Недавно при посещении кладбища я был потрясен несколькими стихотворными эпитафиями из прощального фольклора. Конечно „мертвые сраму не имут“, но я бы попытался предостеречь тех, кто не обращал на эти уникальные надписи никакого внимания - не стоит вчитываться. Хотя именно этого хотят добиться те кто их пишет.
Есть одна старинная французская пословица, с которой я в полной мере согласен: „Если однажды ты почувствуешь себя самым счастливым человеком на свете – сходи на кладбище. А если почувствуешь себя самым несчастным – сходи туда же“. Этот совет любят давать философы и психологи, потому что сами туда часто ходят. Зрелые писатели и поэты тоже посещают их размышляя о вечном.
Так вот, среди явной самодеятельности, типа: „Не высказать горя, не выплакать слез //ты радость навеки из дома унес“, меня заинтересовало довольно длинное стихотворение, у которого я запомнил только начало:
Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Ириной
И сколько мне было лет.
Когда я случайно открыл рекламные сайты изготовителей мемориалов семейного значения, то был очень удивлен, найдя его там в полном виде. Только вместо Ирины значилась Марина, но дальше все было так же:
Не думай, что здесь – могила
Что я появлюсь, грозя...
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились...
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, –
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо.
Главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли...
И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.
Вот тогда я и понял, что существует целая индустрия увековечивания родных, близких, друзей и любимых. К ней мы еще вернемся, а пока заглянем в историю.
Слово эпитафия – греческое, состоит из: „эпи“ – над и „тафос“ – могила. Сначала в Древней Греции так называлась надгробная речь, а уже позже и надпись. К эпитафиям можно отнести и покрывавшие саркофаги богатых древних египтян иероглифы. Кроме перечисления достижения умершего на земле, там есть и пожелания жить не хуже в ином мире. Также можно найти могильные надписи и в Древней Иудее, и в Вавилоне. В Древнем Китае и Японии, эпитафии вообще приобрели статус искусства. Там в них можно найти очень тонкую восточную философию: „Поздно прикрывать теплым одеялом могильный камень“, „Дурные дела для вечности – пыль, хорошие дела – тоже пыль. Но как ты хочешь, чтобы о тебе вспоминали?“
В России традиция писать на памятниках имеет историю всего два-три века. Скорее всего, началось это после того как Петр I прорубил „окно в Европу“ и сквозь него мы кое-что подсмотрели. В чести стало европейское образование, а позже путешествия и лечение на европейских курортах. Вернувшись из таких вояжей, наши с пылом рассказывали об увиденном, восхищаясь чистотой и порядком городов, их улиц и кладбищ. Рассказывали и о похоронных обрядах, и об увековечивания памяти почивших.
Студенты во время учебы часто посещали могилы великих ученых. Вот начало текста, начертанного на плите, под которой похоронен великий физик Ньютон: „Здесь покоится Исаак Ньютон, беспримерною силою ума и могуществом математики впервые объяснивший движение планет, пути комет, приливы и отливы океана“... Однако чаще европейцы предпочитали короткие фразы: „Остановивший солнце – двинувший землю“ – на постаменте памятника Николаю Копернику в городе Торуни. На надгробном камне великого математика Лейбница – всего два слова: „Гению Лейбниц“. „Наконец счастлив“ – завещал выбить на своей могиле ученый-физик Ампер, открывший основные законы электричества.
Два века назад памятники и надписи на них в России могли позволить себе лишь единицы. И потому они могли обратиться за помощью к настоящим поэтам. К примеру, по просьбе князей Волконских А.С. Пушкин написал эпитафию по их умершему младенцу:
В сиянии и в радостном покое,
У трона вечного творца,
С улыбкой он глядит в изгнание земное,
Благословляет мать и молит за отца.
Но уже через сто лет инициативу перехватили доморощенные поэты. Вот тогда и стали появляться небольшие и большие казусы. Например, надпись на одном из могильных камней на Санкт-Петербургском кладбище: „Здесь покоится девица Анна Львовна Жеребец.// Плачь, несчастная сестрица, горько слезы лей, отец. // Ты ж, девица Анна Львовна, спи в могиле хладнокровно“.
Возможно, сам поэт и не собирался закладывать в последнюю строчку некую двусмысленность, однако сегодня это произведение вызывает улыбку. Как, впрочем, и еще одно интересное сообщение о покойной на старом московском кладбище: „(Такая-то), купеческая дочь. Прожила на свете восемьдесят два года, шесть месяцев и четыре дня без перерыва“. Конкуренцию этим эпитафиям из наших столиц начала ХХ века может составить лишь Одесса: „Брату Моне от сестер и братьев – на добрую память“.
Итак, сегодня творцом эпитафий стал народ. Порой совершенно бесхитростные стихи: „Тише, березы, //Листвой не шумите, //Сына Сережу //Вы мне не будите!“. „Ты зачем ушел, родной, спать в земле сырой? //Ты зачем меня оставил маяться одной?“, перемежаются с известными фразами из песен и кинофильмов. К таковым можно отнести: „Опустела без тебя земля“ и „Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви“. Кстати, это исторический документ - строчки ставшие поговорками конца ХХ века.
Самые удачные из таких надписей и собирают резчики по камню в качестве рекламы своей продукции, вставляя их в свой прайс-лист. Если продолжать тему заимствований, то в этом перечне я обратил внимание на следующее стихотворение:
Так оставьте ненужные споры.
Он себе уже все доказал.
Он ушел от реальности в горы
И на этих бескрайних просторах
Научился летать между скал.
Строчки из песни В. Высоцкого переносятся на камень и застывают в недоумении над последующими. Согласитесь, если это говорится о мечтателе или фантазере – это одно, а если это и впрямь о погибшем альпинисте?
В представленном перечне мы находим и эпитафию Ампера „Наконец счастлив“ и обрывки эпитафий других известных людей. Из надгробной надписи с родового кладбища в поместье писателя М.Е. Салтыкова-Щедрина: „Прохожий, ты идешь, а не лежишь, как я. //Постой и отдохни на гробе у меня. //Сорви былиночку и вспомни о судьбе. //Я дома. Ты в гостях. Подумай о себе. //Как ты, был жив и я, Умрешь и ты, как я…“, больше всего народу приглянулась мысль: „Я дома. Ты в гостях“. Эту фразу часто можно видеть и на сельских и на городских кладбищах.
Последние две эпитафии интересны тем, что они идут как бы от самого покойного. Часто такие надписи похожи на завещание: „Пусть на моем напишут пьедестале: //Грешил он много, но его читали“. Или вот, более объемное пожелание:
Завещаю жизнь прожить достойней,
Не спешить концы быстрей отдать.
Ведь и мне здесь будет тем спокойней,
Чем всех вас я дольше буду ждать.
Такие обращения от почившего часто являются психологическим портретом человека, ведь пишут их те, кто прекрасно знал черты и характер покойного. Вот, например, „Лежал бы ты – читал бы я“, похоже на вызов и вполне подходит заносчивому, вредному, завистливому человеку. А вот здесь виден явный любитель бравады:
Я выпил тишину из хрупкого бокала
Хрустальных грез, переступил черту,
Накрыл безмолвным звездным одеялом
Сна наготу,
И по тропе над пропастью нирваны,
Сквозь ливни слез
Ушел, оставив все, походкой пьяной,
Богат, как Крез...
Надо отдать должное автору, несомненному знатоку творчества Фирдоуси, Хайяма, Низами и других великих восточных поэтов, но с "походкой пьяной" проблескивают и чисто родные черты. Больше всего из предлагаемого перечня мне понравилась эпитафия имеющая элемент скрытой иронии:
Здесь под плитой лежит поэт.
Был в рейтингах он первым.
Ждал козырей в колоде лет,
А выпали кресты да черви.
Здесь автор, отметился не только иронией имеющий серьезный подтекст, но и хорошей наблюдательностью. Причем, не только в определении пейзажного вида последнего пристанища сотоварища, но оценкой самой жизни покойного. Мы сразу представляем его как игрока-неудачника. Хотя чего удивляться, среди поэтов их абсолютное большинство.
К зачинателям жанра юмористических эпитафий без сомнения можно отнести англичан. Тонкий английский юмор можно найти на любом из старых кладбищ. Причем многие из них относятся к XIX веку. Привожу их поэтизированный перевод:
Здесь доктор Чард почил среди других могил
А в них почили те, которых он лечил. (Йовил, Сомерсетшир, Англия)
Здесь лежит Том,
Убитый ядром.
Вообще-то, он был не Том, а Нед,
Но Том рифмуется с ядром, а Нед – нет. (Саутгемптон, Хэмпшир, Англия)
Здесь Джуди Форд погребена:
Впервые спит она одна. (Галашилс, Селкерк, Шотландия)
Мы ей решили памятник поставить
Не для того, чтобы ее прославить,
А чтобы монумент многопудовый
Ей помешал на свет подняться снова. (Поттерн, Уилтшир, Англия)
В России юмористические эпитафии редкость. Легче найти курьезные, которые также могут вызвать улыбку. Вот что нашли собиратели эпитафий на московских кладбищах:
«Спи спокойно, дорогой муж, кандидат экономических наук».
«Дорогому мужу – от дорогой жены».
«От жены и Мосэнерго».
Эти неутомимые собиратели приводят эпитафии и с кладбищ Санкт-Петербурга. Здесь меня заинтересовала одна, хотя в ее реальном существовании поручиться не могу:
«Я лишь отдохнуть прилег. А доктор сразу: – Умер? В морг!».
Последнее время любят поюморить и мексиканцы. Вот что привезли наши россияне, не так давно побывавшие в этой стране:
Здесь покоится Панкрацио Хувеналис (1968-1993). Он был примерным мужем, отличным отцом и плохим электриком.
Здесь покоится моя дорогая жена Брунжильда Деламонте (1973-1997). Господи, прими ее с таким же удовольствием, с которым я посылаю ее к тебе.
Многие могут обвинить меня в выборе совсем неподходящей темы для литературного исследования. Но любая потеря это ведь часть нашей жизни – очередная точка отсчета для тех, кто остался и продолжает жить. Время не может остановиться, и вряд ли ушедшие от нас желали, чтобы мы остатки своих дней провели в скорби. В наших обычаях помнить о покинувших нас, и для этого определены специальные дни. Но нельзя опускать руки. Хочу проиллюстрировать это эпитафиями прагматичных американцев:
«Здесь лежит Эстер Райт, которую Бог призвал к себе. Ее безутешный супруг Томас Райт, лучший каменотес Америки, собственноручно выполнил эту надпись и готов сделать то же самое для вас за 250 долларов». (г. Миннеаполис).
«Здесь погребен мистер Джеральд Бэйтс, чья безутешная вдова Энн Бэйтс проживает по Элмстрит 7 и в свои 24 года обладает всем, что только можно требовать от идеальной жены». (г. Чарльстон).
Так как я оптимист, меня эти надписи очень вдохновили и с Джеральд Бейтс, я бы с удовольствием познакомился, если бы был уверен, что ей еще около сорока.
Все люди, так или иначе, смотрят в будущее. Просто в первой половине перспектив больше, и будущее разнообразней. Но с наступлением зрелости, многие знают одну из самых главных жизненных реалий – никто не вечен. Потому мудрые и дальновидные все чаще задумываются о своем последнем дне. Приведу известный пример эпитафии самому себе от известного философа-богослова Владимира Соловьева. Написал он ее за 8 лет до своей кончины:
Владимир Соловьев
Лежит на месте этом.
Сперва был философ.
А ныне стал шкелетом.
Иным любезен быв,
Он многим был и враг;
Но, без ума любив,
Сам ввергнулся в овраг
Он душу потерял,
Не говоря о теле:
Ее диавол взял,
Его ж собаки съели.
Прохожий! Научись из этого примера,
Сколь пагубна любовь и сколь полезна вера.
Если честно, с его трудами я особенно не знаком. А вот когда прочитал это произведение, понял, что сознавая бренность тела и греховность жизни, он на своем примере самоуничижения пытается призвать всех к благочестию.
Отличается скромностью эпитафия самому себе К.Н. Батюшкова: „Не нужны надписи для камня моего, //Скажите просто здесь: он был и нет его!“.
Написал себе эпитафию и А.С. Пушкин, причем в 16 лет. Получилось как всегда весело и иронично:
Здесь Пушкин погребен; он с музой молодою,
С любовью, леностью провел веселый век,
Не делал доброго, однако ж был душою,
Ей Богу, добрый человек.
В 1830 году в 17-ти летнем возрасте написал эпитафию и М.Ю. Лермонтов. Это удивительное произведение и оно несет в себе не только юношеский порыв, но и зрелую мысль. А самое главное в нем присутствуют элементы пророчества:
Простосердечный сын свободы,
Для чувств он жизни не щадил;
И верные черты природы
Он часто списывать любил.
Он верил темным предсказаньям,
И талисманам, и любви,
И неестественным желаньям
Он отдал в жертву дни свои.
И в нем душа запас хранила
Блаженства, муки и страстей.
Он умер. Здесь его могила.
Он не был создан для людей.
Эти стихи, естественно, не выбиты на надгробиях наших великих соотечественников и являются лишь литературными памятниками им. Я думаю, что после надгробных речей и выбитых надписей это можно отнести уже к третьей ипостаси эпитафий.
А теперь вновь вернемся в сегодня. Сейчас стихотворные посвящения ушедшим выделились в особый жанр. Некоторые поэты делают специальные подборки на эту тему с элементами черного юмора, видимо подражая детским страшилкам:
Из наших глаз текут слез реки –
Ушел за водкой и пропал навеки.
Ты здесь лежишь не потому, что старый,
А потому, что спал с окурком и гитарой.
Хотя и там можно найти удачные образцы, например бизнесмену: Уплатил сполна налог, //И в награду – некролог. Или вот эта эпитафия везунчику:
Дождался доли он спокойной,
Лежит – отпет, любим, прощен.
Ну, не везунчик ли покойный?
Ведь он уже, а мы еще…
Но все же хотелось предостеречь начинающих поэтов заниматься такими сочинениями. Хотите? – пишите эпитафии для себя. Я, например, так и сделал, и буду ничуть не против такой надписи на своем камушке:
Родился при социализме
Полжизни к коммунизму шел,
А после отходил полжизни,
Пока совсем не отошел.
Правда, когда я прочел это своей жене, хорошо воспринимающей мой юмор, она замахала руками и, наотрез отказалась. Даже не знаю, может, когда буду писать завещание, включу туда этот пунктик. Пока все.