Наш город связывает со столицей, как это ни странно, Московское шоссе. Это трасса федерального значения.
В каком-нибудь европейском захолустье она представляла бы собой, как минимум, две полосы по сторонам от разделительной, мощный металлический каркас которой, защищающий от выезда на встречку, еще и украшен цветами. Через каждые двадцать-тридцать километров там стояли бы «Рестстейшен», где можно принять душ, поспать и неплохо перекусить.
В нашем случае разделительной полосы нет, а двухполосное движение с каждой из сторон очень часто переходит в забитую грузовиками полосу, по которой тащишься со скоростью шестьдесят километров в час и думаешь, кто же (и как!) распределяет налоги на транспортные средства.
Зато всевозможных кафе и закусочных в достатке! Это и металлические будки, и деревянные дома, а у особо удачливых – мотели, в которых, пообедав и выпив на первом этаже, можно подняться на второй, чтобы поспать или провести время с девушкой.
Кстати о девушках. Рынок, в котором наша страна живет последние пятнадцать лет, среди прочих услуг, активно предлагает интимные.
На трассе они особенные. Конечно, и в советские времена девушки на дорогах («дальнобойщики» нарекли их «плечевыми») были не редкостью. Тогда, как правило, пьющие, махнувшие на себя рукой женщины, хотели «воли» и обретали ее, именно в таком странном виде.
Главной для водителей, которым в те времена негде было толком поесть и поспать, была потребность, чтобы кто-то разделил с ними Дорогу. «Плечевые» болтали, не давая водиле спать, готовили на костре похлебку, летом стирали, а зимой согревали своим теплом. Стоило это сущие копейки.
«Дальнобойщики», ходившие по одному и тому же маршруту, знали места, где можно было подхватить «плечевую» и, зачастую, возвращаясь, передавали ее коллегам, для которых маршрут только начинался.
Новое время изменило «плечевых». Теперь среди них стало немало молодых и трезвых, у которых нет прописки в крупных городах, но есть желание, заработав денег (а услуга сильно подорожала), устроиться, удачно выйти замуж, растить детей, вычеркнув из жизни пропахшее соляркой время.
Иногда это студентки, которые таким образом проходят летнюю практику, зарабатывая на оплату съемной квартиры и покупку модных шмоток.
Так вот я про «плечевых» ничего не знал…
Я тащился за большегрузным «Вольво» по Московской трассе, слушал музыку и думал о выходных.
У менеджеров коммерческого отдела командировка в Москву не редкость. Все явные и тайные линии, по которым движутся деньги в России, пересекаются в Москве.
В Москве – крупные оптовики, представляющие мировые бренды, в Москве – таможня и сертификация, в Москве – разрешения и лицензии, и т.д., и т.п.
Меня вызвал коммерческий директор и сказал: «Денис, поезжай в Москву, там кое-кому кое-что нужно передать, а я только тебе доверяю», объяснил все подробно и добавил, что желательно ехать на машине.
Тут мне стало грустно. Нет, не страшно. Эти свертки мне и раньше возить приходилось. Просто завтра – пятница, а в субботу – Ленкин день рождения. Отказаться в Москву ехать не могу, к Ленке не прийти – невозможно. В общем, жесть!
Ладно, думаю, рвану часика в четыре утра, в Москве буду к десяти, все дела сделаю, посплю чуток и назад. Все успеть должен.
И вот, тащусь я за этим «Вольво», и так мне тошно…
А уже рассвело, лето, солнце, воздух свежий сначала в окошко, а потом под рубашку забирается. Хорошо!
Да ничего хорошего, блин, если к десяти не успею, неизвестно, сколько ждать придется. Там ведь тоже не в любое время свертки принимают.
Ну, достал же меня этот «Вольво» долбанный! И не обгонишь, по встречке машины одна за другой, как из мешка высыпали!
Ладно, думаю, буду наслаждаться этим утром и Ленку вспоминать. Про вторник. Так хорошо было, мама дорогая!
Тут дорога в две полосы пошла, а «Вольво» так и прется левым рядом.
Я посигналил – бесполезно! Ухожу вправо, газу прибавил, и эта махина стокубовая тоже вправо пошла, видимо, решил дорогу уступить, тугодум.
Я руль вправо, на обочину, как дал по тормозам, да как хапнул колесом землю, так и крутануло. Хорошо откоса с этой стороны не было, поэтому на травку выбросило, чуть-чуть в дерево не угодил.
Да еще, дурак, непристегнутый ехал. Как бухнулся головой в лобовое стекло – искры из глаз.
Очухался немного, из машины выскочил, обежал со всех сторон – целехонька!
На траву улегся, посмотреть, не зацепил ли чего поддоном картера или глушаком. Смотрю, вроде нормально все, и вдруг вижу… босые ноги.
Не под машиной, конечно, а рядом. Изящные такие женские ступни… И дальше (просвет-то у машины не маленький) изящные лодыжки начинаются…
Тут почувствовал я, как голова трещит (сгоряча-то забыл, как о ветровое стекло долбанулся), и подумал, что «глюки» начались.
Вскакиваю я на ноги, а кругом звездочки мерцают, мельтешит все и темнота наваливается.
И снится мне чудный сон про то, как мамочка держит меня на руках и слова ласковые шепчет. Спокойно так стало, хорошо…
Умывает она меня водичкой холодной и говорит:
– Ты что, дурачок, себя не бережешь!
Тут открываю я глаза, и понимаю, что лежу на траве, голова на чьих-то коленях, а голос женский, не мамин, мне не снится, а наяву ручейком переливается. Поднял глаза, зацепился взглядом за неплохую «троечку» и увидел огненно-рыжее чудо.
Оказалось, что чудо зовут Юлей, что она – студентка и ехала на каникулы к тетке в Мячково. Автобус сломался, она стояла и «голосовала», как вдруг увидела «Вольво», который загнал мою «десятку» на обочину.
Потом мы болтали и ели бутерброды, которые я предусмотрительно взял с собой. Запивали их чаем из термоса.
Свежий воздух, приятное общество и молодость победили головную боль, я уверенно сел за руль, предложив Юле услуги по доставке в Мячково. Она согласилась (я еще обратил внимание, как внимательно-оценивающе она на меня посмотрела), забросила на заднее сиденье небольшую дорожную сумку (я еще подумал, что-то уж больно налегке путешествует девушка), сама уселась на переднее сиденье, отрегулировав его в соответствии со своими параметрами, и мы поехали.
Кстати о параметрах. Про «тройку» я уже говорил, прибавьте к этому длинные ноги с уже упомянутыми изящными ступнями и тонкими лодыжками, буйную, огненно-рыжую шевелюру, голубые глаза, пухлые (я еще подумал, не силикон ли качнула) губы и открытый пупок с пирсингом.
У меня, конечно, имелся неплохой сексуальный опыт. Да и Ленка моя всегда зависть у друзей вызывала. Но тут такая мощная сексуальная энергетика, что хоть останавливайся.
Едем мы, болтаем о том, о сем, а она все улыбается белозубо и хитренько так на меня поглядывает. Подъехали к Мячково, она мне и говорит:
– День (это сокращенно от Денис, меня так все друзья называют), а можно я с тобой в Москву прокачусь, у тетки-то нагощусь еще?
– Без проблем! – говорю я ей, а у самого дрожь по телу и в жар бросило.
Надо ли говорить, что до столицы я долетел на одном дыхании, рассказывая разные истории и анекдоты, чтобы произвести впечатление на девушку легкостью и непринужденностью общения.
В Москве я отдал сверток (улыбнулся и поблагодарил, как учили) и поспешил вырваться из города, который с легкостью задушит в своих объятьях любого провинциала.
В общем, все бы хорошо, да только понял я вдруг, что домой мне совсем не хочется. Даже к Ленке. А тут еще Юля коснулась своими горячими губами моего уха и прошептала: «День, давай у мотеля остановимся, отдохнем немного».
И снится мне сон, как паркуюсь я у мотеля, похожего на старинный замок, как поднимаемся мы на второй этаж, как лежу я после душа на прохладных простынях и не верю, что сейчас перестанет шуметь вода и выйдет ко мне моя прекрасная попутчица.
И забыл я про Ленкин день рождения, про то, что надо зарядить сотовый и, что моя мамочка может не пережить мое непонятное отсутствие в течение двух дней, которые, как и ночи, перестали существовать.
Нам приносили еду и шампанское, бесконечно шумел душ, блаженство было безграничным…
Утро понедельника было странным. Я проснулся и увидел Юлю, сидевшую напротив и пристально смотревшую на меня взглядом раненной лани (я никогда не был на охоте и не видел лань, но думаю, что у нее именно такой взгляд). Она была одета, причесана и подкрашена.
– День, – сказала она с улыбкой (я еще тогда подумал, что улыбка какая-то вымученная), – ты собирайся, а я пока схожу, деньги за номер и еду отдам.
Тут я понял, что уже понедельник, что есть еще другая жизнь, что мне надо на работу, а Юле к тетке …
Я отдал ей бумажник и пошел в душ.
Вы, наверное, уже догадались, что когда я спустился вниз, там не было никакой Юленьки.
На стойке бара лежал пустой бумажник, в котором остались, слава Богу, мои права, а хозяин мотеля, увидев выражение моего лица, плеснул в стакан водки и рассказал про «плечевых».
Не помню, сколько прошло времени, пока я немного пришел в себя и понял, что домой все-таки ехать надо.
Когда я подошел к машине, то увидел под дворником листок бумаги, на котором мелким, красивым почерком было написано: «Ты не поверишь, но со мной такое впервые! Я бегу от себя, потому что недостойна тебя! Если можешь, прости».
Начал я тогда смеяться. Над собой и своими чувствами. Над «плечевыми» и «лохами». Над Ленкой и коммерческим директором. Над страной нашей и жизнью, уму не постижимой. Просмеялся, попил водички и домой поехал.
Дома успокоил маму (она всегда примет и простит), послал к черту Ленку, коммерческого директора и пил неделю.
Ленка насмерть обиделась, а шеф понял и простил (кстати, мировой мужик).
А еще через неделю я опять поехал в Москву. Со свертком.
Шел дождь, торопиться мне было некуда. Когда я подъезжал к Мячково, то не поверил своим глазам. На обочине, под дождем, стояла Юля и голосовала. Я остановился. Спокойно так вышел и тихо так сказал…
Она стояла молча, плакала и сутулилась от моих слов.
Боже, как легко и хорошо мне стало! Я с улыбкой сел в машину, повернул ключ зажигания, плавно выжал сцепление, не торопясь включил первую, аккуратно дал газку и мягко тронулся. С наслаждением смотрел я в зеркало заднего вида на становящуюся маленькой сгорбленную фигурку потускневшей красотки и указатель «Мячково», перечеркнутый наклонной красной полосой.
Через минуту я остановился и включил заднюю скорость…
А еще минуты через две я смотрел в зеркало заднего вида, как она с тем самым взглядом раненной лани сидела на заднем сиденье и капли дождя, стекавшие с ее (видимо, натурального цвета) волос, смешивались со слезами.
Я смотрел и думал о том, что Дорога, которая выбрала нас, знает больше нас, она мудрее и обязательно приведет к нашей мечте.
След на песке – остаток отраженья
твоей души
и волны, в повторении движенья, шуршат.
Шуршит
песок, песчинки протирая,
который век,
и я бегу по пене края
закрытых век.
Ресницы моря в зеленой туши,
а в непокой
дельфиньим криком стремятся души
одна к другой.
След на песке пропал, но снова,
в который раз,
мне дарит море свои оковы
зеленых глаз…
За горизонтом, я точно знаю,
Есть та страна,
где ждешь меня ты, всегда
мечтая,
всегда одна.