В рассказе "Была ли измена", Дина изменяет своему любимому с Анатолием, пожалев его. Поэтому название первого рассказа оправдано. В том рассказе прослеживается судьба Дины. Но не хотелось оставить без внимания трагическую судьбу Анатолия.
АНАТОЛИЙ
Анатолий сидел за столом и пил водку рюмку за рюмкой. Он пришел на день рождения соседа Юрки, который был семью годами младше и пять лет назад он соседа в упор не видел. Ему было двадцать, а пацану тринадцать лет. Пять лет назад, это значит до армии. До грёбаной армии, которая поломала ему всю жизнь. Теперь вся жизнь делилась на до… и после.
До…: это школа, институт, красивые девчонки, которые, не давая ему прохода, вешались на его мускулистую шею. Он любил красивых телок и никого не отталкивал, удовлетворял всех желающих. Любил веселые компании, песни под гитару крепкие спиртные напитки, которые развязывали язык и возбуждали желание. Это сгубило его первый раз, когда за пропуски и пьянки его выгнали из института. И в двадцать лет он пошел служить на три долгих года.
Да! Между до и после был промежуток – армия. Много плохого и хорошего хранит память об этом времени. Полтора года он служил без приключений, а потом начались самоволки, девочки, выпивка. И это сгубило его второй раз. Он потерял счет, сколько раз сидел на гауптвахте. И однажды, по пьяни, подрался с городскими парнями. Их было трое, а он один. Металлической трубой ему пробили голову, сломали ребра, и в двух местах правую ногу. Ребра срослись быстро, а нога заживать не хотела. Его комиссовали. Дома он всем сказал, что был ранен, и распространяться о том, что было на самом, деле, не стал. Произошедшее было его болью и тайной.
А после…, после началась жизнь калеки. Кость срослась неправильно, нога начала сохнут, а Анатолий хромать. И с каждым годом становилось все хуже и хуже. Он получил инвалидность, нигде не работал и заливал горе водкой. Беда не приходит одна. Один за другим умерли родители, и он остался совсем один. Они жили на сортировочной станции, в двухкомнатной квартире деревянного дома. По железной дороге постоянно громыхали поезда, электрички, сновали тепловозы, сортируя грузовые вагоны и платформы. Через дорогу был построен мост, но по нему Толя не ходил, его хромота не позволяла ему подниматься по высоким лестницам. Да и вообще, он в основном сидел дома. К нему приходили друзья алкаши и такие же женщины. Раньше этих людей он не знал, даже презирал, а теперь, однажды придя, они ходили постоянно. Пили водку, угощали Толяна. А он пел песни под гитару. Девки его жалели. Такой красавчик, прям Ален Делон, и калека. Квартира превратилась в притон, проходной двор. Половые связи были беспорядочные, не запоминающиеся. Но гормоны играют, даже у покаклеченных.
Анатолий, увидев, что у соседа собралась компания,без приглашения туда пришел. Ему не отказали, пригласили за стол, налили водки. Друзья Юрки были молодыми, здоровыми,учились в техникуме, смотреть на них ему было больно, он сидел на диване и пил. А тут еще, под самый занавес, явилась совсем молоденькая сестра Юрки. Такая шикарная деваха. Эх, если бы до армии, она была бы его без разговоров. Девчонке сразу налили фужер сухого вина, она выпила и моментально опьянела, не поняв, что ей туда подмешали водки. Объявили белый танец, и она подошла к нему. Как она расстроилась, когда он ей отказал. Но Юрка, похоже, ей все объяснил. И она теперь смотрела на него жалостливо пьяным взором огромных глаз. Потом парням понадобилась другая музыка, и Анатолий согласился сходить домой за новыми кассетами. Девчонка увязалась за ним.
Придя в свою запущенную квартиру, он сделал вид, что не включается свет, провел Дину, так, кажется, ее звали, в спальню. Он знал людей и знал, что эта сердобольная кроха пожалеет его. И она пожалела. Он целовал нежное тело, наслаждаясь запахом молодости, смеясь в душе над ее наивностью. Она была совершенно не искушена в сексе, неуверенность и стеснение сковали ее тело. Анатолий видел это, но ему было все равно, хмель бил в голову, опьянение было сильным, желание взять эту малышку еще сильнее и он ее взял. Удовлетворив свою похоть, он тут же уснул.
Утром, с похмелья, у него болела голова. Настроение было ужасное. Как будто он, что-то упустил в своей жизни и никогда не поймает. Память давала сбой. Он не помнил, что было вчера. Толя прошелся по квартире, поискал выпивку, но ничего не нашел. Собрался и пошел к Юрке. Сосед налил ему стопку водки и спросил:
- Ты, что? Вчера сам не вернулся и Дина не пришла? Куда ты дел мою сестренку?
Толя смутно помнил вчерашнюю ночь. Да, кажется, была деваха. Была. Он помнил ее запах. Приятный, давно забытый запах. Так пахли его девчонки до армии. Выпив водку, он закусил соленым огурцом и ответил:
- Домой ушла. Зачем вы ей нужны, салаги? Ты, Юрец, пошурши там, может бутылочка найдется, а я с пенсии отдам.
Юрка дал ему початую бутылку водки, из которой наливал в стопку и сказал, что отдавать не надо.
Толя пошел домой, по дороге прям из горла выпил водку, настроение не улучшилось, а стало еще чернее. Душа куда-то рвалась, распирала грудь. Он не понимал своего состояния. И не хотел его. Он начал привыкать к жизни калеки, а сейчас что-то нахлынуло. Беспросветная даль маячила у него впереди и она не сулила простых земных радостей, его проблемы были не разрешимы. Тоска и отчаяние накатились, как цунами и затопили его растерзанную душу. Ноги принесли его к железной дороге. Перед глазами все плыло, двоилось, троилось. Послышался предупреждающий гудок тепловоза. Но было уже поздно.