Андрюша

АНДРЮША

1. КРАШЕНЫЕ ЯЙЦА

Жил-был маленький мальчик Андрюша, и была у него большая дружная семья. Все вместе они ходили в храм Божий.
Вот кончился длинный Великий пост.
– Завтра Воскресение Христово, Андрюшенька! – радостно сказала мама. – Давай красить яйца, печь куличи, лепить творожную пасху! Ночью мы всё освятим в храме, а завтра придут гости, и мы разговеемся.
Андрюша обрадовался.
– Давай, мама, скорее красить яйца!
– Вначале мы их сварим, – сказала мама.
Они сварили в широкой кастрюле много-много белых яиц. Яйца полежали в холодной воде и остудились. Тогда мама, папа и Андрюша принялись их красить в разные цвета. Уложили изумительные кругляши в плетёную корзинку, полюбовались ими, в холодильник поставили.
А потом испекли куличи, слепили творожную пасху. Умаялись к вечеру. Погуляли по сумеркам, домой вернулись за яствами. Собрались и в храм поехали. Вокруг церкви крестным ходом обошли вместе со всеми, и мама с Андрюшей домой отправились, а папа остался Богу молиться, раннего утра ждать, чтобы священник яйца, куличи и пасху освятил. Приехал под утро домой.
Проснулся Андрюша, а в сердце радость – праздник сегодня! К обеду гости пришли: дед с бабой, дядя, тётя, двоюродная сестричка, двоюродный братик.
– Здравствуйте! – сказал Андрюша.
А ему отвечают:
– Христос воскресе, Андрюшенька!
Андрюша запрыгал, в ладоши захлопал, запел:
– Воистину воскресе, воистину воскресе, воистину воскресе Христос!
Расцеловались в щёки. Пора разговляться.
Взяла мама красное яйцо, подала Андрюше.
– Ну, что, Андрюша, тюкнемся? Чьё яйцо твёрже?
– Тюкнемся, мама, – согласился Андрюша.
И они тюкнулись. И что ты думаешь? Мамино-то яйцо треснуло, а Андрюшино – целёхонько!
Взяла тогда баба красное яйцо, говорит:
– А теперь тюкнемся мы с тобой, да, Андрюша?
– Да, баба, – согласился внучок.
И они тюкнулись. И что ты думаешь? Бабино-то яйцо обтрескалось, а Андрюшино – целёхонько!
– Ну и ну! – покачал головой папа. – Теперь я с тобой поборюсь, Андрюша. Тюкнемся?
– Тюкнемся, папа, – согласился Андрюша.
И они тюкнулись. И что ты думаешь? Папино-то яйцо – рас-ко-ло-лось! Андрюшино же – це-лё-хонь-ко! Представляешь?
Тут встал дедушка и дёрнул себя за длинную седую бороду.
– Не может такого быть! – сказал он. – Как это так: у всех яйца трещат, а Андрюшино даже не пискнуло! Ну-ка, подайте-ка мне красное яйцо, вот я с ним ка-ак тюкнусь – и его яйцо лопнет!
Тюкнулись яйцами Андрюша и дедушка. И что ты думаешь? У дедушки яйцо треснуло, а у Андрюши целёхонько, будто сейчас из корзинки взято!
– Какое твердолобое у тебя яйцо, Андрюша! – подивился дядя.
Посмотрел Андрюша на своё красное яйцо и рассмеялся:
– И правда, твердолобое! Интересно, а что прочнее – его бочок или мой лобик?
И как тюкнет яйцом себя по лбу! И что ты думаешь? Лоб-то целёхонек, а яйцо всмятку!
Тут все развеселились, облупили красные яйца и съели их, перекрестив. Разговелись.

24 апреля 2009

2. НА КОЛОКОЛЬНЕ

Поехал как-то Андрюша в храм на Светлую Седмицу, что начинается сразу после Пасхи и продолжается целых семь дней, прямо до следующего понедельника. Дорога нелегка. Снег метёт, ничего вокруг не видно. Мама переживает, что в такую плохую погоду далеко с маленьким сынишкой поехала, а Андрюша ничего, маму успокаивает:
– Не переживай, мама, не замёрзнем и не промокнем, мы же под крышей будем!
– Под крышей, – улыбается мама и успокаивается.
Доехали до храма, дверцы машины распахнули, вылезли, а снег-то утихомирился, в тучах остался. На востоке, на горизонте, белые клубы облаков на земле лежат, затем в полнеба – ясная синь, а на западе, как раз над городом – пелена серая снежная, ничего сквозь неё не видно.
Подивились и мама, и Андрюша, и водитель такси, на котором они в сельский храм приехали. Такси умчалось в город, а Андрюша с мамой не спеша в храм зашагали. Подошли к самым дверям, по дороге перекрестившись троекратно. Дверь дёрнули – открыто. В храме два художника пишут лики святых на длинных досках, у печки мудрит с ведром с известью сторож дядя Ваня. Улыбнулся дядя Ваня Андрюше и его маме.
– Христос воскресе! – сказал.
– Воистину воскресе! – хором ответили Андрюша и его мама.
И тоже улыбнулись.
– На колокольню, что ль, собрались?
– На колокольню! – кивнул Андрюша. – Колоколить.
– Дело! – сказал дядя Ваня. – Колокольте, колокольте во Славу Божию.
И кистью в ведро с известью полез, что печку белить. Андрюша ему помахал и на колокольню полез. Лестница винтовая крутая-крутая, ступеньки высокие-высокие. Мама Андрюше помогает, за руку держит.
Сперва ступеньки были деревянные треугольные: с одной стороны узкие, с другой – широки.
Потом ступеньки были деревянные прямоугольные, с гладкими перилами.
Потом ступени были каменные, широкие. Потом снова деревянные прямоугольные, но без перил.
И, наконец, вот она, площадка с колоколами, чьи чугунные языки обвязаны толстыми верёвками. Голову вверх задерёшь – а там наспех настланный досками потолок. Туда ведёт ветхая лестница, у которой то ступеньки нет, то куска перил. Мама, конечно, не разрешит туда залезть. Ну, и ладно.
Все четыре стороны света видны отсюда далеко-далеко, и каждая сторона словно картина, обрамлённая белыми колоннами. На востоке, прямо перед носом, – синий купол с огромным золотым крестом и окна в белом барабане с закруглёнными высокими окнами.
– Андрюша, – сказала мама, – залезай под самый большой колокол, а я за тобой.
Они встали по самый-самый большой колокол, схватились за кручёную верёвку и дёрнули. Тяжёлый язык, похожий на богатырскую булаву, ударился о край колокола, и тот загудел, будя всю округу. Проснулись сладко дремавшие во дворах сельские псы и подхватили громким лаем знакомые звуки.
– Мам, – спросил Андрюша, – а почему они гавкают? Сердятся?
– Я думаю, они радуются, – серьёзно ответила мама. – Мы же с тобой радуемся?
– Радуемся, – подтвердил Андрюша.
– И они тоже радуются, славя Бога, как и мы. Ух, ты, разбудили мы с тобой всю деревню! И кур, и петухов, и гусей, и свиней, и кошек, и лошадей…
– И собачек, – дополнил Андрюша.
Они звонили и в большой колокол, и в средние колокола, и в маленькие колоколнышки. Когда колокольный звон уносился прочь, и округа затихала, Андрюша выжидал долгую паузу и вновь принимался колоколить от всей души.
На западе сквозь серую завесу снега вдруг проявилось ярким фонарём солнце.
– Ой, смотри! – сказала мама. – Мы с тобой колокольным звоном разбудили солнышко!
Андрюша засмеялся. Ему было приятно, что он вместе с мамой разбудил среди туч солнышко.
Они спустились по деревянным, деревянным, каменным и деревянным ступеням вниз. И Андрюша сказал дяде Ване:
– А мы разбудили солнышко!
– Правда? – поразился дядя Ваня. – Ну, молодцы, так молодцы!
– До свиданья, дядя Ваня, – попрощался Андрюша, – с Богом.
– С Богом, Андрюша, – отозвался дядя Ваня. – Ещё приедешь колоколить?
– Приеду! – обещался Андрюша.
И они с мамой, поклонившись Господу, вышли на улицу.
А там уже сияло вовсю вечернее солнце. Тучи инеем осели на землю, и весь лес, все деревья, вся сухая прошлогодняя трава ярко белели в нежном снеговом убранстве – холодном, но таким красивом!
Андрюша и мама проехали на такси до дома полдороги, когда до них донёсся приглушённый расстоянием колокольный звон.
– Слышишь, сынок? – сказала мама. – Кто-то после нас забрался на колокольню славить Бога.
– А ещё будить собак, кошек и петухов, – подхватил Андрюша. – А солнышко мы уже разбудили, да, мама?
Мама смотрела на Андрюшу, а Андрюша – на удаляющийся храм.
– Да, сыночек, – улыбнулась мама.

24-29 апреля 2009

3. ПРИЧАСТИЕ

Встал как-то маленький мальчик Андрюша рано поутру и тихонько подошёл к маме и папе, которые ещё спали. Поглядел на них Андрюша, поглядел, и они проснулись.
– А я хочу в храм, – сказал Андрюша.
Подумал и добавил умоляюще:
– Пожалуйста.
– Хорошо, – сказали мама и папа и взяли Андрюшу в храм.
Солнышко сияло, травка блестела, листья трепетали. А вот и храм с голубыми куполами, золотыми крестами, белыми стенами. Выскочил из машины Андрюша, отправился к воротам. Зашёл, а там, на синей скамейке, сидит голубь белый в чёрную крапинку, словно каплями ночной черноты сбрызнутый. Спит – не спит, на Андрюшу не глядит. Понравился Андрюше голубок. Захотелось ему погладить милую птичку. Подбежал, а голубь-то, оказывается, и не спал вовсе. Вспорхнул и над головой Андрюши пролетел. На другую скамейку сел – тоже синюю. Туда подбежал Андрюша, а голубок порх со скамейки и на поленицу взлетел.
– Мама! – рассердился Андрюша. – Я хочу его погладить!
Мама подошла, перекрестила Андрюшу, поглядела на белого в чёрную крапинку, будто ночью сбрызнутого, голубка.
– Не пойдёт он к тебе, сыночек, – вздохнула.
– Почему? – надулся Андрюша.
– Боится. Ты для него чужой – тот, кого он не знает.
– Хочу, чтоб он меня знал! – потребовал Андрюша.
А папа сказал:
– Как же ты в храм просился, а сам всё «якаешь» да «хочунькаешь»? Разве в доме Божием себя величают?
– А кого?
– Бога, конечно, – сказал папа. – И к Нему надо идти смиренно, послушно, с добротой в сердце.
– Пойдём, – подхватила мама, – попросим у Бога прощения, помолимся Ему, присоединимся к Нему, и Бога даст тебе радость и доверие голубка.
Андрюша вздохнул и взобрался по высоким ступенькам к белой двери. А в храме людей полно, и все уже «Отче наш, иже еси на Небесех» поют. Андрюша подхватил вместе с мамой и папой. А скоро священник вынес Чашу и плат, и Андрюша со всеми припал к земле. Это «земной поклон» называется. А потом пошёл к священнику, скрестив на груди ручки: правая на левой. Мама рядышком.
Вот Илюша причастился. Вот Серафим причастился. Вот Арсений причастился. Вот Никита и Маша. Всё его друзья, братья и сёстры по церкви, маленькие, но верующие в Бога. Вот несмышлёный младенчик в розовом причастился. Мама держала его на руках и плакала от умиления. Теперь Андрюшина очередь. Священник высокий, в длинном золотом платье. В руках у него золотая ваза – Чаша называется – и золотая ложечка – лжица. Двое дяденек, тоже в длинных золотых платьях, держат за концы красный плат.
Подняла мама Андрюшу. Чаша оказалась прямо перед глазами Андрюши.
– Причащается раб Божий младенец Андрей, – произнёс священник, – в оставление грехов и в жизнь вечную. Аминь.
К устам Андрюши подлетела маленькая золотая ложечка. В ней крохотный кусочек хлебушка и красная жидкость. Это Тело и Кровь пострадавшего за нас Господа Иисуса Христа, претворённые в хлеб и вино.
Сладко, а боязно: ведь Самого Бога в себя принимаешь! Скорей, скорей к столику, где выстроились в ряд кружечки с горячей запивкой и блюдечко с кубиками антидора – освящённого хлеба, нарезанного в алтаре батюшкой. Это чтобы не обжечься святынь.
Поел, запил Андрюша Святые Дары и к матушке Алле пошёл. Она поздравила его с праздником и кругленькую просфору дала. Андрюша её тут же скушал, стараясь не обронить ни крошки.
Когда люди причастились – те, кто тщательно готовился к этому таинству: постился, молился много-много, и ещё батюшке исповедался, – Андрюша в числе первых малышей подошёл с папой по кресту и поцеловал его. Какое холодное и гладкое золото… А вот огромное, в человеческий рост Распятие – тоже гладкое, но тёплое. Потому что деревянное и потому что это сам Господь Иисус Христос, распятый на Кресте.
– Пап, – прошептал Андрюша, – пойдём Распятие поцелуем.
– Пойдём, – прошептал папа.
Они забрали маму, которая стояла у иконы Царя Страстотерпца Николая, и пошли к Распятию. Перекрестились, низко поклонились, и Андрюша первым приник к ступням, пробитым посредине тёмными гвоздями. И точно, тёплые. Аж горячие. Андрюша задрал голову, чтобы увидеть склонённое к нему лицо Христа. Колючий терновый венец венчал и терзал Его Голову.
– Бедняжечка, – пожалел Андрюша.
И ему, в самом деле стало тепло-тепло, аж горячо. Он подождал, пока ноги Господа поцелуют папа и мама, и, взяв их за руки, повёл к выходу.
Когда они вышли, Андрюша обнаружил, что солнце никуда не делось, и никуда не делся белый, сбрызнутый чёрными крапинками, голубок. Он сидел на синей скамейке и дремал.
Мама достала из сумочки пакетик с семечками подсолнуха и насыпала немного в ладошку Андрюше.
– Гуля, гуля, – тихонько позвал Андрюша.
Голубок вдруг встрепенулся, повернул головку, поглядел на Андрюшу крохотными круглыми глазками.
– Гуля, гуля, – повторял всё Андрюша.
И голубок вдруг вспорхнул со скамейки и спланировал к Андрюшиным ногам. Андрюша присел и протянул ему ладонь, полную семечек. Голубок вытянул шейку и принялся клевать с Андрюшиной ладошки.
– Ты меня теперь не боишься? – спросил Андрюша у голубка. – Ведь теперь во мне Бог, а ты же Бога любишь.
Голубок деловито склевал чернобокие семечки, а потом дал себя погладить по белым в чёрную крапинку пёрышкам.
Андрюша был счастлив. Он гладил голубка и верил, что послал его к нему Светлый Ангел Божий, которому он молился каждый день.

5 мая 2009

4. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ВЕРТЕП

Узнал Андрюша поздней осенью о том, что приближается прекрасный зимний праздник – Рождество Господа нашего Иисуса Христа, и с нетерпением стал ждать первого снега.
– Ну, когда же зима? – то и дело спрашивал он.
– Скоро, Андрюша, скоро, малыш, – отвечала ему мама и рассказывала ему, как пришли Пресвятая Дева Мария и муж Её Иосиф Обручник в городок Вифлеем, и не отыскалось им ночлега.
Пришлось им идти в пещерку, где хозяева держали домашнюю скотину – волов, овец, коз, птицу. И там, на полу, устланном охапками душистой соломы, в свете единственного светильника Дева Мария стала Матерью Бога, воплотившегося в человека.
Маленький Христос родился ночью. Богородица запеленала его тёплою пелёнкой, прижала к груди. Как быстро бьётся сердечко Богомладенца!
Животные трепетно преклонили колени. Вошли в пещеру три роскошно одетых волхва с богатыми дарами, преподнесли Царю мира золото, ладан и смирну – богатейшие дары – и прославили Чудесного Ребёнка и Юную Его Мать.
На этом месте Андрюша умилялся до слёз и надолго затихал, уставившись в окно и настойчиво выглядывая первые снежинки, который всё не падали и не падали с неба.
Когда же, наконец, началась долгожданная зима, бабушка рассказала внуку о Рождественском деде. Оказывается, давным-давно жил в Италии великий святой епископ – святитель Николай, Мир Ликийских Чудотворец. Он так любил детей и взрослых, что часто незаметно подавал им милостыньку. Особенно ему нравилось одаривать в Рождественскую ночь. Он ходил в епископском красном одеянии по тёмным улицам города, неся целый мешок всякой полезной всячины: продуктов, одежды, и оставлял свои приношения на порогах домов. А утром дети бежали к дверям, распахивали их и видели на крыльце подарки!
Андрюша сразу всё понял:
– Так вот кто такой Дед Мороз!
– Конечно, – улыбнулась бабушка.
Вместе со всеми Андрюша старался поститься, как мог, чтобы порадовать своим подвигом Младенца Иисуса: не ел конфет, не смотрел мультики, не ходил в гости. И вот сегодня – Рождественская ночь.
– Я поеду к маленькому Христу! – заявил Андрюша. – На всю ночь поеду!
Но мама и папа сказали, что служба длинная, до утра, и Андрюша просто всё проспит. Дедушка же сказал:
– Думаю, надо обязательно съездить на День Рождения Господа. Хоть на полчасика.
И папа с мамой согласились. В десять часов вечера всей семьёй они сели в две машины и поехали в церковь.
Сияли звёзды. Недавно выпавший снег искрился в лучах фонарей и луны. В храме горели жёлтым окна. А возле крыльца Андрюша увидел большой сугроб. Подошёл поближе – а это и не сугроб вовсе! Внутри – пещерка. Только ничего в ней нет.
– Что это? – спросил Андрюша у мамы, и она ответила:
– Рождественский вертеп. В нём рождается каждый год Младенец Христос.
– А почему в ней пусто? – разочаровался Андрюша.
– Потому что Он пока не родился. Но это произойдёт вот-вот! Идём внутрь.
Они перекрестились и пошли. А в храме-то, в храме! Ёлки, сосёнки в сверкающей мишуре, в сияющих шарах, в белых снежинках и разноцветных восьмиконечных звёздах! Свечи горят и всё-всё будто золотое! Люди ходят вокруг нарядные, красивые, радостные. Свечи зажигают и улыбаются всем лицом, всей душой!
Побыли немного, а потом домой собрались. Вышли на крыльцо. С неба разносится по округе праздничный многоголосный колокольный звон. Звёзды блистают, будто вышитые. Лёгкий морозец чуть прихватывает щёки. А изо рта – белый пар, будто дым из печной трубы.
Мимо шагая, заглянул Андрюша в пустой вертеп… а он уже и не пустой вовсе!
У задней стеночки лежат плетёные ясли, и в них – маленькая куколка. Вокруг неё среди сухого сена расставлены фигурки Пресвятой богородицы, Иосифа Обручника, трёх волхвов и животных: овечек, козочек, коров. Над ними прилеплена к снегу звезда из золотой фольги. Под нею красуется небольшая иконка Рождества Христова. Венок узеньких еловых веточек будто держит всех на ладошках своих мягоньких тёмно-зелёных лапок. А прямо перед ними воткнуты в снеговой пол несколько тонких восковых свечек с огненными концами.
– Христос рождается! – воскликнул Андрюша и весело захлопал в ладошки, запрятанные в пуховые варежки. – Они сейчас оживут, да, мама?
Мама прижала к себе сынишку и улыбнулась.
– Конечно, оживут! – сказала она.
– А когда?
Андрюша поднял к ней разрумяненное лицо. Мама немного подумала и ответила:
– Когда мы уйдём.
Это было понятно: ведь игрушки оживают, когда за ними ничей глаз не подглядывает. Любой ребёнок это знает.
Андрюша погладил свод снежной пещеры и отправился домой, где в тепле и уюте ждала их Рождественская ёлка и подарки Рождественского деда – святителя Николая…

12-13 января 2011