Экономика морского флота

               
                Экономика морского флота.


    Мутная наука! Мы - судовые механики. Наше дело дизеля, ключи, болты-гайки, форсунки, насосы. Наше дело, что б судно туда-сюда двигалось. На фиг нам эта экономика?!.. Преподавал ее Анатолий Иванович Арбузов, полноватый, невысокого роста, толстогубый, со старомодными роговыми очками на мясистом носу, исполненный мрачным юмором капитана Сергея Балка/1/, и как две капли воды, похожий на бобра из мультфильма "Осторожно щука!". Был он обыкновенный самодур и большой оригинал.


   - Экономику морского флота, - задумчиво вещал Арбузов, глядя из окна аудитории в парк,где в речушке с ласковым  загадочным названием Кикенка,
     шумно возились, не боясь людей, утки, и указательным пальцем-сосиской тыкал куда-то в космос. - На пять баллов знает Господь Бог!.. На четыре -
     - министр Морского флота товарищ Гуженко, - палец направлялся норд-ост - наверное, где-то там находился кабинет министра. - На три, - па-
     лец упирался в грудь хозяина, - Знаю я!.. Вы...


    Палец, как ствол крупнокалиберного пулемета, начинал водить по аудитории. Мы невольно пригибались к столам, готовые в любой момент упасть и окопаться в паркетном полу.
   - Вы!.. Больше двойки никогда не получите! Объ-яс-няю! - Арбузов подходил к доске и чертил ось координат.
   Абсцисса и ордината делились на пять частей, что означало оценки и количество вопросов.


   - Пе-ервый вопрос вы отвечаете на пять, - на доске появлялась точка. - Второй на три...третий на... Между этими точками я провожу среднюю линию и в результате... - Арбузов поворачивался к нам лицом, вытирал от мела руки и улыбался улыбкой сытого людоеда. - Два-а!


   Проверку знаний он проводил методом "аукциона": стучал по кафедре деревянным молотком-киянкой и провозглашал:
   - Курсанты на букву "К"!..Р-раз!.. Два!.. Тр-ри!..
   Это значило, что отвечать должен тот, чья фамилия начиналась на "к". Доброволец за смелость ниже тройки не получал. Выше тоже. Разумеется после долгих "издевательств". Если такового не находилось, Арбуз вызывал сам и с огромным удовлетворением ставил "пару". Интересно, но мы ни сердились, ни обижались на экономиста. У каждого свои "тараканы". Правда, у некоторых через чур волосатые. Арбузов прекрасно понимал, что нам его экономика до высшей точки горы Арарат, и так не совсем обычно преподавал свой предмет, что б в наших юных ветренных головах осталась хотя бы память об этой мудреной науке. Он рассказывал анекдоты, довольно опасного для того времени содержания, любил похохмить, покаламбурить и пофилософствовать на отвлеченные темы.
   - Анатолий Иванович, что такое "жизнь"? - задавал кто-нибудь каверзный вопрос в начале занятий. - Поиск или игра?


   Арбузов, уже приготовившийся что-то писать на доске, замирал, потом медленно оборачивался, окидывал аудиторию взглядом пробужающегося кадавра и медленно произносил:
   - Я, думаю... Жизнь...это все-таки поиск... НО.., - тема лекции забыта.
   Вместо экономики мы внимательно и с удовольствием слушаем размышления Арбуза о земной юдоли. Красноречие его прерывает  звонок на перерыв. Экономист смотрит на часы, явно досадуя, что сказал далеко не все, и быстро закругляется - время обеда, а обед - святое:
   - А в общем, что я говорил - есть словоблудие и демагогия! А что суть "демагогия"?.. Демагогия - это когда! пожилой! мужчина! доказывает
     молоденькой девушке, что мягкий член много лучше твердого!


   От гогота в аудитории дрожат стены и подпрыгивает потолок.Не забыть арбузовских прибауточек: на чужой кровать - рот не разевать; баба с воза - бензину меньше; без труда - холостым и бездетным останешься. И глубочайших умозаключений: самая сладкая пыль - пыль из под колес автомобиля, увозящего начальство.


   Чтобы выйти на "госы" требовалось сдать курсовой проект по этой самой экономике. А чтобы его сдать нужно набрать "двадцать один виток" вокруг Арбуза, то есть зачет полагался только после двадцать первой попытки. Почему именно двадцать первой - можно догадываться сколько угодно.

   - Нутес, - Арбузов поверх очков, оценивающе оглядывал, столпившихся вокруг кафедры курсантов взглядом мудрого Каа.


   Мы, как бандерлоги, пятились назад: передние напирали спинами на задних, те отталкивались. Наконец кого-то, как пасту из тюбика, выдавливали вперед и он, с видом восходящего на эшафот, подбредал к кафедре. Арбузов быстро пролистывал предложенный  курсовик, останавливался на какой-нибудь цифре и вопрошал:
   - Что такое восемьдесят?
   Курсант - самоуверенный и многомудрый в повседневной жизни - превращался в младенца еще не освоившего человеческую речь.
   - Восемьдесят встреч с секретаршей отделения? - ехидно интересовался экономист и уверял. - Ей этого ма-ало!


   На листе появлялся жирный крест. В голове начинал крутится дурацкий мотивчик:"Крестики-нолики - детская игра". А экономист уже показывал следующую цифру:
   - Что такое сто двадцать?.. Сто двадцать поцелуев в бороду замполита?.. Он оби-идится!... О-о-о!.. А тут что изображено?.. Это танк, да?.. Вы на
     нем герб республики Чад нарисуйте!
   Курсант начинал дрожать мелкой дрожью и сожалеть, что подошел именно в этот день. Полу-чив очередной крестик, он забирал курсовик - первый виток сделан!
   Поэтому никто не поверил, когда Володя Бенгалов заявил во всеуслышанье:
   - Сдам с первого раза!


   Володя  человек серьезный, у него за плечами "шмонька"/2/ и год работы в Балтийском пароходстве. Но насчет скоростной сдачи не верят даже ему.
   - Спорим! - закипятился Бенгалов. - Сдаю - вы мне покупаете бутылку"Наполеона". Нет - всех веду в "Щель".
   "Наполеон" - кто не знает или забыл - французский коньяк в сорок советских рублей, а "Щель" -  пивбар-забегаловка возле Балтийского вокзала. От имени всей группы по рукам ударил старшина и счел нужным посетовать:
   - Жаль мне тебя, Бен! Теперь все твои увольнения будут заняты разгрузкой вагонов в порту!


   Пить пиво на халяву пойдут даже  кто не пьет, а пиво без водки - извращение, так что девятирублевой стипендии, как ни крути, не хватит.
   На сдаче Володя появился последним. Все нервно насторожились. Мне ужасно захотелось водки с пивом и плавленный сырок "Дружба". Арбузов принял бенгаловский курсовик и стал листать, недоуменно покачивая головой. Он не задал ни одного вопроса. Пропустил половину. Заглянул в конец. Остановился на последней странице. Внимательно посмотрел на Бенгалова.
   - Что-то не так, Анатолий Иванович? - голосом пай-мальчика поинтересовался Володя.


   Толстые губы экономиста расплылись в широкой доброй улыбке:
   - Окэ-эй, Бенгалов! Окэ-эй! - и поставил зачет.
   Мы мученически застонали. Особенно я, потому что знал: курсовик Володе писала его подруга, которую отчислили за хроническую неуспеваемость с третьего курса экономического. "Наполеоном" Бенгалов благородно поделился со мной, но секрет "скоростной" сдачи так и не выдал.


 Несколько лет спустя,я переучивался в "альма-матер" на другую специальность и передо мной снова встал вопрос написания курсовика. Я, конечно, попытался напомнить, что витки набрал ранее, что скоро улетаю с подменным экипажем на Кубу, что писать курсовик очень долго, но Арбузов, показал мне с двух рук кукиши, и плотоядно улыбаясь, успокоил:
    - Что долго - это ничего! Тише едешь - дело мастера боится!
    За какую-то заграничную безделушку секретарша судомеханического отделения, разрешила часок поковыряться в архиве и - о чудо! - на глаза попался тот самый бенгаловский курсовик. Даже моих скудных познаний в экономике хватило, что бы подивиться каким макаром Володькина подруга дотянула до третьего курса. Ее следовало турнуть еще с первого. Секрет заключался в последнем листе. Вместо подписи: "Старший преподаватель экономики" стояла
 подпись:" САМЫЙ СТАРШИЙ ПРЕПОДАВАТЕЛЬ..."

      Капитан Сергей Балк/1/ - персонаж рассказов Сергея Колбасьева.
      "Шмонька", "шмоня", ШМО - школа морского обучения, готовившая
                рядовой состав на суда торгового флота.

                1987.