Цокают туфельки по ступеням, приближается дверь родной квартиры, но стонут громче обычного погнутые гвозди. И сильнее чем вчера пахнут корвалолом надписи на стенах.
– Настя, беги мой руки! Обед почти готов, – нарочито ровным голосом встречает девочку мама. Вон и лицо её – кривится под маской неестественного спокойствия.
Наконец-то! Время ожидания подошло к концу. Тянет бежать. Но ничего, десять минут сейчас уже мало что значат, а подкрепиться будет нелишним. И Настя послушно направляется к ванной - слушать шелест света и представлять как ладошки покрываются оксидной плёнкой.
Когда тарелка пустеет, девочка поднимает искрящиеся невинностью глаза и спрашивает:
– С Вадиком что-то случилось?
И ответом ей - ошарашенный взгляд худой, рано постаревшей женщины.
Вадик – Настенькин любимец, подобранный на улице полгода назад красный попугай. Она сама сказала, что это попугай, а потом принесла записку от учительницы биологии, мол, да, это такая-то порода, очень редкая. Прям такая редкая, что о ней и не знает почти никто. Родители сделали вид, что приняли всё за чистую монету. В конце концов, их чадо и так росло замкнутым и нелюдимым, пусть хоть с птицей потешится.
– Милая, Вадик заболел и… - начинает мама, но Настя перебивает:
– Он умер, да? – и без паузы, – Можно, я пойду похороню его под Кривой Рябиной за домом?
Кривая Рябина – да они там все кривые! Название, придуманное специально для родителей, чтобы те были уверены – выдуманный мир их дочери тут, рядом. Беспокоиться не о чем.
– Конечно, милая, – потрясённо отвечает мама и поворачивается к мужу, невольно ища поддержки.
– Она ведь ещё ребёнок, – успокаивающе произносит Настин отец , – она просто не понимает.
В это время девочка уже в своей комнате. Рассовывает всё необходимое по карманам курточки. Школьный рюкзак брать нельзя – вызовет подозрения. Вроде всё. Теперь отыскать в куче игрушек в углу лопатку. Теперь точно всё. С пластмассовой лопаткой в левой руке и птичьей клеткой в правой Настя направляется к двери. За жёлтыми прутьями лежит маленькая красная птица, мало чем похожая на попугая. Очевидная безыскусная ложь, она тоже – часть плана.
Вадик – Выслеживающий Абстинентные Догмы Имперский Комиссар. Как он представился сам. Маленький, жалкий, ни на что не способный – таким его сделал Разносчик Кошмаров (Ракош на сленге комиссаров). Очень сильный и опасный. Восемьсот лет потребовалось, чтобы его найти, но когда вадик наконец-то загнал врага в угол, одолеть его не хватило сил.
Теперь в дела внешних пространств предстояло вмешаться человеку. Полгода вадик оттачивал свою связь с Настей, собирал свои невеликие теперь силы и пытался передать девочке все те знания, которые понадобятся ей для выживания и победы.
На лестнице уже, спустившись до второго этажа, новоиспечённая воительница открыла клетку и лежавшая без движения птица вспорхнула ей на плечо. Ненужная более конструкция полетела в мусоропровод. Дальше!
Настя достала и кармана ложку и отцовскую зажигалку, положила их на подоконник и запустила руку обратно в поисках эссенции духа. Нужна полная концентрация. И идеальная связь с проводником. Наставником? Впрочем, сейчас уже можно забывать слова.
Тени внешних пространств обрушились на сознание медленной тяжёлой волной, вспенили видимый мир. Девочку захлестнула привычная по прошлым всплытиям эйфория. Снова густой радужный шум, сменяющийся хрустальной арктической тишиной. И снова на краю восприятия тихо поёт Солнце Спящих:
…я в ваших снах
Низриньтесь ниц
Я тьма и прах
Я свет без лиц…
– Наше общение подходит к финалу, - произносит вадик. – Теперь ты можешь звать меня по имени. Я – Ваа Ис.
И после этого признания была дорога. Мимо людей и их домов. Мимо серых лент и железных насекомых.
«Мир мёртв!» - сказали встреченные по пути розовые буквы, но стоящий неподалёку престарелый джентльмен в чёрном докторском плаще сказал, что это, конечно же, неправда.
А потом был лес. Тухнут кресты оконных бликов и безымянный переулок словно медицинская игла впивается меж вековых стволов. Недвижимые лиственные своды гасили небесную лампу.
– Что это за Империя, которой ты служишь? – в который раз спросила Настя.
– О, это прекрасное место! Если мы победим, я обязательно отведу тебя туда, – как и всякий раз до этого ответил Ваа Ис.
Время настоящее размывалось. Истончалось и рвалось позади распахнутых глаз. Будущее смешивалось с прошлым. Они вышли на длинную прогалину в несколько метров шириной. Идеально прямая, она тянулась от горизонта до горизонта, и теперь было видно, что где то там полыхает закат.
– Лучники! – прогремел хриплый надтреснутый голос и где-то вдалеке слажено щёлкнули тетивы.
Там, едва видимый в вечернем свете, стоял седой, худой как жердь старик. Его длинные волосы разметались по плечам. За спиной его в два ряда стояли тёмные фигуры, закованные в хитинообразную броню, держащие огромные, выше человеческого роста луки. И всё ближе шипели деревянные змеи.
– Это он! – вспыхнул в голове девочки ошалелый птичий вопль, и маленький комиссар сорвался с её плеча.
Настя бросилась следом. Адреналиновый озноб насквозь прошил тело. Послушная движениям натренированных пальцев, порхнувшая в руку бабочка словно сама собой распустила крылья. В лицо дохнуло сухим и жарким ветром – это Ваа Ис там впереди рвался сквозь пространство. Пламенные языки текли по птичьим крыльям, срывались и тухли, неистово бились о мёртвый воздух. Огонь распускался десятками новых крыльев, бушевал аидовым калейдоскопом.
Несколько стрел обратилось в пепел, одну девочка отбила своим маленьким клинком, остальные впились в землю там, где только что стояла юная воительница. Луки натягивались вновь.
Блеск железных игл. Несколько штук прорвались сквозь огонь. Диким, рвущим сухожилия финтом Настя уклонилась от самой первой, целившей ей в грудь стрелы, но другая захлестнула её левую руку, обмотала своим обугленным телом и, целя в вену, занесла своё радужное жало.
Настя сорвала её зубами, даже не замедлив бега. Кровь её почернела от ярости и лицо её напоминало теперь маску ацтекского бога. Древние Владыки благосклонно взирали на неё, вспоминая о жертвоприношениях, когда-то отправляемых в их честь.
Меж тем комиссар достиг строя врагов и с жутким клёкотом бросился на них. Казалось, он пролетит насквозь, оставив за собой лишь пепел, но старик шагнул вперёд и одним размашистым ударом швырнул вадика на землю. Вокруг кулака ракоша клубился сиреневый газ – пыльца с крыльев падших фей. Один из его слуг отбросил лук и, выхватив короткий меч, скользнул вперёд. Добить назойливого врага. А потом разобраться с девчонкой, незнамо зачем приволочённой сюда сбрендившим после поражения вадиком.
А она, эта девчонка, не успевала. Рвалась изо всех сил, загребала руками, цепляясь за воздух, но до места действия оставалось ещё пять шагов. И нож не кинуть – нет времени для замаха. А рука со смертью уже устремилась вниз.
– Нет надежды! – полыхнуло в Настином мозгу послание ракоша, и она закричала. Звериным хриплым криком. Исполненным гневом настолько, что казался голосом неживой природы. А следом за криком от девочки во все стороны ринулась волна холода.
Где-то там, за гранью мира, восторженно хохотали Древние Владыки.
Ракош сумел выдержать удар, но ледяной вал развеял лучников, и теперь он был один, едва держащийся на ногах, огорошенный безумной мощью этого низшего, как он считал, существа.
Когда-то (неделю назад?), вадик сказал приютившей его девочке, что их враг может принять любой облик, в том числе и облик человека, и она должна быть к этому готова. И та на следующий же день после школы отправилась гулять по окрестным дворам. В одном из них она наткнулась на мужчину, лежащего на скамейке в хмельном сне, и, убедившись, что никто не видит, перерезала ему горло. Никаких сомнений.
Последние шаги Настя преодолела одним прыжком. Сшибла ракоша с ног, увернулась от укутанной сиреневым руки и воткнула бабочку в основание шеи. По самую обшарпанную рукоять. А потом упала на землю и несколько метров катилась, раздирая в кровь локти и коленки.
Спустя минуты девочка поднялась и подошла к кругу выжженной травы, в центре которого лежала маленькая растрёпанная птица. Уже не красная, а какая-то светло-бурая. За спиной ещё подёргивался разносчик кошмаров. Самый старый и самый сильный, по-детски обиженный на собственную смерть. Коленки слегка дрожали.
– Ты просто чудо, маленький человек, – шепнул в Настином сознании потускневший голос комиссара. – Дай мне несколько минут передохнуть и мы отправился в Империю. Боги свидетели, ты заслужила право в неё попасть!