Лембики. Гл. 10. ч. 6. Истории от Е. С. Егорушиной

Борис Лембик
Начало на: http://www.proza.ru/2012/04/02/1900

Екатерина Семеновна  Егорушина  (Лембик) , (р.1935 г.)

  Об отце, Семёне Дмитриевиче.    В сентябре 1941 года  ему пришла повестка на фронт. В день отправки  собрались все родные  и близкие, подготовлена сумка в дорогу. Прощание затянулось, слез было много.  Но во двор  на коне заскочил Фома Федорец и крикнул:
 - Сёмка,   давай быстрее, уже все собрались. Надо выезжать, а то в военкомат опоздаем!.
Дядя Семён попрощался с женой, дочерьми  и собрался уходить. Но тетя Лена Лымарь, пришедшая провожать брата, говорит:   
      - А с Лёником попрощаться.

  Маленький двухнедельный сын   Лёник лежал на печи.  Когда он стал прощаться с сыном маленькая Зина (3 года) говорит:
- Ну чего ты мыкаешься. Сказал на войну идешь, а сам не уходишь. А мы стоим, ждем тебя провожать.
После прощания увез его Федорец на окраину хутора. Там его с другими мобилизованными посадили на  бричку  и увезли в Панфилово. Провожающие плакали, а мужики,  сколько было видно, махали шапками.  Больше своего отца семья не видела.

Зимой 1941-1942 года сестра Нина с тетей Леной Лымарь поехали его навестить в военные лагеря в Калачевском районе. Родные собрали что можно было взять из продуктов, собрали эти вещи в мешки и сумки. Нине приходилось тащить свои, а также  помогать  тете Лене, которая в это время была  в положении.Так она намаялась с этими мешками  и  так они оттянули ей руки, что она решилась на следующее. Высмотрела она на перроне в Сталинграде дамочку с санками. санки эти стояли рядом, а женщина  спрятала руки в муфту. Ну и когда она отвернулась, Нина быстренько прихватила санки и бегом на соседнюю платформу. Уже там она уложила мешки на санки и вздохнула с облегчением.
 
Когда они прибыли в расположение части  то узнали, где проживают родные. Подойдя к дому,  посмотрели в окно, увидели дядю Семёна, прохаживающегося по хате и дядю Филиппа, отдыхающего на кровати. Когда Нина вошла в хату, то отец опешил – откуда тут могла взяться дочь? Ну а потом вошла еще и тетя Лена, и всё объяснилось. Радости и слез  было при встрече много. А потом, вскорости после возвращения из Калача, тетя Лена родила Володю.

       О своей маме, Коршок М.Ф.  Она с восьми лет росла с отцом, так как мама умерла,  и с детства  домашние дела были на её плечах. Еще у неё были два брата: Василий и Михаил. Семья жила крепко и её отец Федотий дружил с Дмитрием Афанасьевич. Деду понравилось то,  как она поет и он сосватал её за сына Семена. Поскольку она долго жила без мамы, то родители Семена стали ей родными, она очень любила их. Но отношения в семье не всегда были хорошие. Те не менее они жили вместе, растили детей, обзаводились хозяйством. Её умение петь передалось дочерям, и бывало Екатерина Павловна придет к ним и попросит:
-А заспивайтэ дивчата мэни писэнку.
Девчата запоют, бабушка  посидит, послушает и идет домой.
В колхозе Мария Федотьевна работала на разных работах, работала много, и поэтому  домашние хозяйственные дела ложились на плечи подрастающих дочерей.

 О Лёнике.  Он прожил всего два года и умер в свой день рождения. Мария Федотьевна работала в колхозе, а   сестрам приходилось носить его на руках  по плотине в колхозный садик. Одежонка была плохонькая и Лёник простудился. У него была дифтерия («глотошная») и он ничего не мог глотать. Ему постоянно хотелось есть и  до самой его смерти Мария Федотьевна кормила его грудью. Если ему попадала крошка, то он её старательно сосал. Еды в семье не хватало и иногда им помогала соседкатётя Женя Крысина, работавшая в колхозе кладовщиком. Бывало  во время кормления Мария Федотьевна говорила:
- Ой, батько идэ.
Лёник бросит сосать и пытается сказать:
- О-о-о, тятя. ( В смысле – нет папы).
    
     Помнить он его конечно не  мог, потому что в день призыва  ему было всего две недели. Когда он умер, то Дмитрий Афанасьевич очень переживал за то, что у сына Семена не осталось наследника,  и фамилия в этой ветви семьи  оборвалась. Тем более что до этого в семье умерло маленькими ещё два сына.

О коллективизации.  Семья Коршков была «зажиточной» и  соответственно попала под раскулачивание. Сама Мария Федотьевна уже жила  в Головатовке, а из их дома в Новокиевке вывезли вещи. У её брата Василия был приятель комсомолец, и они ночью пошли в сельсовет и забрали часть вещей: полушубок  и пр. Ну а на следующий день его арестовали и судили. Через какое-то время он сбежал и пришел ночью к сестре. Днем он прятался на чердаке, а ночью выходил к родне. А маленькая несмышленая Нина стала рассказывать подружкам о том, что у них: «На крыше дядька живет». Он это услышал и сказал:
- Маруся, Сёма. Я уйду, а то и вас посадят.

Он ушел, но вскоре его снова поймали, судили и сослали в Караганду. Там он отсидел полный срок, женился на медсестре из лагеря, тете Дусе. До войны у них родился первый сын, а после того как он вернулся с фронта – второй. Оба закончили институты, а второй сын был достаточно крупным начальником по строительству в Караганде.

        О сумках. В голодные военные годы  чтобы не пропасть с голода старались запастись продуктами всеми правдами и неправдами. Сестра Нина, работавшая в войну с  шестнадцати лет на тракторе, во время работы на поле, вместе со своей подругой Маслиевой (Маслий), отсыпала из сеялки зерна в сумку и спрятала эту сумку на меже (в  пахоте). Чтобы быстрее найти  место они обозначили его веточками.
 
 Поскольку Мария Федотьевна ночью работала, сторожила ночью скот (быков и коров) работавших в поле, то за сумкой послали Катю. В темноте по меткам, но с трудом, они нашли сумки и к рассвету вернулись домой. Утром быстренько сбегали к дедушке, часть зерна перемололи, и Мария Федотьевна напекла лепешек. Но, видимо, кто-то видел и на них донесли. Пришел милиционер и стал обыскивать хату. Но Мария Федотьевна успела спрятать («схоронить») сумку в печь, а сверху поставить  корыто с бельем, которое она как раз стирала. Он ничего не нашел, но  увидел лепешки (пышки) и стал допытываться:
-  Откуда?
- А дед принес.

     Мария Федотьевна хотела предупредить Маслиевых и шепнула Кате, чтобы сбегала к ним. Но милиционер это услышал, перехватил её во дворе и не пустил. У Маслиевых он нашел зерно, арестовал Нину  с подругой и повел их в райотдел милиции в Панфилово. Поскольку они были уже взрослыми девушками, лет по 17…19, то дорогой он стал к ним приставать. Кончилось тем, что они пригрозили ему, что  расскажут об этом его начальству. Он, видимо, испугался и уже перед самим Панфилово  отпустил их. А так дело для них могло закончиться гораздо хуже.
 
      О покупках и рыбалке.  В послевоенные годы жили без отца очень бедно и голодно. В те времена товары в хутор привозили торговцы, у которых закупали одежду, ткань (как тогда говорили  «материю»). Но в семье покупки делали очень редко, так как в семье  денег  было мало: за погибшего отца платили пенсию всего 50 рублей. У детей денег чаще всего не было вообще. Зина зарабатывала себе ловлей сусликов, которых обдирала, обрабатывала шкурки и сдавала их приемщику. Катя же по натуре своей не переносила этого: брезговала (как говорили «гребовала»). Зина, бывало, в шутку ободранной тушкой суслика шлепнет Катю, а та чуть не в рёв:
             - Я маме скажу.

      В один из приездов продавца сестры что-то себе выбрали. Зина себе купила, а  Кате денег не хватало, и она даже расплакалась. А было это как раз 9 мая, и в Головатовку в это время как раз въехали на подводе Николай Дмитриевич  и  Иосиф Дмитриевич (домой на праздник приехали). Ей  женщины и посоветовали  попросить денег у дядей.  Она с окликами   побежала за ними вдогонку,  нагнала их уже на плотине и говорит чуть не плача:
-Там вон товар  прывезлы, мэни ни за шо купыты. Вы мэни трошки денег нэ сможэтэ  добавыть.
Николай Дмитриевич достал деньги и дал ей. Она радостная  побежала и купила то, что хотела. Ну а они ей сказали:
- Приходите к нам, рыбу будем ловить.

  Зина и Катя попозже пришли к дедушке, а там дядя Коля и дядя Иосиф уже бредень приготовили. Катя, как постарше, с бреднем шла поглубже, а Зина ближе к берегу.  День был теплый, солнечный, и рыбалка получилась удачной. Прошли совсем немного, а девочки бредень уже не могли тащить, настолько тяжело.  Тогда Николай Дмитриевич забрался в воду и бредень с трудом на берег выволокли, а в нем около 12 ведер карасей (полный гузырь). Все радостные и довольные рыбу домой перетаскали, и еще один раз также удачно забрели. После этого перешли на другую сторону пруда в другой усынок.

 Только стали вытаскивать бредень, как на тачанке прискакала председатель колхоза Брыкина  Варвара Васильевна. Когда она увидела, что в колхозном пруду ловят рыбу не члены колхоза (Николай Дмитриевич учительствовал в Тростянке, а Иосиф Дмитриевич работал в МТС), то со злости  разругалась и  забрала эту выловленную рыбу.  Девочки вроде бы в слезы, но Николай Дмитриевич махнул рукой: мол, не стоит расстраиваться, нам уже хватит. Рыбу пришлось отдать.

  Председатель потом на полевом стане увидела Марию Федотьевну и сказала:
     - Вот хороший сегодня будет обед, я  отобрала  рыбу у твоих дочерей и их дядей.
Мария Федотьевна из-за этого очень расстроилась. Обидно было, что в еще холодной  воде дочки наловили, а пришлось отдать рыбу.  Ту рыбу, которая осталась, раздали по семьям. Карасей хватило всем, такой хороший был улов.

О  Николае Дмитриевиче.  С ним всегда поддерживали всегда хорошие отношения. Он всегда приглашал в гости. Сразу после своей женитьбы они с мамой жили у Рясновых, и Катя была у них в гостях в старой хате.  Потом, когда они переехали в Ивановский и жили в снимаемой хате, она также приходила и ей дали подержать на руках маленького Борю.

     В жизни он был очень добрый и отзывчивый человек. Мария Федотьевна и Нина  часто вспоминали о том,  как в 1951 году Нина выходила замуж, а в семье не было никакого приданого и даже  купить было не на что. Часть вещей им дали родственники из Новочеркасска, но всё равно было мало. Мария Федотьевна  со слезами обратилась к  дядям и недавно поженившиеся дядя Коля и тетя Тоня отдали ей своё новое одеяло:
-  У нас есть старое, поношенное, нам и такого пока хватит.
 
Об Иосифе Дмитриевиче.    Он очень  любил племянников и скучал о них. Однажды в 90-х годах муж  Александр Иванович Егорушин поехал в августе в Михайловку на рынок и повстречал там Иосифа Дмитриевича. Тот вместе с внуками Романом и Лешей приехал тоже на рынок, делал им покупки к школе. Он очень обрадовался встрече:
- Та оце ж прийхав хлопцам к школи покупыть. Наташе ж николы.
     Саша привез его  в Реконструкцию. Посадили его обедать и бутылочку на стол поставили. Поели, выпили:
- Так який же хороший самогон. Це з меду.
- З меду.
- Саш, ты мэни не нальешь?
- Налью.

 После обеда он осмотрел их хозяйство, и особо его интересовала как заядлого  и опытного пчеловода пасека. Потом его с внуками отвезли в Новокиевку, чему он был очень рад:
- И як вин мэнэ там найшов. Ну шоб я робыв в той Михайловке. Як бы я звиттиля прийхав.  А яка гарна у них самогонка.

 (А Егорушины долго потом  удивлялись и  поражались тому,  как он смог решиться ехать с ребятами на рынок в таком возрасте. Было ему тогда  80 лет. И по оценке  Екатерины Семеновны -  купил он как раз то, что нужно.

   Через некоторое время Егорушины снова поехали в Новокиевку. Как всегда Иосиф Дмитриевич им очень обрадовался и расчувствовался:
- Саша, так яка ж гарна у тэбэ самогонка. Та мы з Манькой  пэрэд обидом выпьемо, та так хорошо. Та и сэстра приды, Олена, та вси трое  выпьемо, и так хорошо. Ты мэни не привиз ище.
- Привиз, дядь Ёся.
- Манько,  ты б подэвылась як там у них с пчелами по-хозяйски. Та и ватнички, и порядок, та и усэ на мисти.
Как–то  Егорушиным долго не удавалось сьездить   в Новокиевку, а когда приехали:
- Катя, Саша. Шо ж вы нэ едытэ?
- Да ну, дядь Ёсь, недавно вроде были.
- Ни, давно булы. Дывлюсь и дывлюсь, от сукина дочь, нэ йдэ и нэ йдэ.
 И при каждой встрече  - радость от встречи, от разговоров. Так было всегда при встрече родственников.

О дедушке.  После возвращения с Кубани в 1939 году ставили новую хату и он крыл крышу соломой. На стропила была набита обрешетка и дедушке подавали вилами пучки соломы и он их укладывал аккуратно слоями и рядами, примачивал,  прижимал. Специальной палкой выдергивал лишнюю солому. Получалось у него ловко и хорошо, и потом во время дождя вода скатывалась с крыши.
 
О бабушке. Бабушка Екатерина Павловна очень любила петь и слушать песни. А мама, Мария Федотьевна, сама хорошо пела и дочерей приучила. Бывало так, что бабушка придет к ним по пути к колодцу, который был под плотиной и куда весь хутор ходил за водой. Сядет на завалинку и попросит спеть. Ну  девочки и пели  все что она просил. Потом , когда мама видела что они устали, посылала их на колодец за водой, а потом они провожали бабушку домой.  А тетя Лена Лымарь потом говорила:
- Слышала как вы пели вчера, по  пруду  всему хутору слышно было.
И когда пели у Лымарей на бугру, то тоже всем было слышно.

 О детских шалостях. В саду у дома росла китайка, с которой детям нельзя было обрывать яблоки. Для еды была еще одна китайка, которая росла сразу у ворот. Но дети  Ваня, Люба и Зина решили попробовать запрещенного.  Пробравшись за забор, они стали обрывать китайку. А дед увидел и бежит: «Шо вы  там робытэ?»  Дети бросились врассыпную. Ваня хотел пролезть в просвет между досками забора. Но поскольку он был полный, то   застрял. Ну а тут подоспел дед и прошелся по нему  кнутом. Крику было много.

 Но неугомонный и заводной Ваня на этом не успокоился: чтобы еще набедокурить. В саду они нашли еще одну яблоню и сделали на неё набег.  Но тут их увидела Таиса и сообщила дедушке. Тот из сада их выгнал и они, скрываясь от него,  убежали на усадьбу к Зине. Ваня решил схитрить и спрятался под корыто в коридоре (сенцах). Пришла их разыскивать Тая и спрашивает: - «Катя! Ты не видела тут Ивана, Любу и Зину. Шо они там натворили в саду». Катя показала на корыто. А корыто висит на Ване сверху, до пола не достаёт.  Тая прихватила Ваню за ухо и повела домой.  А Зина и Люба издалека защищают его: - «Не трогай  его!».  Потом долго вспоминали этот случай и смеялись.
 
       В том же саду рос боярышник («краснэнькэ») и дети его как-то один раз объелись. Младшая из них Люба заболела. Катя пришла её навестить. Та вышла вся бледная и говорит:
- Катя, тебя тошнило?
- Нет.
- А меня тошнило. А Музгар(пес)съел.

Ваня потом еще долго  подтрунивал над Любой. Нарисует рисунок: девочка Катя ростом побольше и девочка Люба – поменьше. А потом подпишет тем диалогом. Люба бегает за ним,  хочет рисунок отнять. Но у Вани не так просто рисунок было  отнять. 
О сестре Зине. В детстве была самая шустрая из сестер. И если кто-то пытался её обидеть то всегда давала сдачи. Но и сама  могла дразнить любого, зная что всегда сможет убежать.
Однажды мама привезла с базара селедку и попросила дочерей сварить картошки:
-  Катя , свари картошечки. Сейчас Нина придет с поля и поедим.

 Ну а маленькая Зина унюхала запах селедки, захотела есть и не утерпела. тайком эту селедку одна съела, а потом стала ходить и просить попить. Мама не утерпела и послала Нину за водой. Воду принесли, а Зина пропала. Поискали, не нашли и решили, что она просто убежала гулять. Тут как раз картошка сварилась  и обнаружилось, что части селедки уже нет. Где Зина, куда могла спрятаться? А она ушла в другую комнату, забралась на кровать, улеглась на сетку под перину и уснула. А потом уже вечером  Нина, укладываясь спать, обнаружила её там.
 
  О дядя Мише Коршке. Дядя Миша был очень хороший сапожник, у него всегда были заказы, часто он шил обувь (сапоги и туфли)  хуторскому начальству.Он в детстве был нормальным (по здоровью) ребенком, но во время гражданской войны заболел золотухой ( из ушей текло). А как раз в это время на квартире у Коршков остановились на постой солдаты. С ним был военный доктор которому и пожаловался дедушка. Доктор сделал мальчику операцию на ушах,  но неудачно и тот стал глухонемым.

О переезде.   

  Продолжение смотри на http://www.proza.ru/2012/04/02/1947