Днем он убирал улицу, чиркая старой метлой по давно потрескавшемуся асфальту, и толкая вперед основу от детской коляски, где вместо люльки была приделана старая железная ванна, а по ночам он летал. Да-да, летал. Как птица. Он летал, и его ноги не касались земли, а вихрастая макушка задевала облака. Маленький смешной человек в больших очках-окулярах и стоптанных башмаках, перекидывающийся парой слов со всеми, кто проходил мимо, но его не замечали, а если и замечали, то нарочито небрежно кидали под ноги тому бумажки. Дворник? Вот и мети!
Он и мел, колол лед, и на его участке всегда царил порядок и покой.
По вечерам, завернувшись в дырявый плед, он читал «Волшебник Изумрудного города». И завидовал Элли. У нее были и Татошка, и Страшила, и даже Железный дровосек, а у него никого не было. Как-то давно он нашел в кустах на своем участке маленький, грязный непонятного цвета пищащий комок. Принес домой, отмыл и теперь по вечерам он делил свой нехитрый ужин на двоих и даже покупал в соседнем магазинчике самое дешевое молоко, всегда покупал, и сам порой сидел без хлеба, прихлебывая из треснутого граненого стакана нечто, три дня назад бывшее чаем.
Но соседям не нравился разноцветный веселый комок, или не нравился запах из комнаты и через три месяца дворник остался один.
Придя домой, стянув старые рваные кроссовки, отданные кем-то когда-то, он услышал за своей спиной змеиный свист соседки:
- Утопили твою вонючку!
Молоко упало, но он даже не заметил белое пятно под своими ногами, дворник бился головой о дверь, повторяя одно и тоже:
- Нет! Нет! Нет!
Потом была темнота и больница, и снова белый-белый снег под ногами, как то молочное пятно. И боль.
Больше он не приносил животных домой, но подкармливал трехногую собачку которая жила за мусорными баками. Он бы взял ее к себе, но понимал, жизнь- бесценна и кто он такой, чтобы отнимать ее даже у такого больного, хромающего песика, а они злые-злые, наверняка отберут ее. Жизнь.
И еще у Элли была дорога из желтого кирпича, которая привела ее к исполнению всех желаний, и он искал эту дорогу, каждый день. Когда падали яркие кленовые листья, он сгребал их в кучу, ища под ними, хотя бы намек на дорогу в счастливый мир. Но не находил.
А ночью он летал. И только это примеряло его с действительностью. Он летал. Чтобы однажды улететь навсегда туда, где ждал его пушистый разноцветный комок и трехногая собака, и вместе они счастливые и любимые пойдут дальше по дороге непременно из желтого кирпича.