошлом годе мне священник наш на смертном одре привиделся? А через день его и взаправду убили... Не едь.
- Да будет тебе ахинею-то нести, вещун. Всё одно поеду, чему быть... Да и Лёшке уже позвонили, встречать придёт...
По воздуху Кособрюхова сроду не путешествовала и оттого, задолго до посадки в самолёт,
было ей ощутимо волнительно. Но едва машина перешагнула облачность и её окатило позолотой солнца, успокоилась - в Отечественную случались ситуации и похлеще. Подле сидела средних лет женщина и лениво-безмятежно перекладывала листки журнала, что придало старухе дополнительное успокоение. Не приметила, как задремала. Вырвал её из забытья слащавый голос бортпроводницы:
- Бабушка, кушать будете?
Мгновение поразмыслив, Кособрюхова вытащила из котомки кошель, осторожно осведомилась:
- А дорого обойдётся ваша еда?
Соседка и проводница рассмеялись:
- Вам ничего платить не надо. Ешьте на здоровье.
А Елизавета Петровна не без удовлетворения отметила - видно есть распоряжение фронтовиков бесплатно кормить. Только откуда они выведали, что она - фронтовичка? Видать, в билете отметка особая имеется.
Вяло поковырявшись в предложенных яствах, старуха достала из сумы свой харч - варёную курятину, яйца, стряпню.
- В Москву-то зачем? - осведомилась соседка.
- Да вот всю жизнь хотела у Кремля постоять, в Мавзолей сходить, да и с президентом у самовара посидеть.
- А если серьёзно? Я вот на денёк по делам фирмы, завтра уже лечу обратно.
- А меня на Парад Победы позвали.
- Правда? Так вы, бабушка, участница?
- Да пришлось маленько посражаться.
- Хлебнули, наверно, лиха по полной?
- Да как сказать? Ничего уж такого геройского я не сотворила. И без меня, я думаю, германца прогнали бы. А, гляди-ка, в Москве приметили!
- Да, зря в Москву не пригласят. Заслужили, значит.
- Да какое там. Просто, думаю, мало нас осталось, вот и собирают по всей России, чтобы хоть на махонький парад наскрести... Я всего лишь переводчицей при штабе значилась, пленных допрашивала, с документами работала, какие разведка у немца крала. Ну, когда основной работы не было - на кухне пособляла, либо в санбате.
Путь до столицы от восточной кромки державы, хоть и самолётом, достаточно долог. За время воздухоплавания разговорившаяся Кособрюхова поведала попутчице чуть ли не всю свою жизнь. С интересом выслушав пространное старухино повествование, соседка заключила:
- Да... Любопытная у вас вышла история: обычно бабы своих мужиков с войны ждали, у вас же - наоборот... Болят раны-то?
- А как не болят, болят. Каждый год в больнице отлёживаюсь. Почку вот недавно удалили, с одной теперь маюсь.
- Ничего, бог даст, поживёте ещё... А мы ведь до сих пор не познакомились - Ирина.
- Елизавета Петровна, или бабка Лиза.
- А у вас знатное имя. Императрица с таким именем на Руси когда-то правила. Так что мне к вам впору бы обращаться - "Ваше Величество".
В аэропорту Кособрюхову караулил с букетом тюльпанов сияющий Алексей. Получив багаж - чёрный фанерный чемоданчик, который ещё им на свадьбу подарили друзья, бабка и внук проследовали на стоянку, где их ждала служебная легковушка. Приехали в Капотню, в однокомнатную Алексееву квартиру.
Сидели в тот день допоздна, пили чай, делились новостями, вспоминали. У внука в судьбе все складывалось ладно. В институте доверили возглавить отдел, положили хорошее жалование. Через год-два ему маячила своя жилплощадь о двух комнатах. На днях Алексею предстояло защищать кандидатскую диссертацию. В феврале он встретил девушку своей мечты, Юлю, обещал вскорости познакомить.
- Ну что, бабуля, ты уже отдыхай, намаялась ведь. А завтра я опять беру машину и поедем знакомиться со стольным градом. И, вообще, в перспективе у нас с тобой обширная культурно-развлекательная программа, ты ведь никогда не была здесь.
- Как не была? Была. В сорок четвёртом, проездом токо... Да, Лёша, мне надо будет как-то в гостинице "Арбат" показаться, не то дорогу не оплатят.
- Потом, бабушка. Это потом. Я тебе постелил на диване. А я пойду, поработаю, диссертация на носу. Если что будет надо - зови.
Кособрюхова легла почивать, но сон долго не шёл. Прислушивалась к чуждым её уху звукам большого города и не верилось, что в Москве. Воображение рисовало возможные сценарии предстоящего чествования ветеранов на Красной площади. Руководство хоть увижу, - думала она. - В Георгиевский зал, должно быть, не пустят - не велика птица. Может, кто из однополчан встретится, только, как их теперь узнаешь?..
Под утро квартира наполнилась трелью телефонного звонка. Алексей, ночевавший на кухне на полу, вяло прошлёпал к аппарату. С минуту выслушивал позвонившего, потом несмело пошёл к Кособрюховой, присел на край дивана.
- Ба, а ба. Спишь? Соседка ваша, Валентина, звонила. Дедко помер...
С четверть часа они сидели обнявшись и беззвучно плакали.
- Миня... Миня.., - слабо звала старуха. - Как же ты так? Не хотел ведь ты меня отпускать, отговаривал... Я думала - это блажь, а ты-то знал, что боле не увидимся... Прости, родимый, Христа ради...
Кособрюхова попросила воды, приняла две таблетки, запила. Немного очухалась
.
- Ну что, Лёшенька, вези меня обратно, сади на самолёт.
- А как же Москва, парад? - спросил внук и осёкся, поняв, что сморозил ерунду.
- Ты что думаешь, я в твоей Москве прохлаждаться буду, когда дед в гробу лежит?.
. Сейчас соберу пожитки и вези скорей, надо поспеть на погребенье... Да, сперва билет ведь надо взять. Сбегай, купи, сейчас денег дам.
- Не надо денег, ба. А билет и в аэропорту возьмём... Я бы тоже полетел, да вот кандидатская послезавтра.
Прибыли в аэропорт. Приобрели бабке билет на полуденный рейс. Присели на скамейку, до регистрации ещё уйма времени. Алексей полез в барсетку, извлёк десять пятитысячных купюр, подал старухе:
- Это тебе. На похороны деда, да и за понесённые расходы, за всё, что вы для меня сделали.
Принять деньги Кособрюхова категорически отказалась:
- Не возьму! Тебе они нужнее будут. У меня нынче пенсия хорошая, льготы. Хозяйство своё худо-бедно кормит. И на похороны у нас деньги отложены. Не возьму!
Улучив момент, когда бабка отворотилась, чтобы высморкаться в платочек, Алексей сунул-таки деньги в глубь бокового кармана старухиной кофты. Минуту помявшись, сказал:
- Не знаю, говорить - не говорить?.. В общем, извиняй меня, Елизавета Петровна. Это я прислал тебе письмо, вызвал тебя сюда под видом правительственного приглашения на парад. Я знаю, так просто ты бы ни в жизнь не приехала... Ты ведь грезила побывать в Белокаменной, правда? Прости, ба..
.
Кособрюхова эту весть приняла равнодушно, ровно знала об обмане:
- Мне теперь всё равно, внучек. Не до этого. Может, ещё и приеду когда... А деньги свои всё же забери, я сказала - не возьму. И она вытащила из кармана кофты и возвратила Алексею его деньги.
К ним подошла Ирина, прилетевшая накануне в Москву вместе с бабкой:
- Здравствуйте, Ваше Величество! А вы, бабушка, что, тоже уже обратно летите? А как же парад? Пошутили?
- А отменили парад, - ответил за Кособрюхову Алексей. - Из-за дождя отменили.
Подоспел срок регистрации на рейс. Внезапно Алексей встрепенулся, вскочил, рванул куда-то, бросив Кособрюховой:
- Жди, я сейчас!
Минут через десять вернулся с билетом на самолёт:
- Ну что я за сволочь?! Какая к чёрту защита диссертации, какая учёная степень?! Тут дед умер - человек, который поднял меня. Летим вместе, ба!
Через полтора часа лайнер поднял и понёс на восток две родные души.
В августе того же года земля приняла на вечное хранение и тело Кособрюховой, Елизаветы Петровны...